§ 1. Постановка вопроса

В предыдущем изложении внимание было сосредоточено на

выяснении основных направлений в понимании природы языко-

вого значения. Поэтому, чтобы поставить вопрос в наиболее общем

виде, намеренно не делалось попыток определения той единицы

или единиц языка, которые являются главными или основными

носителями языкового значения: термины ≪слово≫, ≪знак≫ и др.

давались так, как они употребляются в излагавшихся работах,

без каких бы то ни было попыток их объяснения или сопоставле-

ния. Теперь же необходимо хотя бы вкратце остановиться на во-

просе о том, в какой же лингвистической единице заключено основ-

ное языковое значение, в частности то, которое является предме-

том лексикографии.

Как известно, современный лингвистический структурализм

признает вообще только три вида языковых единиц: фонему, мор-

фему и конструкцию1.

При, таком понимании, совершенно исключающем научное рас-

смотрение вопроса о слове, ответ на поставленный выше вопрос

как будто бы самый простой: основным носителем языкового зна-

чения является морфема. Однако такой ответ явно противоречит

тому, что ежедневно наблюдается в практике применения языка:

все преподавание и изучение языков, лексикография общая и тер-

минологическая, разработка орфографических и орфоэпических

норм и т. п. всегда строились и строятся на понятии слова, отправ-

ляются от слов. Далее, для всех языков имеются многочисленные и

разнообразные попытки составления перечней входящих в них

слов в виде разного рода словарей. Однако ни для одного из наи-

более распространенных современных языков не проведено хотя бы

примерной инвентаризации составляющих их морфем; может быть,

не последней причиной этого является расплывчатость самого

57

этого понятия, применение его для обозначения разнообразных

и качественно различных языковых единиц, а также в общем боль-

шая, чем в отношении слов, неясность и спорность принципов

выделения.

В своем стремлении сделать языкознание вполне автономной

дисциплиной современный лингвистический структурализм исклю-

чил из рассмотрения вопрос о связи языка и мышления и отказался

от координации своих исследований с фактами психологии. В каче-

стве одной из наиболее интересных попыток преодоления этих

недостатков лингвистического структурализма можно привести

трактовку лингвистической, психологической и ≪психолингвисти-

ческой≫ единиц в ≪психолингвистике≫2. Целью сравнительного

рассмотрения этих трех неразрывно связанных единиц является

в ≪психолингвистике≫ отыскание ответа на вопрос, поставленный

в настоящей главе.

§ 2. Вопрос о языковой единице с точки зрения

≪психолингвистики≫ и психологии

Пренебрежение к психологии, свойственное современному линг-

вистическому структурализму, с одной стороны, и пренебрежение

к языку, свойственное бихейвиористической психологии вслед-

ствие ее подчеркнуто ≪функционалистической≫ позиции —с другой,

вели к односторонности и (в большой степени) бесплодности в по-

строениях обеих школ. Поэтому появление новой науки —≪психо-

лингвистики≫, стремящейся не только синтезировать точки зрения

языкознания (в узком смысле) и психологии, но и применить к

своим исследованиям новые методы, созданные общей теорией

связи 3, нельзя не приветствовать, так как благодаря этому иссле-

дование вопроса о значении языковых единиц получает новое на-

правление 4 .

Хотя, как было уже сказано выше, в некоторых направлениях

современного лингвистического структурализма и делались по-

пытки исключить вопрос о значении из области собственно языко-

знания, они не увенчались успехом. Опыт показал, что вопросы

семантики не могут быть исключены из языкознания. А чтобы

исследовать явления языка прежде всего с точки зрения их содер-

жания, их значения, необходимо детальное рассмотрение языко-"

вых единиц с точки зрения их семантической функции. Иными сло-

вами, настоятельно необходимо выяснить, соотносимы ли обычно

выделяемые языковые единицы, в первую очередь фонемы и мор-

фемы, с психологическими единицами и, далее, в каком отношении

они находятся к таким естественно выделяемым в речи единицам,

как слог, слово и предложение.

В поисках ответа на этот вопрос естественно прежде всего обра-

титься к психологии. Однако психология не может на него отве-

58

тить. Дело в том, что материал, с которым обычно имеют дело пси-

хологи, т. е. сенсорные и поведенческие факты, не анализировался

еще с точки зрения разложения его на отдельные воспроизводимые

части или единицы, т. е., как говорят в таких случаях, не подвер-

гался переводу из непрерывного ряда в дискретный. Поскольку же

такой перевод является непременным условием для выделения и

определения единиц того или другого порядка, вопрос о сущности

и природе психологических единиц остается до сих пор открытым.

Неразработанность вопроса о психологической природе языко-

вого восприятия заставила психолингвистов обратиться к иссле-

дованиям ≪организации восприятия≫, проводившимся и прово-

дящимся преимущественно в области зрительного восприятия,

чтобы перевести (экстраполировать) в той мере, в какой это воз-

можно, полученные там данные на явления языкового восприятия.

Для этого были применены традиционные психологические кате-

гории ≪объединения≫, ≪значения структуры целого≫ и ≪констант-

ности-транспозиции≫ к фактам языка. Известно, что когда мы слу-

шаем речь, мы воспринимаем значащие ≪сигналы≫ —слова, а не

просто поток звуков. То, что это так, легко видеть, сравнив слуша-

ние речи на известном и неизвестном языках: в первом случае зву-

ковой поток легко дробится воспринимающим его на части, тогда

как во втором он воспринимается в виде непрерывного потока

звуков. Конечно, сказанное не следует толковать упрощенно:

понимание речи предполагает не только выделение в ее потоке

отдельных единиц, но и их объединение. Известно, что, слушая

речь на языке, которым владеешь лишь в ограниченной степени,

скажем в пределах чтения научного текста по специальности, можно

улавливать или выделять отдельные слова, не ≪поспевая≫ объеди-

нять их в более сложные смысловые целые, почему оказывается

невозможным следить за общим содержанием высказываемого.

Наиболее естественным условием для объединения элементов

частей речевого потока в одну более крупную единицу, так же как

и, например, при восприятии зрительном, является близость их

друг к другу (во времени или пространстве), общность (возникают

те группировки, в которых объединяются однородные части) и

непрерывность (внутренняя сопринадлежность частей).

То, что объединяемые в процессе восприятия отдельные единицы

или элементы являются внутренне объединенными, составляющими

цельную сложную единицу, позволяет воспринимать (понимать)

привычные сочетания слов и при значительном их искажении.

Объединение (синтезирование) отдельных элементов очень облег-

чается, если им вообще свойственно совместное употребление,

почему привычные сочетания слов можно понять и не дослышав,

тогда как специфические или своеобразные сочетания слов нередко

требуют повторения и при отсутствии помех или искажения.

Чтобы понимать речь, надо различать то, что существенно для

общения, и не различать (не замечать) того, что для общения без-

различно 5 . Например, слово яблоко может восприниматься слушаю-

59

щим речь в разных интонационных позициях, в разных словосоче-

таниях, в разных синтаксических функциях, но тем не менее всегда

связываться с одним и тем же значением.

Но приведение в качестве примера слова, обсуждение вопроса

на ≪словесном уровне≫ представляет собой грубое упрощение с

точки зрения современного структуралистического языкознания,

которое, как было уже сказано, ставит в центр внимания более

мелкие и менее определенные единицы, такие, как морфема и осо-

бенно фонема, разрабатывает все более изощренные методы их выде-

ления и определения. Вместе с тем именно со словом обычно имеют

дело психологи, логики и философы. Какие же имеются для этого

основания и что же, наконец, является основной единицей ≪содер-

жания≫ или ≪психолингвистической≫ единицей?

Под единицей восприятия языка и, следовательно, единицей

сообщения естественнее всего, исходя из непосредственного опыта

общения людей при помощи языка, было бы понимать кратчайший

линейный отрезок речи, произнесенный одним индивидом, на кото-

рый другой индивид может сознательно реагировать. Однако на

самом деле это не так. Как известно, речевой поток легко поддается

разделению на полностью усвоенные, ≪автоматизированные≫ ряды

или ≪куски≫ —слова и фразы-клише. Эти полностью усвоенные

единицы не являются предельными, а поддаются в свою очередь

разложению на компоненты, причем на слоги, а не фонемы и т. п.,

что видно из следующего. Если попросить говорящего сильно за-

медлить речь, то он, естественно, увеличит интервалы между сло-

гами, тогда как интервалы между составляющими слоги фонемами

останутся почти без изменения. О том же говорит и малая детская

речь. Однако если слог, по-видимому, является основной единицей

при ≪передаче≫ языкового сообщения, значит ли это, что восприни-

мающий речь делит ее на слоги?

Если принять, что указанные два ряда единиц, т. е. те, которые

выделяет языковед, и те, которые выделяет на психологической

основе пользующийся языком, действительно существуют, есте-

ственно возникает вопрос о том, как они соотносятся между собой.

Иными словами, становится необходимым выяснить, обладают ли

те единицы, которыми оперирует языкознание, психологической

значимостью и психологической реальностью и, с другой стороны,

являются ли ≪естественные≫ психологические единицы лингвисти-

чески объяснимыми, пригодными и продуктивными для языкозна-

ния. Вместе с тем ≪психолингвистические единицы≫ не должны

обязательно совпасть ни с теми единицами, которые устанавливаются

изощренными методами современного структуралистического языко-

знания, ни с теми единицами, которые естественно выделяет в

речи говорящий.

Как уже было сказано выше, чтобы исследовать явления языка

с точки зрения их содержания и выделить психолингвистические

единицы, надо определить те отрезки сообщения, которые оказы-

ваются функционально цельными в процессе передачи и восприятия.

60

При этом следует пользоваться понятием ≪уровней≫ анализа, кото-

рое нашло широкое применение в современном языкознании, раз-

личающем фонетический, фонологический, морфологический и син-

таксический ≪уровни≫ при формальном исследовании речи.

В применении к анализу речи с точки зрения ее содержания

можно выделить ономасиологический уровень, интегрирующий уро-

вень и уровень речевого навыка. На первом из перечисленных

(ономасиологическом, или назывном) уровне предметом рассмотре-

ния будут закономерности называния, соотнесения отдельных

единиц с отдельными ≪предметами≫ (т. е. отдельными мысленными

содержаниями). На интегрирующем (или грамматическом) уровне

предметом рассмотрения будут семантические закономерности соче-

тания отдельных элементов в более сложные цельные, внутренне

объединенные (интегральные) единства. Единицы ономасиологиче-

ского (назывного) и интегрирующего (грамматического) уровня

будут вполне определенно отличаться от единиц речевого навыка.

Как известно, речевые навыки образуются путем сознательного

повторения устойчивых речевых рядов, мотивированного необхо-

димостью сообщения мысли, подражания взрослым (у детей) и т. п.

Но если сознательное повторение привело к образованию навыка,

то соответствующие речевые акты как бы ≪спускаются≫ в план авто-

матизированных актов, ≪разгружая≫ сознательную деятельность

человека. Такие устойчивые речевые ряды бывают различной

длины —от слога до целой фразы.

Хотя, как было сказано выше, структуралистическая лингви-

стика оперирует единицами, отличными от тех, на которые есте-

ственно делит речь пользующийся языком, она не могла пройти

мимо того факта, что именно слог, слово и предложение являются

для пользующегося языком основными понятиями, и потому не

могла уклониться от попытки их определения. Однако, как хорошо

известно, эти попытки (а их было сделано много и с разных исходных

позиций) пока не увенчались успехом; до сих пор нет обще-

признанных лингвистических определений слога, слова и пред-

ложения.

Особенно много разногласий в определении слова. Структура-

листы либо считают определение слова псевдопроблемой, не видя

в языке единицы, которую можно было бы соотносить с тем, что тра-

диционно называют ≪словом≫, либо отказываются от общего опре-

деления, считая, что слово можно определить только отдельно для

каждого данного языка (например, на основе ударения и т. п.).

Не получило ясного определения и предложение. Наиболее

конкретными и последовательными из имеющихся определений

являются те, которые делаются в терминах интонационных особен-

ностей высказывания и явлений, связанных с ≪характером соеди-

нения≫ элементов речи (juncture, jointure, Anschluflart). Конец

предложения обычно отмечается одним или несколькими ≪конце-

61

выми≫ соединениями, сопровождающимися определенным ≪интона-

ционным рисунком≫. Однако если прослушать значительные от-

резки неподготовленной речи на разных языках, легко будет убе-

диться, что даже эти критерии дают хорошие результаты только

в ≪подчищенных≫, литературно обработанных текстах и не всегда

применимы к отрезкам речи, фиксируемым в ситуациях повседнев-

ного общения.

Из сказанного вытекает, что структуралистическая лингвистика

не находит в своей системе достаточно определенного места для тех

единиц, которые интуитивно выделяют говорящие на языке.

Теперь следует посмотреть, поддаются ли психологическому

обоснованию существующие лингвистические единицы, т. е. те

единицы, которыми оперирует как основными современное языко-

знание.

Вопрос о психологической реальности фонемы, о ее смысло-

различительной роли неоднократно ставился в языкознании. Дей-

ствительно, если варианты фонем (аллофоны) выбираются бес-

сознательно (или, как говорят, автоматически), то выбор фонем

осуществляется сознательно. Если в нормальных условиях общаю-

щиеся не замечают аллофонических различий (они замечаются

только при неправильном их использовании, например в речи с

акцентом и т. п.), то фонематические различия нормально не могут

не использоваться говорящим и не восприниматься слушающим;

например, говорящий вполне сознательно говорит стол, а не стул,

дом, а не том, и слушающий столь же сознательно использует эти

различия при восприятии речи.

Из этих несомненных фактов, однако, никак не следует, что

фонемы являются ≪смыслоразличителями≫ в том смысле, что не-

посредственно различают смысл слов, непосредственно участвуют в их

семантической структуре. Такое понимание термина bedeutungsdifferenzierend,

введенного Трубецким, никак нельзя считать оправ-

данным. Фонемы различают не слова, а лишь их звуковые оболочки.

Фонемы не имеют собственного значения; они являются единицами

односторонними. Ни [у], ни [о], ни [д], ни [т] в приведенных выше

примерах, как и вообще, не могут быть выделены и соотнесены

с тем или другим элементом значения в составе тех лексических

единиц, в звуковом оформлении которых они участвуют. Ни одна

из них не имеет никакого отношения к понятиям ≪предметов об-

становки≫, ≪зданий или книг≫, ≪неодушевленных предметов≫, ≪суще-

ствительных≫ и других подобных. В этом принципиальное отличие

фонем от морфем (также и от слов и от других языковых единиц).

Морфемы являются предельными двусторонними единицами языка,

т. е. мельчайшими единицами, характеризующимися не только

определенным звучанием, но и устойчиво соотнесенным с этим

звучанием определенным значением. (Ср., например, фонему [т],

выделяющуюся в таких семантически совершенно не связанных

62

словах, как том, табак, там, и морфему т, объединяющую такие

семантически близкие слова, как тогда, там, те.)

На вопросе о морфемах придется ниже остановиться несколько

подробнее (в связи с вопросом о слове). Однако прежде нельзя

не обратить внимание на известный параллелизм, существую-

щий между фонемами и морфемами. Подобно вариантам фонем

(аллофонам) варианты морфем (алломорфы) выбираются автомати-

чески. Так, например, говорящий на русском языке обычно не

замечает, что в именительном падеже множественного числа он

говорит не рук-, как в единственном, а рук,'-. Но, конечно,

всякий заметит, если вместо рук-, рук'- будет сказано, например,

ног-, ног-.

Таковы в общих чертах коррелятивные отношения между еди-

ницами, выделяющимися посредством лингвистического (в тради-

ционном структуралистическом понимании) и психологического

анализов. Хотя между фонемами и морфемами и имеется известный

≪изоморфизм≫, они являются принципиально различными, так как

морфемы, в отличие от фонем, являются двусторонними единицами

и в этом отношении обнаруживают сходство с основными носителями

языкового значения —словами. Поскольку психолингвистика ищет

во всех случаях объективных методов исследования и объективных

критериев для делаемых выводов, к вопросу о выделимости и опре-

деленности слова подходят путем планомерного исследования

реальных фактов общения при помощи языка. Между прочим,

следует заметить, что при выделении морфем и слов исходят из

принципа исчерпывающего деления текста. Нормально после сплош-

ного расчленения текста на морфемы не должно быть ≪линейных≫

фонем, которые стояли бы вне выделенных морфем, не входили бы

ни в одну из них. И при членении текста на слова все входящие

в его состав фонемы и морфемы должны обязательно принадлежать

тому или другому слову, не могут делиться между ними в.

Как уже было сказано, постулируемые психолингвистикой

объективные методы исследования требуют постепенного и планомер-

ного анализа речевого потока с точки зрения передаваемых им значе-

ний. Если, как было уже сказано, предельными (т. е. мельчайшими)

двусторонними единицами языка являются морфемы, то необхо-

димо установить объективный принцип выделения их на основании

исследования речи. В речи же даны не морфемы, а лишь конкрет-

ные единичные их ≪реализации≫, называемые морфами. Для объек-

тивного выделения морф данной морфемы в потоке речи важное

значение имеет синтагматическая взаимозаменяемость с морфами

другой морфемы или других морфем, откуда понятие ≪классов

взаимозаменяемых морф≫, или К.ВМ. КВМ —это ряд таких еди-

ничных морф, или минимальных речевых единиц, имеющих значе-

ние, которые в данном контексте оказываются синтагматически

взаимозаменимыми. Так, например, в предложении ≪писатель вы-

63

разил согласие≫ морфа писат'- будет принадлежать к тому же

КВМ, что читат'-, получат'- и другие, поскольку вполне возмож-

ными высказываниями будут также ≪читатель выразил согласие≫,

≪получатель выразил согласие≫ и т. п. 7.

Понятие ≪класса взаимозаменяемых морф≫ (или КВМ) может

использоваться как основа для понятия ≪тематического ряда≫.

Так, в приведенном выше примере вместо одного из членов КВМ

может фигурировать ряд, состоящий из двух или более морф,

например громкоговорит'- (≪громкоговоритель точно воспроизвел

его речь≫). Подобный ряд, состоящий из двух или более КВМ,

будет тематическим в том случае, если: 1) в языке существует про-

стой КВМ, который этот ряд может заменять, давая ≪грамматическое

высказывание≫, т. е. структурно осмысленное сочетание элементов,

и 2) ни один из входящих в этот ряд КВМ не принадлежит тому

же КВМ, что и тот единичный КВМ, который может заменяться

данным рядом (чему громкоговорит'- вполне удовлетворяет, так

как нельзя сказать ни громкотель, ни просто говоритель). Можно,

следовательно, сказать, что тематический ряд является расширением

того единичного КВМ, который он может заменять.

На основе изложенного вводится еще одно понятие —≪ядро≫

(nucleus) 8. Ядро —это либо единичный КВМ, не являющийся

частью тематического ряда, либо ≪тематический ряд≫, составленный

из КВМ. Среди единичных КВМ встречаются, с одной стороны,

такие, которые способны распространяться в тематические ряды

и только в данной конструкции такому распространению не под-

верглись, а с другой —такие, которые вообще не поддаются рас-

пространению. Например, в таком ряду, как ≪его слушатель хра-

нит его важное сообщение≫ имеется 10 морф:1) его, 2) слушат'-,

3) -ель, 4) хран'-, 5) -ит, 6) его, 7) важн-, 8)-ое, 9) сообщ-, \0)-ение,

но только 8 ядер: 1) его (нераспространяемый КВМ), 2) слушат-ель

(тематическое распространение, содержащее 2 КВМ), 3) хран'

единичный КВМ, распространяемый, например, в при-нос-, от-воз'-

и др., 4) -ит (нераспространяемый КВМ), 5) его (см. 1), 6) важн—

единичный КВМ, распространяемый, например, в пред-смерт-н-,

7) -ое (нераспространяемый КВМ) и 8) сообщ-ение (тематическое

распространение, содержащее 2 КВМ).

Граница ядра отличается от границы слова тем, что между

ядрами может быть вставлено лишь строго ограниченное число

других ядер (включая и ядро с нулевыми членами). Часто ничего

нельзя вставить (ноль в таких случаях может рассматриваться как

предельный пример определенного и конечного числа). Границей

Же слова является такая граница, на которой возможно вставлять

другие ядра без ограничения. Например, в приведенном выше

предложении между хран'- и -ит нельзя вставить никакого ядра и

потому эта граница не является словесной, а, например, между

его и слушатель можно вставить целый ряд прилагательных, между

слушатель и хран'- могут быть вставлены длинные определительные

предложения и т. п. 9.

64

Из приведенного анализа делаются важные психолингвистиче-

ские выводы. Внутрисловные границы ядра и те его границы,

которые совпадают с границей слова, являются различными с

точки зрения предоставляемого говорящему выбора. На внутри-

словной границе каждое ядро в последовательности ядер связано

двусторонней зависимостью с предыдущим и последующим ядрами,

ограничивающими его выбор. На словесной границе говорящий

произвольно выбирает из различных ядер. Это подтверждается

и фонетически. Известно, что паузы имеют тенденцию появляться

скорее на границе слова, чем внутри него; потенциальная возмож-

ность паузы может применяться как самостоятельное определение

словесной единицы, что имеет также психологическое обоснование.

Таким образом, хотя выбор имеет место на каждой речевой гра-

нице, внутри слова всегда выбирается в качестве следующего члена

только представитель вполне определенного формального класса.

На словесной же границе говорящий производит прежде всего

семантический выбор, т. е. в зависимости от содержания своего

сообщения выбирает между разными ядрами 10.

Изложению результатов, полученных благодаря синтезу лингви-

стического и психологического подходов, было уделено так много

внимания потому, что они дают интересные соображения о важ-

ности слова как основной лингвистической единицы, качественно

отличной от морфемы. Таким образом, совершенно с других пози-

ций объективно подтверждаются положения советского языко-

знания о слове, и критика структуралистическои концепции в этом

вопросе получает серьезную поддержку.

Приведенные материалы интересны также детализацией поня-

тий, связанных с изучением частей слова. Становится не только

вполне ясной необходимость, не ограничиваясь понятиями фо-

нема —морфема —конструкция, признать научную правомерность

слога и слова, но и дальше углубить исследование значащих ча-

стей слова (в частности, введением понятий ≪семантического ядра≫,

≪тематического ряда≫ и других).