2.4. Субъекты доверительного управления в международном праве

В международном праве доверительное управление имуществом не может быть транснациональным институтом в силу понятных причин. Доверительное управление - продукт континентальной правовой системы, и в чем-то сходный с ним trust - продукт системы Common Law. На территории государств СНГ существуют транснациональные корпорации и транснациональные финансово-промышленные группы, которые практикуют передачу своих акций или иного имущества центральной (головной) компании. Например, по Соглашению о создании транснациональной финансово-промышленной группы по обеспечению эксплуатации и ремонта авиационной техники гражданской авиации государств - участников Содружества Независимых Государств, подписанному 18 октября 1996 г. в Москве (ст. 7), "Стороны могут в рамках осуществления государственной поддержки деятельности группы "Аэрофин": передавать в доверительное управление центральной компании группы "Аэрофин" временно закрепленные за государством пакеты акций ее участников" *(250).

Согласно ст. 8 Конвенции о транснациональных корпорациях (которую Россия не ратифицировала) *(251), "Стороны могут на паритетной основе предпринимать не противоречащие законодательству Сторон меры, направленные на стимулирование создания и деятельности корпорации, в том числе на: передачу в доверительное управление корпорации или ее участнику принадлежащих государствам пакетов акций предприятий-участников корпорации...". Таким образом, на территории СНГ предпринимались попытки использовать модель доверительного управления имуществом.

Что же касается модели trust, то примером ее применения в международном праве может служить, например, Правовое руководство ЮНСИТРАЛ "По международным встречным торговым сделкам". Одним из факторов, определяющих приемлемость такого механизма, может быть уверенность экспортера в том, что импортер будет держать необходимые средства в соответствии с соглашением о встречной торговле. Подобная уверенность, как правило, существует в тех случаях, когда стороны уже давно поддерживают отношения.

Другой фактор связан с риском, состоящим в том, что импортер окажется неплатежеспособным или что средства, находящиеся в распоряжении импортера, станут предметом требования какой-либо третьей стороны. В обычных обстоятельствах требование экспортера не будет иметь никакого приоритета по сравнению с требованиями других кредиторов данного импортера. Некоторые правовые системы обеспечивают определенную степень защиты таких средств от требований третьих сторон, если соглашение, касающееся удержания средств, предоставляет импортеру статус доверенного лица в отношении таких средств. Например, в системах "Общего права" это осуществляется за счет создания "доверительного фонда (trust), в отношении которого импортер выступает доверенным лицом" *(252).

§ 3. Структура и содержание правоотношения доверительного управления имуществом

Доверительное управление имуществом в сфере предпринимательства - отношение сложного структурного типа, скорее система правоотношений, описывающих правовой режим имущества, передаваемого в доверительное управление. Понятие правоотношения в науке до сих пор остается спорным. Правоотношение можно понимать:

а) как общественное отношение, урегулированное нормами права;

б) как юридически значимую взаимосвязь.

В первом случае правоотношение как бы жестко "пронизывает" все общественное отношение, выступая как статичное явление, связанное с нормой права. Если довести эту позицию до логического конца, то неизбежно приходим к выводу, что норма права регулирует не общественные отношения, а правоотношения *(253). Это происходит потому, что всякая новая норма воздействует не на общественные отношения непосредственно, а на "отношения, урегулированные нормами права", т.е. на правоотношения. Если исходить из статического характера правоотношений, то всякая новая норма будет регулировать не аспект общественного отношения, а правоотношение. Если же считать, что правоотношение динамично (юридически значимая связь), то всякая новая норма будет регулировать иной аспект общественного отношения.

Правовое регулирование - это не только правоприменение, но в основном и в первую очередь формирование системы права. Правовое регулирование - "жизнь" права *(254), процесс его формирования из самых недр общества, моральных, корпоративных норм, из самого естества права. В науке существует специальное направление аналитической юриспруденции, изучающей пути и методы формирования системы права посредством обобщения обычаев, деловой практики, обыкновений. Такая "жизнь" права особенно важна в торговом обороте. Существует понятие об обычае делового оборота (ст. 5 ГК РФ) как источнике права только в том случае, если он сложился и широко применяется в какой-либо области предпринимательской деятельности.

Если понимать правоотношение как юридически значимую взаимосвязь, то и эту позицию можно довести до логического конца. Правоотношение как юридически значимая связь становится вторичным по отношению к самому общественному отношению, которое оно регулирует; само понятие нормы как определенного стабильного фактора регулирования общественных отношений становится весьма относительным, и в итоге появляется "динамическая теория права" *(255), которая, увлекшись идеей первичности "бытового отношения", стала вовсе отрицать понятие права как системы норм. Эта позиция Б.И. Пугинского и Д.Н. Сафиуллина относится к периоду 1991 г., когда в стране был силен правовой нигилизм, старая система права стремительно рушилась, а "ростки" новой системы права еще не были видны. Именно тогда система права представилась авторам указанной работы столь динамичной, что ее сочли даже не системой, а процессом. Стремительные изменения системы совершенно не позволяли отследить ее статику. С понятием системы права связано понятие "правовое регулирование", вынесенное в название настоящей работы.

Доверительное управление имуществом - система нескольких самостоятельных правоотношений, из которых можно выделить основное правоотношение и правоотношения, тесно связанные с основным:

1) относительное правоотношение косвенного представительства между учредителем и доверительным управляющим;

2) относительное правоотношение в пользу третьего лица между доверительным управляющим и выгодоприобретателем;

3) абсолютное правоотношение между учредителем-собственником и третьими лицами по поводу имущества, переданного в доверительное управление;

4) абсолютное правоотношение между доверительным управляющим и третьими лицами по поводу имущества, переданного в доверительное управление;

5) правоотношение между учредителем и выгодоприобретателем (это правоотношение может быть, но его может и не быть). Между этими лицами может существовать личное отношение либо отношение, регулируемое иными нормами права (например, коммерческий доверительный управляющий (житель Санкт-Петербурга) управляет имуществом в пользу Санкт-Петербурга) *(256). В конечном итоге все эти правоотношения образуют единый правовой режим имущества, передаваемого в доверительное управление. Английское право не использует понятие правоотношений, потому что для него важна не юридически значимая связь между лицами, а реальное "наполнение" правовой нормы *(257). Теория "целевого имущества" (trust property, trust fund) вполне обеспечивает эту задачу. В английской доверительной собственности важен правовой режим имущества ("имущество, служащее цели"), а вовсе не та лично-правовая связь, которая при этом имеет место.

Рассмотрев правоотношения, составляющие сложноструктурное правоотношение доверительного управления, попытаемся установить, какая правовая связь является наиболее юридически значимой: представительство интересов учредителя или польза выгодоприобретателя. Центральной проблемой доверительного управления имуществом является вопрос о том, какая из динамических связей в нем доминирует, на чем закон делает акцент, какое общественное отношение "излучает" более интенсивную правовую энергию, пользуясь выражением В.К. Райхера. Правоотношение представительства или принцип предпринимательской самостоятельности доверительного управляющего?

Структура правоотношения доверительного управления довольно сложна. Размышляя о договоре в пользу третьего лица, Н.С. Ковалевская пишет: "Сложная структура правоотношения, возникающего из договора в пользу третьего лица, означает установление правоотношений не только между должником договора и третьим лицом, но также и между сторонами договора, и между кредитором договора и третьим лицом" *(258).

Следует подчеркнуть важность метода применительно к правоотношению доверительного управления имуществом.

Правоотношение доверительного управления имуществом по признаку его правовой природы можно рассматривать:

а) как правоотношение представительства;

б) как частный случай правоотношения из договора в пользу третьего лица.

В.А. Дозорцев, не исключая применения ст. 430 ГК РФ о договоре в пользу третьего лица к правоотношению доверительного управления, считает вместе с тем, что доверительный управляющий "представляет имущество" в гражданском обороте *(259). Эта позиция в какой-то мере обоснованна, так как много лет назад управляющий имением "представлял" в первую очередь имущество, находящееся в его "заведовании", а вовсе не личность хозяина, который десятилетиями порой не навещал имение. Однако п. 2 ст. 182 ГК РФ исключает всякую возможность считать управляющего (согласно гл. 53 ГК РФ) представителем: "Не являются представителями лица, действующие хотя и в чужих интересах, но от собственного имени (коммерческие посредники, конкурсные управляющие при банкротстве, душеприказчики при наследовании)". Таким образом, закон прямо исключает возможность считать доверительного управляющего представителем. Однако, констатировав этот факт, мы не отказываемся от исследования природы отношений между учредителем и доверительным управляющим как представительских, потому что в теории права существует понятие "косвенного" ("скрытого") представительства, которое будет рассмотрено позже.

Другое мнение, более распространенное, состоит в том, что доверительное управление имуществом - частный случай договора в пользу третьего лица. О применимости к указанным отношениям ст. 430 ГК РФ пишут В.А. Дозорцев *(260), Е.А. Суханов *(261), Р.О. Халфина *(262) также придерживается мнения о том, что доверительное управление имуществом - частный случай договора в пользу третьего лица. Представляется, что гл. 53 ГК РФ все же не дает оснований для столь однозначного вывода. Во-первых, в ней не содержится правило о том, что доверительный управляющий действует в пользу выгодоприобретателя, но содержится выражение "в интересах".

Для сравнения можно привести, например, Указ Президента РФ "О доверительной собственности (трасте)" *(263), подвергнутый критике правоведами *(264). В Указе Президента РФ содержалась формулировка о том, что доверительный собственник действует "в пользу" бенефициария (п. 7 Указа). Глава 53 ГК РФ ничего не говорит о праве требования выгодоприобретателя, непосредственно и самостоятельно следующем из договора. Нормотворческая практика тех лет восполняла этот пробел. Согласно ст. 11 Примерного договора о передаче в доверительное управление (траст) пакетов акций (долей, паев), находящихся в государственной собственности, "бенефициарий имеет право предъявить иск Доверительному управляющему в случае нарушения им настоящего Договора..." *(265).

Глава 53 ГК РФ не содержит и правила о том, что договор доверительного управления не может быть расторгнут без согласия выгодоприобретателя. Статья 1024 ГК РФ, регламентирующая порядок прекращения договора доверительного управления, основана на идее прекращения доверительных отношений. Например, в случае, если доверительный управляющий не может осуществить доверительное управление имуществом, договор прекращает свое действие. Как же тут быть с согласием выгодоприобретателя? Указ Президента РФ о трасте и в этом отношении более последователен, нежели гл. 53 ГК РФ, если рассматривать ее как частный случай ст. 430 ГК РФ. Данный Указ прямо запрещал расторжение договора траста без согласия бенефициария. Такое правило было бы необоснованно, если говорить собственно о трасте как о классическом явлении английского права (там доверительность отношения имеет безусловный приоритет), но в договоре в пользу третьего лица указанное правило совершенно обоснованно.

Е.А. Суханов в своем комментарии к гл. 53 ГК РФ указывает, что договор доверительного управления представляет собой "типичный случай договора в пользу третьего лица" *(266). Несмотря на почти единогласное мнение по этому поводу, у нас остаются определенные сомнения. Эти сомнения касаются: 1) выражения, что доверительный управляющий действует не в пользу, а в интересах выгодоприобретателя; 2) облегченного порядка, практически безмотивного, расторжения договора доверительного управления (ст. 1024 ГК РФ); 3) отсутствия прямого указания на непосредственное и самостоятельное право требования выгодоприобретателя. Считать ли это недоработкой или сознательным выбором законодателя? Для нас важно разобраться в сути данных отношений, а именно: является ли доверительный управляющий:

а) представителем учредителя;

б) промиссаром *(267), действующим в пользу третьего лица, являющимся стороной в договоре и обладающим признаком предпринимательской самостоятельности.

Если эти признаки присутствуют одновременно, то какой из них доминирует в указанном отношении?

Исследование природы и структуры правоотношения доверительного управления возможно путем теоретического анализа следующих проблем:

1) соотношения представительства и договора в пользу третьего лица;

2) возможности их сосуществования в рамках одной правовой конструкции;

3) косвенного представительства;

4) предпринимательской самостоятельности и ее соотношения с представительством;

5) квалификации договорного правоотношения доверительного управления имуществом.

Первое различие договора в пользу третьего лица и преставительства, которое является общепризнанным, заключается в том, что представитель действует от имени представляемого, а промиссар (действующий в пользу третьего лица) - от собственного имени. Это различие несет особую смысловую нагрузку, о которой авторы обычно не упоминают. Деятельность от собственного имени - это деятельность самостоятельная. Лицо, выступающее от своего имени в гражданском обороте, и особенно в коммерческом обороте, формирует свою деловую репутацию и тем самым свой статус в среде профессионалов-предпринимателей, в деловом мире.

Самостоятельность - один из конституирующих признаков предпринимательской деятельности (ст. 2 ГК РФ). Пункт 2 ст. 182 ГК РФ также указывает на то, что доверительный управляющий, действующий от своего имени, не является представителем и, следовательно, имеет статус самостоятельного субъекта предпринимательского (коммерческого) права. Признак самостоятельности доверительного управляющего как предпринимателя, факт заключения между учредителем и доверительным управляющим соответствующего договора, а также правило п. 2 ст. 182 ГК РФ исключает возможность для управляющего "представлять имущество", как выражается В.А. Дозорцев.

Представитель действует от имени представляемого, а промиссар действует в пользу третьего лица от своего имени.

Представитель представляет именно лицо, а вовсе не имущество. Представительство - лично-правовая связь неимущественного характера. В.К. Андреев определил представительство следующим образом: "Представительство... юридический прием, способ приобретения прав и обязанностей лицом, не участвующим в данном правоотношении". И далее: "Представительство по достигаемому эффекту сближается с такими способами построения обязательств, как договор в пользу третьего лица" *(268).

В основе представительства лежит идея о замене личности представляемого в гражданском обороте *(269). В основе договора в пользу третьего лица лежит идея о доставлении пользы третьему лицу, непосредственное и самостоятельное право требования третьего лица к промиссару *(270).

Доверительный управляющий действует от своего имени, но в интересах выгодоприобретателя (учредителя, третьего лица).

Второе различие представительства и договора в пользу третьего лица заключается в том, что промиссар, как уже говорилось, действует в пользу третьего лица, а представитель действует в интересах представляемого. Это различие основано на понятиях пользы и интереса, их соотношении. Интерес, как известно, предполагает как процесс достижения пользы (выгоды), так и его результат: "Интерес в тесном смысле означает выгоду или пользу отдельного лица" *(271). Отсюда следует различие: цель промиссара - польза третьего лица. Цель правоотношения представительства - удовлетворение интересов представляемого, которые касаются как цели, так и методов достижения цели (интерес - средство, стимул).

Действительно, в договоре поручения (яркий пример представительства) юридически значима сама деятельность поверенного, но отнюдь не ее результат. Договор поручения - договор о совершении юридических действий. Доверительное управление - это договор, предметом которого является управление само по себе. Стороны договариваются о профессиональном управлении, но отнюдь не о получении результата. Интерес представляемого отличается от пользы, определяемой промитентом (сторона в договоре в пользу третьего лица, которая сама не действует в пользу третьего лица, но определяет для промиссара, действующего в пользу третьего лица, в чем же состоит названная польза).

Выгодоприобретатель не может требовать от доверительного управляющего получения определенного размера прибыли. Отсюда остается открытым вопрос, является ли доверительный управляющий промиссаром в полном смысле слова. Польза выгодоприобретателя - это наиболее значимый элемент правоотношения в пользу третьего лица.

Доверительный управляющий действует в интересах выгодоприобретателя (учредителя, третьего лица), что позволяет считать заключенный с ним договор договором о представительстве.

На третье различие договора о представительстве и договора в пользу третьего лица указывает И. Шерешевский *(272). Отношения представительства затрагивают две имущественные сферы: представителя и представляемого; отношения в пользу третьего лица - три: имущественную сферу промитента, промиссара и третьего лица. Доверительное управление имуществом затрагивает имущественные сферы управляющего, учредителя и выгодоприобретателя.

По общему правилу, доверительное управление имуществом затрагивает три имущественные сферы, что позволяет считать его договором в пользу третьего лица. Разумеется, при совпадении учредителя и выгодоприобретателя в одном лице затрагиваются две имущественные сферы: учредителя (выгодоприобретателя) и доверительного управляющего.

Следующее, четвертое различие состоит в том, что деятельность промиссара абсолютно самостоятельна, он действует как сторона договора, а деятельность представителя основана на поручении и полномочии, преподанных ему представляемым. Здесь важно, что полномочие зависит от поручения. Много лет назад по этому поводу имела место дискуссия А. Гордона с Н. Нерсесовым *(273). Н. Нерсесов разделял полномочие и поручение, сводя к минимуму степень зависимости полномочия от поручения. А. Гордон критиковал позицию Н. Нерсесова и писал о том, что указанные понятия нужно "не разделять, а различать". Этот спор интересен все тем же вопросом о самостоятельности промиссара в отличие от несамостоятельности представителя. Ведь признание независимости действий промиссара от воли промитента снимает полностью вопрос о широте (узости) полномочий промиссара. Доверительное управление имуществом не зависит от указаний учредителя собственника, что позволяет считать доверительное управление договором в пользу третьего лица. Какое правоотношение в доверительном управлении более значимо? Представительство? Правоотношение в пользу третьего лица?

В науке существует мнение, что договор в пользу третьего лица - всего лишь частный случай представительства. Здесь интересен обзор мнений, приведенный Н.С. Ковалевской *(274). Договор в пользу третьего лица рассматривался как частный случай представительства *(275). В.А. Ойгензихт не исключал возможности рассмотрения договора в пользу третьего лица как договора о представительстве *(276). Эта проблема в нашем исследовании не имеет особенного значения, потому что мы допускаем одновременное сосуществование правоотношения представительства и правоотношения в пользу третьего лица.

Правоотношение доверительного управления можно было бы определить как правоотношение косвенного представительства, совершаемого в пользу третьего лица, с учетом п. 2 ст. 182 ГК РФ, согласно которому доверительный управляющий представителем не является.

В ст. 182 ГК РФ говорится следующее: "Не являются представителями лица, действующие хотя и в чужих интересах, но от собственного имени (коммерческие посредники, конкурсные управляющие, душеприказчики при наследовании и т.п.), а также лица, уполномоченные на вступление в переговоры относительно возможных в будущем сделок". Итак, существует проблема истолкования статуса доверительного управляющего как представителя.

Эта проблема названа правоведами проблемой непрямого, косвенного или одностороннего представительства. Следует привести понятие косвенного представительства, которое дано Л. Эннекцерусом: "Тот, кто заключает сделку, хотя бы и для другого (в чужом интересе, за чужой счет), но от своего имени, т.е. с намерением вызвать правовые последствия в первую очередь в своем лице, а потом, последующими юридическими актами, в частности передачей вещей, уступкой прав требования, принятием долга, перенести их на другое лицо, тот не является представителем в смысле Гражданского уложения. Его называют косвенным, посредственным, скрытым представителем" *(277).

Существует ли на самом деле косвенное представительство как способ осуществления субъективного гражданского права? Чаще всего этот вопрос возникал в связи с деятельностью комиссионера. Комиссионер действует от своего имени, хотя и за счет комитента. Если мы будем исходить из того, что комиссионер представителем не является, то возникает совершенно закономерный вопрос: в каком качестве он действует? Системность права предполагает, что всякое понятие Особенной части гражданского права должно быть беспрепятственно подвергнуто обобщениям в соответствии с правилами Общей части.

Обращаясь к истории аналогов доверительного управления в дореволюционной России, подчеркнем, что "главный, преобладающий элемент в управлении дворянскими имениями - это отношение представительства" *(278). И далее: "Вверение управляющему имущества является лишь последствием главной, основной его деятельности в качестве представителя" *(279). Кем же является управляющий, если он не является представителем? А. Гордон пишет: "Учения юристов, не признающих одностороннего представительства... свойства чисто отрицательного, разрушительного". И далее: "Неумение отыскать название указывает на отсутствие всякого представления о внутреннем существе юридического явления" *(280). В самом деле, кем является управляющий? Комиссионера никто не называет промиссаром, действующим в пользу третьего лица. Если в договоре доверительного управления собственник и выгодоприобретатель совпадают в одном лице, то третье лицо вовсе отсутствует. На это могут ответить, что третье лицо отсутствует только реально, но присутствует номинально. Однако в таком случае любой договор можно счесть номинально договором в пользу третьего лица. Подрядчик может действовать для пользы заказчика, а может действовать и для его контрагента - третьего лица.

Итак, вернемся к косвенному представительству. В.К. Андреев писал, что "деятельность комиссионера... называют косвенным... представительством" *(281). Б.К. Комаров решительно возражает против того, чтобы считать комиссионера косвенным представителем: "...теория косвенного представительства ведет к аналогии договора комиссии и поручения, с чем согласиться невозможно" *(282). Б.К. Комаров особенно настаивал на признании самостоятельности комиссионера. Следует отметить, что именно обеспечение более широкой свободы усмотрения и самостоятельности комиссионера было важным аргументом в пользу самостоятельности договора комиссии много лет тому назад, в преддверии принятия Гражданского кодекса 1964 г. *(283)

Осуществление гражданских прав может происходить лично или через представителя. Что-либо третье здесь трудно вообразить. Даже деятельность в чужих интересах без поручения (negotiorum gestio) называется фактическим представительством. Поэтому позиция А. Гордона и В. Андреева, которые очень широко рассматривают явление представительства - практически любой способ приобретения прав через другое лицо, - заслуживает поддержки. Что же касается возражения о том, что, согласно ст. 182 ГК РФ, представителем не может являться лицо, действующее хотя и в чужих интересах, но от собственного имени, то такая позиция неконструктивна. Она ничего не дает, за исключением, пожалуй, реализации принципа самостоятельности данного лица, особенно принципа предпринимательской самостоятельности. Категорическая позиция Б. Комарова и - ранее - Н. Нерсесова против косвенного представительства основывается на принципе самостоятельности комиссионера.

Наше мнение заключается в следующем. Поскольку существует предпринимательское право, то все вопросы, связанные с предпринимательской самостоятельностью управляющего, комиссионера, промиссара, коммерческого представителя, должны решаться в рамках торгового, коммерческого права. Что же касается конструктивных особенностей цивилистической модели, то они не должны заслоняться соображениями самостоятельности, зависимости, производности статуса одного лица в отношении другого. Поэтому "косвенное представительство" следует признать существующим в праве, но утрачивающим в некоторой степени свое значение в коммерческом обороте, где профессиональный коммерсант полностью заменяет "торговую личность" представляемого.

В германской procur'e отношения строятся именно таким образом: они являются представительскими, однако прокурист полностью заменяет торговую личность хозяина, становясь таким образом совершенно самостоятельным лицом в торговом обороте. Все неудобства, связанные с доверенностью, в отношениях прокуры исчезают, поскольку пределы полномочий прокуриста основываются только на законе. Отсюда следует вывод, что права прокуриста, не будучи обусловлены договорными ограничениями со стороны собственника имущества (такого договора может не быть, как нет доверенности), законодательно определены по содержанию и стремятся к вещным. Именно вещному праву свойственно быть законодательно определенным, ведь такая определенность обеспечивает его обладателю непосредственное воздействие на вещь. Если бы законодатель хотел обеспечить доверительному управляющему подлинно самостоятельный статус, то он наделил бы этого управляющего вещным правом ограниченного характера. Однако, осуществляя право собственности, доверительный управляющий является представителем собственника в торговом обороте, его самостоятельность ограничена, во-первых, законом, а во-вторых, договором с собственником - учредителем.

Итак, правоотношение доверительного управления имуществом в сфере предпринимательства является правоотношением косвенного представительства интересов учредителя, совершаемого управляющим в пользу выгодоприобретателя (третьего лица). При этом в цивилистической модели на первом плане - отношение косвенного представительства, которое, однако, в значительной степени утрачивает свое структурное цивилистическое значение в торговом обороте, если исходить из принципа самостоятельности предпринимательского статуса доверительного управляющего имуществом, действующего в пользу выгодоприобретателя. В торговом обороте доверительный управляющий - прежде всего промиссар, действующий в пользу третьего лица (выгодоприобретателя).

Затрагивая вещные элементы правоотношения доверительного управления имуществом, мы вновь сталкиваемся с рядом спорных проблем. В.А. Дозорцев считает доверительное управление свободным от каких-либо вещных элементов рафинированным гражданским обязательством *(284). Это базовая цивилистическая концепция, которая претерпевает изменения в сфере предпринимательства. Например, имущество, переданное в доверительное управление, учитывается на отдельном балансе, отдельном как от имущества собственника, так и от имущества управляющего (ст. 1018 ГК РФ). Гражданско-правового значения данное правило не имеет вовсе. Но в коммерческом обороте оно приобретает значение.

Совершенно очевидно, что речь здесь не идет о цивилистической принадлежности собственнику имущества, отраженного на отдельном балансе. В доверительном управлении право собственности на имущество принадлежит учредителю, право осуществления права собственности и право собственно доверительного управления принадлежит управляющему. Тот факт, что имущество находится на балансе какого-либо лица, свидетельствует только о наличии у него правомочия владения: доверительный управляющий владеет обособленным имуществом, находящимся на отдельном балансе. Правило ст. 1018 ГК РФ обеспечивает:

а) облегчение учета данного имущества;

б) правильность начисления налоговых платежей;

в) возможность для проверки кредиторами платежеспособности контрагента по сделке.

Здесь следует вспомнить о том, что доверительный управляющий специально указывает свой статус при передаче имущества в доверительное управление, чтобы кредиторы могли "верить" тому имуществу, которое он "представляет".

Указанные отношения находятся полностью в сфере коммерческого оборота, регулируются предпринимательским правом. Данный пример показывает, что все вещно-правовые особенности доверительного управления находятся в сфере действия коммерческого права.

Комиссионное правоотношение по своей структуре намного ближе к обязательству, чем правоотношение доверительного управления, однако и в нем обнаружены вещно-правовые элементы *(285).

Совершенно очевидно, что учредитель участвует в абсолютном правоотношении со всеми несобственниками, так же как и доверительный управляющий. Не развивая данное положение (ему мы уделим внимание позже), перейдем к последнему динамическому элементу правоотношения доверительного управления имуществом, вернее, системы правоотношений. Это правоотношение между учредителем и выгодоприобретателем.

Данное правоотношение между выгодоприобретателем и учредителем управления может быть, но его может и не быть. И.С. Перетерский рассмотрел данную ситуацию применительно к договорам в пользу третьих лиц и разделил все указанные договоры на две категории: 1) договоры, основывающиеся на особых личных отношениях заключившего договор и третьего лица; 2) договоры, основывающиеся на правоотношении, существующем между лицом, заключившим договор, и третьим лицом *(286). Применительно к договору доверительного управления указанные положения можно проиллюстрировать. Например, доверительное управление имуществом в пользу малолетнего вполне может осуществляться близким родственником, это же касается доверительного управления имуществом безвестно отсутствующего, лица, находящегося под патронажем.

Теперь кратко рассмотрим содержание правоотношения доверительного управления имуществом.

Основные обязанности доверительного управляющего следующие:

- управлять имуществом надлежащим образом, т.е. в интересах учредителя (выгодоприобретателя), которые указаны в договоре доверительного управления или в декларации учредителя об учреждении доверительного управления; управление выражается в надлежащем осуществлении правомочий владения и пользования имуществом и в случае, предусмотренном договором, - в осуществлении правомочия распоряжения;

- указывать в договорах и иных документах внешнего действия тот факт, что доверительный управляющий действует именно в качестве доверительного управляющего;

- проявлять должную заботливость об интересах учредителя и выгодоприобретателя, в первую очередь о тех интересах, которые указаны в договоре, и во вторую очередь о тех интересах, которые управляющий как профессионал должен оберегать;

- представлять учредителю управления отчет о своей деятельности, который должен быть достоверен, грамотен, надлежащим образом оформлен и пр.;

- своевременно предоставлять выгодоприобретателю положенные ему выгоды от управления. Например, в паевых инвестиционных фондах практикуется периодический выкуп у владельцев инвестиционных паев их инвестиционных паев с учетом полученного прироста их долей в капитале ПИФ;

- осуществлять обязанности, связанные с осуществлением правомочий пользования, владения и распоряжения имуществом, т.е. вести законную предпринимательскую деятельность с точки зрения публичного права, осуществлять обязанности, связанные с "бременем содержания имущества".

Учредитель управления почти не имеет обязанностей в ходе управления. Однако он должен оказывать доверительному управляющему содействие в виде предоставления необходимой информации и документации, а также:

- предупреждать доверительного управляющего о любых обременениях передаваемого имущества, в том числе о том, что передаваемое имущество обременено залогом;

- содействовать доверительному управляющему в осуществлении его права виндикации имущества, переданного в доверительное управление, особенно в части, касающейся предоставления соответствующих правоустанавливающих документов;

- своевременно отвечать на запросы доверительного управляющего о существе интересов учредителя и выгодоприобретателя, о предпринимаемой управляющим субституции, об ограничениях права собственности учредителя;

- не препятствовать управляющему в получении причитающегося ему вознаграждения, своевременно с ним рассчитываться;

- своевременно принимать от управляющего отчеты.

Выгодоприобретатель не имеет обязанностей по договору доверительного управления, но имеет право на получение выгод от управления. Совершенно очевидно, что доверительный управляющий может исполнить свое обязательство перед выгодоприобретателем внесением долга в депозит. Российское законодательство предпочло не принимать позицию англо-американской доктрины (кредитор обязан принять исполнение) и позицию германской доктрины (кредитор имеет право принять исполнение). Исполнение путем внесения долга в депозит - позиция французской доктрины.

Юридическая ответственность - это юридически обеспеченная возможность принудить лицо к исполнению обязательства. Правонарушение преломляет регулятивное обязательство в обязательство охранительное, которое может быть исполнено как добровольно, так и принудительно. Обязанности и долги (обязательства), возникшие в ходе доверительного управления имуществом, соответственно исполняются и погашаются за счет этого имущества. Управляющий отвечает только в субсидиарном порядке (перед третьими лицами) и в порядке регресса (перед учредителем). Однако соображения особой заботливости об интересах учредителя (выгодоприобретателя), особого доверия обязывают доверительного управляющего добровольно исполнять свои обязанности, связанные с возмещением ущерба, причиненного имуществу, переданному в доверительное управление. Законодательно этот вопрос решен не особенно адекватно, акцент сделан на принудительное взыскание убытков с управляющего в судебном порядке.

Согласно ст. 1022 ГК РФ, доверительный управляющий, не проявивший при доверительном управлении имуществом должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или учредителя управления, возмещает выгодоприобретателю упущенную выгоду за время доверительного управления, а учредителю управления - убытки, причиненные утратой или повреждением имущества, с учетом его естественного износа, а также упущенную выгоду.