Тема 6. Возрождение интереса к мифу в условиях кризиса духовной культуры рубежа XIX–XX веков (литература декаданса и неоромантизма)

Рубеж XIX-XX вв. характеризуется как эпоха «возрождения» мифа. Предпосылками к активному мифотворчеству творческой интеллигенции конца XIX−нач. XX вв. послужили работы Ф. Ницше и О. Шпенглера, в которых философы заявляли о крахе европейских гуманистически-просветительских идеалов (знаменитые слова Ф. Ницше о кризисе христианства – «Бог умер»; работа О. Шпенглера «Закат Европы»). В качестве логически естественной альтернативы гибнущей, по мнению названных философов, европейской культуре, основанной на христианской системе ценностей, они предлагают вернуться от цивилизации к природе и к мифологическому восприятию бытия. Этот призыв выразился в дионисийстве Ф. Ницше (в апологии инстинктивного, оргиастического поведения, подобного поведению древнего человека в мистериях и обрядах) и в размышлениях О. Шпенглера о древнем «магическом человеке», восприятие времени и пространства которого было более гармоничным, в отличие от картины мира, складывающейся в сознании человека рубежа XIX−XX вв. Таким образом, обращение писателей рубежа XIX−XX вв. к вечным мифологическим образам и мотивам явилось психологической реакцией на динамизм и нестабильность бытия этой эпохи.

Наиболее отчётливо тяга к мифотворчеству сказалась в литературе декаданса и неоромантизма. Например, близость философским идеям Ф. Ницше и О. Шпенглера заметна в поэзии немецкого экспрессионизма: следствием высвобождения иррациональных эмоций может быть признана активная реализация мифологических архетипов в творчестве Г. Гейма, Г. Тракля, Э. Ласкер-Шюлер; декадентские мотивы распространяются на видение будущего не только Европы, но всего человечества в коллективном поэтическом сборнике немецких экспрессионистов «Сумерки человечества».

Роль Ф. Ницше в возрождении интереса к мифу в ХХ в. состоит не только в том, что он выступил на страницах своих произведений как апологет (защитник) архаического мифологического мировосприятия, имеющего, как утверждал Ф. Ницше, определённые преимущества по сравнению с мировоззрением цивилизованного человека, но также в том, что им были созданы оригинальные образцы мифопоэтических текстов. Книга «Так говорил Заратустра» обозначила появление нового (художественного) типа философии. В ней автором использованы идеи и имена из области истории, философии, религии, культуры в качестве арсенала для индивидуального мифотворчества. Так, героем-протагонистом книги становится Заратустра (графические варианты – Заратуштра, Зороастр) – пророк зороастрийской религии, распространённой в древности и раннем Средневековье на территории Средней Азии, Ирана, Афганистана, Азербайджана и других стран Ближнего и Среднего Востока. В Заратустре Ф. Ницше легко узнаваемы архетипы мудреца (учителя) и трикстера; пафос произведению во многом задают его мистериальные и оргиастические черты.

В поэзии А. Суинберга в русле декадентского культа чувственности и языческого гедонизма раскрывается античная тема. Мистериально-оргиастические мотивы свойственны также ориентированным на античную традицию романам и пьесам К. Гамсуна, влияние философии Ф. Ницше на творческое сознание которого признано литературоведами.

Существенно, что мифологический архетип героя в творчестве Ф. Ницше и К. Гамсуна трансформируется в тип героя-индивидуалиста («Так говорил Заратустра» Ф. Ницше; романы «Пан», «Мистерии» и др. К. Гамсуна). Результатом осознанного следования мифологической традиции в литературно-философском творчестве Ф. Ницше являются антиисторизм, иррационализм, культ героического (идеал «сверхчеловека»), нравственный релятивизм.

Отдельно следует отметить воздействие античной и романтической традиций на трактовку Ф. Ницше роли музыки и театра в человеческой культуре, признание философом их культовых истоков (книга «Рождение трагедии из духа музыки»). Это неслучайно: значительное воздействие на искусство рубежа XIX−XX вв. оказало музыкальное творчество Р. Вагнера, в частности вагнеровская интерпретация мифа о кольце Нибелунгов (опера «Кольцо Нибелунга»).

Разочарование в современности и пессимистический взгляд на будущее, свойственный культуре декаданса, закономерно приводит к тому, что, подобно древнему человеку, авторы рубежа XIX-XX вв. склонны видеть идеал в прошлом (драма Г. Гауптмана «Потонувший колокол» и др.).

Декадентский пафос «конца времен» и мотив возвращения к «началам» (мифологический идиллический хронотоп) обнаруживается в ранних сборниках Э. Верхарна. Черты идиллического хронотопа присутствуют и в романе К. Гамсуна «Плоды земли».

Ощущение разорванности времён (прошлого и настоящего, настоящего и будущего) объясняет близость творческому сознанию этой эпохи образа Гамлета, воспринимаемого в качестве вечного архетипического образа (Гамлет в пьесе Г. Гофмансталя «Глупец и смерть»).

Значимый духовно-нравственный урок может быть извлечён из отношения к настоящему и к собственной творческой миссии писателей-декадентов и близких этому культурному направлению авторов. Например, в поэзии Йитса в мифологическую модель цикличности жизни вписывается тема разрушения и созидания жизни, прочитывающаяся через образ современности как «мира без центра» и мотив собирания поэтом бытия. Мотив болезни, прежде всего – болезни души и духа, накладывает отпечаток на восприятие творческой личностью эпохи (например, в романе Гюисманса «Наоборот»). В ракурсе мифологизма художественного сознания − это болезненное состояние души автора, сублимированное в психологию героев, аналогично состоянию мифологического героя, процесс духовного роста которого сюжетно обычно передаётся через функционально близкие друг другу мотивы болезни, страдания, испытания. Соответственно, и миссия героя, а также самого автора, творческой личности, оказывается близка к роли мифологического героя: упорядочивание хаоса в условиях, когда «прервалась связь времён», достижимо, как правило, ценой самоотверженного жертвенного поступка.

Мотив жертвы (траты себя) является важной составляющей декадентской концепции творчества как религиозного служения. Таково отношение к творчеству французских поэтов-символистов (П. Верлен, А. Рембо, С. Малларме), испытавших воздействие идеалистической философии Артура Шопенгауэра, в частности его работы «Мир как воля и представление», а также идей философов-интуитивистов А. Бергсона и Э. Гартмана. Интуитивные прозрения тайн мира, осуществляемые при помощи музыки и символических образов (символ трактуется поэтами-символистами как «окно в неведомое») – существенные компоненты эстетики данного литературного направления. В художественном отношении отмеченные черты эстетики символистов проявляются в медитативном характере лирики Поля Верлена, в которой природные образы воспроизводят «пейзажи человеческой души». Эта особенность лирики П. Верлена роднит творческое сознание поэта с мифологическим восприятием мира, в котором образы природных объектов несут на себе отпечаток человеческих переживаний, воображения, мышления («Осенняя песня» и др. стихотворения). Как мифопоэтический может быть охарактеризован также творческий метод Артюра Рембо, видевшего в поэзии плод «озарений», о чём свидетельствует, например, название его поэтического сборника «Озарения». Сказанное справедливо и по отношению к поэзии Стефана Малларме: мифоритуалистические истоки явно просматриваются в решении С. Малларме темы поэта и поэзии через мотивы одиночества, героизма, страдания, жертвенности (стихотворения «Лебедь», «Здравица»), вообще в мистическом отношении С. Малларме к поэзии (статья «Тайна в поэзии»), в концепции поэтического видения мира как «невыразимого», в идее «тишины» как идеальной поэзии.

Мифологической стихией иррационального пронизаны также произведения бельгийского драматурга Мориса Метерлинка («Слепые», «Там, внутри», «Синяя птица»), насыщенные мифоархетипическими мотивами (тайны, молчания, сна, пробуждения и др.) и образами (леса, острова, моря и др.). Декадентские настроения эпохи в творчестве М. Метерлинка приняли форму авторского мифа об универсальном трагизме человеческой судьбы.

В английском эстетизме близкие идеи выразил Оскар Уайльд, в философско-эстетических взглядах которого центральное место занимают отношение к жизни как к искусству, признание трагедии высшим видом искусства (сборник статей «Замыслы») и, соответственно, культ страдания, особенно в последних произведениях О. Уайльда – в «Балладе Рэдингской тюрьмы», «Из бездны» («De profundis»).

Важно отметить, что писатели-декаденты пытались оценить с точки зрения христианских духовно-нравственных ценностей собственные мифопоэтические опыты постижения тайн бытия. При этом духовная интуиция подсказывала им, что иррациональный, бессознательный путь «прозрений», тем более стимулируемый специальными «допингами», как, например, алкоголь и опиум, употреблявшиеся А. Рембо, является путем не только опасным, но и губительным – как для тела, так и для души. Вследствие этого, в творчество декадентов «прорываются» христианские мотивы и образы – раскаяния, молитвы, прощения, очищающего огня, храма, света, Пречистой Девы и др. (например, стихотворения А. Рембо «Песня самой высокой башни», «Золотой век», «Волк под деревом кричал…», «Прислушайся к вздохам…», «О замки, о смена времён» и др., написанные после 1872 г.).

Приведём одно из поздних стихотворений А. Рембо в качестве примера движения творческого сознания поэта от фольклорно-мифологических образов и мотивов (домовой, фея, водяные духи) к христианским (Вифлеем – место рождения Христа), хотя в художественном воплощении и не дифференцируемым по отношению к народным языческим представлениям (ангелы-хранители представлены образно как «привиденья в белом»).

Юная чета

В окне простор зелёно-голубой;

Почти нет места: сундуки, шкатулки...

Снаружи вьется кирказон по стенке,

И дёсны обнажает домовой.

Конечно же, интриги духов это –

Расходы, беспорядок, старый хлам.

И фея африканская приметы

Здесь оставляет − сетки по углам.

Приходит, – недовольный вид у крёстной, –

И остаётся, спрятавшись в буфет...

Отсутствует чета, но несерьёзно,

И ничего особенного нет.

Молодожёна ветер здесь дурачит

В его отсутствие – всё время и всегда.

И даже водяные духи скачут

Над сводами алькова иногда.

А ночью... О! Медовый месяц ночью

Сорвет улыбку их, прольет он медь

На небосвод... Но крыса зубы точит,

И дело с ней придётся им иметь, –

Коль огонёк блуждающий и бледный

Не вспыхнет вдруг, как выстрел в тишине.

О привиденья в белом Вифлеема,

Храните синеву у них в окне!

1872 г.; перевод М. Кудинова

В прозе представителя английского неоромантизма Дж. Конрада в том же ракурсе – как спор «души-христианки» автора с мифологическим сознанием, пробуждающимся в процессе творчества, – могут быть рассмотрены мотивы трагизма самопознания (повесть «Сердце тьмы») и «победы в поражении» (повесть «Тайфун»). Именно с христианским мировоззрением соотносима выраженная в повести «Сердце тьмы» через название и другие средства поэтики мысль о том, что душа человеческая содержит в себе не просто амбивалентные начала, подчас сливающиеся вместе и не различимые в мифологической медиации, но начала, имеющие определённую духовно-нравственную направленность – на добро или зло, добродетель или грех, чётко дифференцированные в христианской системе ценностей. К христианской добродетели смирения перед Высшим Законом, называемой в новозаветных Заповедях Блаженства нищетой духа, восходит и конрадовский мотив «победы в поражении».

Таким образом, в культуре рубежа XIX−XX вв., характеризующейся активным интересом к мифу как специфическому, художественно-интуитивному способу восприятия мира, противоположному христианской системе ценностей, которая в условиях общественно-политических потрясений эпохи переживает, как казалось многим, глубокий кризис, можно обнаружить и весьма значимые, с духовно-нравственной точки зрения, попытки писателей всё же опереться на проверенную веками христианскую традицию. В итоге мы можем наблюдать, как в культурном поле эпохи вступают в спор мифологические и христианские архетипы: героический бунт и смирение, иррационализм и рассудительность и др.

Близкие христианству духовно-нравственные идеи и ценности обнаруживает в это время европейская интеллигенция в религиозной философии Востока, главным образом в буддизме. Роман Р. Киплинга «Ким», в котором автор новаторски соединил традиции европейского средневекового романа большой дороги, романа-пикарески, этнографического быто– и нравоописательного романа, исторического романа, шпионского романа и философского романа, привлекает читателя, ищущего в литературном произведении, прежде всего, духовно-нравственные смыслы, тем, что Р. Киплинг в рамках жанра «полифонического романа» передал естественность и разнообразие жизни и представил героя, принимающего мир и людей со смирением и любовью, живущего в гармонии с тем, что его окружает, и с самим собой.

Литература для чтения

Верлен П., Рембо А., Малларме С. Стихотворения

Метерлинк М. «Слепые», «Синяя птица»

Уайльд О. «Портрет Дориана Грея»

Конрад Дж. «Сердце тьмы», «Тайфун»

Киплинг Р. «Ким»

Контрольные задания и вопросы

Назовите философов, работы которых послужили предпосылками к активному мифотворчеству творческой интеллигенции кон. XIX-нач. XX вв.

В творчестве каких писателей нашли художественное воплощение идеи Ф. Ницше и О. Шпенглера? Поясните, какие идеи Ф. Ницше и О. Шпенглера и каким образом отражаются в творчестве этих писателей?

Оцените с духовно-нравственной точки зрения последствия, которые имели теория и художественная практика мифотворчества Ф. Ницше.

Сформулируйте особенности раскрытия тем души, поэта и поэзии, жизни в творчестве Йитса, Гюисманса, П. Верлена, А. Рембо, С. Малларме, М. Метерлинка, О. Уайльда, которые адекватны моделям мифологического сознания.

Приведите из истории литературы рубежа XIX–XX вв. примеры, которые показывали бы, как в культурном поле эпохи вступают в спор мифологические и христианские архетипы.

Как в системе христианских духовно-нравственных ценностей воспринимается мифопоэтический опыт постижения тайн бытия, представленный в поэзии А. Рембо?

Прочитайте стихотворение «Песня самой высокой башни» А. Рембо. Найдите в стихотворении образы, мотивы, метафоры, передающие желание поэта обрести духовную истину, духовно вырасти? Через обращение к какой мировоззренческой системе (мифологической или христианской) представляется поэту возможным осуществление личностной духовной эволюции? Аргументируйте своё мнение.