Глава 4. Мета-модель и существующие техники

Использование мета-модели

Итак, мета-модель это набор средств для создания лучшей коммуникации. Она создаёт вопросы типа «что», «как», или «кто» в ответ на специфические формы языка говорящего. Использо­вание этих вопросов - особое искусство.

Практикуясь в использовании мета-модели, обратите специальное внимание на свои внутренние процессы. Поскольку это формализация интуитивного поведения, реакции мета-модели будут возникать в те моменты, когда вам понадобится опора на внутренний опыт в понимании коммуникации клиента. Допустим, он говорит: «Мой шеф наказал меня». Вам нужно полностью понять, что означает это утверждение спросить: «Как именно?» Шеф мог лишить премии, накричать или сердито взглянуть, просто проигнорировать. Если вы решаете для себя что это значит, опираясь на личный опыт, то вы находитесь в своей модели мира.

Мета-модель - это набор средств, который дает вам возможность оставаться в рамках внешнего сенсорного опыта, получая информацию от клиента. Это удерживает от погружения в себя, помогает вызвать клиента на более ясную коммуникацию, снимает необходимость заполнять пропуски собственной субъективной реальностью. Клиент говорит: «Я боюсь толпы». Если вы пойдете внутрь себя и начнете говорить: «О, страх толпы, да, я знаю, что это такое», вы упустите возможность помочь человеку более полно осознать собственные переживания. Реакции же, предписываемые мета-моделью, «Как, откуда вы знаете, что боитесь толпы?», или «Что именно в толпе пугает вас?», или «Что мешает вам чувствовать себя в толпе спокойно?» помогают вам придерживаться опыта клиента, извлекая ответы и новые возможности роста из его индивидуальных ресурсов. И, может быть, эти ресурсы таковы, какими вы сами не располагаете Обнаружение моментов, где вы погружаетесь в себя, дабы понять, что имеет в виду клиент, и замена этого вопросами мета-модели значительно увеличивает терапевтическую эффективность и поможет интеграции мета-модели в ваше автоматическое бессознательное поведение.

Попросите кого-нибудь формулировать предложения, содержащие определенные нарушения с точки зрения мета-модели. В каждом примере определите, как проявляет себя ваша интуиция. Вы слышите утверждение: «Это нанесло удар по моим чувствам». Откуда вы узнаете, кто это сделал и каким именно образом? Если вы вспомните (визуально, кинестетически или аудиально) случай, когда вашим чувствам был нанесен удар, значит, вы понимаете на основе своего опыта, а не опыта говорящего. Научившись обращать внимание на собственные внутренние процессы, вы научитесь находить ключи, сигнализирующие, что вы в поисках смысла отправились внутрь, вместо того, чтобы оставаться в настоящем. Найдя личные сигналы такого рода, вы можете использовать это, применив к ним реакции мета-модели. Всякий раз, получив сигнал о недостатке какой-то информа­ции, об отсутствии смысла, вы можете быть уверены, что реакция мета-модели окажется уместной.

Фраза «Я думаю, что у меня есть проблема» ничего не скажет вам о процессе. Если вы спросите: «Да, но как вы это думаете?» Сначала человек отвечает: «Что?!» Но, преодолев первый шок от того, что ему задали столь странный вопрос, он начнет демонстрировать вам процесс, сначала невербально. Он скажет: «Ну, я просто так думаю» (глаза и голова движутся вверх и влево). Или он скажет: «Ах, я не знаю. Я просто… вы знаете... это просто мысль, которая у меня есть» (глаза и голова движутся вниз и влево). Сочетание используемых человеком неспецифических глаголов и достаточно элегантной невербальной спецификации даст вам ответ на ваш вопрос, вне зависимости от того, осознает это человек когда-нибудь или нет.

Один из студентов Бэндлера и Гриндера обучил мета-модели сестринский персонал больницы. Так что если больной говорил: «Я уверен, что мне станет хуже» или «Я еще не могу подняться», сестра спрашивала: « Как вы об этом узнали? » Затем она продолжала эту тему другими мета-модельными вопросами, чтобы помочь пациенту осознать ограничения своей модели. В результате средний срок пребывания больных в этой больнице снизился с 14 до 12,2 дня.

Весь смысл мета-модели в том, чтобы обеспечить вам систематический контроль над языком. Когда мы впервые выбрали время, чтобы обучить ей своих студентов, результат был следующий: вначале был период, когда они неделю всюду ходили и мета-моделировали друг друга. Потом они начали слышать, что они произносят вслух. Они иногда останавливались на середине фразы, потому что начали слышать себя. Это еще один результат мета-модели: она учит вас слушать не только других, но и себя. Затем произошло вот что: они обратились внутрь себя и начали мета-моделировать свой собственный внутренний диалог. Это превратило их внутренний язык из террориста в нечто полезное.

Мета-модель вещь действительно упрощенная. Но без нее и без систематического контроля над ней вы будете делать то, чему мы вас учим, неряшливо. Те люди, которые делают все это хорошо, обладают контролем над мета-моделью. Этим они отличаются. Это буквально основа всего, что мы делаем. Вы можете быть способными, остроумными, блестящими и придумывать сложнейшие в мире метафо­ры, но если вы не умеете хорошо собирать информацию как внешнюю, так и внутреннюю, вы не будете знать, что делать Вопросы мета-модели суть то, что действительно немедленно обеспечивает вам нужную информацию. Это прекрасный инструмент дости­жения этой цели как внутри, так и снаружи. Он превратит ваш внутренний диалог в нечто полезное.

Мета-модель основана на языковой интуиции. Поэтому, тщательно сознавая эту интуицию, вы легко можете освоить мета-модель. Эти интуиции могут быть выражены в любой репрезентативной системе. В ответ на фразу «Жирафа преследовали» интуиция скажет, что чего-то недостает. Возможно, ваша картина неполная, или, когда репрезентация кинестетическая, вы не знаете, как быстро должен бежать жираф. Ни одна из этих репрезентаций не полна, пока вы не получите ответ на вопрос: «Кто преследовал жирафа?» Независимо от того, как выражает себя ваша интуиция, в этом месте вводится вопрос мета-модели, чтобы извлечь как можно больше смысла из коммуникации.

Чтобы использовать интуиции в обучении мета-модели, начните:

1) с представления обучающемуся предложений, которые содержат одно искажение относительно мета-модели;

2) попросите его сообщить свое впечатление;

3) попросите задать соответствующий вопрос из мета-модели, делая его составной частью выражения той же интуиции. Если его картина неполная, он спросит об остальном. Если он чувствует себя озадаченным - задаст вопрос, который все поставит на место. Изменяя содержание и прибегая к повторам, продолжайте связывать интуицию и вопросы мета-модели. Интуиция может меняться в зависимости от типа вопросов и паттернов. Могут возникать ощущения в связи с универсальными квантификаторами, картины с номинализациями, звуки — с причинами и следствиями. Так или иначе, каждый попадает в рамки определенных паттернов. Когда они обнаружены, упражнения помогают интегрировать их в повседневное поведение.

Мета-модель представляет собой инструмент, которым может вос­пользоваться психотерапевт, принадлежащий к любой школе. Практи­ческая цель и ценность ее двояка: во-первых, она предполагает эксплицитное руководство (т.е. поэтапное, а значит, и поддающееся усвоению) относительно того, что следует делать в каждый момент психотерапевтического воздействия; во-вторых, любой человек, для которого данный язык является родным, уже располагает интуициями, необходимыми для применения мета-модели, — для этого ему надо лишь осознать их.

Бэндлер и Гриндер неоднократно напоминают, что их мета-модель никоим образом не исчерпывает выборов, которыми психотерапевт может воспользоваться в ходе работы с клиентом. Скорее напротив, она должна быть интегрирована с техниками и методами в установившихся уже формах психотерапии. Интеграция эксплицитной мета-модели с техниками и приемами психотерапии, которыми вы уже хорошо владеете, не только расширит количество возможных выборов, которы­ми вы располагаете как психотерапевт, она сделает психотерапевтичес­кий стиль более эффективным благодаря тому, что ваши действия будут прямо направлены на расширение модели мира клиента. Таким обра­зом, мета-модель предоставляет в распоряжение терапевта эксплицит­ную стратегию психотерапевтического поведения.

Бэндлер и Гриндер вспоминали, как после публикации «Структуры магии» спрашивали многих, читали ли они эту книгу: « Нам отвечали: «О да, добросовестно прочел». « А почерпнули ли вы оттуда что-нибудь, например, из четвертой главы?» (Авторы утверждают — мы не знаем, насколько всерьез — что это единственная осмысленная глава во всей книге.) «Конечно, все это я прекрасно знаю». «Хорошо, тогда я буду клиентом, а вы задавайте мне вопросы. Итак, я не в состоянии рассердиться». «И как вы думаете, в чем здесь проблема?» - вместо того, чтобы спросить: «Что же удерживает вас?» или «Что произойдет, если вы все-таки рассердитесь?».

Без систематической тренировки в задавании вопросов мета-модели люди заходят в тупик. Наблюдая за работой Сэла Минучина, Вирджинии Сатир, Фрица Перлза и Милтона Эриксона, мы заметили, что они интуитивно пользуются многими из вопросов мета-модели.

Основные компоненты референтной структуры

Вирджиния Сатир выделяет в референтной структу­ре три основных составных части:

1. Контекст — то, что происходит в мире (т.е в репрезентации мира клиентом).

2. Чувства клиента относительно происходящего в мире (согласно имеющейся у него репрезентации мира).

3. Восприятие клиента, относящееся к тому, что чувствуют другие люди относительно происходящего в мире.

Мы признаем, что хотя сообщения клиента о чувствах, относящихся к происходящему, будут оформлены в поверхностных структурах (ПС), которые можно исследовать с помощью техник мета-модели, мы не выделили их в качестве необходимого компонента правильной глубинной структуры (ГС). Между тем, чувства клиента относительно происходящего представляют собой необходимый компонент любой референтной структуры. Другими словами, если чувства клиента не репрезентированы в референтной структуре, психотерапевт может быть уверен, что эта референтная структура неполна (неправильна)! Все это равносильно утверждению, что эмоции представляют собой необходимый компонент человеческого опыта.

Упоминая об этом очевидном факте, мы вовсе не хотим сказать будто вы, являясь психотерапевтом, без нашей подсказки не знали бы, что у людей есть чувства; просто мы надеемся, что теперь вы будете четко осознавать, что когда вы спрашиваете клиента: « Какие чувства возникают у вас по отношению к этому?» (чем бы ни было «это»), вы фактически просите его сообщить вам более полную репрезентацию своего опыта взаимодействия с миром. Причем, задавая этот вопрос, вы спрашиваете о том, что, как вам известно, представляет необходимый компонент референтной структуры клиента. Этот конкретный компо­нент референтной структуры выделяется в большей части различных терапевтических подходов, ибо он представляет собой очень полезную для нас информацию, когда мы выступаем в роли психотерапевтов, чего, однако, не принимают во внимание большинство психотерапевтов и что может придать этому вопросу дополнительный потенциал, то, что ответ клиента представляет собой ПС, которую можно рассматри­вать с точки зрения ее соответствия условиям психотерапевтической правильности. Это обстоятельство дает вам возможность глубже познакомиться с моделью мира клиента, восстановив один из необходимых компонентов референтной структуры, одновременно подвергнув эту модель сомнению и расширив ее. Здесь возникает еще один очень действенный вопрос, характерный для работы Сатир; « Какие чувства возникают у вас по поводу чувств относительно происходящего?»

Мы установили и другие типы категорий, которые предлагаем в качестве частей минимально необходимого набора, наличие которых необходимо для того, чтобы референтная структура была правильной в аспекте полноты, что представляет собой еще один способ проверки референтной структуры на полноту. В число этих категорий входят:

а) способ, которым клиент репрезентирует свой прошлый опыт в настоящем: он описывается обычно в виде правил, направляющих его поведение;

б) способ, которым клиент репрезентирует свой сиюминутный настоящий опыт, то есть «здесь и сейчас»;

в) способ, которым клиент репрезентирует свой возможный буду­щий опыт, т.е. его ожидания, касающиеся возможных исходов его поведения.

Заметим, что четыре исходных компонента, представленных в работе Сатир, - чувства клиента, чувства других, контекст, чувства клиента по поводу своих чувств — будут встречаться в качестве компонентов в каждой из трех вышеперечисленных репрезентаций (прошлого, настоящего и будущего), как они репрезентированы сейчас. Опыт показывает, что эти категории чрезвычайно полезны для органи­зации моделей и поведения в ходе терапевтического сеанса. Мета-модель содержит в себе техники восстановления и изменения описанных здесь категорий референтных структур. Правило, основан­ное на опыте клиента в том виде, как оно представлено в настоящем -это лишь иное название для генерализаций, основывающихся на опыте клиента, как и его ожидания. В каждом случае материал, запрошенный психотерапевтом, когда он ставит модель клиента под сомнение и обогащает ее, предъявляется клиенту в форме ПС, подчиненных условиям психотерапевтической правильности, конкретизированным в мета-модели.

Здесь мы обсудим ряд техник, разработанных в различных школах психиатрии. В наши намерения не входит обучить вас этим техникам, скорее в каждом из рассматриваемых случаев мы покажем, как та или иная техника неявно ставит под сомнение репрезентацию мира клиента, и как каждая из этих техник может быть интегрирована мета-моделью.

Инсценизация: непосредственное проигрывание опыта

Под инсценизацией мы имеем в виду такие техники, которые вовлекают клиента в проигрывание действительного или вымышленного опыта в виде драматического материала. В инсценизации могут участвовать либо один клиент, либо группа.

Воспринимая слово как некий абсолют без исследования его личностного значения, мы приходим к тому результату, что слова начинают жить своей собственной жизнью. В итоге подобного овещес­твления слово отрывается от практической функции выступать в качестве более или менее эффективного способа связи с процессом, который остается живым, и референты которого постоянно изменяются. Техника инсценизации представляет собой один из способов поддержа­ния жизни в словах, которыми человек пользуется, чтобы охарактери­зовать самого себя или кого-нибудь другого.

Сохраняя связь своего языка с действием, мы претендуем на сохранение ощущения изменения и роста.

Решение вопроса о том, что должно входить в набор необходимых компонентов полной референтной структуры, сложно. К счастью, для психотерапии это решение не является необходимым.

Один из способов уйти от этой трудности так, чтобы в то же время получить доступ к чему-то, расположенному ближе к референтной структуре, состоит в том, чтобы дать клиенту возможность представить тот опыт, из которого выведена эта полная языковая репрезентация. Пусть, например, у клиентки имеются трудности, связанные с выраже­нием гнева по отношению к собственному мужу. Нам это известно в результате того, что она вначале предъявила нам серию ПС, проверен­ных нами на соответствие требованиям психотерапевтической правиль­ности. И в результате мы пришли к полной языковой репрезентации. Чтобы определить, что представляет собой референтная структура, из которой выведена данная полная языковая репрезентация, мы можем попросить клиентку инсценировать какой-нибудь конкретный эпизод. (Когда она не смогла выразить свой гнев по отношению к мужу.) Помимо того, что техники инсценизации воссоединяют ГС клиента с более полной аппроксимацией их референтных структур, с их помощью достигаются еще две вещи:

1. Воссоздается опыт, и клиент осознает, какие части его референтной структуры или опыта не репрезентирова­ны в ГС.

2. Инсценизация дает психотерапевту доступ к двум важным параметрам процесса: а) к близкой аппроксимации самой РС клиента, что представляет в распоряжение психотерапевта большой объем точного материала, который можно использовать в ходе психотерапев­тического взаимодействия; б) возможность непосредственно наблюдать, как клиент осуществляет моделирование.

Другими словами, благодаря инсценизации, психотерапевт получа­ет в свое распоряжение доступ к референтной структуре клиента. Сравнивая ее с вокальным описанием этого опыта, терапевт получает пример типичных для данного клиента генерализаций, опущений и искажений. В процессе проигрывания собственного опыта клиентом происходит целый ряд важных вещей. Во-первых, нынешний опыт клиента сам начинает ставить под вопрос и расширять его модель мира, т.к. в ходе инсценизации он реализует такие возможности, которые раньше были опущены. В результате некоторые из опущенных частей восстанавливаются. Во-вторых, те части модели клиента, которые были расплывчатыми и нечеткими, начинают понемногу проясняться, т.к. инсценизация — это конкретный опыт, эквивалентный тому опыту, когда клиент сообщает референтные индексы.

Но в данном случае это реализуется методом предъявления и показа. Инсценизация представляет собой драматизацию того, что клиент репрезентировал в своей модели как событие: следовательно, инсценизация сама по себе приводит к деноминализации репрезента­ции, т.е. к обратному превращению события в процесс, причем в ходе этого появляется гораздо более конкретный и насыщенный образ данного процесса. (Это эквивалентно более полной конкретизации глагола в результате применения техник мета-модели.) Все эти четыре аспекта инсценизации, взятые вместе, имеют своим результатом опыт, который отчасти лежит за пределами использования языковой репре­зентации клиента.

Так как техника инсценизации благодаря четырем названным аспектам неявно ставит под сомнение модель мира клиента, интеграция этой техники с техниками мета-модели приводит к тому, что сама техника инсценизации выигрывает в силе и непосредственности, так как она сочетается с явно выраженным вызовом, обращенным к языковой репрезентации клиента.

В любой психотерапевтической ситуации, где техника инсцениза­ции полностью интегрирована, психотерапевт имеет чрезвычайно богатый набор возможностей. Во всех этих ситуациях рекомендуется, чтобы клиент по требованию терапевта описывал то, что он непрерывно испытывает во время драматизации. Это текущее описание, как, впрочем, и любой другой вид вербальной коммуникации клиента с другими участниками, будет представлять собой, разумеется, последо­вательность ПС. Применяя способ постановки вопросов, описанный в мета-модели, психотерапевт проверяет эти ПС на психотерапевтичес­кую правильность. Благодаря этому материал, который предоставля­ется техникой инсценизации неявно, в данном случае реализуется эксплицитно. Назначение техники инсценизации состоит в том, чтобы обеспечить приближение к референтной структуре, из которой выведе­ны обедненные части языковой репрезентации клиента. Более богатое приближение к РС заключает в себе как вербальную, так и аналоговую форму коммуникации. Психотерапевт проверяет сообщение клиента о текущем опыте и его реплики в процессе коммуникации с другими участниками на соответствие требованиям психотерапевтической пра­вильности; кроме того, психотерапевт располагает более полной репре­зентацией — опытом инсценизации, которой можно использовать в качестве приближенной референтной структуры для прямого сравне­ния с вербальными описаниями клиента.

У психотерапевта может возникнуть желание использовать некото­рые из необходимых компонентов полной референтной структуры, о которых шла речь выше. Психотерапевт может, например, добиться с помощью вопросов, чтобы клиент явно репрезентировал свои чувства, относящиеся к опыту инсценизации, прямо спрашивая его об этих чувствах. Или же, например, психотерапевт может обратить особое внимание на то, репрезентированы ли у клиента ощущения, получае­мые им через посредство каждого из пяти чувств; то есть психотерапевт может устроить соответствующую проверку, чтобы убедиться в том, что клиент смотрит на действия других участников драматизации, слышит и чувствует вещи, о которых говорит сам, или о которых ему сообщают другие участники драматизации.