2) Внеисторические исследования тяготеют к статике или к

разовому изучению ограниченных сфер повседневной жизнедея

тельности. Этого и следует ожидать, так как большие структуры

легче заметить, когда они находятся в процессе изменения. А из

менения мы начинаем замечать только тогда, когда расширяем кру

гозор и охватываем достаточно большой исторический отрезок вре

мени. Поэтому единственный способ понять взаимодействие между

мельчайшими формами деятельности людей и более крупными

структурами, выяснить, как факторы макроуровня влияют на огра

ниченные сферы повседневной жизни — это обратиться к истори

ческим материалам. Чтобы определить структуру во всех значениях

этого ключевого термина и адекватно сформулировать проблемы и

трудности ограниченных условий повседневности, необходимо и на

словах и на деле признать, что общественные науки мы воплощаем в

жизнь как исторические дисциплины.

Изучение истории не только увеличивает наши возможности Познания

структуры общества. Мы не можем надеяться на понимание Даже

отдельно взятого общества, даже в статике без использования

исторического материала. Образ всякого общества — это конкретно-

исторический образ. То, что Маркс называл "принципом исто

рической определенности", можно изложить следующим образом:

любое данное общество должно быть понято в контексте того пе

риода, в котором оно существует. Как бы ни определялся "период",

общественные институты, идеологии, типы личностей, преобладающие

в любой данный период, составляют уникальные феномены. Это не

означает, что данный исторический тип нельзя сравнить с другими

и что его можно постичь только интуитивно. Но это означает — и

это уже вторая ссылка на приведенный выше принцип, — что в

рамках одного исторического типа различные механизмы социальных

изменений образуют определенное пространство взаимодействия.

Именно эти механизмы, которые Карл Маннгейм вслед за Джоном

Стюартом Миллем назвал "principia media", и хотят описать

обществоведы, изучающие социальную структуру.

Ранние теоретики обществоведения пытались сформулировать

инвариантные законы общества — законы, которые бы имели силу для

всех обществ подобно тому, как процедуры абстрагирования в

физике позволили сформулировать законы, отсекающие несущест

венное для их действия качественное богатство "природы". По

моему мнению, ни одному обществоведу не удалось установить какой-

либо "закон", который был бы трансисторическим, действия

которого можно было бы распространить за пределы конкретной

структуры в конкретно-исторический период. Иначе "законы" пре

вращаются в пустые абстракции или весьма туманные тавтологии.

Единственный смысл "социальных законов" или даже "социальных

закономерностей" — это, как мы могли убедиться, principia media,

или, если угодно, конструкт для конкретной социальной структуры

в конкретно-историческую эпоху. Нам неизвестны универсальные

механизмы исторических изменений, а те механизмы, которые уже

описаны, варьируются в различных социальных структурах.

Исторические изменения касаются социальных структур общества и

отношений между образующими их компонентами. Подобно тому, как

существует разнообразие социальных структур, существует и

разнообразие принципов исторических изменений.