Глава XXVI

ТОТАЛИТАРНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕЖИМЫ

1. ВОПРОСЫ ДЕТЕРМИНАЦИИ

1.1. Понятие политического режима

Явление тоталитаризма, его предпосылки, генезис,

практика становления, внутренние противоречия, про-

блемы и пути преодоления являются объектом изучения

различных наук - истории, социальной философии,

социологии, психологии, политологии. Более того, в

рамках каждой из них столь сложный и разнообразный

феномен рассматривается в различных аспектах. Ска-

жем, представителей политической науки тоталитаризм

интересует и с точки зрения его гносеологических

предпосылок (история политической мысли), и в плане

его историко-пракгического утверждения, развития и

краха (политическая история), и с позиций исследова-

ния специфики социальных взаимодействий и преобра-

зований, особенностей типа политической культуры,

взаимодействия общества и индивида (политическая

социология и психология). Своего рода "интегральную",

обобщенную картину тоталитаризма получают в поли-

тической науке представители того ее направления, ко-

торое занимается типологией политических режимав.Пря

этом под "типологией" в соответствии с веберовекой

традицией подразумевается в первую очередь классифи-

кация "чистых* или идеальных тшюв [См/. Вятр Е-Ти-

пология политических режимов// Лекции по полито-

логии. - Т. I. - Таллинн, 1991. - С. 55-63}, что дает

методологическую основу для перехода к многообразию

конкретных практических реальных типов политических

режимов. Однако такое понимание типологии политиче-

ских режимов требует четкого определения самого по-

нятия политического режима. Действительно, в совре-

25*

771

менной литературе (научной и публицистической) встре-

чаются самые различные интерпретации данного поня-

тия. Говорят, например, о политических режимах правых

и левых, парламентских и президентских, тоталитарных

и демократических и т.д.

Проблема состоит не в ошибочности того или иного

подхода, а в использовании адекватного (с точки зре-

ния анализа внутренней логики политических режимов

вообще и сущностных характеристик тоталитаризма в

частности) определения политического режима соот-

ветственно задачам исследования. Скажем, известный

французский политолог Жан-Луи Кремон в своей рабо-

те "Западные политические режимы" определяет поли-

тический режим как "совокупность элементов идеоло-

гического, институционального и социологического

порядка, способствующих формированию политической

власти данной страны на определенный период" и,

пользуясь этим определением, что совершенно естест-

венно, ведет речь о парламентском и президентском

режимах современных демократий Запада. Итак, в дан-

ном случае термин "политический режим" используется

для характеристики видовых отличий различных форм

правления демократического типа. Если же ставится

иная задача - развести демократию и не-демократию

вообще, то понятие политического режима употребля-

ете^ в ином, более абстрактном смысле: под политиче-

ским режимом понимается система конституционных

(законных) порядков и воплощение этой системы на

практике [См.: Там же.- С.55].Иначе говоря, полити-

ческий режим - это совокупность средств и методов реа-

лизации политике-властных отношений в обществе.

Данные средства и методы раскрываются практически

во взаимодействии противоположностей "политическая

власть - индивид", которое и представляет на наиболее

абстрактном уровне внутреннюю логику политического

режима. Соответственно двум основным "моделям"

процесса политической социализации личности ("моде-

ли" интереса и "модели" подчинения), характеризую-

щим два основных типа взаимодействия политической

власти и индивида, все современные политические ре-

жимы подразделяются на два больших типа: демокра-

тические и антидемократические, и в этом заключается

самое большое различие между политическими режи-

мами современности.

772

Демократия как система ценностей и политический

режим, раскрывающийся в различных формах (с учетом

многообразия социокультурной и политико-культурной

"почвы", традиций, различных форм правления и т.д.)

уже рассматривалась в предшествующих главах книги.

Данная же тема посвящена второму типу - антидемокра-

тическим режимам и, в частности, - тоталитаризму.

Вообще говоря, к числу антидемократических режи-

мов относятся два "идеальных" типа - авторитарный и

тоталитарный. (Впрочем, при более конкретном анализе

режимов, существующих в той или иной стране, ис-

пользуют характеристики "нечистых", "промежуточных"

типов политических режимов, являющихся модифика-

циями авторитарного: жестко-авторитарный, умеренно-

авторитарный режимы.) Однако граница между тотали-

тарным и авторитарным режимами, которая, безуслов-

но, существует (об этом еще пойдет речь), гораздо ме-

нее резкая, чем между двумя этими режимами, с одной

стороны, и демократическим режимом, - с другой. Это

становится очевидным уже при определении термина

"тоталитарность".

В логическом смысле антиподом демократии являет-

ся авторитарность, которая представляет собой такой

способ организации социальных взаимодействий, при

котором управляющие доминируют над управляемыми

(в противоположность этому демократия в общесоцио-

логическом плане характеризуется конечным домини-

рованием управляемых над управляющими или же ра-

венством сторон). Понимаемые таким образом

демократия и авторитарность, вообще говоря, суть

внутренние противоположности, имманентные всякой

социальной (в том числе и политической) системе. На

практике эти противоположности образуют, как прави-

ло, сочетание с преобладанием одной из них. Абсолют-

ная демократия - такая же аномалия, как и абсолют-

ная авторитарность. Но в этом аномальном виде они

также встречаются на практике. Первая - в виде анар-

хии, а вторая - как тоталитарность. Предельная абсо-

лютизация асимметрии властных отношений (односто-

ронней "ластности) авторитарности, которая вообще

склонна к саморазвитию, к превращению в систему

"власть ради власти", и есть тоталитаризм (от поздне-

лат. totalis - весь, целый, полный). Прилагательное

"тоталитарный" применяется обычно для характеристи-

773

ки таких политических режимов, которые стремятся к

полному (тотальному) контролю над всеми формами

жизнедеятельности общества'и над жизнью каждого че-

ловека в отдельности. Использованный впервые в 20-х

годах итальянскими критиками фашистского режима

Муссолини Джованни Амендола и Пьеро Гобетги, дан-

ный термин был с удовольствием заимствован итальян-

скими и немецкими фашистами для формулирования

их собственной цели - построения тоталитарного госу-

дарства. Это, наверное, единственный случай использо-

вания указанного термина в позитивно-оценочном

смысле; преобладает резко негативное, осудителъное

значение, особенно - при его использовании в пропа-

гандистском и морально-этическом планах. Что же ка-

сается его научного употребления, то данный термин

широко распространен в немецкой классической фило-

софии (особенно у Гегеля), а в политологии он активно

используется с конца 40-х годов (со времен "холодной

войны"). Прежде всего, термин "тоталитарность" бьи

ориентирован на использование при анализе режимов

фашистской Германии, Италии, СССР, КНР, а затем

и всех стран "победившего социализма", время от вре-

мени привлекая к себе повышенный интерес то в од-

них, то в других странах Запада. Собственно говоря, в

научный оборот понятие тоталитарного государства

("totale staat") было введено еще в конце 30-х годов

Карлом Шмидтом, а в 1939 г. Американским философ-

ским обществом был даже проведен симпозиум, по-

священный его осмыслению. Однако фундаментальная

научная политологическая разработка тоталитаризма

как феномена и политического режима началась уже

после Второй мировой войны, подпитываясь не только

задачами исторического исследования фашизма, но и

утвердившейся атмосферой "холодной войны", проти-

востояния западных демократий коммунистическому

лагерю [Подробнее см.: Мазуров И. Фашизм как форма

тоталитаризма // Обществ, науки и современность. -

1993.- № 5: Опыт словаря нового мышления, М., 1989.-

С. 368-377]. К числу работ, ставших своего рода плац-

дармом для дальнейшего теоретического анализа тота-

литарных режимов, относятся "Происхождение тота-

литаризма" X. Арендт и "Тоталитарная диктатура и

автократия" 3. Бжезинского и К. Фридриха. В них фено-

мен тоталитаризма впервые получил систематизирован-

774

ное социологическое и политологическое осмысление; а

выделенные Бжезинским и Фридрихом сущностные

признаки тоталитаризма (власть принадлежит одной

массовой партии; сама партия организована недемо-

кратическим способом - строится вокруг харизматиче-

ского лидера; доминирующая роль официальной идео-

логии; монополия на средства массовой информации;

централизованная система экономического управления;

всеобщий террористический полицейский контроль),

хотя и являются объектом научных дискуссий, подвер-

гаются упрекам за свою неполноту, тем не менее под-

готовили тшчшу для многих теоретических концепций

тоталитаризма, точнее - критики "тоталитарной моде-

ли", даваемой с позиций западной демократии. Класси-

ческие работы такого рода в научной литературе -

книги Р. Арона ("Демократия и тоталитаризм"), Ф. Хайе^

ка ("Пагубная самонадеянность", "Дорош к рабству"),

К. Полпера ("Открытое общество и его враги"), А. Бе-

зансона ("Анатомия одного призрака: политическая

экономия реального социализма").

Новая волна интереса к тоталитарной тематике,

пришедшаяся на конец 80 - начало 90-х: годов, ггробу-

жденная горбачевской перестройкой и последовавшим

крахом тоталитарных режимов в СССР и других странах

социалистияеского лагеря, специфична, во-первых,

тем, что в ее рамках начал раскрываться отечественный

потенциал (ученых и публицистов) критики тоталита-

ризма, так сказать, "изнутри", а во-вторых" оформле-

нием новой направленности, нового ракурса самой

этой тематики, В центре внимания также оказывается

проблема трансформации политическою режима в де-

мократию, преодоления "остатков" •кшлшарности в

различных сферах общественной жизни, осмысление

различных моделей посттоташгарной эволюции [См." в

частности, работы А. Мшраняна, А. Фадеева, КХ Да-

выдова].

1.2. Общая характеристика тоталитаризма

Есл" иметь в виду образно-эмоциональную характе-

ристику тоталитарного режима, т% пожалуй, сделать

это лучше, чем в произведениях Кафки, Оруэлла, Ке-

стлера, Платонова, Солженицына, будет трудно. В дан-

ном же случае речь идет о теоретической характеристи-

775

ке тоталитарного политического режима, подразуме-

вающей выделение его основных сущностных черт-

признаков в различных сферах. Учитывая имеющиеся в

научной литературе разработки, можно выделить сле-

дующие сущностные особенности режима.

Обобщающей характеристикой тоталитарного режи-

ма в экономической и политической сферах является

тотальное отчуждение народа соответственно от собст-

венности и от политической власти. Кроме этого, при

завершенном, доведенном до своего предела тотали-

тарном режиме, наблюдается поглощение государством

(правда, это государство особого рода) общества и ин-

дивида (включая быт и интимную жизнь), полное от-

чуждение граждан от индивидуальной духовной сферы

в результате ее огосударствления. Исчезает грань между

политической и неполитической сферами жизни, иско-

реняется любая форма несанкционированной жизне-

деятельности. Тоталитарный режим очень просто

"решает" проблему большинства и меньшинства: зако-

ном карается любое инакомыслие и запрещается любое

меньшинство. Устанавливается диктатура одной массо-

вой партии. Формально существующие общественно-

политические организации и движения тотально регла-

ментированы в своей деятельности. От всех граждан

требуется не просто лояльность, но активное выраже-

ние "преданности и энтузиазма по отношению к режи-

му. Так проявляется присущая тоталитаризму активная

несвобода в отличие от пассивной несвободы при авто-

ритарном режиме. При этом политический субъект

(государство, партия, вождь, нация) становится объек-

том таких неполитических чувств, как любовь, обожа-

ние и т.д.Как правило, в тоталитарных режимах нет ме-

ханизма преемственности власти (по крайне мере,

законодательно закрепленного), поэтому переход вер-

ховной власти из рук в руки сопровождается политиче-

скими потрясениями, дворцовыми интригами и заку-

лисной возней [См.: Мигранян А. Легко ли стать

Европой? // Век XX и мир.- 1988.- № 12.- С.23].

Тотататаризму соответствует особый тип сознания

(возникающий, кстати, ранее тоталитарного режима).

Тоталитаризм по определению предполагает господство

всеобщего над индивидуальным, безличного над лич-

ным, всех над одним. Вот почему вождизм как атрибут

тоталитаризма не тождественен монархической власти.

776

Тоталитаризм не совсем верно отождествлять и с все-

властием государства (в этом случае он просто смеши-

вается с этатизмом, причем не учитывается тот факт,

что возможен правовой этатизм - установка на право-

вое государство). Тоталитаризм - особый вид этатизма,

ибо подразумевает тождество партии и государства,

поглощение партией (разумеется, это не партия парла-

ментского типа) государства. Иначе говоря, тоталита-

ризм выступает как кризис традиций государственных

институтов власти, как кризис самой идеи государст-

венности.

С присущей тоталитарным режимам монополией на

политическую и экономическую власть тесно связана и

монополия на информацию: и все средства массовой

информации, и само ее содержание, и дозирование для

общества берутся под строгий контроль. Сохранение и

упрочение режима невозможно без насилия. Поэтому

для тоталитарных режимов характерно применение тер-

рора как средства внутренней политики. Столь же свой-

ственны для них и тенденция к милитаризации общест-

ва, нагнетание психоза по поводу происков врагов,

формирование ситуации "осажденной крепости", что

политически связано с террором и военной агрессивно-

стью во внешней политике.

Но, наверное, наиболее характерной чертой тотали-

тарных режимов является их идеократичность (букв,

"власть идеи"), вне зависимости от конкретного содер-

жания этой идеи (национал-социалистская, коммуни-

стическая, религиозная). Сама идеология, присущая то-

талитарным режимам, ставит своей целью легитимацию

их права на существование и претендует не только на

охват всех без исключения сфер жизни, но и на то, что

является полным воплощением истины, а потому -

общеобязательна. "Тоталитарная идеология" отрицает

прошлое и настоящее во имя будущего и в этом смысле

служит классическим примером утопизма. Ее привер-

женцы постулируют необходимость и осуществимость

тотального переустройства общества, отмену всех (или

большинства) прежних ценностей и замену их новыми.

Они ратуют за создание "нового человека", интересы и

свободы которого подчинены интересам государства-

партии. И весьма преуспевают в формировании особого

типа людей: чтобы убедиться в этом, достаточно взгля-

нуть в липа подданных С. Хусейна или Ф. Кастро, де-

777

монстрирующих свою преданность вождю, достаточно

вспомнить себя вчерашних.

Искомое общественное устройство провозглашается

высшей формой демократии, обоснованность прихода

режима к власти (вне зависимости от того, как это бы-

ло фактически) объявляется осуществлением воли на-

рода, а свое настоящее и будущее существование ре-

жим утверждает, апеллируя к этой "высшей форме

демократии" как благу народа. Тоталитарная идеология,

если она не является изначально религиозной, стано-

вится некоей квазирелигией, становится объектом ве-

ры, которая (как и ее творцы и проводники в жизнь)

не может быть подвергнута критике и рациональному

анализу [См.: Серебряный С. Тоталитаризм // Опыт

словаря нового мышления.- С.370-371).

Особая роль идеологии в тоталитарном мироустрой-

стве подчеркивалась многими западными теоретиками,

исследовавшими феномен тоталитаризма. Раймон Арон,

например, усматривая исходную причину тоталитаризма в

самой революционной партии, акцентировал в "Демо-

кратии и тоталитаризме" внимание на том, что различ-

ные режимы превращались в тоталитарные не в процес-

се постепенного и неуклонного перерождения, а лишь

благодаря наличию первоначального, отправного наме-

рения - решимости преобразовать существующий по-

рядвк в соответствии с определенной идеологией.

Среди научных работ, посвященных исследованию

тоталитарной идеологии, ее месту и роли в структуре

режима, следует особа выделить произведения фран-

цузского историка и политолога Алена Безансона; в

центре многих эссе и статей автора находится вопрос,

подготовленный еще книгой Н. Бердяева "Истоки и

смысл русского коммунизма", - вопрос о взаимоотно-

шении российского прошлого и советского настоящего.

А. Безанеон характеризует тоталитарную идеологию

как систематизированную доктрину, обещающую спа-

сение принявшим ее, объявляющую себя соответст-

вующей политическому порядку, который она сумела

разгадать, в связи с чем провозглашает себя научной; в

политической практике эта доктрина стремится к то-

тальной перестройке общества в соответствии с научно

обоснованным порядком. Отсюда общее с религией -

вера в спасение (в идеал), общее с наукой - вера в

науку. Напомним формулу Безансона: Авраам, св. Ио-

778

анн, Магомет знали, что они верят, Ленин верил, что

он знает [См.: Геллер М. Корни и плоды/. Предисловие

к кн.: Безанеон Pi.. Русское прошлое и советское на-

стоящее.- Лондон, 1984.- С. 8-9]. Если до прихода

идеологии {ее носителей) к власти она была доктри-

ной, то после ее сутью стала сама власть, сохранение

власти. Отсюда важнейшая функция идеологии после

прихода к власти - конструировать ирреальность, ил-

люзии того, чего нет в действительности,, громогласно

утверждать, что оно наступило. (Хорошим иллюстра-

тивным примером из нашей истории здесь может быть

строительство - и "построение" - развитого социа-

лизма.) "Утопия, поскольку она считается осуществлен-

ной, засасывает реальность и выхолащивает воображе-

ние" [Безанеон А. Русское прошлое и советское

настоящее.- С.64].Тем самым продуцируются одновре-

менно противоположно направленные устремления - ре-

волюционность, ориентация на качественные преобра-

зования, скачки в будущее и консерватизм. Такой

подход позволяет проследить эволюцию и тоталитар-

ного режима в целом, и его сердцевины - идеологии.

Идеократичность режима предстает на определенном

этапе (в истории СССР это брежневский этап) в его

"логократичности" ("царство лжи"); сам режим при этом

достигает своего "пика", становится зрелым и даже

"предметным". Логократия предполагает, что идеология

может обойтись без веры: вдохновлявшие в прошлом

идеи лишаются своего содержания, сохраняя лишь сло-

весную оболочку. Пустота, на которой-отныне покоится

идеология, - залог спокойствия режима, однако эта

пустота становится и причиной шаткости всей его

структуры, предпосылкой будущего краха.

Примеров тоталитарных политических режимов,

опирающихся на различные идеологические концепции,

XX век дает предостаточно: сталинизм (в СССР и дру-

гих "социалистических" странах, сегодня - в Северной

Корее и на Кубе), фашизм (прежде всего в Германии и

Италии), исламский фундаментализм (Иран), гибрид

социализма и ислама (Ливия, Ирак). Однако, пожалуй,

наиболее интересным является сопоставление стали-

низма и немецкого фашизма как разновидностей тота-

литаризма. Во-первых, потому, что в данном случае

речь идет о нашей собственной истории; во-вторых, -

поскольку советский социализм и гитлеровский фа-

779

шизм представляют собой две практические формы то-

талитаризма, близкие к "чистому", идеальному его типу;

наконец, в-третьих, следует учитывать и имеющиеся в

научной литературе сравнительные исследования двух

феноменов тоталитаризма (вспомним, что именно они

послужили базой разработки многих классических кон-

цепций тоталитаризма). (Выделим при этом особо срав-

нительный анализ гитлеровского и советского режимов

в работе Р. Арона "Демократия и тоталитаризм", и тон-

ко, корректно полемизирующий с ним подход А. Бе-

зансона в исследовании "О проблеме определения со-

ветского режима").

Общих черт у советского и германского видов тота-

литаризма, и это признается сегодня почти всеми, дей-

ствительно много: начиная с сущностных особенностей

тоталитарного режима вообще и заканчивая чисто

внешними деталями (специфика партийной жизни и

организации, административно-управленческая струк-

тура, массовые мероприятия, даже архитектура, худо-

жественная литература, кинематография, живопись и

т. д.). Труднее разобраться с различиями. Как правило,

называют два-три отличия: характер прихода к власти

(выборы - насилие), конкретное содержание идеологий

(националистическо-расистская - классово-коммунис-

тическая) и т. п. Но не являются ли различия сталиниз-

ма и фашизма гораздо более глубокими? Задуматься об

этом заставляет один факт, подмеченный венгерским

кинокритиком А. Силади [См.: Кино тоталитарной эпо-

хи // Искусство кино. - 1990. - №1. - С. 103-106].

В кинематографе 30-40-х годов (советском и немецком)

широко представлены образы соответственно Сталина и

Гитлера. Это естественно. Но случайно ли, что образ

Сталина - это преимущественно художественный образ

(то есть Сталина на экране, как правило, играет актер),

а Гитлер, практически отсутствуя в художественном кино,

часто появляется именно в документальных кадрах? От-

веты могут быть разными, например, этот факт можно

объяснить недостатками внешности и речи Сталина. Но

истинная причина, думается, заключается в двух в кор-

не различных социокультурных подпочвах немецкого

фашизма и советского сталинизма. Первый - раковая

опухоль, крайне кризисное проявление на теле запад-

ноевропейской рыночно-демократической традиции.

Коммунистический тоталитаризм в России - явление

780

совершенно иного порядка, связанное с особенностями

российского развития с его традиционализмом, месси-

анством (мзссианским духом) и столкновением евро-

пейского и восточного [См.: Бердяев Н. Истоки и

смысл русского коммунизма.- М., 1990].Гитлер, фигу-

рально выражаясь, - одно из явлений массовой "ры-

ночной" культуры, он появляется как рыночная звезда

(сродни голливудским), "сделанная" политическим

рынком. Сталин же - это совершенно другое, скорее,

собственно религиозное явление. Он бог или, как ми-

нимум, сын бога. Его можно нарисовать, изобразить,

сыграть в кино, но нельзя стать рядом с ним, на один с

ним уровень. Это говорит о совершенно разной природе

культов Гитлера и Сталина, о принципиальных отли-

чиях "культового сознания" в фашистской Германии и

СССР. Если второе - своего рода религиозный фана-

тизм, то первое - реализация того, что Э. Фромм на-

зывает авторитарным характером [См.: Фромм Э. Бегст-

во от свободы. - М., 1990. - С. 124-125]. Другими

словами, если "тоталитарное сознание" фашистской

Германии - это способ бегства от свободы, то совет-

ское "тоталитарное сознание" - сознание, еще не

знавшее свободы, не воспринимающее ее как ценность.

Из разграничения различных видов тоталитарных

режимов следует, может быть, самый важный для нас

сегодня вывод: видовые особенности определенного

режима, несомненно, не должны упускаться из поля

зрения при анализе проблем демонтажа тоталитарного

режима, перехода от тоталитаризма к демократии.

2. ПОСТТОТАЛИТАРНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ:

НАПРАВЛЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ

Говоря о переходе от тоталитаризма к демократии,

необходимо отметить, что история не знает примеров

подобной трансформации политического Р"(tm)

и непосредственным образом. Такого рода

ществлялась через достаточно Длительныя

этап, для которого характерен режим авторитарного, типа.

1десь необходимо сделать небольшое отступление,

уточнить в чем специфика авторитарного режима. Этот

Ге^им возникает чаще всего в условиях радикальных

социально-экономических преобразовании общества,

781

перехода от традиционных структур к индустриальным.

Сам авторитарный режим воплощает, отражает данную

переходность, несет на себе печать определенной двой-

ственности. С одной стороны, при нем действуют демо-

кратические элементы и структуры - избирательная

система, различные политические силы в парламенте,

многопартийная система и т.д., но, с другой стороны,

сами эти демократические элементы жестко ограниче-

ны. Политические права граждан, общественно-

политических движений и политических партий значи-

тельно (по сравнению с демократическим режимом)

сужены, а их деятельность тотально регламентирована,

что в юридически-правовой сфере выражается в преоб-

ладании законов разрешительного характера над запре-

тительными. Легальная оппозиция зачастую носит чис-

то формальный характер. В то же время, в отличие от

тоталитарного режима, допускаются дозированное ина-

комыслие и урезанная печатная оппозиция.

Вообще говоря, в научных работах к авторитарным

режимам относят самые различные практически суще-

ствовавшие и реальные сегодня режимы - от Чили при

правлении Пиночета до Белоруссии ври Лукашенко.

Другими словами, во-первых, авторитарный политиче-

ский режим практически воплощен не в "чистом" типе,

а в разнообразных модификациях и формах; во-вторых,

граница, разделяющая тоталитарный и авторитарный

режимы, достаточно "размыта". Однако, принципиально,

эта граница существует и "проходит", как минимум, по

следующим пунктам.1 Во-первых, тоталитаризм пред-

полагает реализацию активной несвободы граждан, в

отличие от пассивной несвободы при авторитаризме.

(Активная несвобода тоталитарного типа предполагает,

что от граждан требуется не только лояльное отноше-

ние к власти, но и постоянная демонстрация преданно-

сти ей и энтузиазма по отношению к существующему

режиму.) Во-вторых, коренное отличие авторитарного

режима от тоталитарного - это наличие определенной

сферы гражданского общества, свободной от регламен-

тации со стороны власти (например, духовная сфе-

ра, экономика и т. д.). К слову, именно за счет этого

1 Еще в 50-60-х годах К. Фридрих и 36. Бжезинский обосновали

вывод о том, что наличие одной или нескольких тотачитарных харак-

теристик не обязательно свидетельствует о тоталитарном режиме в це-

лом, а лишь о наличии "тоталитарного синдрома".

782

сектора гражданского общества создаются предпосыл-

ки для эволюции в направлении к демократии. Нако-

нец, в-третьих, власть при авторитарном режиме, как

правило, не имеет тоталитарных амбиций, сам режим

свободен от идеократичноети.

Итак, эволюционировать в направлении к демокра-

тии может именно авторитарный режим, что неодно-

кратно подчеркивалось в научной литературе. Причина

этого такова.

Тоталитарный режим .в конце концов сам себя тол-

кает к гибели, рано или поздно обнаруживает свою не-

эффективность, нецелесообразность, несоответствие

человеческой -природе. В зсаких бы конкретных формах

распад дряхлеющего тоталитарного режима ни происхо-

дил, он предполагает высвобождение из-под тотального

контроля и регламентации какой-либо сферы общест-

венной жизни: экономической, духовной, социально-

политической, где и начинают формироваться зачатки,

элементы и структуры ^гражданского общества, причем

Приоритет отдается общечеловеческим, демократиче-

ским нормам и денносшям.Тем самым предопределяется

превращение режима в авторитарный, что, как прави-

ло, сопровождается сменой политического руководства

и курса.Далее, под воздействием различных конкретно-

исторических факторов он может эволюционировать в

направлении демократического режима или, наоборот

(в соответствии со свойством авторитарной власти

стремиться к собственному усилению), в конечном сче-

те, вновь привести к тоталитаризму. Кстати, именно

этот, ^второй случай имел место в ходе развития жест-

ко-авторитарного режима в годы нэпа. В определенном

смысле нэп был обречен на гибель, ибо режим не

предполагал разрешения противоречия между экономи-

ческим (многообразие форм собственности и хозяйст-

вования) л политическим (усиление монопартийной

диктатуры, искоренение всякого плюрализма, начиная

с запрета фракций на X съезде РКП /б/).

Если тот факт, что политический режим СССР

вплоть до, начала 50-х годов представлял собой класси-

ческий образец тоталитаризма, не вызывает принципи-

альных разногласий у большинства специалистов, то

относительно последующего отрезка советской истории

наблюдается гораздо больший разброс мнений и оценок.

К примеру, А. Мигранян считает, что с конца 50-х гг.

783

политический режим в СССР становится авторитар-

ным, и в подтверждение данного тезиса приводит

мысль о начавшейся хрущевской "оттепели" и, следова-

тельно, раскрепощении духовной сферы, где и возни-

кают зачатки отношений и ценностей, присущих граж-

данскому обществу [См.: Мигранян А. Легко ли стать

Европой?// Век XX и мир. - 1988. - № 12. - С. 22-25].

Эта точка зрения не бесспорна. Скорее саму "оттепель"

можно охарактеризовать как проявление кризиса, внут-

ренней антагонистичности, как признак упадка тотали-

тарного режима, а не свидетельство его конца. Не слу-

чайно же "хрущевская" демократизация оказалась так

легко свернутой. Во-первых, эта "оттепель" носила от-

носительный характер, принципиально не затрагивала

фундамент, саму идеократичность режима; во-вторых, с

учетом того, что основной мишенью для критики стала

фигура прежнего вождя - Сталина, а не сам режим, ее

даже можно истолковать как классический атрибут то-

талитаризма при переходе власти из одних рук в другие.

Поскольку тоталитаризм, как уже отмечалось, не имеет

механизма преемственности власти, то ее смена чревата

политическими потрясениями, дворцовыми переворо-

тами и избранием прежнего лидера на роль "козла от-

пущения". Вряд ли можно приводить в качестве приме-

ра свободы в духовной сфере и "кухонные разговоры"

времен застоя. Ибо, по сути, речь идет о трагикомиче-

ском, фарсовом характере умирающего тоталитаризма

"эпохи застоя", где "кухонная свобода" - не что иное,

как пародия на нелегальную свободу в духовной сфере.

Собственно же нелегальная духовная свобода жестоко

преследовалась режимом с помощью уголовного кодек-

са, карательной психиатрии и др. Не случайно 60-80-е

годы дали совершенно новый феномен - движение

диссидентов. Но убедительным доказательством того,

что "эпоха застоя" - это хоть и агонизирующий, но то-

талитаризм, а не авторитаризм, является период прав-

ления Андропова, которому менее года понадобилось,

чтобы вспомнить идею "укрепления дисциплины" и на-

чать проводить облавы на улицах, в парикмахерских и

магазинах в поисках отлынивающих от работы, чтобы

вплотную подвести общество вновь к тем мрачным

страницам истории, которые, казалось, давно уже пере-

вернуты.

784

Авторитарным политический режим в СССР стал

даже не в 1985 г., а позже - примерно с 1989 г.За точ-

ку отсчета можно взять выборы народных депутатов

СССР и первый их съезд. Несомненно, что речь идет не

просто об авторитарном, а о жестко-авторитарном ре-

жиме, хотя к 1991 г. эта жесткость существенно ослабе-

вает. Показательно в этом смысле изменение отношения

(и со стороны властей, и в обществе в целом) к част-

ной собственности и рынку, свободе мнений, полити-

ческому плюрализму, принципу разделения властей,

защите прав меньшинств и т.д.

Ослабление жестко-авторитарного режима носило не

типичный, общепринятый характер освобождения раз-

личных сфер жизни и сознательного же созидания в

них элементов гражданского общества, чем и детерми-

нировалось бы движение к демократическому политиче-

скому режиму. Ослабление режима происходило за счет

постоянных уступок давлению "снизу" (начавшихся как

раз в 1988-1989 гг., а не с 1985 г., когда была провоз-

глашена новая "революция сверху"), на которые правя-

щие структуры вынуждены были пойти, ибо положение в

стране существенно осложнялось крайним кризисным

обострением многих проблем. Причем эти проблемы

преимущественно были "наследственными"; но счет по

ним предъявлялся к реальной власти.

Начавшееся разложение имперской структуры СССР

оказалось сопряженным с обострением межнациональ-

ных проблем; кризис государственно-административного

управления экономикой завершился ее крахом, до пре-

дела обострились продовольственная и жилищная про-

блемы, финансовый кризис, явственно обозначились

трудности "расчленения" законодательной и исполни-

тельной власти, возникшие вследствие "мертвого" сра-

стания партийных структур с той и другой и т.п.

Входе нараставшего давления "снизу" обнаружилось,

что демократия в СССР не свободна от тяготения к ми-

тинговой и даже охлократической форме. Данный факт

и к тому же отсутствие четко выраженной ориентации

на усиление правовых начал демократии предопредели-

ли своеобразную модификацию жестко-авторитарного

режима, обусловили его превращение в гибрид жестко-

авторитарного и попустительски-демократического ре-

жима. Тенденция к становлению этого гибрида особен-

785

но проявилась в конце 1990 - первой половине 1991 г.

Сам по себе гибрид жестко-авторитарного и попусти-

тельски-демократического режимов - уникальный и в

известном смысле нежизнеспособный феномен, кото-

рый в таком качестве долго просуществовать не может.

Об этом изначально свидетельствовали, с одной

стороны, паралич исполнительной власти при одновре-

менном нарастании недовольства ею в обществе, а с

другой - четко обозначившаяся тенденция к макси-

мальному усилению авторитарного начала, к переходу

центра тяжести из неустойчивого шаткого положения

на одну опору - жесткие репрессивные меры автори-

тарной власти (вспомним акции против движений за

независимость в республиках СССР, фискальные меро-

приятия в финансовой сфере и т. п.). Закончилось это

все, как известно, августовским ГКЧП и последовав-

шим затем стремительным распадом советской импе-

рии, появлением на территории бывшего СССР новых

независимых государств.

После 1991 г. стало очевидным, что в новых условиях

говорить о трансформации политического режима в на-

правлении к демократии в рамках СНГ или, тем более,

бывшего СССР в целом не приходится. Скорее, речь нуж-

но вести о разнонаправленной и протекающей с разной

cKopqcTbio эволюции политических режимов в рамках

суверенных государств. Такой подход позволяет Обнару-

жить гораздо большую полноту политического многооб-

разия и самих режимов и путей их движения. При этом,

кстати, выясняется, что политический режим, напри-

мер, в Туркменистане вообще не демонстрирует дви-

жения к демократическому типу. В то время как в ^Рос-

сии, Украине или Армения такое движение {хотя и т

разных формах и с различной скоростью) имеет место.

Иначе говоря, сегодня в принципе исключается некий

единообразный, унифицированный ^способ перехода к

демократии. Данное обстоятельство свидетельствует о

том, что необходимо решительно распрощаться с мис-

сионерскими иллюзиями возможности "пересадки" дос-

тигнутых в той или иной стране СНГ рыночно-демо-

кратических успехов другим странам.

Во-первых, эта идея изначально утопична, ибо де-

мократические завоевания тогда и становятся таковы-

ми, когда они не "дарованы" кем-то, а достигнуты соб-

ственным развитием общества. Во-вторых, идея

786

"трансляции" демократии чревата использованием от-

нюдь не демократических методов - угроз и насилия

(например, в формах экономических санкций, предъяв-

ления территориальных претензий сопредельным рес-

публикам и т. п.), что явно не будет способствовать и

нормальной эволюции к демократии в рамках самого

государства-"миссионера".

Однако приведенные доводы отнюдь не означают,

что странам СНГ, развивающимся в направлении к де-

мократии, не стоит принимать во внимание мировой

опыт подобного развития, в первую очередь опыт по-

следних двух-трех десятилетий.

Обобщая опыт движения авторитарных режимов к

демократии (на примерах Турции, Греции, Испании,

Португалии, Аргентины, Бразилии, Чили, Южной Ко-

реи, Филиппин, восточноевропейских стран), польский

политолог Е. Вятр выделяет три общие модели (схемы)

движения к демократии [См.: Вятр Е. Трансформация

тоталитарных и авторитарных режимов в современной

демократии// Лекции по политологии.- С.73-83).Пер-

вую из них условно можно охарактеризовать формулой

"реформа сверху". Как видно из названия, данная мо-

дель предполагает такое осуществление политической

модернизации, которое инициируется и приводится

усилиями в первую очередь авторитарной власти. Разу-

меется, такой путь исторически оказывается весьма

длительным, рефорвщэование - не всегда последова-

тельным, часто ПОЖШИНЧЖРЫМ, многоступенчатым; та-

кой путь чреват остановками и даже "откатами назад"

(как, например, ирищщ к власет в Турции в 1980 г. гене-

рала Эврена), однако он имеет и несомненные досто-

инства, поскольку является: наименее радикальным, бо-

лее плавным и иостепеииью способом демократического

развития. История знает как положительные, успешные

примеры подобной модели (например, Турция, Брази-

лия), так и трагические, безуспешные попытки (напри-

мер, "хрущевская оттепель") реформирования "сверху".

Вторая модель, которую условно можно обозначить

термином "абдикация" (что означает быстрый распад),

предполагает, что авторитарные режимы терпят крах в

исторически очень короткий промежуток времени чаще

всего под влиянием внешних факторов (события в со-

седних странах, участие и поражение в военном кон-

фликте и т. п.). Примером подобных крушений автори-

7S7

тарных режимов, положивших начало отсчету демокра-

тического развития стран, может служить государствен-

ный переворот и захват власти греческими полковниками

в 1974 г., оказавшимися бессильными после конфликта

на Кипре; нечто подобное произошло и с военной хун-

той в Аргентине после военного конфликта с Велико-

британией в 1982 г. из-за Мальвинских островов. Нако-

нец, примером абдикации может служить и крах

социализма в восточноевропейских странах в 1989 г.

(ГДР и ЧССР), основным "внешним фоном" которого

стала перестройка в СССР.

Наконец, третья модель демократической трансфор-

мации авторитарных режимов характеризуется как "ре-

форма, согласованная между властями и оппозицией"

(она была практически реализована, в частности, в Ис-

пании после смерти Франко, в Польше в конце 80 -

начале 90-х годов). Для успеха согласованных реформ (а

это согласование при всей личной антипатии предста-

вителей власти и оппозиции мотивируется интересами

страны, народа) властям и оппозиции надо решить,

как минимум, несколько проблем: а) уметь находить

согласие, невзирая на груз обязательств перед делеги-

ровавшими их силами; б) пытаться избежать взаимных

обвинений и спекуляций в связи с ухудшением эконо-

мического положения страны (а оно в условиях рефор-

мирования неизбежно); в) избежать чрезмерной ради-

кализации оппозиции. Данная модель, поскольку она

предполагает проведение преобразований на основе

консенсуса основных политических сил, дает возмож-

ность в достаточно короткий исторический промежуток

достигнуть значительных успехов на пути рыночно-

демократических преобразований. Реформы в Испании,

начатые Суаресом, позволили ей менее чем за 10 лет

подняться с незавидного "начального уровня" до со-

стояния современной демократической западной стра-

ны. Испанская модель трансформации к демократии во-

обще считается классической; к числу ее характерных

особенностей относятся следующие:

- реформы начинались с решения фундаменталь-

ных политических вопросов (формирование новых госу-

дарственных институтов, выработка конституции, оп-

ределение общих принципов национально-государст-

венного устройства, изменение места церкви и армии в

788

государстве и обществе). Решение экономических про-

блем по согласованию с оппозицией было отложено

"на потом";

- реформы были направлены против институтов

прежнего режима, но не против людей. Правительство

гарантировало сохранение статуса чиновникам преж-

него госаппарата, профсоюзов, военнослужащим;

- инициатива в переходный период все время оста-

валась в руках правительства, что позволяло последова-

тельно и постепенно осуществлять реформы;

- правительству удалось постоянно поддерживать

горизонтальную легитимность (на уроне правящих элит),

что достигалось соблюдением процедур, узаконенных

прежним режимом, плавностью реформ, уважением

интересов сторонников прежнего режима;

- правительство обеспечило вертикальную легитим-

ность себе и институтам новой политической системы

путем подключения к процессу реформ антифранкист-

ской оппозиции, уступок ей, стремлением поддержать

баланс интересов политических сил;

- методом взаимодействия правящих и оппозици-

онных элит был консенсус;

- первые кортесы, избранные на многопартийной

основе, по существу выполнили функции учредитель-

ного собрания. После принятия новой конституции они

были распущены и проводились новые выборы [См.:

Фадеев Д. Испания после Франко (Опыт переходного

периода) // Полис.- 1991 - №5.- С. 121-128].

Чужую историю, однако, нельзя скопировать. Сего-

дня уже очевидно, что в странах СНГ начальный этап

развития к демократии носил в значительной степени

стихийный характер. Но использовать зарубежный опыт,

сделать из него выводы для собственного развития не-

обходимо, причем, учитывая современные реалии.

Развитие демократических идеалов сдерживается

крайне бедственным положением в экономической

сфере. Если принять во внимание этот, существенно ос-

ложняющий процесс перехода к демократии экономи-

ческий фактор, то необходимо подчеркнуть значимость

скорейшего проведения активных рыночных преобразо-

ваний. Причем, проводя их, надо помнить о том грузе

непопулярных мер, который предстоит вынести демо-

кратическим силам, об опасности потери имеющегося у

них кредита доверия общества.

7S9

Говоря о новейших особенностях демократической

эволюции, следует обратить внимание на развертыва-

ние конституционного процесса (сам акт принятия

Конституций в России, Украине и других странах -

лишь первый шаг на этом пути), на создании всеобщего

правового поля, оформлении четкого правового меха-

низма регуляции действия исполнительной власти. (О том,

сколь серьезна эта проблема, говорят, например, по-

стоянные конфликты законодательной и исполнитель-

ной власти, имеющие место во всех странах СНГ.)

Особую остроту приобретает вопрос о том, что мо-

жет и должно являться регулятором отношений между

обществом и государством в современных условиях. Если в

развитом правовом государстве данную функцию вы-

полняет право, то в нашем случае этим регулятором мо-

жет быть только общественное мнение. Это - не лучший

вариант, он несет на себе печать митинговой демокра-

тии и неправового (доправового) народовластия. Но ес-

ли общество уже сейчас не хочет жить по партийной

инструкции или по уставу гарнизонной и караульной

службы, то надо признать механизм общественного

мнения возможным и необходимым. Именно он в усло-

виях авторитаризма является индикатором доверия к

власти (не случайно же "промежуточные" восточноев-

ропейские лидеры были сметены волной общественного

мнения). И именно поэтому свобода должна идти рука

об руку с процессом демократизации.

Наконец, говоря о специфике эволюции к демокра-

тии в современной Украине, равно как и в других стра-

нах СНГ, провозглашающих подобную ориентацию, хо-

телось бы акцентировать внимание на следующем. Как

нетрудно заметить, наш, пока еще не длительный, но

весьма хаотичный, малопродуманный, со множеством,

так сказать, "зигзагов" опыт движения к демократии не

очень-то соответствует вышеупомянутым "моделям"

демократической трансформации. Конечно, можно пре-

даваться мечтам и надеждам на развитие демократиче-

ского процесса у вас, скажем, по испанскому сценарию.

К сожалению, это иллюзорные мечты и неоправданные

надежды. Если попытаться более или менее объективно

сравнить свои "успехи" в деле рыночно-демократиче-

ских преобразований с достиннутым нашими вчераш-

ними "братьями по соцлагерю" - восточноевропейскими

странами, государствами Прибалтики, то контраст будет

790

весьма разительным. Как это ни огорчительно, но модели

политической модернизации, обобщающие европейский

(в первую очередь южноевропейский) и латиноамерикан-

ский опыт, нам, фигурально выражаясь, "не по плечу";

это модели для чехов и венгров, поляков и латышей,

хорватов и эстонцев, но не для россиян, не для укра-

инцев, не для белорусов. Выходит, нам при обсуждении

и планировании проблем собственной политической

модернизации надо ориентироваться не на Испанию

или Грецию, и даже не на Турцию или Чили.Наверное,

следует искать свое место в другом ряду - в ряду мо-

дернизирующихся стран "третьего мира". А это значит, что

для России, Украины, других стран СНГ, особую зна-

чимость приобретает проблема неклассических, альтер-

нативных моделей и путей политической трансформа-

ции, чему и посвящена последняя глава книги.