1 Другой важной причиной склонности возвеличивать"межличностные

отношения" является всеохватность и ограниченность слова "куль-

тура", в терминах которой распознается и формулируется

социальное в психологических глубинах человека. В

противоположность социальной структуре, понятие "культура"

является одним из самых расплывчатых по своему значению в

общественных науках, хотя, возможно, благодаря этому оказывается

чрезвычайно полезным для экспертов. На Практике понятие

"культура" употребляют для общего соотнесения с Повседневной

жизнедеятельностью вместе с "традицией", а не как синоним

"социальной структуры".

Следующим шагом психоаналитических исследований стало

распространение на другие институциональные сферы метода, с

помощью которого Фрейд начал свой превосходный анализ отдельных

типичных институтов родства. Нужна была идея социальной

qrpsjrsp{ как некая композиция институциональных порядков,

каждый из которых предстояло подвергнуть такому же

психологическому исследованию, какое Фрейд предпринял по от

ношению к институтам родства. В психиатрии, непосредственно

занимающейся терапией "межличностных" отношений, уже начали

ставить под сомнение фундаментальную идею о возможности отыскать

истоки норм и ценностей в потребностях, якобы присущих индивиду

perse. Но поскольку без соотнесения с социальной реальностью

нельзя понять саму природу индивида, мы и должны исходить в

нашем анализе из такого сопоставления. Изучение индивида

включает не только его положение, как биографической единицы,

внутри различных сфер жизнедеятельности на уровне межличностного

взаимодействия, но и размещение самих этих сфер внутри той

социальной структуры, которую они формируют.

На основе развития психоанализа, как и социальной психологии в

целом, теперь можно кратко обрисовать психологические проблемы

общественных наук. Здесь я коротко перечислю только те пункты,

которые считаю наиболее плодотворными или, как минимум,

приемлемыми для работы обществоведа1.

1 Подробное обсуждение высказываемого здесь взгляда см. В кн.-

Gerlh H., Mills Ch. Character and social structure. New York:

Harcourt-Brace, 1953.

Жизнь индивида нельзя адекватно понять без учета особенностей

тех институтов, внутри которых протекает его биография,

поскольку именно она фиксирует точки принятия роли, изменения и

выхода из нее, а также непосредственный процесс перехода от

одной роли к другой. Ребенок воспитывается в такой-то семье,

играет с детьми определенного круга, становится студентом, рабо

чим, мастером, генералом, матерью. Большая часть человеческой

жизни состоит из подобных ролей внутри специфических институтов.

Чтобы понять биографию индивида, мы должны понять значение и

смысл тех ролей, которые он играл и играет до сих пор. Чтобы

понять эти роли, мы должны понять те институты, куда эти роли

входят.

Но взгляд на человека как на продукт общества позволяет увидеть

за внешними биографическими событиями нечто большее, чем

последовательность социальных ролей. Для этого нам необходимо

проникнуть в самые глубинные, "психологические" свойства

человека, в частности, в его представление о себе, его сознание

и, фактически, в становление человеческой личности. Если

психология и социальные науки откроют механизмы, посредством

которых общество задает и даже внедряет образцы самых сокро

венных свойств личности, это будет самым выдающимся открытием

последних десятилетий. Все проявления эндокринной и нервной

системы, эмоции страха, ненависти, любви, гнева в самых

разнообразных формах должны быть поняты в тесной и непрерывной

связи с социальной биографией и социальным контекстом, в которых

эти эмоции переживаются и выражаются. Физиология органов чувств,

наше восприятие физического мира: цвета, которые мы различаем,

запахи, которые мы чувствуем, звуки, которые слышим, — все они

социально сформированы и предписаны. Различные мотивы действий

людей и даже сугубо индивидуальную способность осознавать их

необходимо понимать в контексте преобладающих в данном обществе

мотивационных словарей и в зависимости от происходящих

социальных изменений, а также от взаимопроникновения этих

словарей.

Биографию и характер индивида нельзя целиком объяснить условиями

жизни и тем более влиянием социального окружения в прошлом, в

младенчестве и детстве. Для адекватного понимания необходимо

sknbhr| взаимодействия непосредственного окружения с более

широкой структурой, учесть трансформации этой структуры и ее

влияние на непосредственные жизненные условия. Поняв социальную

структуру и структурные изменения, их влияние на жизненные

ситуации и переживания индивида, мы сможем понять причины

поведения людей и тех настроений, которые они переживают в

повседневной жизни, остающиеся необъяснимыми Для них в терминах

непосредственного социального окружения. Концепцию конкретно-

исторического типа личности нельзя проверить, основываясь лишь

на том, что представители типа находят ее приятной в

соответствии со своим Я-образом. Поскольку ограничены условиями

своего существования, они не ожидают, да и не могут ожидать, что

будут знать все причины своих сложившихся жизненных условий и

границ своего личностного мира. Крайне редко целые категории

людей адекватно оценивали свое положение в обществе. Убеждать

себя в обратном, что обществоведы часто делали под влиянием

используемых методов, значит допустить такую степень

рационального самосознания и самопознания, которую не допускали

даже психологи восемнадцатого столетия. Данное Максом Вебером

описание "протестанта", его мотивов и влияния, которое

протестанты оказали на религиозные и экономические институты,

позволяет нам лучше понимать этих людей, чем они сами себя

понимали. Введение структурного контекста позволило Веберу выйти

за пределы осознания индивидом себя и своих жизненных условий.

Важность самых ранних переживаний, сам по себе "вес" детства в

психологии характера взрослого человека зависит от типа детства

и типа социальной биографии, преобладающими в различных

обществах. Сейчас, например, очевидно, что роль отца в фор

мировании личности должна устанавливаться в рамках конкретных

типов семьи и в терминах того места, которое эта семья занимает

в социальной структуре общества, частью которого эта семья

является.

Описывая представления индивидов определенных категорий, факты

их жизни и их реакции на жизненные условия, нельзя получить

представление о социальной структуре, в которую он вписан.

Попытки найти объяснение социальных и исторических событий в

психологии "индивида" часто основываются на допущении, что

общество является лишь скоплением разрозненных индивидов, а

потому, если мы познаем все "атомы", то сможем суммировать всю

информацию и таким образом познать общество. Это допущение ни к

чему не ведет. На самом деле в отрыве от общества, из

психологического исследования, мы не можем узнать даже самого

элементарного об "индивиде". Только в построении абстрактных

моделей, которые, разумеется, могут быть полезны, экономист

может постулировать "человека экономического", а спе

циализирующийся на семейной жизни психиатр (а практически все

психиатры являются специалистами в этой области) постулировать

классического "человека с эдиповым комплексом". Ибо точно также,

как структурные отношения при выполнении экономических и

политических ролей часто являются решающими для понимания

экономического поведения индивида, огромные изменения в роли

отца, произошедшие со времен викторианской эпохи, надо учитывать

для понимания ролей внутри семьи и положения семьи как института

в современном обществе.

Принцип исторической конкретности применим также к психологии,

как и к общественным наукам. Даже самые сокровенные особенности

внутренней жизни человека лучше всего проблематизируются в

конкретно-историческом контексте. Чтобы осознать обоснованность

этого допущения, нужно лишь на мгновение задуматься о том

огромном разнообразии мужчин и женщин, которое являла нам

weknbeweqj` история. Психологам, как и обществоведам, следует

хорошенько подумать, прежде чем высказывать какую-либо фразу,

подлежащим в которой является "человек".

Человеческое разнообразие таково, что никакая "элементарная"

психология, никакая теория "инстинктов", никакие известные нам

принципы "сущности человеческой природы" не могут охватить все

громадное разнообразие человеческих типов и индивидов. Любое

утверждение о человеке, не учитывающее социально-исторических

реалий жизни людей, будет относиться к биологическим

представлениям о возможностях человеческого вида. Но в рамках

определенных пределов и в реализации этих возможностей перед

нами предстает широчайшая панорама человеческих типов. Попытка

втиснуть человеческую историю в каркас теоретических "концептов"

о "сущности человеческой природы" столь же бесплодна, сколь и

попытки сконструировать ее из точнейших, но несущественных

трюизмов по поводу поведения мышки в лабиринте.

Ж. Барзун и Г. Графф отмечали: "Заглавие знаменитой книги

Доктора Кинси "Сексуальное поведение самца" являет собой пора

зительный пример скрытого, в данном случае ложного, допущения,

так как в книге говорится не о самцах, а о мужчинах, проживавших

в Соединенных Штатах в середине двадцатого века... Само

представление о человеческой природе относится к числу неявных

Допущений социальной науки и утверждать, что она составляет

содержание научных отчетов, значит затрагивать этот

фундаментальный вопрос. Не может быть ничего кроме "человеческой

культуры", в высшей степени изменчивой"1.