ния, с огромным напряжением восстанавливающий раз­рушенную экономику, с такой теплотой и любовью отно­сятся к нему. Его чествовали школьники и студенты, ра­бочие, у которых он читал лекции, интеллигенты, еще помнившие его блестящие речи в Петербургском окруж­ном суде, в Сенате и Государственном совете. Ему посвя­щали свои стихи Щепкина-Куперник и ученики Пятой школы (бывшей Ольденбургской гимназии). И совсем непрофессиональные детские строки дышали искренно­стью и любовью:

Когда Россия в мрак и холод Боролась за свои права;

Когда бежал и стар и молод,

Он произнес свои слова:

«Я не уйду, я не покину Сынов России молодой!

Нет, я отдам свои все силы,

Чтобы помочь стране родной!»

И мы слова те не забыли

2. Не забудем никогда.

Все мы желаем Вам счастливо Прожить грядущие года.

Старый Кони, вдоволь вкусивший успеха, слышавший гром аплодисментов в Мариинском дворце и в академии, плакал, не стесняясь, когда худенький мальчишка чи­тал на сцене эти стихи. Такая теплота и непосредствен­ность была для бывшего действительного тайного совет­ника внове.

Детский хор декламировал стихи Щепкиной-Купер- ник, участники музыкального кружка пели серенаду Шу­берта и «Звон золотой» Цезаря Кюи...

«Это ни на что не похоже...» — шептал Анатолий Фе­дорович. А когда чествование закончилось, встал. Ма­ленький, сгорбленный, окинул притихший зал присталь­ным взглядом вдруг загоревшихся глаз. Скорбные мор­щины, залегшие у рта, разгладились.

• Спасибо, дети. Скоро настанет мой закат, но до последней минуты я буду вспоминать о сегодняшнем дне. Спасибо вам...

В этих словах не было ни горечи, ни грусти. Он ска­зал их, «просветлев ликом», просто и естественно.

А один мальчик, ученик второго «А» класса, присут­ствовавший в зале, записал в своем дневнике: «Это меня так тронуло, что я невольно возроптал на нашу злую судьбу, ведь и ему, думал я, дорогому нашему сердцу учителю, придется лечь в сырую могилу».

412

8

Кони внимательно следил за тем, как живет и разви­вается молодая республика. Его общение со слушателя­ми во время лекций никогда не было односторонним — внимательно расспрашивал он самых разных людей о жизни, интересовался бытом, духовными запросами.

Один из бывших учеников Кони вспоминал, как при­шел весной 1921 года к Анатолию Федоровичу за сове­том: какой жизненный путь избрать? Адвокатской прак­тики не было, а преподавательская работа хоть и нрави­лась, но казалась отречением от своих юношеских мечтаний.

Анатолий Федорович очень изменился —- постарел, сгорбился, но пристальный взгляд серых глаз был по- прежнему добрым и полным мысли.

Выслушав исповедь, Кони задумчиво продекла­мировал:

• «И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет...»

И пригласил гостя на свою лекцию в Кузнечный пе­реулок, в Управление железной дороги.

Читал он о Льве Толстом. Читал так же захватыва­юще интересно, как и в прежние годы. После лекции было много вопросов, а потом Кони обратился к рабочим:

• Со мной мой бывший студент. Служил адвокатом, преподавал. Теперь сомневается — чем заняться, посо­ветуйте ему...

• Если учительствуете, потому что нравится, — иди­те и продолжайте, — сказал один из рабочих и посмот­рел на Кони, словно искал его поддержки. — Дело нам очень нужное!

Помогал Кони и новой судебной власти. У него дома побывал вновь назначенный председатель губернского су­да Нахимсон и представитель Наркомюста. Договорились, что Анатолий Федорович будет консультировать по осо­бо сложным вопросам, читать лекции юристам.

Одна из самых значительных работ Кони в те годы — комментарий к первому Уголовному кодексу РСФСР. Он писал его со смешанным чувством — ему казалось, что он изменяет своим любимым Судебным уставам. Но в то же время Кони понимал, что перед новой властью стоят совсем другие социальные задачи, что для их вы­полнения и для защиты только что утвердившегося строя нужны особые временные меры.

413

Кони — Магазинеру.

«1.6(1922)

...Наконец я окончил и отослал статью «Введение в комментарий к уголовно-процессуальному кодексу 1922#, составление которого стоило мне большой скорби. Это для меня составление своего рода панихиды по Судебным уставам, которым я служил всю жизнь. Старался в объ­ективности изложения подражать Вашей прекрасной кни­ге. Думаю о содержании статьи сделать доклад, когда... в Совете будет обсуждаться этот кодекс».

Кони — А. И. Южину-Сумбатову.

23 января 1926.

«Я с усердием «по разуму, но не по летам» предался чтению лекций о врачебной этике и экспертизе в Кли­ническом институте для вызываемых группами из про­винций врачей, а так как у меня сверх того было по 8 час[ов] в месяц курса ораторского искусства в Инсти­туте техники речи и пришлось в Толстовские годовщи­ны говорить речь (т. е. кричать) в Филармонии и делать большой доклад в Толстовском музее о письмах ко мне Толстого по вопросам свободы совести, то я, так сказать, надорвался (некоторые лекции продолжались по три часа)».

За несколько месяцев до смерти, 14 марта 1927 года, Кони читал в криминологическом кабинете ленинград­ского губернского суда (Фонтанка, 16) доклад «Само­убийство в жизни и законе».

Лекции, встречи, даже поездки по стране... Этот не­мощный старец служил действительно не по летам. В од­ном из документов его архива перечислено более 60 уч­реждений, где Кони читал лекции.

И — каждый день внимательное с карандашом чте­ние газет, журналов. В архиве Анатолия Федоровича сохранились большие папки с газетными вырезками. По его коротким комментариям, отчеркнутым абзацам и фра­зам можно проследить за тем, что особенно волновало и интересовало престарелого юриста.

Он одобрительно относится к мероприятиям по борьбе с алкоголизмом, начатым новой властью. Вырезает из «Красной газеты» заметку:

«В связи с усилением алкоголизма вновь открытый нервно-психиатрический диспансер при патолого-рефлек- оологическом институте развивает широкую борьбу с этим явлением... Студенты-медики будут обходить отде­ления милиции Володарского района, собирать сведения

414

о привлеченных милицией за пьянство... А затем будут посещать квартиры этих людей и убеждать их лечиться».

Анатолий Федорович отметил публикацию в вечернем выпуске «Красной газеты» имен конкретных пьяниц: «За появление на улицах в нетрезвом виде, скандалы, драки, дебоши, сквернословие и нарушение порядка ош­трафованы имярек...» В газете была даже введена специ­альная рубрика «На пьяном фронте». Публиковались и такие заметки: «За антисанитарию оштрафован владелец чайной столовой в доме 12 по улице Шкапина А. Я. Ели­сеев...»

Кони следил за прессой, внимательно изучая и обоб­щая все эти явления, используя в своих выступлениях. Возможно, готовил статью.

Особенно пристально следил он за развитием крими­налистики.

В одном из номеров газеты Кони отметил выдержки из доклада наркомтруда Шмидта: число безработных пе­ревалило за миллион, а по данным профсоюзов — еще выше. Нарком обращал внимание на необходимость улуч­шения работы биржи труда на «изживание безобразного явления кумовства и протекционизма».

В те годы начала расти так резко упавшая сразу пос­ле революции численность населения в Ленинграде. В городе уже проживало полтора миллиона жителей. А так как многие заводы работали еще не на полную мощность, а многие и вовсе не были открыты, появились безработные. В городе существовали ночлежные дома, беспризорники, развилась преступность.

Михаил Булгаков выступил со статьей «Акафист на­шему качеству», в которой высмеял низкое качество одежды и ее дороговизну. Вера Инбер в статье «Лампоч­ка припаяна» писала: «Москва наша велика и обильна, но порядка в ней еще чрезмерно много, благодаря чему жить становится почти невозможно».

В статье «Непобежденный враг» бичевался бюрокра­тизм, анкетомания, громоздкая отчетность.

Землетрясение разрушило значительную часть Ленин- акана. В заметке «На помощь Ленинакану» академики Н. Марр, С. Ольденбург, почетный академик А. Кони и другие ученые призывали: «Волна широкой обществен­ной помощи должна двинуться навстречу волне армян­ского горя».

Кони радуется, прочитав информацию «Выпуск 360 красных юристов». Этот выпуск совпал с днем от­

415

крытия нового факультета Советского права при Ленин­градском университете.

Синим карандашом подчеркнул он заметку «Счастли- ливый брак», переданную из Москвы в газету по теле­фону. В ней сообщалось о диспуте в институте имени Плеханова, о выступлении на диспуте Семашко, заявив­шего, что «основным условием для счастливого брака он считает не здоровье, как подобало бы наркомздраву, а любовь».

Профессор Флеров «дал бой этому тезису», считая залогом счастливого брака здоровье.

«Всякое ли спаривание брак? — вопрошала газета в другом сообщении. — И нужно ли регистрировать брак?»

В № 140 вечернего выпуска «Красной газеты» за 1926 год была напечатана тревожная статья «Гуляем». Кони отчеркнул ее карандашом:

«Со всех концов СССР, со всех трестов, фабрик и за­водов, рудников, мастерских поступают тревожные вести о падении дисциплины.

Гуляем!

Прогулы за последние месяцы приняли угрожающий характер (подчеркнуто Кони). На заводе «Авиаприбор» треста точной механики до 70 процентов всех прогулов происходит из-за пьянства. На «Красном Сормове» после получек на завод не является половина рабочих!»

Когда такие вырезки подбирались одна к другой, кар­тина получалась впечатляющей, и Анатолий Федорович подолгу размышлял над тем, как сможет справиться ра­боче-крестьянская власть с трудностями. Он хорошо знал новый Уголовный' кодекс — писал к нему комментарий! В кодексе не были предусмотрены уголовные меры на­казания к прогульщикам и пьяницам. Общественное воз­действие? Его сила хорошо известна, но она предполага­ет, что воздействуют массы, преобладающее большинство на единицы, на отщепенцев. А кто на кого воздействует, коли половина сормовцев не выходит после получки на работу?

• Семья, семья должна заложить такую нравствен­ную основу в детях, — твердил он, — чтобы потом уже ничто не сбило их с пути. Ребенок — отец взрослого! Всему хорошему и всему плохому в себе человек обязан своим детским годам. А они дискутируют вопрос о том, регистрировать ли брак! С одной стороны, столько сил тратят на благородное дело борьбы с беспризорностью, а с другой — хотят оставить детей без родителей!

416

«По какому пути пойдет государство? — мучительно думал Кони. — Будет ужесточать карательные функции, глубоко займется воспитанием? Карать, конечно, надо, ни одна власть пока не смогла устоять без этого. Но опять смертная казнь?» Он всегда был решительным противником смертной казни.

Еще одна постоянная тема газетных выступлений беспокоила Кони:

«4 мая 1926 года коллегия ОГПУ рассмотрела дело заведующего особой частью валютного управления Нар- комфина СССР Волина Л. Л., управляющего московской конторой особой части валютного управления Наркомфи- на СССР Чепелевского А. М. и сотрудника ленинград­ской конторы Рабиновича Л. Н. и других и вынесла при­говор — расстрелять. Приговор приведен в исполнение».

Разве с этим расстрелом пресекутся хищения и спе­куляции, разве кому-то они послужат уроком? Нет! Каж­дый новый преступник считает тех, кто попался, неудач­никами и глупцами. Парадокс, но человечество, исполь­зуя научный и технический опыт предыдущих поколе­ний, пренебрежительно относится к нравственному, к ду­ховному опыту. Дорогая снисходительность!

Сколько было в старой России казнокрадов. И среди мелких чиновников, и среди министров. Одних судили, других прощали. Петр Великий пытался выжечь воров­ское племя каленым железом. Воры появились снова. Значит, дело не в том, как их карать. Все зависит от то­го, как воспитать детей. Вот главная точка для приложе­ния сил общества.

Кони вспомнил «Разговоры с Гете» Эккермана. «...Тот, кто хочет создать великое, должен сначала так создать себя самого, чтобы... реально существующую натуру под­нять на высоту своего духа...»

Еще одна из газетных заметок и огорчила и порадо­вала его.

«О «Граде Китеже»

«Особая комиссия в составе т.т. Луначарского, По­кровского и Ходоровского вынесла решение о постановке оперы Римского-Корсакова «Сказание о невидимом гра­де Китеже». Решение обязательное как для ленинград­ского академического театра, так и для московского Большого».

Комиссия постановила:

«Сюжет и либретто оперы «Град Китеж» проникнут устарелой православной философией, которая при ны­

27 С. Высоцкий

417