Сознание и свобода воли

Человек! «Тебе дана возможность упасть до степени животного, но также и возможность подняться до степени существа богоподобного исключительно благодаря твоей внутренней воле» 1.

Свобода воли является неотъемлемым и существенным определением сознания и личности. Человек отличается от животного способностью свободного, сознательного выбора между добром и злом. А этот выбор — дело свободной воли, представляющей собой форму практической реализации сознания. Свобода воли — это своего рода «груз», который возлагается на человека самой сущностью его бытия как разумного существа. Со свободой воли связано признание высших индивидуальных и социальных ценностей: творчества, ответственности и вины. Она составляет существенное качество человеческой личности. На ней зиждутся нравственное начало, а также нормы права.

В истории философии издавна стоял вопрос о том, является ли человеческая воля свободной и носят ли действия человека характер свободного волеизъявления? Существует ли свобода слова, свобода от страха смерти, от чувства своей неполноценности?

Человеческая воля, по Лютеру, подобна вьючному животному: ее оседлает бог или дьявол, и она идет туда, куда ее гонят. В. Кроче полагал, что реальная свобода — понятие, лишенное смысла; свобода всегда может быть только формальной.

Проблема свободы тесно связана с вопросом о детерминации человеческого поведения, который в свою очередь предполагает реальное решение противоречия между объективной обусловленностью деятельности лично-

¹ Пико делла Мирандола. О достоинстве человека. Цит. по кн.: А. К. Дживилегов. Возрождение. М.—Л., 1925, стр. 33.

277

сти и ответственностью за эту деятельность. Если человек не волен сам определять ливню своего поведения, он не может нести ответственность за свои действия.

Трактовка детерминации как силы, абсолютно противоположной свободе и несовместимой с ней, мыслимой как несвобода, есть фатализм, вера в судьбу, или божественное предопределение, не оставляющих места никакой свободе. Фатализм исходит из того, что все в мире и в жизни людей предопределено естественными или сверхъестественными силами; человеческая воля и знания не играют никакой роли и не имеют никакого значения. По словам Г. Бюхнера, человек чувствует себя как бы раздавленным ужасным фатализмом истории. Он видит в человеческой природе отвратительную заурядность, в человеческих же отношениях непреодолимую силу, принадлежащую всем вообще и никому в частности. Отдельная личность есть лишь пена на поверхности волны, величие — лишь случай, власть гения — лишь кукольная комедия. Смешно бороться против железного закона, который в лучшем случае можно лишь узнать, но который невозможно подчинить своей воде. Свобода — это воля лошади, чья упряжь позволяет двигаться лишь в. одном направлении. Фатализм смыкается с религией, утверждающей божественное предопределение. И фатализм и религия отводят людям только заранее назначенные роли и иллюзии, будто они делают что-то самостоятельно. Фаталист в любом событии видит проявление только необходимого. На позициях фатализма стоят не только религиозно-идеалистически мыслящие философы и просто суеверные люди, исходящие из того, что «от судьбы не уйдешь», но и некоторые представители материалистического направления, борющиеся против религии и идеализма и считающие, что в мире все события предопределены «железной цепью причин и следствий». «Люди заблуждаются, считая себя свободными. Это мнение основывается только на том, что свои действия они сознают, причин же, которыми они определяются, не знают»1.

Понятие свободы и необходимости в процессе исторического развития получали различные толкования. Первобытное общество предполагает полное тождество

¹ Б. Cnuноза. Избр. произв. в двух томах, т. I, стр. 433.

278

свободы и несвободы для своих членов: каждый из них еще не отделял своей внутренней сущности от родового бытия. Поступки человека мыслились тогда как выражение воли сверхъестественных сил, как неотвратимая и слепая власть судьбы, которой он подчинен так же, как жизненному циклу своего организма (ритму движения крови, дыханию), принудительной власти инстинктов. Любопытна этимология русского слова «судьба» — это суд, приговор, как неотвратимое, иррациональное принуждение по отношению к человеку со стороны недоступных его разумению сверхъестественных сил, как бы повсюду разлитых в порах природы и призванных поддерживать порядок в мироздании и творить справедливость в людских отношениях и делах. С возникновением классов и государственности понятие свободы постепенно противопоставляется необходимости. Так, для древнегреческой культуры жизнь человека как извне, так и изнутри определялась его положением в системе общественного бытия, которое он наследует как и свои природные «задатки». По древнейшим представлениям, судьба не приходит к человеку извне, а развертывается подобно свитку из самой его сущности, как выражение его характера. Люди, как бы ни был трагичев их удел, не могут в принципе желать себе иной участи, ибо это значит стать иным. Никто не знает предначертания судьбы, кроме трех сестер: богинь судьбы — мойр (мойра — доля, участь)—Клото, Лахесис и Атропос. Клото держит в своих руках веретено неизбежности и прядет жизненную нить человека. Лахесис вынимает жребий, который определяет ход, направление и содержание жизни человека. Атропос заносит в свиток все, что назначено человеку ее старшими сестрами, а что занесено в список, неизбежно и неизменно 1. Хотя судьба мыслилась как нечто непостижимое, абсолютно непроницаемое, люди стремились прозреть ее «намерения» с помощью гаданий. «Поиски связи между естественным и духовным завели, однако, древних слишком далеко. Их суеверие видело во внутренностях животных больше, чем сколько там можно усмотреть. «Я» нри этом жертвовало своей самостоя-

¹ См. Н. А. Кун. Легенды и мифы древней Греции, М., 1954, стр. 24.                                                               

279

тольностыо, подчинялось обстоятельствам и определениям внешности, превращало эти последние в определения духа» 1.

Предполагалось, что веления судьбы могут постигаться только в бессознательном состоянии. Божество, по Платону, сделало предсказание достоянием иррационального начала человеческой природы: голос судьбы будто бы можно услышать в громе и молнии, полете птиц и в шелесте листьев. Позже судьба стала мыслиться как стечение обстоятельств, как случайность, не поддающаяся контролю. Человек надеется получить не то, что ему «положено» по объективной логике общественных событий, а то, что «выпадет» по правилам игры: обстоятельства делают нищих царями, а царей — нищими, жизнь целых народов находится в зависимости от мелких придворных интриг. Утешением и надеждой являлось лишь то, что судьба осмысливается как «счастливая удача», как богиня, которую можно расположить в свою пользу. В дальнейшем судьба представляется уже как всеохватывающая и неотвратимая детерминация, отчужденная от жизни человека и обретающая в самой себе последовательность и необходимость — фатум, рок. Человек как бы раздваивается на то, чем он является внутри себя, и на то, чем принужден быть по воле рока. Долг в качестве выражения исторической миссии человека и его личные чувства и интересы выступают как разнонаправленные силы, определяющие действия личности: побеждает то одно, то другое, в зависимости от природы человека и обстоятельств. Между ними постоянно возникает коллизия, которая проходит через всю историю человечества.

Христианское мировоззрение осуждает веру в судьбу. Оно предлагает веру в божественное провидение, оставляющее место свободному волеизъявлению личности. Под натиском всевластия бога судьба должна была отступить из сферы мифа, философских умозрений в мир житейских представлений. Теперь уже религиозно ориентированная совесть противостоит понятию судьбы. Все существенное в жизни человека происходит вне влияния судьбы. Однако идея судьбы не умирает. Авторитет астрологии держится в течение всего средне-

¹ Гегель. Соч., т. III, стр. 69.

280

вековья. Такая форма веры в судьбу предполагала, что человек родится под определенной (счастливой или несчастливой) звездой и получает своего рода программу жизни, в том числе и личностные качества.

Со времени распространения идеи исторического прогресса и появления надежды на революционное преобразование общественной жизни понятие судьбы потерпело крушение в главной цитадели своего господства, что нашло свое выражение в философской и художественной литературе. Но принципы во многом казавшейся иррациональной жизни буржуазного общества поддерживали идею судьбы, особенно в общественных отношениях. Вспомните слова Наполеона: «Политика — это судьба». Под судьбой здесь понимается неподдающаяся уразумению игра случая. Гете упоминает о «таинственной загадочной силе, которую все ощущают, которой не в состоянии объяснить ни один философ и от которой религиозный человек старается отделаться несколькими утешительными словами»1. Посредством символов астрологии Гете стремился вернуться к античному пониманию судьбы как имманентной всему живому, иррациональной жизненной заданности. По Ницше, предоставленность человека самому себе и есть судьба. Согласно Шпенглеру, судьба — эквивалент таких понятий, как «жизнь», «становление», «время». Он придал идее судьбы смысл активного отвержения личной совести и доброй воли, издеваясь над всякой верой в свободные действия человека.

Идея «судьбы» приобретает характер символа для безнадежно пессимистического требования активной деятельности: хотя все бессмысленно, но люди все же обязаны действовать. Это мрачное мироощущение приобрело особенно заостренное выражение в идеологии фашизма, использовавшего идею судьбы в качестве орудия реакционнейшей пропаганды².

В последние годы на Западе появились многочисленные сочинения, по-разному трактующие проблему судьбы. У неотомиста Р. Гардини идея судьбы полностью сливается с понятием бога. Истолковывая «судьбу» как

¹  И. М. Эккерман. Разговоры с Гете в последние годы его жизни, стр. 564.

²  См. С. Аверинцев. Судьба. «Философская энциклопедия», т. 5.

281

проявление бесконечно далекой, овеянной мистическим страхом божественной воли, он призывает к смирению перед судьбой. По его мнению, человек находится во власти сверхъестественных сил, перед лицом которых он беспомощен. В периоды счастья и силы, надежды или внутреннего самоуспокоения ему кажется, что он достигает успеха, но в целом это химера. В основе жизни, по Гардини, остается смирение, чувство бессмысленности и безысходности жизни.

В научном, реалистически ориентированном мышлении идея судьбы не имеет категориального смысла. Само слово употребляется часто в смысле неблагоприятного или счастливого объективного стечения обстоятельств, которые неподвластны человеку и не являются реализацией его намерений. Это то, на что не распространяется власть человека и что само властвует над ним. Слово «судьба» бытует и среди не верящих ни в какую судьбу. В обыденном сознании оно служит для выражения идеи необходимости, случайности или их единства. Это слово употребляют, например, когда речь идет о закономерном результате развития каких-либо событий, которые действительно неотвратимы, хотя ничего мистического в этом нет. Например, говорят: «Судьба капитализма предрешена». Понятие судьбы применяют иногда для обозначения жизненного пути человека, который никем и ничем не предопределен, а является итогом переплетения и необходимого, и случайного, и стихийного, и сознательного в жизни человека. Под судьбой имеется в виду и некоторая заданность поведения наследственно определяемыми и прижизненно сформировавшимися чертами темперамента, характера. Народная мудрость гласит: посеешь поступок — пожнешь привычку, посеешь привычку — пожнешь характер, посеешь характер — пожнешь судьбу.

Творческий характер сознания людей не допускает чисто механического понимания зависимости действия людей от внешних обстоятельств, как думал, например, Гольбах, говоривший, что наша жизнь — это линия, которую мы должны по велению природы описать на поверхности земли, не имея возможности удалиться от нее ни на один момент. Если бы человек действовал только под непосредственным влиянием внешних сил, его постигла бы участь Буриданова осла, который так и не

282

смог выбрать ни одну из двух охапок сена, помещенных на равном расстоянии налево и направо от него, и погиб голодной смертью.

Свободен ли человек в выборе своих действий или его действия предопределены вне его лежащими и противостоящими ему силами? Если положительно ответить на этот вопрос, то как же совместить такой ответ с признанием подчиненности людей объективной закономерности? Если же ответить на него отрицательно — значит признать людей лишь средством реализации законов общественного развития. Где же тогда личная инициатива, творческая, преобразующая роль людей? Учение о «несвободе» воли, унижая достоинство человека как самоопределяющейся, активно действующей личности, полностью снимает с него всякую ответственность за любое преступление и воздаяние за любой подвиг. Если все предопределено, то в чем же вина грешников и заслуга праведников и героев?

Характеризуя сложность проблемы свободы, Гегель писал: «Ни об одной идее нельзя с таким полным нравом сказать, что она неопределенна, многозначна, доступна величайшим недоразумениям и потому действительно им подвержена, как об идее свободы, и ни об одной не говорят обычно с такой малой степенью понимания ее» 1. Человек не пассивное зеркало, в котором светится воздействующая на него внешняя среда. Это активно действующее существо, преобразующее мир согласно своим целям и идеалам.

В природе и обществе господствуют не зависящие от воли людей законы. Но они действуют как слепая необходимость до тех пор, пока остаются непознанными или если люди не желают считаться с ними.

Перед человеком много дорог, и он может самостоятельно выбирать любую из них. Но все они проходят в открытой для познания зоне действия природных и социальных законов. Было бы неправильным проблему свободы подменять (а это нередко делается) вопросом о свободе воли, понимаемой как ничем не детерминированное психическое явление. Такого рода психологическая постановка проблемы свободы человека выявляет стремление метафизически противопоставить как два незави-

¹ Гегель. Соч., т. III, стр. 291.

283

симых друг от друга ряда явлений: материальные — причинно-обусловленные и идеальные — психические, на которые эта объективная детерминированность не распространяется. Таким образом, свобода и необходимость рассматриваются не в их внутренних взаимоотношениях, а относятся к разным сферам бытия, то есть духовные и материальные явления дуалистически противополагаются друг другу, между ними воздвигается непроходимая пропасть. Свобода воли связывается с индетерминизмом и тем самым, по существу, отождествляется с произволом.

Психологически свобода воли выступает как возможность различных действий в одной и той же ситуации, как способность выбора одного из них и перечеркивания всех других возможностей. Это связано с борьбой мотивов, с доминированием и победой одного из них. Иными словами, свобода человека заключается в возможности самому решать, какую линию своего поведения он избирает, а какую отвергает. Мы, утверждал Спиноза, находимся в рабстве настолько, насколько то, что случается с нами, обусловлено внешними причинами, а свободны соответственно тому, насколько мы действуем по своему усмотрению.

Свобода воли обычно проявляется в целенаправленной и избирательной деятельности человека, основанной на познанной необходимости. Таким образом, каждое свободное действие человека представляет собой единство необходимости и свободы. Понятие свободы двусмысленно. Так, личность становится свободной в позитивном смысле слова, когда она обладает возможностью самоосуществления, самореализации своих сущностных сил. По словам К. Маркса, человек «свободен не вследствие отрицательной силы избегать того или другого, а вследствие положительной силы проявлять свою истинную индивидуальность» 1.

Свобода иногда характеризуется лишь негативно, как личная независимость, способность решительно сказать «нет». Вместе с тем каждое отрицание все же совершается с определенных позиций, пусть еще недостаточно осознанных, которые несут в себе то позитивное начало, во имя которого человек отвергает и которое

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 145.

284

характеризует смысл и ценность его отрицания. Каждое отрицание внутренне заключает в себе какое-то утверждение. Любая борьба против чего-либо в конечном счете выражается как борьба за что-то. И именно то, за что; с каких позиций ведется борьба, определяет ее реальный жизненный смысл.

В этом смысле возможность находится в прямой противоположности не к необходимости как детерминированности, а к принуждению и насилию. Но никакое насилие само по себе не снимает свободы. Оно лишь ограничивает ее. Детерминированность нельзя смешивать с насилием. Вместе с тем нельзя отрывать внутреннюю свободу от внешней, нравственную от политической. Степень, в какой личная свобода урезывалась принуждением со стороны господствующих классов и эксплуататорского государства, была исторически различной.

Свобода есть специфически человеческий способ бытия. «...Человечески хорошим может быть лишь то, что является осуществлением свободы»1. Нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Свобода, понимаемая наподобие древнегреческого философа Диогена, поселившегося в бочке, как отход от общественной жизни, означает разрыв всех человеческих и социальных связей с миром, а тем самым значит и превращение ее лишь в абстрактный символ свободы. Такая свобода означает либо уход из жизни, либо полное противопоставление себя социальным нормам, по принципу Раскольникова: «все дозволено». По меткому замечанию А. Сент-Экзюпери, «нет такого поступка, который не затрагивал бы другого человека... Обособленных личностей не существует. Тот, кто отчуждает себя от общности, наносит ей ущерб. Тот, кто печален, печалит других» ². Человек не свободен всегда поступать так, как ему заблагорассудится. Он осуществляет свои действия, так или иначе взаимодействуя с окружающими, с интересами и действиями которых он обязан координировать свои поступки. Он вынужден подавлять некоторые свои чувства и побуждения, направляя их по иным каналам, чем ему хотелось бы. Эти каналы предопределены социальными нормами.

¹  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 59.

²  А. де Сент-Экзюпери. Соч., Стр. 412.

285

Если обстоятельства обусловливают жизнь человека и сам человек преобразует обстоятельства своей жизни, если человек есть продукт общественных отношений, то сами общественные отношения есть «продукт деятельности живых личностей» 1. Свободная реализация человеком целей, которые он как разумное существо ставит перед собой, может базироваться только на использовании законов природной и социальной реальности, а не на их игнорировании. Следовательно, свобода предполагает прежде всего знание независимых от человека законов, что делает людей внутренне свободными. Таким образом, свобода волн выступает как понятие, тесно связанное с понятием сознания и знания. Смысловым стержнем свободы воли являются осознанная необходимость и действие в соответствии с мерой этого осознания. Как личная, так и социальная свобода заключается не в воображаемой независимости от объективных законов, но в способности выбирать и принимать решения со знанием дела.

Понимание свободы как осознанной необходимости — существенный, но лишь первый шаг по пути к пониманию природы свободы. Он дает возможность отграничить свободу от произвола и подчеркивает первичность объективных условий. Идеализм, стоящий на позициях индетерминизма, рассматривает волю как имманентную, автономную, замкнутую в себе силу, из своих глубин порождающую определенные действия. Так, экзистенциалистское понимание абсолютной свободы полностью лишено объективных, онтологических корней. Экзистенциализм толкует человека как силу, противостоящую миру и враждебную ему. Поэтому в системе его воззрений воля превращается, по существу, в своеволие. Это апология не свободы, а произвола. Полагать, что свобода человека есть нечто абсолютное, независимое от объективной необходимости — значит уподобиться тому воображаемому голубю, который рассуждал так: я быстро летаю, но если бы не было воздуха, который оказывает мне сопротивление, то скорость моего полета была бы еще большей.

Объективная необходимость — рамки человеческой свободы, в которой заключена ее реальность. Закономер-

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 427.

286

ный ход исторических событий, в котором участвуют люди, реализуется не помимо, а через посредство воли людей, их сознательных действий. Правильное понимание детерминированности исключает одностороннюю зависимость действий человека от внешних воздействий на него. Эта зависимость опосредствована природой человека, его совокупным опытом, интересами, характером ценностной ориентации и пр. Эффект внешних воздействий на человека зависит от того, как человек относится к этим внешним воздействиям, в какой мере они затрагивают жизненные струны его души. В зависимости от личиой убежденности и личной совести человек волен желать и добра и зла. В решающих поступках проявляется содержание убеждений человека. Поэтому человек ответствен за них. Когда из ряда возможных действий он выбирает одно и перечеркивает другие, то избранное им действие всегда оказывается детерминированным. Но это совсем не означает, что оно было предопределено до осуществления. Пока действие не совершилось, еще нет всех определяющих его необходимых условий. Полагать, что оно полностью детерминировано до своего свершения — значит подменять детерминацию предопределением и тем самым исключать свободу воли. В действиях человека все детерминировано, но в них нет ничего предопределенного. Над человеком не тяготеет власть рока, Более того, кажущаяся несовместимость свободы и необходимости в смысле детерминированности хода событий возникает из-за того, что вместе с признанием детерминированности действий человека сами эти действия, а также решения человека мыслятся вне этой детерминации. Человек отстаивает свою свободу не от детерминированности всего существующего, а от тех слепых, иррациональных сил, которые налагают кандалы запрета и принуждения и на волю, и на мышление, и на чувства человека: «Мера свободы входит в понятие человека» 1.

Сознание и свобода воли — тесно связанные между собой явления: чем выше уровень сознания, тем свободней воля. Человек свободен не от природы, не от общества и их законов, а в пределах совокупного действия законов и природы и общества. Будучи познанными,

¹ А. Грамши. Избр. произв. в трех томах, т. 3, стр. 53.

287

они делают волю человека относительно свободной. Но они же определяют и ее непереходимые границы, пределы осуществимости задуманных людьми целей: свобода воли — это не своеволие. Воля — самая деятельная сторона человеческого сознания. Она проявляет себя в трех аспектах: желании действовать, в выборе направления действия и в решении действовать определенным образом. Человек не щепка на гребне причинно-следственных связей, он активен. Свобода воли как раз и проявляется в целенаправленной активности. Человек реализует свою сущность в деятельности (материальной и духовной), в ее результатах, выступающих как его объективированные («опредмеченные») человеческие способности, умения, мысли, чувства и воля. Следовательно, вся история материальной и духовной культуры выступает как внешнее бытие внутреннего мира человека. Итак, свобода — это основанная на познании необходимости способность выбора и деятельность с учетом этой необходимости. Она заключается не только в знании законов, но и в практической реализации этого знания. Реализация свободы предполагает преодоление известных препятствий. И чем труднее препятствия, тем сильней и свободолюбивей должна быть воля.

Свобода воли — способ реализации одной из возможностей действия, творческое конституирование идеального плана деятельности, целеполагание, предполагающее выбор лишь одного ориентира из всей иерархии возможных направлений и мотивов. Всякий выбор приводит к перечеркиванию отвергнутого и подчеркивает значение того, что оставлено. Деятельность, таким образом, по самой своей сущности предполагает относительную свободу воли, возможность выбора. Некоторые полагают, что выбор делает не столько человек, сколько за него обстоятельства. Бывает и так. Но это не характерно для подлинно волевых людей. Свобода заключается не только в выборе цели из ряда представленных, но и в творчестве, в постановке новых целей. Свобода — это не только осознанная необходимость, но и созданное самим же человеком бытие (общественные отношения, мир материальной и духовной культуры).

Идея свободы насквозь человечна и социальна. Природа не знает свободы. «Первые выделявшиеся из животного царства люди были во всем существенном так

288

же несвободны, как и сами животные; но каждый шаг вперед на пути культуры был шагом к свободе» 1. В силу своей социальности идея свободы исторична и претерпевает изменения «в связи с метаморфозами идеи судьбы и необходимости. Далеко не все в жизни человека и в отношениях между людьми является результатом осуществления свободы: есть немало и иррационального, неотвратимого, есть рамки, предуказывающие каждой исторической эпохе предел дозволенного.

Проблема свободы — самый важный аспект человеческого прогресса. Призыв к свободе всегда был популярен в народе. Несмотря на все противоречия, свобода пробивала себе дорогу и в условиях антагонистического по характеру общественного развития. В условиях антагонистических формаций личная свобода «существовала только для индивидов, развившихся в рамках господствующего класса, и лишь постольку, поскольку они были индивидами этого класса» ². Так, феодал потому и обладал полной свободой воли, что его подданные были лишены свободы. Эта противоположность была еще разительней в период рабовладения. Через противоречия, в том числе и антагонистические, история человечества движется по пути развития свободы личности — и по отношению к стихийным силам природы, и по отношению к социальным условиям. Чтобы добиться социальной свободы, нужно сначала «изжить в себе раба».

В буржуазном обществе свобода личности остается лишь формальной, то есть лишь иллюзией свободы. «Какова свобода? — Одинаковая свобода всем делать все что угодно в пределах закона. Когда можно делать все что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все что угодно, а тот, с которым делают все что угодно»³.

Истинная свобода трудового человека в эксплуататорском обществе проявляется в революционном действии, направленном на реализацию объективных законов

¹  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 116.

²  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 75.

³  Ф. М. Достоевский. Собр. соч. в десяти томах, т. 4. М., 1956, стр. 105.

289

истории. Стремление к свободе — существенная черта революционного характера.

Объективные условия подлинной свободы реализуются только с ликвидацией капиталистического общества и созиданием социализма и коммунизма.

Социалистическое общество построено на признании самостоятельности и свободы сознательных людей, понимающих и чувствующих свое единство с социальным целым. Маркс и Энгельс характеризовали личную свободу человека как положительную силу проявления его истинной индивидуальности, считали нужным для обеспечения свободы «предоставить каждому необходимый общественный простор для его насущных жизненных проявлений» 1.

Само движение общества от капитализма к коммунизму классики марксизма-ленинизма рассматривали как величайший в истории человечества скачок из царства необходимости в царство свободы. В коммунистическом обществе свобода найдет свое реальное воплощение в создании объективных условий для всестороннего, гармонического развития личности, всех ее физических и духовных сил. Общественная необходимость в виде законов и тенденций движения истории будут максимально осознанными и тем самым «снятыми» в свободе личности. При коммунизме, как отмечал Маркс, по ту сторону царства необходимости, начнется развитие человеческой личности как самоцели, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвесть лишь на этом царстве необходимости².