Эстетическая антропология

Реализация идеала, который пропагандируют и к которому хотели бы стремиться русские писатели, особенно дворяне, особенная. Они явно не удовлетворены идеалом своего слоя, но при этом в течение всей истории русской литературы дворянские писатели не разгадали секрета русского народа и мужика. Так что они могли знать и мечтать о чем угодно, но жизнь крестьян понять не могли и развивать ее тоже.

Так как мнение о крестьянах у них предвзято, оно стало меняться только с того момента, когда появились писатели из народа. Именно через них элита узнала народ, но и обработала его идеологически.

Отсюда понятно, что Н. А. Некрасов не мог любить природу как народ, он ушел в город и к деревне относился как к угнетенному состоянию. Тургенев тоже относился к русской природе как чужой, ибо дворяне потеряли Землю. Их чувства – ностальгия по прошлому.

Отталкиваясь от этого, можно зафиксировать ключевое несоответствие идеала и действительности в русской культуре. Это несоответствие проявляется на протяжении всей истории Российской империи и Советского Союза, и это – главное препятствие для действительного развития русской культуры.

Особенность развития русской культуры состоит в отсутствии осмысления культурных идеалов народа. В западных и других культурах идеалы от быта и жизни народа отталкиваются и осмысливают их, даже если культуры создаются завоевателями, то в России этого осмысления нет. Высший слой на протяжении всей русской истории проповедует заимствованные идеалы, которые не имеют основания на народной почве.

Итак, если литература – по сути единственный способ осмысления и интуиции русского духа, то понятно, что посредством методологии Шеллинга дворянство пытается осмысливать русский дух пусть не научными, а эстетическими методами. Эстетика становится носителем и символом русского духа, и необходимо исследование русского духа, методами, связанными с эстетикой.

Тургенев приходит до ключевого в последующих его романах противопоставления эгоизма и интуиции. Интуиция видит ситуацию русского человека по-иному, нежели эгоизм, привнесенный русскому духу через западное образование. Разночинцы интеллектуально буквально порабощены западной культурой, в то время как дворяне чувствуют в ней зло и интуитивно ищут нечто иное. Тургенев для противопоставления разночинной образованной позиции ищет ситуацию интуиции, которая чаще всего оказывается чисто внутренним переживанием русского человека и не проявляется вовне.

Вообще такое положение дел, когда класс ранее более традиционный и отсталый, как, например, дворянство в отношении к буржуазии, оказывается выше по общественному и образовательному статусу, очень кратковременная ситуация. Тут возможность создания чего-то сверхъестественного, творческого прорыва минимальна: слишком мало времени у падающего класса. Экономическая эволюция хозяйства приведет в ближайшем времени к деградации усадьбы и дворянства как сословия, а вместе с ним исчезнет и культурное богатство, которое утрачивать для Тургенева не желательно. Есть, и Тургенев это видит, возможность сохранения традиции в лучшем, очищенном виде, это точка прорыва прошлого в будущее, синтез в духе Шеллинга, но он маловероятен. Простое течение эволюции общества ведет не к прорыву и творчеству, а к уничтожению дворянства и тех потенций, которые дает его культура. То есть класс дворян, которые оказываются к народу гораздо ближе, обречен. Это суть романтизма вообще. Гении этого умирающего класса видят ситуацию уже не в спектре прогресса – регресса, а в иной перспективе общечеловеческого масштаба. Этот взгляд, как особого типа идеал, и дает наиболее выдающуюся и близкую к будущему радиацию целей, но при этом сама ситуация показывает эту цель как временную, обреченную на неудачу.