Тема 2. Полярность духовно-нравственного сознания писателей Средних веков и Возрождения – результат воздействия мифологии и христианства на литературу

Литература Средних веков. Средневековый национальный героический эпос («Песнь о Нибелунгах» в Германии, «Песнь о Роланде» во Франции, «Песнь о моём Сиде» в Испании, «Беовульф» в Англии и др.) наследует от мифологии следующие духовно-нравственные ценности: почитание прошлого как времени начал и вершин (всего самого совершенного) – предков, зачинателей, отцов и родоначальников, приоритет национального опыта над личным.

Важный для понимания подлинного смысла жизни человека мотив испытаний и посвящения, происходящий из ритуально-мифологического мотива инициации и воспринятый античной литературой, обнаруживается также во многих произведениях средневековой литературы, в первую очередь – в рыцарских романах («Романе о Тристане и Изольде», романах артуровского цикла, романах Кретьена де Труа). Своеобразие трактовки этого мотива авторами средневековых романов составляет его насыщенность христианскими смыслами. Так, мифологема чаши Грааля (роман Томаса Мэлори «Смерть Артура») формируется под воздействием христианских представлений о святой чаше с Кровью и Телом Христа – чаше для христианского церковного Таинства Причастия, чудотворного средства укрепления духовных и телесных сил, вводящего в вечную жизнь. В романе Вольфганга фон Эшенбаха «Парцифаль» инициационный мотив сопряжён с христианскими идеями милосердия и сострадания. Трансформация мифологических архетипических моделей под влиянием средневекового христианского сознания проявляется также на уровне хронотопа: пространство и время дороги в рыцарских романах кроме буквального (пространственно-географического) измерения имеют метафизическое значение – служение не только королю и даме, но Богу.

В то же время, в средневековой литературе продолжается «обытовление» священных объектов и явлений. Во-первых, герой романов всё больше приобретает черты частного человека, движимого личными страстями (об этом свидетельствуют конфликт между долгом и страстью Тристана в «Романе о Тристане и Изольде», черты авантюрно-бытового хронотопа в «Парцифале» В. фон Эшенбаха). Во-вторых, сформировавшиеся на основе архетипа трикстера (тени) образы плута и простака распространены в средневековой городской литературе (например, в фабльо и шванках), представляющей традиции народной смеховой (карнавальной) культуры. Причём, уходящие корнями в языческую обрядность карнавальные приёмы подмены и смешения трагического и комического, серьезного и несерьезного, добродетельного и порочного, священного (высокого) и профанного (низкого) составляют оппозицию христианской духовно-нравственной традиции, для которой характерно: во-первых, чёткое различение нравственного и безнравственного, соответствующего Божьим заповедям и не соответствующего; во-вторых, следование установленному Богом духовно-нравственному идеалу, возможное только при смирении личных страстей перед долгом служения Богу и людям (семье, народу, нации).

Литература эпохи Возрождения. Предпосылками активной реализации мифологических архетипов в культуре эпохи Возрождения стали свойственные мировосприятию этой эпохи универсализм, гуманизм, обращение к античной мифологической традиции и античному антропоцентризму (убежденности в том, что человек является центром и мерилом всего в мире). Названные факторы, в свою очередь, послужили предпосылкой для секуляризации культуры (её обмирщения, т. е. отдаления от церковных традиций), что сказалось в предпочтении языческой мифологии христианской системе ценностей. В некоторой степени это проявилось в «Божественной комедии» Данте, пространство которой построено на христианских представлениях о мире и человеке, хотя сюжет явно испытывает воздействие мифологической инициационной модели.

Всё больше личного, интимного, чувственного содержания обнаруживается в лирике («Книга песен» Ф. Петрарки). Те же черты, в сочетании с физиологизацией бытия через фольклорно-мифологический приём совмещения смерти и еды, характерны и для жанров пасторали и новеллы (пастораль «Фьезоланские нимфы», сборник новелл «Декамерон» Дж. Боккаччо).

Как позитивная духовно-нравственная тенденция в литературе эпохи Возрождения может быть расценено то, что в ренессансных новеллах и пасторалях, а также в развивающих каноны этого жанра произведениях (романе Дж. Санадзоро «Аркадия», драме Т. Тассо «Аминта») просматриваются свойственные мифосознанию стремление к стабильности – земной и духовной, вписывающейся в стабильность природного календарного круговорота. Однако ориентированность на природное начало, в том числе в человеке, стимулирует ренессансных авторов обращаться к античной мифологической традиции, но прочитывается она ими уже не в обобщенно-человеческом или родовом, а в индивидуально-человеческом ключе (драма «Сказание об Орфее» Полициано, карнавальная песня «Триумф Вакха и Ариадны» Лоренцо Медичи). Творчески пересматривается и ритуально-мифологический мотив инициации: в комедиях, особенно в комедиях масок, комически представлены фиктивные (мнимые, карнавальные) смерть и возрождение.

Связь с традициями народной смеховой культуры видна в эту эпоху не только в конкретных произведениях («Корабль дураков» С. Бранта, «Похвала глупости» Э. Роттердамского, «Письма тёмных людей» У. фон Гуттена и др.), но и в популярных образах (плут, шут, дурак), и даже в целых жанрах (итальянская комедия масок, испанский плутовской роман-пикареска, английский плутовской роман). Показательно, что благодаря воздействию народной смеховой культуры христианские реалии, ценности и жанры в ренессансной литературе не только соседствуют с формами выражения мифосознания, но подчас становятся объектами иронии («Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле и др.).

Наряду с христианскими ценностями и жанрами в эпоху Возрождения снижению подвергаются и некоторые основанные на мифологической традиции литературные жанры, в частности – пастораль и рыцарский роман. Самый яркий пример обозначенной тенденции – «Дон Кихот» М. де Сервантеса. Следует заметить, что герои М. де Сервантеса Дон Кихот и Санчо Панса заслуженно признаются как «мифологические лица для всего культурного человечества» (Ф. Шеллинг «Философия искусства»). Характерный для мифосознания синтез (медиация) самых смелых и «неразумных» духовных порывов с притяжением дома, уюта, покоя, проявляющийся в этих образах в разное время и в разных «пропорциях», делает Дон Кихота и Санчо Пансу героями, определённая близость которых к духовно-нравственному идеалу человека очевидна. Также как выражение жажды синтеза временного и вечного, материального и духовного, позиции Я и Другого, человеческого и природного может рассматриваться воплощение мифологических архетипов в народных английских и шотландских балладах («Два ворона» и её переложение А. С. Пушкиным «Ворон к ворону летит», народные баллады о Робин Гуде и баллада «Робин Гуд и Гай Гисборн» Н. С. Гумилева), в утопиях («Утопия» Томаса Мора, «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона), в некоторых пасторалях («Пастушеский календарь» Спенсера) и имеющих пасторальный хронотоп поэмах («Королева фей» Спенсера) и романах («Аркадия» Ф. Сидни). В драматичной «версии» синтезирующая попытка представить «полномерный» образ человека дана в первой европейской литературной обработке сюжета о Фаусте – в трагедии К. Марло «Трагическая история доктора Фауста».

Глубина постижения человеческой души служит условием для активной реализации мифологем в произведениях У. Шекспира, например в сонетах (119 и других). Существенно, что в творчестве этого ренессансного автора представлены две главные тенденции литературы данной эпохи: и язычески-мифологическое упоение земным настоящим через смех и игру (в комедиях), и свойственное человечеству желание подняться над земным, временным, достичь христианского идеала, соединить прерванную «связь времён» (в трагедиях). Наиболее сложную не только творческую, но и мировоззренческую задачу ставит У. Шекспир в трагикомедиях («Буря», «Зимняя сказка», «Цымбелин» и др.), что дёт основание говорить о своеобразном внутритекстовом споре христианских и сказочно-утопических идей в этих произведениях.

Преемственность мифологических архетипов по отношению к архетипам христианским попытался раскрыть Дж. Чосер: в «Кентерберийских рассказах» он выразил своё отношение к античной истории и мифологии как к «продолжению» священной библейской истории.

Литература для чтения

«Роман о Тристане и Изольде».

Сервантес М. де. «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

Шекспир У. «Гамлет», сонет 119 и др.

Контрольные задания и вопросы

Назовите черты средневековой и ренессансной литератур, в которых проявляется сходство мифотворчества писателей Средневековья и Возрождения с мифотворчеством античных писателей.

В чём состоит своеобразие реализации мифологических архетипов в литературе Средневековья и Возрождения, по сравнению с античной литературой?

Дифференцируйте позитивные и негативные тенденции в мифотворчестве Средневековья и Ренессанса с точки зрения христианских духовно-нравственных ценностей.