2

Когда в семье посчитали, что домашнее воспитание Федора закончено, его отдали в «Воспитательно-Учебное заведение Благородного юношества», принадлежавшее Леонтию (Леопольду) Ивановичу Чермаку.

Директором заведения был Петр Дружинин. Федор проучился у Чермака четыре года — с 1824 по 1827-й, год от года получая похвальные листы. Первый такой лист — в 1824 году — выдан ему «за хорошее поведе­ние и хорошие успехи». Второй в следующем году — «за очень хорошие успехи и похвальное поведение», а в 1826 году — «за отличные успехи и хорошее повеь дение».

В 1827 году Федор сдал экзамены в Московский уни­верситет. На философский¹ факультет. Но некоторое время спустя перешел на медицинский, где подружился с Н. И. Пироговым.

В обширной литературе о Ф. А. Кони упоминается

о том, что в 1833 году он закончил медицинский факуль­тет, но «тем не менее посвятил себя педагогии...». Одна­ко в архивах имеется свидетельство, выданное ему «мая

8. Дня 1833 ректором университета Иваном Двигубским

о том, что Федор Алексеевич прослушал лекции: «Рос­сийской истории и статистики. Российского красноречия и поэзии, Всеобщей истории, Греческой и Латинской словесности, теории изящных искусств и Археологии, Немецкой и Французской словесности, Ботаники, Мине­ралогии, Зоологии, Математико-физики, Химии, Фарма­ции, Анатомии, Физиологии, Патологии и Терапии, об­щей и частной Фармакологии, Рецептуры, Хирургии, По­вивального искусства, Судебной Медицины, Глазных бо­лезней, истории Медицины, касательно же поведения его ни о каких предосудительных поступках начальство све­дения не получало. А ныне, по прошению его от Уни­верситета с возвращением представленного им при вступлении в Университет увольнительного от общества свидетельства за № 958, уволен, и как он полного кур­са учения не окончил, то ни какими преимуществами, Высочайше дарованными окончившим курс учения уни­верситетского, пользоваться не может».

Трудно сказать, почему Федор Алексеевич не закон­чил полного курса, но покинул он университет всесто­

1 Так назывался тогда словесный факультет.

8

ронне образованным человеком, свободно разговаривал на пяти языках, блестяще знал литературу и историю.

По воспоминаниям современников, был он добрым и отзывчивым человеком. Пылким, увлекающимся.

«Идеалист и романтик, испытавший благодаря этому немало горьких минут... горячо верил в великое будущее русского народа», — напишет потом его сын Анатолий Кони.

Д. В. Григорович, вспоминая свою первую встречу с Федором Алексеевичем, рассказывал о том, что Кони «приветливостью и добротой победил мою робость к ре­дакторам и литературным авторитетам... Это был неболь­шого роста, худощавый человек, в черном, как смоль, парике, с черными, быстрыми, умными глазами, смотрев­шими сквозь стекла золотых очков».

И вот такой добрый, пылкий, увлекающийся человек, с явной склонностью к литературе, начинает преподавать историю в Московском кадетском корпусе.

Кадетские корпуса в николаевскую эпоху и по своему внутреннему распорядку, и по самой их организации больше напоминали обычные войсковые части. И учеб­ные занятия строились исходя из этого — главное вни­мание военной выучке, умению «держать строй», знанию уставов, а не общеобразовательным наукам. Только в период реформы 1863—1866 годов руководители воен­ного ведомства пришли наконец к мысли, что все буду­щие русские офицеры должны получить прежде всего всестороннее общее образование и воспитание, а потом уже осваивать военные науки.

Нелегко было Федору Алексеевичу в московском ка­детском корпусе. Здесь сказывался еще и особый, москов­ский общественный климат — наиболее образованные офицеры из блестящих дворянских семей «залетали» в Белокаменную случайно, долго не задерживались, — стремились поближе ко двору, в Петербург. Оставались малоудачливые или те, из коренных москвичей, кто смотрел в сторону столицы с гримасой недоверия и недо­брожелательности.

Еще в студенческие годы Федор Кони стал загляды­ваться на Мельпомену. Перевел с французского и издал трагедию В. Дюканжа «Смерть Каласа». Московский им­ператорский театр с успехом поставил пьесу, зародив в душе переводчика первые амбиции.

Русский театр в те времена, за небольшим исключе­нием, ставил переводные — а часто и просто наспех

9

перелицованные или, как тогда писали, «пересозданные» водевили иностранных авторов. Решил попробовать свои силы и Федор Алексеевич. Перевел еще несколько фран­цузских и немецких водевилей. Некоторые из них даже были поставлены, но особого успеха автору не принесли.

В эти годы он завязывает дружеские отношения со многими известными актерами, театральными деятелями. Случайных людей он называет «саранчой театральной», «шваброй закулисной», а начальство — «начальствующи­ми олухами». Среди его друзей — Аграфена Сабурова и Надежда Репина (жена композитора Верстовского), Иван Самарин и Василий Живокини. И со своей будущей же­ной знакомится он за кулисами московского Малого те­атра...

3

Ирина Семеновна {по первому мужу — Сандунова) родилась 5 мая 1811 года в семье помещика Полтавской губернии Юрьева, мать ее была сербкой. В Москве она жила в семье своего дяди, известного писателя и архео­лога того времени Александра Фомича Вельтмана. В три­дцатые и сороковые годы были популярны его романы цикла «Из моря житейского». Долгое время Александр Фомич занимал должность директора Оружейной пала­ты. Его жена, Елена Ивановна, тоже была писательни­цей, сотрудничала в журнале «Москвитянин». Кроме нескольких повестей, она написала рассуждение «О вос­питании женщины в общественных училищах».

В доме Вельтмана постоянно бывали многие извест­ные литераторы и историки: М. П. Погодин, В. И. Даль и другие. Горячие литературные споры, обсуждение но­винок, театральных премьер, сама творческая атмосфера, царившая в доме Вельтманов, подтолкнула талантливую, незаурядную девушку, с детства увлекавшуюся литера­турой, попробовать свои силы. Первые опыты принесли удачу — повесть Ирины Юрьевой «Идеал жены» была напечатана в «Литературной газете», когда автору ис­полнилось двадцать лет. Вслед за первой увидела свет и вторая — «Воля и доля». В 1837 году ее произведения были напечатаны отдельной книжкой под названием: «Повести девицы Юрьевой». В середине тридцатых Ири­на Семеновна поступила на сцену. Пятнадцать лет она играла на императорской сцене в Москве и Петербурге, в провинциальных театрах. Ее партнерами были выдаю­

10