1 Ibid. P. 4 - 5.

Прошу заметить, что "наблюдатель-одиночка" удивительным образом

приравнивается к "социальному философу". Обратите внимание также

на то, что здесь содержится не только изложение интеллектуальной

программы, но и предлагается административный план:

"Определенные сферы человеческого поведения становятся объектами

организованных социальных наук, которые имеют свои названия,

институты, бюджеты, эмпирические данные, штат сотрудников и тому

подобное. Другие сферы остаются в этом отношении неразвитыми".

Значит, любую сферу можно развить и "социологизировать". В самом

деле, у нас нет даже названия для социальной науки, которая

могла бы заниматься проблемами счастья населения. Но нет никаких

непреодолимых препятствий Для того, чтобы сделать подобную науку

возможной. Совсем нетрудно собирать рейтинги счастья, и это было

бы даже дешевле, чем собирать данные о доходах, сбережениях и

ценах.

Социология, подобно повивальной бабке для целого ряда спе

циальных "социальных наук", находится на ничейной предметной

территории, которая еще не стала объектом "Метода" и "полностью

развитых социальных наук". Не совсем ясно, что понимается под

"полностью развитыми социальными науками", но подразумевается,

что лишь демография и экономика удовлетворяют этим требованиям:

"Никто больше не сомневается в необходимости и возможности

подходить к человеческому обществу научно. Вот уже более ста лет

существуют такие полностью развитые науки, как экономика и

демография, изучающие самые различные сферы человеческого

поведения". Указаний на другие "полностью развитые науки" в этом

двадцатистраничном эссе я не нашел.

Когда перед социологией ставится задача превратить философию в

науку, то предполагается или подразумевается, что гений "Метода"

столь могуч, что обходится без традиционного знания

соответствующей предметной области. Поистине, усвоение такого

рода знаний могло бы потребовать несколько больше времени, чем

предполагается автором подобною утверждения. То, что в нем под

разумевается, становится ясным из замечания Лазарсфельда по

поводу политических наук: "У греков была наука политики, немцы

пишут о Staatslehr*, а англосаксы — о политической науке. До сих

пор никто не сделал хорошего контент-анализа, чтобы точно

узнать, о чем же пишут в книгах на эту тему..."1.

* Учение о государстве. — Прим. ред.

1 Ibid. P. 5. "Контент-анализ какой-либо совокупности

материалов, по существу, представляет собой классификацию малых

единиц документов (слов, предложений, тем) в соответствии с

определенным, установленным a priori набором категорий" (см.:

Rossi P. H. Methods of social research, 1945 - 55 // Sociology

in the United States of America / Ed. by H. L. Zetterberg.

Paris: UNESCO, 1956. P. 33.

Итак, с одной стороны, организованные коллективы хорошо

оснащенных обществоведов-эмпириков; с другой — неорганизованные

социальные философы-одиночки. С точки зрения "высокой

методологии" социолог должен пройти обряд перехода из философа в

эмпирика и превратиться в производителя научной продукции — быть

одновременно интеллектуалом (точнее, Ученым с большой буквы) и

простым исполнителем.

При переходе к организованной социальной науке в работе

исследователей обычно происходят следующие изменения.

1) "Во-первых, акценты с истории институтов и идей переносятся

на конкретное поведение людей"'. Это не простая процедура. Как

мы увидим в шестой главе, абстрактный эмпиризм не есть эмпиризм

повседневный, поскольку единицей исследования не является

"конкретное поведение людей". Далее я собираюсь показать, что на

практике в ситуации выбора абстрактные эмпирики часто

обнаруживают отчетливую склонность к так называемому

"психологизму" и, более того, последовательно избегают рассмат

ривать проблемы структуры, занимаясь преимущественно проблемами

индивидуальной жизнедеятельности.

2) "Во-вторых, - продолжает Лазарсфельд, - формируется тенденция

изучать не какую-то отдельную сферу человеческой деятельности, а

соотносить ее с другими сферами". Я не уверен, что это так;

чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить труды Маркса,

Спенсера или Вебера с трудами любого абстрактного эмпирика.

Вероятно, все дело в особом значении слова "соотносить", которое

сводится к статистическому анализу.

3) "В-третьих, начинают изучать повторяющиеся социальные

ситуации и проблемы, а не те, которые случаются лишь однажды".

Здесь угадывается попытка признать важность структурного

анализа, ибо "повторяемость явлений" или "регулярности" в

социальной жизни, конечно же, коренятся в устоявшихся

структурах. Именно поэтому, чтобы понять, к примеру,

предвыборную кампанию в Америке, нужно понять структуру партий,

их роль в экономике и так далее. Но не это имеет в виду

Лазарсфельд. Подразумевается, что во время выборов сходный акт

поведения совершают множество людей, а выборы повторяются;

следовательно, к поведению индивидов при голосовании можно вновь

и вновь применять статистические методы.

4) "И, наконец, явный упор делается на изучении современных, а

не исторических общественных событий..." Этот антиисторический

акцент вытекает из эпистемологической установки: "Социолог будет

стремиться иметь дело главным образом с современными событиями,

относительно которых он скорее соберет такого рода данные, какие

ему нужны... ". Подобный эпистемологичес-кий крен противоречит

постановке насущных проблем, которые являются ориентирами для

научного изучения общества1.

1 Все приведенные выше цитаты взяты из статьи П. Лазарсфельда

'Что такое социология?" (Lazarsfeld P. Op. cit. P. 5 - 6).

Прежде чем перейти к этим ориентирам, я должен закончить начатое

рассмотрение программы социологии, которая содержит постановку

двух задач.

"...Социологическое исследование заключается в применении

прикладных научных процедур к новым областям. Они (наблюдения

Лазарсфельда. — Ч. Р. М.) предназначены лишь для предварительной

характеристики той атмосферы, которая, вероятно, преобладает во

время перехода от социальной философии к эмпирическому

hqqkednb`mh~ общества... Когда социолог берется за исследование

новых отраслей человеческой деятельности, все необходимые данные

приходится собирать ему самому. Именно в связи с этой ситуацией

получает свое развитие вторая важнейшая функция социолога.

Одновременно он является своего рода инструментальщиком (tool-

maker) для других социальных наук. Позвольте напомнить некоторые

из многих проблем, с которыми приходится сталкиваться

обществоведу при сборе требующихся ему данных. Очень часто ему

приходится спрашивать людей о том, что они делали, видели или

хотели. Часто им нелегко вспомнить то, о чем их спрашивают,

порой не хотят говорить, или точно не понимают, что мы хотим

узнать. Поэтому получило развитие важное и трудное искусство

интервьюирования...

Но (у социолога) исторически сохраняется и третья функция —

функция интерпретатора... Полезно различать описание и

интерпретацию социальных отношений. На уровне интерпретации мы

ставим вопросы, которые в повседневном языке начинаются со слова

"почему". Почему люди сейчас имеют меньше детей чем прежде?

Почему они склонны переезжать из села в город? Почему выборы

были выиграны или проиграны?..

Основные приемы поиска подобных объяснений являются

статистическими. Мы должны сравнивать многодетные семьи с

малодетными, перебивающихся случайными заработками, с теми, кто

имеет постоянную работу. Но что в этих явлениях следует

сравнивать?"1