2.4. Аналоги доверительного управления в германском и австрийском праве

Рассмотрев институт доверительной собственности как явление, сравнимое с институтом доверительного управления, обратимся к аналогам доверительного управления в германском и австрийском праве и законодательстве.

Особенно близок к современному доверительному управлению имуществом германский правовой институт procura. Procura принадлежит к разновидностям смешанного представительства. Отличительной чертой прокуры является то, что лицо, облеченное этим полномочием, выбирается хозяином торгового предприятия для исключительно торговой деятельности в интересах хозяина. Однако область деятельности прокуриста очерчивается не столько договором, сколько законом. "Закон, - пишет А. Гордон, - заменяет собою доверенность" *(188).

Так как сфера деятельности прокуриста точно определена законом (договор прокуры не заключается), то "объем и пространство его полномочий не находятся в колеблющемся состоянии и не зависят от содержания "верющего письма". И далее: "Полномочие прокуриста всегда объективное" *(189). Дается и определение прокуры как "института торгового представительства ...неограниченное в отношении третьих лиц полномочие на управление и распоряжение торговыми делами от имени и за счет хозяина оных" *(190).

Интересно, что прокура представляет вовсе не гражданскую, а именно "торговую личность" принципала. Прокура уполномочивает на все торговые и юридические действия, которые оказываются нужными для оборотов коммерческого предприятия; она заменяет собою все требуемые законом специальные полномочия. Прокурист выступает в торговых делах alter ego его хозяина, всецело заменяя своего принципала в коммерческих делах; он в силу закона уполномочен на все торговые и юридические действия, которые может потребовать коммерческое предприятие.

Интерес представляет единственное ограничение для прокуриста по германскому праву: вне торговой сферы деятельности представлять интересы хозяина он не имеет права. Удобство прокуры заключается в том, что торговцы могли совершенно не сомневаться в управомоченности прокуриста на заключение сделок, ибо его полномочия невероятно широки: "...право на неограниченное распоряжение всеми делами принципала" *(191). Прокура избавляет контрагентов от юридических сложностей, связанных с установлением объема и смысла полномочий прокуриста. Современная прокура регулируется Германским торговым уложением. Параграфы 48-49 Германского торгового уложения предписывают, что:

- прокура может быть выдана только владельцем торгового дела или его законным представителем и только посредством четкого заявления;

- прокура уполномочивает на все виды судебных и внесудебных дел и правовых действий, с которыми связан торговый промысел предприятия, право на отчуждение земельных участков предоставляется прокуристу особо;

- ограничение объема прокуры не действует по отношению к третьим лицам;

- прокурист должен подписываться, прилагая к фирме свою подпись с дополнением, выявляющим наличие прокуры;

- прокура независимо от правового отношения, лежащего в основе ее выдачи, в любой момент может быть отозвана без ущерба для права на соответствующее договору вознаграждение;

- прокура не подлежит передаче;

- прокура не прекращается со смертью владельца торгового дела *(192).

В России во второй половине XIX в. существовали все те же проблемы торгового оборота, что и в Германии; поскольку торговля интернациональна, ее законы не признают границ. Институт прокуры пытались применять для управления заводами, фабриками, имениями, делами банков, банкирских контор. Однако правовой модели, которая могла бы обслуживать торговый оборот, подобно прокуре, в России не существовало. Договор доверенности, который применялся в те времена, имел слишком узкий предмет, чтобы опосредовать полное управление всеми торговыми делами. В частности, дореволюционная практика управления делами городских банкирских контор и дворянскими имениями *(193) говорит о значительном количестве спорных вопросов, возникавших в связи с деятельностью управляющих по договору доверенности.

Анализ договора доверенности (доверительного поручения) был проведен Г. Шершеневичем *(194) и К. Победоносцевым *(195). Авторы сетовали на ограниченность предмета доверенности и на неудобство в торговом обороте "верющего письма", толкование которого замедляло развитие торговых отношений и отягощало их нестабильностью. В доверенности невозможно описать все действия, которые управляющий не только мог бы, но и должен был совершить в интересах эффективного управления.

Управляющий имением всякий раз колебался между тем, нарушать ли ему прямо выраженную волю хозяина (ограниченный предмет доверенности) или упустить благоприятный для коммерческого управления шанс и тем самым нарушить соображения интереса и блага хозяина. Российскому праву очень не хватало института procura, которая могла бы полностью заменить "торговую личность" хозяина.

Следует также уделить внимание германскому и австрийскому пользовладению *(196). Существование в германском праве этой модели опровергает идею о том, что в континентальном праве невозможно вещное право, предполагающее управление чужой собственностью. Оно вполне возможно. Австрийское право называет пользовладение личным сервитутом. "Пользовладение есть право пользоваться вещью с сохранением существа ее без всякого ограничения" *(197) (ст. 150 Австрийского гражданского уложения). Общая модель пользовладения в германском праве предусматривает, что вещь может быть обременена таким образом, чтобы тот, в чью пользу установлено обременение, имел право извлекать все выгоды от пользования вещью (пользовладение).

Пользовладелец управомочен на владение вещью и ее хозяйственное использование, однако он не вправе переделывать вещь, подвергать ее существенным изменениям. Если образ действия пользовладельца дает основания опасаться существенного нарушения прав собственника, то собственник может потребовать предоставления обеспечения.

Ф. Бернгефт и И. Колер сопоставляют пользовладение с узуфруктом, указывая, что пользовладение изложено в гражданском праве Германии весьма сходным образом с римским сервитутом. В те времена вещь становилась собственностью пользовладельца, который был обязан уплатить цену за эту вещь ее собственнику. В конце XIX в. пользовладелец считался собственником вещи, что являлось пережитком "расщепленной" средневековой собственности. Ф. Бернгефт и И. Колер указывали на неудобство существования двух собственников: "Было бы лучше, если бы гражданское уложение освободилось от ограничений римского права и допустило, что в таком случае возникает не собственность, а пользовладение с правом распоряжения в том смысле, что пользовладелец мог распоряжаться потребляемыми вещами точно так же, как это постановлено относительно пользования в § 1376 и 1653 Гражданского уложения: "...если кто-нибудь приобретет пользовладение лавкой, товарным складом или т.п., то он делается полным собственником всех находящихся в магазинах и лавочных помещениях товаров и обязан только возместить их цену" *(198).

Особо следует подчеркнуть торговый, предпринимательский характер пользовладения, а также юридически обеспеченную возможность непосредственного воздействия на вещь со стороны пользовладельца, высшую степень его самостоятельности, которую ему обеспечивает вещное право. Пользовладение мог иметь в виду В.Ф. Попондопуло, когда писал: "Траст - вещное право, учредитель имеет по отношению к доверительному собственнику не обязательственное право, а вещное, и сам доверительный собственник имеет вещное право. Между ними вещные права распределены определенным образом. С помощью концепции доверительной собственности (или пользовладения, скажем мы. - З.Б.) легче объяснить взаимоотношения между собственником и субъектом права хозяйственного ведения" *(199). Это не утрата права собственности, а лишь его самоограничение, что никак не ущемляет абсолютности права собственности.

Самоограничение права собственности в пользу профессионального товаропроизводителя знает право практически любой страны: Великобритании, Германии, России. Российское право особенно восприимчиво к опыту германской правовой системы. Российское хозяйственное ведение очень напоминает современное пользовладение Австрии и Германии. Отсюда следует вывод о том, что наряду с обязательством доверительного управления вполне может существовать вещное право доверительной собственности (или же пользовладения) как альтернативные понятия.