Такими же цветами-деревьями, как сакура и японская слива, являются цветы неплодоносящего персика, крупные цветы камелии с вечнозелеными кожистыми листьями. Кра­ сивые и яркие цветы камелии встречаются разных оттенков: белые, красные, пестрые, махровые. Сюда же относятся крупные белые и розовые цветы олеандра с вечнозелеными ланцетовидными кожистыми листьями.

Неизгладимое, чарующее впечатление оставляет цветение японских камелий. Мягкий, теплый морской климат с обильными осадками и щедрым солнечным теплом чрез­ вычайно благоприятствует произрастанию и буйному цве­ тению на японских островах самой многообразной и пыш­ ной растительности. Торжественные, праздничные кроны деревьев с распустившимися цветами камелии, напоминаю­ щими крупный красный агат, и множеством прекрасных своей свежестью, нежных, еще не раскрывшихся бутонов подчеркивают несомненное превосходство этого изумитель­ ного декоративного растения. Цветы камелии воспеты в многочисленных поэтических творениях, в стихах прослав­ ленных художников слова различных эпох. Характерно про­ изведение современного китайского поэта Фэн Ши-кэ о юньнаньской камелии:

Царицей цветочного мира Камелия в мире слывет. Сама — чуть крупнее пиона, Зимой и весною цветет.

Цветы — облака, обагренные солнцем, Как яркие зори горят.

И кажется глазу — земля вся в огне, А сад стал свежее, нежнее и краше,

Как будто, зарывшись на облачном дне,

Стоит он и радостно ветками машет.

КАРЛИКОВЫЕ ГИГАНТЫ

Большим своеобразием японского быта является широ­ кое декоративное применение карликовых деревьев и много­ летних растений. Особенность этих растений состоит в том, что они часто бывают самых необыкновенных форм и кон­ фигураций, представляют собой причудливое сплетение кри­ вых, извивающихся ветвей. Иногда это получается естест­ венным путем, но часто это достигается искусственно, наме­ ренным вмешательством человека, заставляющего растение принимать самые необычные очертания. Люди неизменно

258

стремятся «усовершенствовать», «улучшить» живую при­ роду, подчинить растительный мир своей воле и фантазии. Именно таким вмешательством человека объясняется мно­ гообразие самых неожиданных, причудливых форм расте­ ний то в виде плетенеобразной решетки, то в виде правиль­ ного круга или квадрата, то в виде тонко сплетенного ви­ того шара и т. д. и т. п.

Это — особое искусство, имеющее свое специальное на­ именование: «узки». Дословный перевод — «древонасаж­ дение» — совершенно не передает особенности этого по­ нятия. Разумеется, японцы знают «древонасаждение», то есть искусственное разведение леса, но для этого у них су­ ществует термин «сёкурин», собственно •— «лесонасажде­ ние». Слово же «узки» значит нечто другое.

Для японца дерево растет стихийно. Если же его растит человек, это — дерево не природное, оно сделано человеком. А то, что делает человек, есть искусство; или, во всяком слу­ чае, может быть искусством. К тому же между «мастерст­ вом» и «искусством» — грань трудноразличимая. Поэтому «выращивание деревьев» (растений) есть и мастерство и ис­ кусство. Из этого вытекает его подчинение эстетическим устремлениям человека. Вдохновляется художник-растение­ вод действительностью — и его творческим трудом со­ здается «двухсотлетняя сосна» — точно такая, какой она бывает в природе: со скрюченными от старости «руками», «пальцами», с искривленным, сгорбленным станом, вся за­ мшелая, седая. Только — в горшке, миниатюрная. Вдохнов­ ляется художник-растениевод фантазией — и рождается со­ сна с самыми причудливыми очертаниями, каких в природе не бывает, какие грезятся художнику-мечтателю. Тоже ми­ ниатюрная. Словом, и в этом искусстве, как и во всяком другом, есть «реализм», «романтика», «импрессионизм», «конструктивизм», «экспрессионизм» — вплоть до «супре­ матизма». Карликовые деревья и растения держатся в поме­ щении в специальных кадках, в нарядных черепичных, гла­ зурованных, разноцветных цветочницах, форма и очертания которых сообразуются с рисунком растения, гармонируя с ним, образуя вместе законченную композицию, своего рода единый ансамбль.

Особенно широкое распространение получили такие ра­ стения, как стелющаяся сосна, ветви которой часто причуд­ ливо изогнуты и переплетены; стройный и изящный кипарис, низкорослая черная сосна, напоминающая своим видом мно­

259

говековую, древнюю сосну; многообразные пальмы, пробко­ вый дуб, кактусы, столетники, пятицветная гортензия, «ты­ сячелетний лотос».

Японскими садоводами и натуралистами создана интере­ сная литература, в которой обобщен опыт разведения жи­ вых цветов и растений. Неустанные поиски новых разновид­ ностей цветов дают японцам самые неописуемые по краскам сочетания и рисунки цветов и декоративных растений, глав­ ным образом тропического пояса. Японцы, например, добились успеха в выращивании розы зеленоватого оттенка, получили розу синеватого оттенка и т. п.

Живые цветы и декоративные растения являются состав­ ной частью быта японцев, представляют неотъемлемый эле­ мент их эстетической потребности, радости. У японского на­ рода существуют давние традиции и обычаи преподносить цветы по различным поводам и случаям. Это — выражение внимания, знак уважения и дружбы. Яркие цветы служат проявлением радостных, оптимистических, торжественных чувств. Желтый цвет, однако, не является у японцев сим­ волом разлуки, печали или измены, как у европейских на­ родов, а считается одним из излюбленных и распространен­ ных. Белый цвет означает в Японии печаль, горе, траур. Лишь в последние годы в Японии, под влиянием европей­ ской традиции, в знак траура стали носить черный костюм, черное кимоно.

Живые цветы и декоративные растения в очень широ­ ких масштабах служат украшением не только жилого по­ мещения, очага японцев, но и учреждений, рабочих по­ мещений, улиц, скверов, площадей. Часто цветы можно увидеть в вагонах железнодорожных поездов, самолетах, автомобилях.

ИСКУССТВО АРАНЖИРОВКИ

С большим искусством и вкусом украшаются японцами их дом, жилище, места работы и отдыха. В Японии есть слово «икэбана». Самый элементарный толковый словарь языка дает следующее пояснение: «Икэбана — искусство ставить цветы и ветки в сосуды для цветов». Особое уме­ ние состоит в том, чтобы найти верное место для цветов и декоративных растений, подобрать неповторяющееся соче­ тание оттенков и рисунков различных цветов, выбрать со­

260

ответствующую вазу или цветочницу. Это скорее не вазы и цветочницы, а «сосуды для цветов». Это может быть брон­ зовая чаша, вся орнаментированная, на резной, фигурной деревянной подставке; может быть медный — различной формы — кувшин или треножный сосуд; может быть сре­ занное коленце бамбука, полое внутри, но с перемычкой, что дает возможность наливать в него воду, может быть пле­ тенка, корзиночка — разных форм, из тонких пластинок бамбука, из пропитанных темным (вишневым, коричневым, черным) составом лент из дерева. И реже всего — стеклян­ ная ваза... Впрочем, теперь в Японии можно иногда встре­ тить вазы из пластмассы... Впрочем, как не без горечи замечают японцы, падению вкуса вообще предела не бы­ вает ...

В области искусства декорирования живыми цветами су­ ществуют определенные художественные принципы, свое­ образная эстетика, нормы прекрасного. Оно имеет свои школы и течения, весьма отличающиеся друг от друга своими принципами и приемами. Знающий тайны этого ис­ кусства тотчас, при первом же взгляде на то, как постав­ лены цветы и ветки, скажет, к какой школе или направле­ нию относится автор этого украшения. Цветы и растения располагаются в определенном обрамлении и окружении. Чаще всего цветы можно встретить по одному-два в вазе, а не в виде больших букетов. Тем более редко встречаются букеты цветов на столе или в залах. Японцы считают, что один или два живых цветка на оригинальных стеблях с листьями, в соответствующей обстановке, с эстетической точки зрения могут выражать больше, чем несколько или даже целый букет цветов. Вообще эти соединения цветов и веток, а нередко только веток, далеки от наших букетов. И по виду, и по идее, и по функциям в быту, в жизни чело­ века. Характерно, что каждый цветок или веточка, на взгляд японцев, должны иметь определенное значение. Здесь — целая философия. Часто, например, высокая веточка озна­ чает небосвод, средняя — человека, а самая низкая — зем­ лю. Такое соединение трех веток или одну ветку с особо расположенными отростками именуют «триадой»: «небо, земля, человек», имеющей свои глубокие корни в духовной жизни народа, в его философии. Эта знаменитая триада восходит к древнейшей сокровищнице мудрости, упоминав­ шемуся нами ранее канону «Ицзин» — «Книге перемен», самому удивительному трактату китайской древности. Воз­

261

никновение первоначального текста «Ицзина», как об этом свидетельствуют научные источники, восходит к XI—VII ве­ кам до н. э. Ее основные положения складывались на опыте древних прорицателей. В процессе своего формирования «Книга перемен», отобразившая систему взглядов, опреде­ ленное мировоззрение своей эпохи, обрастала многочислен­ ными комментариями и толкованиями, приобретала фило­ софское значение, а затем превратилась в конфуцианский канон этико-политического характера. Главная мысль, ко­ торой проникнута «Книга перемен», утверждает принцип изменчивости всего существующего, всех вещей и явлений, первоисточниками которых выступают земля и небо. При этом сам процесс непрерывно происходящих изменений объясняется как вечная коллизия, столкновение и взаимо­ действие противоположных сил, космических сил: «Ян» — света и «Инь» — тьмы.

«Книга перемен» породила огромную литературу с мно­ жеством различных точек зрения на этот памятник, пленяю­ щий своею мудростью и загадочностью.

Одним из наиболее интересных трудов, созданных в связи с «Ицзином», является трактат неизвестных авторов под названием «Си цы чжуань», относящийся к V—III векам до н. э. В нем делается серьезная попытка аналитического подхода к содержанию «Книги перемен», философского ее осмысления. Именно в этом трактате получает свое толко­ вание знаменитая триада: «Небо — вверху, земля — внизу, между ними — человек». Три начала бытия, три его ипо­ стаси, три мира, три сферы жизни — равноценные, равно­ значные. Они — в вечном единстве, и в то же время каждый из них — сам по себе. Они — нераздельны и в то же время — неслиянны. Вот о чем говорит эта незатейливая ветка, если отростки на ней расположены так, как нужно, осмысленно. Здесь философия и эстетика.

Пусть современный обыватель и ничего не знает о «Кни­ ге перемен» или трактате «Си цы чжуань», кроме назва­ ния; пусть он даже воспринимает это название в аспекте соответствующих иероглифических знаков, которые он ви­ дит на вывесках оракулов, — все равно, смутная идея три­ ады бытия, жизни живет в нем, вмещена в его сознание веками. Так на родине «Си цы чжуань» — в Китае, так и в Японии и в Корее.

Иногда цветы выставляются на изящной подставке на фоне стены определенного цвета. Нередко также можно

262