Глава XXVII

НЕОПАТРИМОНИАЛЬНЫЕ

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТЕОРИИ МОДЕРНИЗАЦИИ

После Второй мировой войны на политической кар-

те мира, преимущественно в Азии и Африке, в резуль-

тате распада мировой колониальной системы появилось

большое число новых независимых государств. Доста-

точно быстро обнаружилось, что развитие этих обществ

обладает собственной логикой и собственной спецификой.

Концептуальное раскрытие этого развития произошло в

рамках теории модернизации. Будучи ключевой парадиг-

мой так называемой "социологии развития", она попы-

талась объяснить происходившие в постколониалышх

обществах процессы изменений, а также наметить пути

их дальнейшего развития. Разные аспекты теории модерниза-

ции разрабатывали такие исследователи, как Д. Аптер,

С. Хантингтон, Г. Алмонд, Л. Пай, Ф. Риггс, У. Мур,

М. Леви, Э. Шилз, С.Н. Эйзенштадт.

Определение модернизации. В наиболее общей форме

под модернизацией обычно понимают особую форму

социального развития, историческое своеобразие которой

791

состоит в переходе от традиционного, аграрного общества

к современному, индустриальному и постиндустриаль-

ному. Практически везде модернизация стала обозначе-

нием процесса изменений в направлении тех типов со-

циальной, экономической и политической организаций,

которые сложились в Западной Европе и Северной Аме-

рике в XVII-ХЕХ веках, затем распространились на дру-

гие европейские страны, а в ХЕХ-XX веках - на южно-

американский, азиатский и африканский континенты.

Модернизация, в соответствии с данным подходом,

есть широкомасштабный, многосторонний процесс,

предполагающий быструю социальную динамику, ради-

кальные изменения в социальной структуре, жизнен-

ных стандартах, культурных нормах и ценностях. Как

правило, модернизации сопутствуют процессы индуст-

риализации, урбанизации, секуляризации общества,

развитие новых систем коммуникации и образования

(рост грамотности и т.д.).

Общая траектория развития афро-азиатских обществ

определяется, с этой точки зрения, особым характером

их модернизации: если в Западной Европе и Северной

Америке разрыв с традиционализмом осуществляется

через "спонтанную модернизацию" под действием внут-

ренних факторов органического развития "снизу", а в

странах Центральной и Южной Европы, России и Ла-

тинской Америки через "догоняющую модернизацию"

полуорганического типа (в значительной степени не

только "снизу", но и "сверху"), то в афро-азиатских го-

сударствах "третьего мира" мы имеем дело с поздней

постколониальной "отраженной модернизацией" неор-

ганического типа, осуществляемой только "сверху" под

определяющим воздействием извне.

Концептуальные истоки теории модернизации. Теоре-

тико-методологические предпосылки модернизацион-

ной парадигмы образуют классические теории социаль-

ных изменений Ф. Тенниса, Г. Спенсера, Э. Дюрк-

гейма и, в особенности, М. Вебера. Немецкий социолог

конца XIX - начала XX века Ф. Теннис разработал ди-

хотомию "общность-общество". Все объединения людей,

по его мысли, представляют собой проявление двух

различных форм общественных связей: связей общности

(Gemeimchaft), основанных на чувстве близости по

причине кровного родства или длительного знакомства,

и связей общества (Gesellschaft), которые характеризу-

792

t '

•I j

.*'. 1

ются специфически рациональными целями действия,

официальностью, договоренностью.

В это же время в классической социологии утвер-

ждается понимание социального развития как процесса

дифференциации различных социальных институтов и

все большей специализации выполняемых ими функ-

ций. Впервые наиболее четко эта идея была сформули-

рована в XIX в. английским философом Г. Спенсером,

который считал основной закономерностью "социальной

эволюции" переход общества от состояния "несплоченной

однородности" к состоянию "сплоченной разнородности".

Важным аспектом социального прогресса, по Г. Спенсеру,

является переход от общества, в котором личность це-

ликом подчинена социальному целому, к такому со-

стоянию, при котором социальный организм "служит"

составляющим его индивидам. Основные типологиче-

ские различия социальных структур, по его мнению,

состоят в том, является ли сотрудничество людей в дос-

тижении общей цели принудительным или доброволь-

ным, что, соответственно, определяет противополож-

ность обществ "военного" и "промышленного" типов.

Аналогичным образом основатель французской со-

циологической школы Э. Дюркгейм различал общества,

основанные на механической или органической соли-

дарности. Механическая солидарность, по Э. Дюрк-

гейму, - это "коллективный тип" солидарности, опре-

деляемый сходством, подобием составляющих его инди-

видов, одинаковостью исполняемых ими общественных

функций, неразвитостью личностных черт. Механиче-

ская солидарность возможна лишь постольку, поскольку

личность поглощается коллективом, ее сила обратно

пропорциональна развитию индивидуального сознания.

Обществам современного типа, по его мнению, свойст-

венна органическая солидарность, которая возникает

при развитии общественного разделения труда и функ-

циональной взаимосвязи отдельных расчлененных

функций.Наконец, важнейшее значение для понимания

сущности традиционных и современных обществ имеет

теоретическое наследие М. Вебера: его концепция ра-

циональности, анализ трех типов социального дейст-

вия, исследование феноменов "харизматического" ли-

дерства, бюрократии, власти давно стали для теории

модернизации во многом ключевыми.

793

Свое логическое завершение идеи Тенниса, Дюрк-

гейма и Вебера получили в теории структурно-функ-

ционального анализа Т. Парсонса. Для специального

анализа социальных изменений в ней была разработана

так называемая "модель дифференциации". В соответст-

вии с ней, сущность модернизации состоит в уменьшении

функциональной нерасчлененности социальных единиц

и возрастании структурной дифференцированности,

обусловленной возникновением новых социальных ор-

ганизаций, специализирующихся на выполнении своих

особых функций. При этом каждая структурная единица

социальной системы при дифференциации ее функций

порождает новые социальные элементы с большей спо-

собностью адаптации к среде и, следовательно, более

совершенные. Важной оказалась и разработанная

Т. Парсонсом модель ориентации социальною взаимо-

действия. По его мнению, существует шесть пар

"дилемм ориентации", которые доминируют в общест-

вах того или иного типа, определяя в них направлен-

ность и характер социального взаимодействия, К этим

ориентациям относятся: 1) универсализм или партику-

ляризм; 2) специфически направленная или диффузная

ориентация; 3) ориентация на достижение цели или

следование предписаниям и указаниям; 4) аффективная

(эмоциональная) нейтральность или выраженная аф-

фективность; 5) ориентация на себя или на коллектив;

6) долгосрочная или краткосрочная ориентация.

Развиваясь в русле вышеназванных теоретшкь

методологических подходов, теория модернизации ха-

рактеризует традиционный тип социальной организации

гомогенной замкнутостью) дорационально" аффектив-

ностыо, конформным согласием и неформализованны-

ми системами; социального контроля. Современный же

тип организации характеризуется целерациональвостью,

взаимозависимой: специализацией, анонимной импер-

сональностью отношений и нейтральными системами

формализованного контроля.

Аспекты модернизации. В самом процессе модерниза-

ции разные авторы выдвигают на первый план и под-

черкивают значение разных основных аспектов; рас-

сматривая их вместе, мы получаем характеристику

ведущих составляющих всего комплекса модернизаци-

онных преобразований общества. К их числу относятся:

794

- развитие внутренней дифференциации и автоно-

мизации структур социума, появление в нем автономных

подсистем, отличающихся большей или меньшей само-

стоятельностью (Г. Алмонд, Г. Пауэлл, Дж. Коулмен);

- создание новых институционализированных меха-

низмов примирения и согласования интересов (С. Хан-

тингтон, С.Н. Эйзенштадт);

- "диффузия власти" - рассредоточение политиче-

ских, экономических и символических ресурсов власти,

ранее сосредоточенных в одних руках, по многим об-

щественным группам и институтам (Р. Даль);

- функциональные изменения способов рекругиро-

вания и циркуляции элит (Э. Шилз);

- экономико-технологическая трансформация через

индустриализацию и т,д,(У. Ростоу);

- расширение физической, социальной и техноло-

гической мобильности индивидов в результате развития

новых форм коммуникации, повышение общественного

статуса средств массовой информации (СМИ как "чет-

вертая власть"), всеобщего распространения грамотно-

сти (Д. Лернер, К. Дойч);

- формирование нового типа динамичной и пред-

приимчивой личности, ориентированной на достижение

новых, нетрадиционных целей (А. Инкелес и Д. Смит,

Д. Макклелланд, Г. Алмонд и С. Верба).

Конечный уровень модернизированности ("осовре-

менивания") общества может быть оценен по пяти ос-

новным критериям:

1) идентичности, которая определяет степень и

характер развития политической культуры личности;

2) летитимноетм, которая характеризует степень

и мотивы публичной поддержки сущес-гвршшх методов

политического управления;

3) участия, которое показывает степень превраще-

ния политически пассивного населения " активное

благодаря его участию в выборах, в деятельности мас-

совых партий, общественных движений'и т.д.;

4) дистрибуции, которая показывает степень ра-

венства в общественном распределении различных воз-

можностей и благ;

5) проникновения (пенетращш) - степени раз-

рушения партикуляризма, узости интересов, местниче-

ства и сепаратизма.

795

Пересмотр теории модернизации. В 70-80-е годы все

чаще стали появляться исследования, в которых модер-

низация традиционных обществ, да и сами эти общест-

ва рассматриваются не в столь однолинейной перспек-

тиве однозначного и "полного" перехода к модерну.

Трактовка сущности, объекта и возможных результатов

модернизации становится все более многомерной, или,

точнее, многовариантной. Такой сдвиг в сторону при-

знания множественности как путей социального изме-

нения, так и его результатов, привел к весьма сущест-

венному пересмотру взаимосвязи между модернизацией

и развитием: первую теперь рассматривают не как усло-

вие второго, а как его функцию.

На этой основе подверглась значительному переос-

мыслению исходная идея девелопментализма 60-х годов

о непосредственной линейной зависимости между

уровнем экономического развития общества и демокра-

тическим переструктурированием политической систе-

мы: это соотношение оказалось гораздо более сложным

и не столь однозначным. Так, по наблюдениям

С. Хантингтона, политическая нестабильность, выра-

зившаяся в крушении демократических институтов в

значительной части развивающихся стран в 60-е годы,

была вызвана именно быстрым экономическим ростом

и столь же быстрыми социальными изменениями на

фоне слишком медленной институализации необходимых

новых характеристик политической системы. Результаты

проведенного А. Бэнксом анализа сначала 36 южноаме-

риканских государств за период 1835-1966 гг., а затем

106 государств всего мира, поставили под сомнение

представление о том, что социоэкономическое развитие

обуславливает развитие политическое. Напротив, в ре-

зультате данных исследований оказалось, что, напри-

мер, "взаимозависимость между "опережающим" поли-

тическим развитием и последующим развитием системы

информации, урбанизации и образования выражена

значительно сильнее, чем связь между более ранним

социоэкономическим развитием и последующим демо-

кратическим развитием" [Доган М., Пеласси Д. Сравни-

тельная политическая социология.- М., 1994.- С.253].

Такая ситуация объясняется тем, что схемы деве-

лопментализма базировались на представлении о строе-

нии общества как "ткани без швов", где рост экономи-

ки автоматически влечет за собой незамедлительные

796

прогрессивные изменения во всех других сферах обще-

ства. В настоящее время представление об обществе как

о единой и нерасчленимой ткани сменилось концепци-

ей общества - "лоскутного одеяла" (по удачному опре-

делению Б. Хиггинса); в ней нашла отражение идея о

том, что степень взаимозависимости между различными

социальными подсистемами является гораздо менее

тесной, чем предполагалось ранее, и что каждая из них

по-своему реагирует на вызов нового.

Что касается экономического роста и демократиза-

ции, то сейчас многие авторы говорят об актуальности,

скорее, обратного соотношения между ними. Так, по

мнению Т. Л. Карл и Ф. Шмиттера, и экономический

рост, и более справедливое распределение доходов сле-

дует рассматривать скорее как результат демократиче-

ских процессов, чем как их предпосылку. Последние

эмпирические исследования по проверке взаимосвязи

уровня доходов, экономического роста и демократиза-

ции, проведенные Т. Ванхэнэном по 147 государствам

мира в период 1980-1988 гг., выявили лишь умеренную

положительную корелляцию между ними, не носящую

линейного характера.

Кардинально переосмыслено и другое ключевое поло-

жение теории модернизации о том, что традиционность и

современность представляют из себя взаимоисключаю-

щие противоположности, что в процессе модернизации

современность подрывает и вытесняет традицию. Про-

стое разрушение традиционных форм жизни не везде и

не всегда вело к возникновению и развитию новых

жизнеспособных общественно-политических структур, а

нередко углубляло дезорганизацию и политический хаос

в этих странах. Более того, возникшие там социальная

нестабильность и напряженность оказались отнюдь не

временным явлением, а приобрели определенную ус-

тойчивость. В настоящее время большинство исследова-

телей считают, что процессы модернизации, проте-

кающие в традиционных обществах, вернее было бы

рассматривать не как процессы вытеснения традицион-

ного современным, а как процессы их взаимодействия

и взаимопроникновения, в ходе которых рождаются

принципиально новые образования синтезного типа.

Переход к модерну все больше представляется как це-

лостный, относительно длительный процесс, на котором

возможно не только развитие новых, но и воспроизвод-

797

ство ранее сложившихся структур, а также их упадок.

Впервые эта идея была сформулирована в работах

Ф. Ригтса и С.Н. Эйзенштадта, которые показали, что

традиционное общество под влиянием сил модерниза-

ции эволюционирует в социально-политические обра-

зования нового типа и что такая система, часто харак-

теризуемая по-прежнему как полутрадициовная или

переходная, вырабатывает в ходе синтеза традиционно-

сти и современности свои собственные особые характе-

ристики, образуя оригинальный механизм еамовоспро-

изводства и поддержания стабильности.

Типология модернизационных процессов. Один из веду-

щих современных западных политологов С. Хантингтон

выделяет три основные характерные формы реакции на

процессы модернизации: 1) неприятие как модерниза-

ции, так и сопутствующей веетернизацни (например,

Япония до середины XIX века); 2) принятие того и другого^,

то есть активная модернизация и вестернизация обще-

ства (Турция при Мустафе Кемале Ататюрке); 3) принятие

первого, но отказ от второго (стратегия реформизма).

Первая стратегия добивается бесперспективной изоля-

ции общества от мира современности, вторая, наобо-

рот, стремится полностью "перемолоть и перекроить"

общество, уничтожив его традиционные корни. Третий

выбор ориентирован на соединение модернизации с

национальной культурной традицией (современная Япо-

ния). Наконец, дополнительно можно выделить особо

разрушительную (четвертую) стратегию "вестернизация

без модернизации", которая приводит, как правило, к

коллапсу и дезинтеграций (разные страны Тропической

Африки в 80-90-е годы).

Схема 1

На схеме 1 эти векторы

соответственно обозначе-

ны: 1) точкой А - стра-

тегия отвержения; 2) ли-

нией Б - стратегия "ке-

мализма"; 3) линией В -

стратегия реформизма;

4) линией Д - стратегия

коллапса. Общий шаблон

процессов модернизации и

вестернизации в афро-ази-

атских странах можно пред-

ставить кривой А - Г:

798

сначала процессы модернизации и вестернизации тесно

связаны между собой (А - FI), потом интенсивность

вестернизации уменьшается (Fi - Г2), что является

признаком контрнаступления местной культуры, кото-

рое приводит либо к подъему различных форм фунда-

ментализма и девестернизации (I"i - Г), либо к уста-

новлению достаточно устойчивых форм баланса

элементов традиционности и современности в точке Т^

[См.: Хантингтон Сэмюэл П. Столкновение цивилиза-

ций и переустройство мирового порядка // Pro et Cont-

ra.- 1997.- Т.2, №21.

Достаточно близка к хантингтоновской модель дру-

гого видного исследователя процессов модернизации,

С.Н. Эйзенштадта, который также выделяет четыре ба-

зовых варианта взаимодействия традиционности и со-

временности во время модернизации: 1) силы современ-

ности разрушают традиционные модели, не создавая

новых; 2) силы современности вызывают подъем тра-

диционализма, который сопровождается усилением по-

зиций традиционных элит и ростом воинствующих контр-

модернизационных идеологий; 3) адаптивный тип, ха-

рактеризуемый определенной готовностью "старых" элит

ставить перед собой новые задачи, выходящие за рамки

традиционных установок, и принимать новые роли, по-

являющиеся в ходе модернизации; 4) последний -

трансформативный тип, отличающийся способностью к

выработке новых жизнеспособных социально-политиче-

ских структур с собственными институциональными

центрами и системами символов.

Отталкиваясь от этой схемы, в конечном счете,

можно выделить четыре базовых и шесть смешанных ва-

риантов реализации общей афро-азиатской модели от-

раженной модернизации. Рассмотрим сначала основные

"чистые" варианты.

Первый из них, - это путь "тупиковой модерниза-

ции", демонстрируемый большой группой "государств-

призраков" Тропической Африки (Заир, Ангола, Руанда,

Бурунди, Чад, Сомали и др.). В этой группе государств

не действуют механизмы ни традиционной, ни совре-

менной (легально-рациональной) легитимации обще-

национальной власти центральных правительств, по-

этому они пребывают в состоянии перманентного заоеа

и социально-политической дезорганизации, как бы ^об-

лекающей в реальность гоббсовский фантом "войны

799

всех против всех". Второй базовый путь - контрмодер-

низации - характерен для фундаменталистских страте-

гий развития (ее исламский вариант в настоящее время

реализует Иран). Фундаментализм отвергает необходи-

мость модернизационного преобразования ("осовреме-

нивания") общества, выдвигая в качестве альтернативы

идею "кристаллизации" черт традиционного общества.

В соответствии с ней, антимодернистские ценности и

ориентации становятся единственно легитимными сим-

волами общественного порядка и интеграции социума.

Достаточно широко представлен в современном мире

третий базовый вариант частичной модернизации, когда

одни сегменты и подсистемы общества уходят вперед

(становятся "открытыми"), а другие остаются в неиз-

менном, "закрытом" виде (Китай, Турция и др.). Чет-

вертый базовый вариант заключается в конвергирующей

модернизации в рамках и под эгидой национальной тра-

диции (путь Англии и Японии), который обеспечивает

сопряжение традиционных и современных начал в еди-

ное целое. Характерен пример японской модернизации,

где такие черты национальной традиции, как предан-

ность императору и семье, низкая степень вертикальной

мобильности, верноподданнические отношения феодаль-

ного типа между подчиненными и вышестоящими, об-

щие коллективистские ориентации всего социума в целом

оказались не препятствием, а напротив, важным усло-

вием успешного хода преобразований.

Кроме основных, можно выделить производные сме-

шанные формы модернизации, образующиеся из того

или иного совмещения основных базовых стратегий:

- "полутупиковая модернизация" (большинство

стран Тропической Африки);

- "частичная контрмодернизация" (в отдельные пе-

риоды различные государства, в основном, исламского

мира);

- "полуконвергирующая частичная модернизация"

("новые индустриальные страны" Юго-Восточной Азии);

- "конвергирующая контрмодернизация" (стратегия

развития "нефтедолларовых монархий" Ближнего Вос-

тока);

- "тупиковая контрмодернизация" (стратегия нату-

рализации жизни, "стирания различий между городом и

деревней" в полпотовской Кампучии и Китае периода

"культурной революции");

- "тупиковая конвергирующая модернизация" (стра-

тегия опоры на общинные начала в некоторых странах

бывшего некапиталистического пути развития).

Таким образом, практически все страны афро-

азиатского "третьего мира" достаточно четко могут быть

сгруппированы в три большие геополитические под-

группы: тупиковую, промежуточную и перспективную.

К первой относится Тропическая Африка, ко второй -

Северная Африка, Ближний и Средний Восток, а так-

же постсоветская Центральная Азия (промежуточность

данной подгруппы определяется наличием мощного

внутреннего контрмодернистского потенциала тради-

ционализации), к третьей - Южная, Юго-Восточная и

Восточная Азия, где система буддийских и/или конфу-

цианских ценностей достаточно эффективно, как ока-

залось, может быть совмещена с современными ориен-

тациями.

2. СУЩНОСТЬ И ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

НЕОПАТРИМОНИАЛИЗМА

В ходе коренных социально-политических преобразо-

ваний на территории бывшего СССР в целом, и в Украи-

не в частности, эталоном демократии для широкой об-

щественности служат, как правило, промышленно

развитые страны Запада. Однако по ряду существенных

признаков ("догоняющее" развитие по отношению к

передовым странам, авторитарно-патриархальные черты

политической культуры, неструктурированность граж-

данского общества и неоформленность партийных сис-

тем, национальные противоречия, углубляющееся со-

циальное расслоение, обнищание и люмпенизация масс)

республики СНГ во многом скорее близки государствам

"третьего мира". Это придает особую актуальность ана-

лизу политического развития афро-азиатских обществ.

Недостаточность традиционных определений. Полити-

ческие режимы афро-азиатских стран характеризуются, с

одной стороны, исключительным многообразием форм^

с другой, - относительной общностью, обусловленной

экономическими, социальными и внешнеполитическими

особенностями. Показательна эволюция, которую проде-

лала западная политическая наука в подходе к изучению

политических режимов в развивающихся странах. Прежде

800

26 "Политология"

801

всего, оказалось, что на афро-азиатском материале

практически не работает дихотомная парадигма

"демократии/тоталитаризма", до этого успешно исполь-

зуемая в анализе всех других известных типов обществ.

Применительно к гетерогенной реальности стран "тре-

тьего мира" это различие, однако, оказалось лишенным

смысла, и данная модель оказалась не в состоянии ее

адекватно описать и концептуализировать. Рассматривая

это дихотомическое разделение, М. Доган и Д. Пеласси

отмечают, что "оно не помогает нам понять все разно-

образие существующих стран; напротив, оно объединя-

ет все многообразие различий в две большие категории,

которые фактически находятся на двух противополож-

ных полюсах" (Доган М., Пеласси Д., Указ, соч.- С.225].

Афро-азиатские государства не могли быть одно-

значно интерпретированы ни в качестве тоталитарных

режимов (ибо у них отсутствовала техническая инфра-

структура, помогающая осуществлять всеобщий кон-

троль над поведением индивидов), ни тем более, в ка-

честве демократических (ибо создание конституционно-

правового демократического фасада отнюдь не означало

и установления соответствующих демократических правил

"политической игры"). Не смогла заполнить концепту-

альный вакуум и разработка концепции авторитаризма

как некой промежуточной формы между демократией и

тоталитаризмом: она блестяще показала свою эффек-

тивность на южноевропейском и латиноамериканском

материале, но оказалась мало что объясняющей при на-

ложении ее на политическую действительность Африки

или Азии. По меткому замечанию Ж. Бодуэна, понятие

"авторитарный режим" стало в какой-то мере "остаточ-

ной категорией", неким "чемоданом", куда сваливаются с

негативной оценкой все режимы, которые не могут

быть отнесены ни к реестру либерально-демократиче-

ских, ни к категории тоталитарных государств [Бодуен Ж.

Вступдо полгголога'.- К., 1995.- С. 168].Иначе говоря,

явно назрела необходимость существенного уточнения

понятия авторитаризма применительно к афро-азиат-

ской социополитической реальности, существенно от-

личной не только от южноевропейской (испанской,

португальской, греческой), но и от латиноамерикан-

ской действительности.

Важной исходной точкой более адекватного анализа

политических отношений в афро-азиатских странах ста-

802

ло признание многосоставной плюральной природы пост-

колониального общества. Плюральным (в отличие от

плюралистического) признается такое общество, кото-

рое в силу господства институтов, структур и ценностей

доиндустриалъного или докапиталистического общества

расколото на преимущественно противоборствующие

группы родо-племенного, регионального или расового

характера; это некая агломерация различных, весьма

слабо связанных или совсем не связанных между собой

социальных единиц, в роли которых выступают обычно

племена, общины, касты, кланы и т.д.Втаком общест-

ве нет легально-рационального механизма интеграции

(примирения и согласования соперничающих интере-

сов), отсутствует и конвенциальное признание общих

для всех правил политической игры, которые сущест-

вуют в плюралистическом обществе.

Неопатримониализм. Развитие новой парадигмы в

концептуализации афро-азиатской политической дейст-

вительности связано с разработкой понятий "патримо-

ниализм" и "Неопатримониализм" (С.Н. Эйзенштадт,

Ж.Ф. Медар и др.), что позволило более точно предста-

вить закономерности политического процесса в этой

группе стран.

Понятие "патримониализм" происходит от слова

patrimonium, которое встречается в римском праве и

означает "наследственное, родовое имущество". Гол-

ландский юрист XVII века Гуго Гроций употреблял по-

нятие "патримониум" в более широком смысле, отождест-

вляя его с безоговорочным владением, с управлением

государством как своей частной собственностью по

примеру того, как крестьянин распоряжается своим

двором, в противоположность власти, которая ограни-

чена договором, традиционными вольностями, приви-

легиями и т. д. В современной науке понятие патримо-

ниализма для анализа докапиталистических структур

разрабатывал М. Вебер, который противопоставил его,

с одной стороны, феодальной, с другой, - бюрокра-

тической (рационально-легальной) форме управления.

Развивая веберовскую концепцию, С.Н. Эйзенштадт

выделил наряду с собственно традиционным патримо-

ниализмом еще и принципиально новые неопатримо-

ниальные структуры современного типа. Традиционный

патримониализм, по его мнению, был присущ различ-

ным древним и средневековым восточным обществам.

26*

803

Главная его особенность заключалась в дистанцирован-

ности между центром политической власти и его пери-

ферией (обществом в целом): центр отграничен от пе-

риферии и как бы возвышается над ней. Социально-

политическая интеграция подобной .системы осуществ-

ляется с помощью ряда символов, важнейшим из кото-

рых является символ семьи и семейной солидарности,

представляющих собой как бы модель всего государства,

идеал отношений между подданными и правителем. Не

менее значим и принцип отождествления социального по-

рядка с космологическими моделями, освящение и за-

крепление политической власти категориями трансцен-

дентной космологической символики. Властвующая

элита выдает себя за прямого посредника между косми-

ческим и социальным порядком, полностью контроли-

руя внешние связи, концентрируя в своих руках поли-

тические, экономические и символические ресурсы

власти.

Для неопатримониализма характерен такой своеоб-

разный симбиоз традиционализма и современного госу-

дарства, который определяет фундаментальное внут-

реннее несоответствие между современным "внешним

фасадом" государства (наличием конституции, писаного

права, парламентско-партийных институтов, системы

выборов и т.д.) и внутренней логикой его функциони-

рования - вполне патримониальной:

1) политический центр отделен и независим от пе-

риферии, он концентрирует политические, экономиче-

ские и символические ресурсы власти, одновременно

закрывая доступ всем остальным группам и слоям к

этим ресурсам и позициям контроля за ними;

2) государство управляется как частное владение

(патрономиум) правящих групп - носителей государст-

венной власти, которые "приватизируют" различные

общественные функции и институты, делая их источ-

ником собственных частных доходов;

3) этнические, клановые, региональные и семейно-

родственные связи не исчезают, а воспроизводятся в

современных политических и экономических отноше-

ниях, определяя способы и принципы их функциони-

рования.

Неопатримониализм, согласно, например, француз-

скому исследователю Ж.Ф. Медару, присущ всем раз-

вивающимся странам, вне зависимости от типа полити-

804

ческого режима, формы правления и государственной

идеологии. По сути, Неопатримониализм образует третий

(после демократии и тоталитаризма) самостоятельный

тип политической системы, встречающийся в совре-

менном мире и характеризующий политическую реаль-

ность нынешних афро-азиатских стран, а также многие

черты посткоммунистического развития. Рассмотрим

важнейшие особенности политической культуры и по-

литического процесса неопатримониальных обществ.

Основные особенности политической культуры. Поли-

тическая культура неопатримониальных обществ харак-

теризуется двумя универсальными чертами: во-первых,

крайней персонализацией власти, во-вторых, домини-

рованием клиентельных отношений.

1. Персонализация власти связана со слабой рациона-

лизацией политического процесса, которая обусловли-

вает господство традиционных представлений о власти

и их проекцию на современную действительность. Со-

гласно этим традиционным представлениям, власть яв-

ляется не порождением общественных отношений или

их институализацией, а есть прежде всего свойство,

присущее определенной личности в силу ее происхож-

дения, особых персональных качеств и мистического

дара. Власть рождается с определенной личностью

(например, царя или вождя) и уходит вместе с ней, она

всегда личностно окрашена, всеобща и неделима. Поэтому

глава государства в таком обществе неизбежно стано-

вится воплощением политической системы, ее симво-

лическим центром и основным нервом, стягивающим

формальные и неформальные нити правления в единое

целое; все другие политические институты, в соответст-

вии с таким воззрением, изначально второстепенны и

являются лишь средством, инструментом реализации

его политической стратегии. Традиционный культ пред-

ков трансформируется в культ нового политического

вождя - руководителя государства, который становится

объектом поклонения, религиозного почитания и са-

крализации.

Персонализация власти органично предполагает са-

моидентификацию масс не с политическими програм-

мами (сегодня одними, а завтра - другими), а с лич-

ностью лидера, лояльность к которому означает и

лояльность к политическому режиму, который он оли-

цетворяет. Такого рода ценностные установки отражают

805

доминирование в неопатримониальном обществе соци-

альных связей типа "патрон-клиент".

2.Доминирование клиентельных, или патронажных от-

ношений, является другой важнейшей характеристикой

неопатримониальных обществ. В наиболее общей форме

клиентелизм можно определить как отношения личной

зависимости, вырастающие из асимметричного взаимо-

обмена услугами и расположением между сторонами,

каждая из которых обладает неравными ресурсами. Патрон

защищает своих клиентов, взамен последние оказывают

ему всевозможные услуги. Экономические и властные

ресурсы первого обмениваются на (политическую и

электоральную) лояльность вторых.

В политических системах неопатримониального типа

клиентелизм - это распространение этнических, ре-

гиональных, конфессиональных, семейно-родственных

и тому подобных связей на политическую сферу. Фор-

мально признанные принципы иерархии, закрепленные

в нормативных актах, на практике уступают место кли-

ентельным отношениям внутри государственной адми-

нистрации и в ее отношениях с управляемыми, когда

распределение различных постов, выгод и преимуществ

осуществляется по клановым (региональным, этниче-

ским, родственным) критериям. Одно из наиболее рас-

пространенных проявлений социально-политического

патронажа - это распределение правительственных

должностей среди клиентов, способствующих избранию

патрона на какой-либо ответственный пост. Как правило,

исследователи обычно выделяют два уровня патронажа:

на первом, низовом уровне, соответствующие отноше-

ния устанавливаются между сельскими и городскими

малоимущими слоями, с одной стороны, и каким-либо

влиятельным местным патроном (районным начальни-

ком, депутатом, деревенским старостой, помещиком,

ростовщиком), - с другой. На втором, высшем уровне,

соответствующие отношения устанавливаются между

патронами первого порядка и национальной элитой.

Принципиально важно отметить, что патронажно-

клиентельные отношения в неопатримониальных обще-

ствах играют ключевую и структурообразующую роль как

в определении правил "политической игры", так и в функ-

ционировании политической системы в целом.

Другие характеристики политической культуры нео-

патримониального общества (правительственный фаво-

806

ритизм, пренебрежение к установленным правилам и

процедурам, произвол чиновничества, трайбализм, не-

потизм и коррупция) во многом являются продолжени-

ем и развертыванием первых двух отмеченных нами ха-

рактеристик. Среди них следует, пожалуй, лишь особо

выделить коррупцию, которая не только становится об-

щепринятой моделью поведения, но и важным каналом

достижения политических и иных целей, без которого

формально санкционированные обществом механизмы

и институты не смогли бы функционировать.

Особенности политического процесса. Несмотря на

все многообразие социально-экономических и государ-

ственно-правовых форм, политических и идеологиче-

ских ориентации, политический процесс в неопатри-

мониальной политической системе обладает рядом

общих и при этом коренных определяющих черт:

1. Основным агентом политического процесса выступа-

ет государство. Основанием для этого является функ-

циональная независимость государства (политического

центра системы) от общества (периферии системы),

что, впрочем, является продолжением прошлой,- патри-

мониальной политической традиции, когда деспотиче-

ская власть местных и иноземных властителей на про-

тяжении веков возвышалась над независимым миром

различных общинных, кастовых, этнических и конфес-

сиональных укладов. Решающая роль государства в осу-

ществлении экономических и социальных программ,

концентрация в его руках материальных и финансовых

ресурсов, превращение государства в главного работо-

дателя подтвердили центральный статус государства и в

неопатримониальном обществе. Как и прежде, эконо-

мическая функция координации всеобщих интересов в

разобщенном обществе сливается с функцией управле-

ния им, и, в свою очередь, переплетается с функцией

символической и идеологической интеграции социума в

целом. Монопольное положение государства в полити-

ческой системе (этатизм) определяет его значительную

самостоятельность и верховенство относительно: а) раз-

личного рода политических элит; б) основных экономиче-

ских структур; в) общества в целом. Не характер госу-

дарства зависит от степени развития общества, а, напротив,

характер общества зависит от государства. Последнее

существует не рядом с обществом, как это имеет место

в политических системах западного типа, а над ним, по-

глощая и растворяя его в себе.

807

2. Ведущее место в системе власти занимают предста-

вители государственно-бюрократического комплекса - ГБК

(носители государственной власти, персонификаторы

госсобственности и распорядители важнейших общест-

венных функций), совместившие функциональные роли

бюрократической и политической элит. ГБК ("партия

власти") структурируется на основе клановых (регио-

нальных, племенных, семейно-родственных) связей и

функционирует благодаря механизму патронажно-клиен-

тельных отношений, фактически не подчиняясь пуб-

личным нормам легально-рациональной регламентации.

Внутри ГБК центральные, стержневые позиции

принадлежат "президентскому клану", который образу-

ется вокруг фигуры главы государства (впрочем, это

может быть и не президент, а премьер-министр, пред-

седатель революционного совета и т.д.); он состоит из

лично преданных ему людей, которые занимают ключе-

вые позиции в государственном и партийном аппаратах,

курируют силовые министерства и основные отрасли

экономики. Основной структурообразующий элемент

клана - система личных связей, замкнутая на главу го-

сударства и базирующаяся, в первую очередь, на этни-

ческой, региональной или семейно-родственной общ-

ности, а также на общности текущих политических и

деловых интересов. Именно этому неформальному ин-

ституту и принадлежит направляющая, организующая и

мобилизующая роль и в ГБК - "партии власти" (то есть

лидирующая роль среди других, ниже стоящих кланов),

и в политическом развитии общества в целом.

3. Все другие компоненты политического поля (парла-

мент, партии, группы интересов, профсоюзы и другие об-

щественные организации) структурно неразвиты или на-

ходятся в зачаточном состоянии, они не превращаются

в полноправный элемент "политической игры". Напро-

тив, в ней, как правило, преобладают партии, обеспе-

чивающие не соревновательность политического про-

цесса, а поддержку правительства. Итак, механизма

реальной партийной власти, как она понимается в па-

радигме "демократии / тоталитаризма", в неопатримони-

альной политической системе фактически не существует:

соотношение партийных и государственных институтов

здесь оказывается "перевернутым". Не партии контро-

лируют формирование и функционирование правитель-

808

ства и других государственных органов, а, напротив,

правительство направляет и контролирует деятельность

партий и других общественных организаций, превращая

их в придаток государственного аппарата, политические

агентства при правительственной бюрократии. При этом

партийные органы превращаются в некую разновидность

государственной администрации, а партийная бюрократия

как бы растворяется в бюрократии государственной.

Партийные институты обычно рассматриваются в

качестве: а) "приводного ремня" от государства к мас-

сам и б) средства создания сети клиентельных отноше-

ний, которые формируют базу господства ГБК. Можно

выделить следующие основные функции правящих пар-

тий в неопатримониальной политической системе (вне

зависимости от наличия или отсутствия других партий).

Во-первых, это контроль за выдвижением и отбором

руководящих кадров в государственном аппарате, а

также контроль за формированием представительных

органов всех уровней; во-вторых, это организация мас-

совой поддержки целей, которые выдвигаются властью,

обеспечение одобрения снизу тех или иных ее решений

(через гражданские собрания, митинги, демонстрации

и референдумы); в-третьих, это политическое воспита-

ние и идеологическая обработка масс в соответствии с

той или иной официальной доктриной (это могут быть

такие экзотические конструкции, как "планируемый

либерализм" в Камеруне, "демократический и согласо-

ванный прогрессизм" в Габоне, "замбийский гуманизм"

в Замбии, а то и просто учение "вождя нации" и

"ясновидящего руководителя" - "мобутизм" в Заире);

в-четвертых, это контроль и руководство массовыми

организациями. Реальное же назначение партийного меха-

низма (и это можно отметить в качестве пятой функции)

заключается чаще всего в приватном распределении меж-

ду членами правящей группировки общественно-публичной

властной сферы, то есть ее патримониальной привати-

зации. Партийный механизм по принципам клиенталъ-

но-патронажных отношений рекрутирует новых членов

"партии власти", "тасует" уже попавших в колоду, одно-

временно" распределяя и перераспределяя доходные го-

сударственные должности и сферы "кормления".

4. Представительные органы, как правило, отстраня-

ются от решения вопросов по существу. Во многих стра-

нах, особенно с военными режимами, парламентские

809

органы вообще отсутствуют, в других они выступают

чаще всего как "регистрационная палата", не играющая

самостоятельной роли в процессе принятия решений.

Парламент, сформированный преимущественно из

членов правящих (или доминантных полугосударствен-

ных) партий, не обладает, в большинстве случаев, прак-

тически никакими правами и не осуществляет никакого

контроля за деятельностью правительства.

Следует специально отметить, что институт парла-

ментаризма в неопатримониальных политических сис-

темах имеет несколько иную природу, чем в современ-

ных западных обществах: в целом он является

представительством не только современных (граждан-

ских), но и в значительной мере традиционных (со-

словно-клановых, этнических, конфессиональных и

проч.) социальных интересов. ВЗападной Европе и Север-

ной Америке формирование системы представительской

демократии, как известно, основывалось на растворе-

нии в едином национально-гражданском сообществе

партикуляризмов сословие-общинного типа. В результа-

те возникло не только национально-независимое, но и

национально-консолидированное государство, которое

унифицировало население по принципу всеобщей граж-

данской связи в юридическом, экономическом, куль-

турном и коммуникационном отношении. В неопатри-

мониальном же обществе современные формы

гражданской связи сосуществуют с многочисленными

традиционными и полутрадиционными делениями по

племенам, регионам, религиям и языкам; при этом не-

полнота и несформированность гражданских отноше-

ний замещается тем, что традиционные формы здесь

начинают осуществлять новые, несвойственные им ра-

нее, современные общественные функции политиче-

ского типа. Соответственно, современные политические

институты не только не отменяют традиционные обще-

ственные деления, но, напротив, конституируют их в

качестве формальных или неформальных самостоятель-

ных политических сил. Это сближает парламентско-

партийный механизм неопатримониального общества с

первичной формой западного парламентаризма - со-

словно-общинным представительством, то есть сослов-

ными парламентами, "генеральными штатами", сейма-

ми, кортесами, которые возникли в Западной Европе в

течение XIII-XV веков. Важнейшей генетической осо-

810

бенностью последних как раз и было, как известно,

представительство различных территориальных, об-

щинных, сословных и классовых интересов в качестве

интересов политических. Аналогичным образом, парла-

ментские институты в "плюральной" действительности

постколониального (или постсоветского) общества также

выступают прежде всего в виде своего рода "генеральных

штатов", обеспечивающих синтез политического пред-

ставительства современных (бессословных) и традици-

онных (этнических, региональных, конфессиональных

и проч.) интересов в очень сложных и комбинирован-

ных сочетаниях.

Фактически парламентские органы осуществляют

институциализацию патронажно-клиентельных отноше-

ний между "держателями власти" (ныне это не королев-

ская администрация, а ГБК во главе с президентом) и

прочими силами общества. Составленный из многочис-

ленных патронатов, соединенных в иерархическую сис-

тему, парламент становится элементом системы единой

власти, а не одной из властей в европейском понима-

нии.Для правящих групп ГБК этот механизм становится

важным средством обеспечения лояльности и интегра-

ции потенциальных контрэлит в систему своей власти.

Парламентарии, попав, по выражению Д. Ф. Люке, в

жернова "представительного клиентелизма", принимают

определенные правила игры, поскольку получение и

сохранение депутатского места, а значит, и всех связан-

ных с ним материальных выгод и преимуществ, зависит в

гораздо большей степени от расположения патронов из

правящего клана, чем от избирателей. Высокие должно-

стные оклады, жилищные, транспортные и прочие при-

вилегии становятся важным элементом нейтрализации

практически любых потенциальных антисистемных сил.

5. Как правило, отсутствует или действует в урезан-

ное виде, правило альтерната (принцип смены прави-

тельства в зависимости от победы той или иной партии на

выборах). Соответственно, циркуляция правящих групп

осуществляется не через публичные формы партийно-

парламентской борьбы, а в результате верхушечных

"дворцовых заговоров", военных и иных государственных

переворотов ("революций", путчей и т.д.), что, в свою

очередь, превращает "силовые ресурсы" (вооруженные

силы, национальную гвардию, службы безопасности) в

активный субъект политического процесса.

811

Такой процесс разворачивается в особом "прето-

рианском пространстве", которое предполагает: а) вме-

шательство военных в политику; б) невозможность полно-

го гражданского контроля над армией (и политической

нейтральности последней); в то время как, в парадигме

"демократии / тоталитаризма" армия и в первом, и во

втором случае "по определению" подчиняется верхов-

ной политической власти и не имеет самостоятельного

значения (активная роль армии предполагается лишь для

особого переходного состояния между демократией и

тоталитаризмом - авторитарной фазы, то есть, она явля-

ется своеобразным отклонением, но отнюдь не нормой).

Иначе говоря, политическая система неопатримониаль-

ного типа характеризуется, как правило, шституциали-

зацией вмешательства армии в политику, когда военные

перевороты и контрперевороты, попеременное правление

военных и гражданских бюрократических клик становятся

"нормальным" средством перераспределения власти, влия-

ния, доходов между различными фракциями, кланами и груп-

пами внутри и вне ГБК.

Таким образом, перенесенные на традиционную

почву основные элементы современной политической

системы (политические партии, выборы, парламент) в

неопатримониальном обществе подвергаются сущест-

венно^ трансформации и переосмыслению, становятся

оболочкой, прикрывающей традиционные и полутради-

ционные общественные связи. Скрепленные между со-

бой в значительной мере не современными, легально-

рациональными связями гражданского типа, а отноше-

ниями патронажа и клиентеллы, современные полити-

ческие институты становятся удобным каркасом, в

рамках и под ширмой которых происходит процесс

воспроизводства традиционных форм патримониального

господства.

3. ТИПОЛОГИЯ АФРО-АЗИАТСКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ

РЕЖИМОВ

Основные подходы. Существуют различные варианты

типологии политических режимов в развивающихся

странах. Одной из наиболее авторитетных является ти-

пология Э. Шилза, который между двумя крайними по-

люсами - демократией и тоталитаризмом - попытался

812

выделить промежуточные формы, характерные для стран

"третьего мира". К их числу он отнес "опекаемую демо-

кратию", характеризующуюся гипертрофией исполни-

тельной власти, и "модернизирующуюся олигархию",

которой свойственно доминирующее положение воен-

ных или гражданских бюрократических группировок,

безразличных к демократизации. Учитывая еще один,

ныне быстро исчезающий тип - "традиционную оли-

гархию", - мы получаем пять основных вариантов по-

литических режимов:

- политическая демократия - это система с относи-

тельно автономным парламентом, исполнительной вла-

стью, судами, дифференцированными и автономными за-

интересованными группами и средствами коммуникаций;

- опекаемая демократия - ее основной целью явля-

ется демократизация системы, однако власть еще кон-

центрируется в руках бюрократического государства;

- модернизирующая олигархия - демократические

институты отсутствуют или формальны, власть принад-

лежит военным и гражданским бюрократическим "кли-

кам", однако целью остается модернизация экономики;

- тоталитарные олигархии - это системы с высо-

кой степенью концентрации власти в руках правящей

элиты, отсутствием автономных заинтересованных

групп, тотальными формами социальной мобилизации;

- традиционные олигархии - династические или се-

мейные режимы, которые негативно относятся к лю-

бым изменениям и стремятся к сохранению сущест-

вующего порядка вещей.

Типология Э. Шилза может быть развернута далее и

усовершенствована с помощью введения дополнитель-

ных координатных осей, которые позволяют охаракте-

ризовать разные подтипы и модификации основных

указанных форм. Например, по мысли Д. Колемана, в

развивающихся странах можно выделить состязатель-

ные, полусостязательные и несостязателъные типы по-

литических режимов. Соединение этой классификации с

типологией Э. Шилза позволяет очень убедительно пока-

зать всю необычность афро-азиатских политических форм,

рождающих такие неожиданные сочетания, как несо-

стязательные опекаемые демократии и полусостязатель-

ные модернизирующиеся олигархии (в то время как

в других регионах полусостязательны обычно первые,

а несостязательны - вторые).

813

Попытки осмыслить эту "перевернутость" политиче-

ских режимов постколониальных обществ рождает более

сложные типологии, которые используют более двух

классификационных переменных. Так, например,

С. Файнер предлагает проводить различия режимов по

трем осям координат, определяющим степень "учас-

тия/неучастия", "принуждения/убеждения", "порядка/

представительности". Каждое измерение дает возмож-

ность С. Файнеру построить ряд возможных комбинаций,

идущих от абсолютного подчинения индивида - к ак-

тивному контролю со стороны граждан; от физического

принуждения - к воздействию на чувство или разум; от

абсолютного господства большинства - к взимоограни-

чению различных ветвей власти, гарантирующей мень-

шинству определенную автономию. Проводя классифи-

кацию по основной оси "принуждение/убеждение",

С. Файнер различает пять типов режимов. Помимо ли-

беральных демократий и тоталитарных систем, он до-

полнительно выделяет военные режимы, "показные де-

мократии" (демократии с фасада - facade democracies),

где олигархия обладает всей полнотой власти, и квази-

демократии (quasi-democracies), построенные на при-

влечении масс путем воздействия на их чувства [См.:

Доган М, Пеласси Д. Указ.соч.- С.243-247].

Используя разработки Э. Шилза и С. Файнера, а

также дополнительно учитывая степень конкурентности

и форму институциализации политической сферы, тип

партийной системы, роль военных кругов, можно вы-

делить пять основных форм афро-азиатских политиче-

ских режимов: 1) политические демократии с доми-

нантно-партийными системами состязательного типа;

2) "опекаемые демократии" с доминантно-партийными

системами полусостязательного типа; 3) "контролируемые

демократии" со значительной ролью военно-бюрокра-

тических кругов и государственно-партийными систе-

мами полусостязательного типа; 4) "направляемые де-

мократии" с несостязательной однопартийной системой,

часто с режимом личной власти и традициями преиму-

щественно гражданской формы правления; 5) страто-

кратии (от греч. stratos - армия, войско) - полукон-

ституционные военные режимы несостязательного типа

с беспартийной или однопартийной системой.

Наибольшее распространение, особенно в Тропиче-

ской Африке, получила система "направляемой демо-

814

кратии", к которой в 60-80-е годы относились почти

все государства этого региона, а также, в отдельные

периоды своего развития, некоторые азиатские госу-

дарства.Для такого типа режимов характерны: а) одно-

партийная система; б) отсутствие состязательности в

политическом процессе; в) режим личной власти главы

государства, который объявляется, иногда и в консти-

туционном порядке, "вождем" или "отцом" нации (при

этом отсутствует принцип разделения властей, вместо

которого господствует та или иная система президен-

циализма). Исполнительная, а нередко и законодатель-

ная власть концентрируется в руках президента при

фактическом лишении парламента (если он существует)

прерогатив контроля за государственной политикой.

Президент, высшее должностное лицо и верховный пред-

ставитель государства, является одновременно лидером

правящей (единственной) партии, а также занимает

пост главы правительства (если даже есть отдельный пост

вспомогательного административного премьер-министра).

Конституционный механизм всеобщих прямых вы-

боров главы государства, находящийся под контролем

партийно-государственных органов, декорирует, по су-

ти, некий современный вариант традиционной выбор-

ной монархии (где есть выборы, но нет выбора). Ис-

пользуя этот механизм, многие лидеры африканских

однопартийных режимов в течение нескольких сроков

подряд избирались на высший пост главы государства,

пребывая у власти десятилетия (А. Ахиджо - в Камеруне,

Ф. Уфуе-Буаньи - в Кот д'Ивуаре, Л. Сенгор - в Се-

негале, Д. Ньерере - в Танзании, К. Каунда - в Зам-

бии, Дж. Кениата - в Кении, О. Бонго - в Габоне,

А.Секу Туре - в Гвинее, X. Банда - в Малави,

X. Бургиба - в Тунисе, А. М. Перейра - в Кабо Верде).

На каждых выборах они неизменно набирали 99% голо-

сов. Более того, в такого рода режимах практически вез-

де кандидатура президента выдвигается центральными

органами правящей партии и обычно не имеет сопер-

ников, поэтому в ряде стран президент становится из-

бранным без голосования (как единственный кандидат),

а некоторые даже объявляли себя "пожизненными пре-

зидентами" (как X. Банда в Малави и М. Нгема в Эквато-

риальной Гвинее). Используя термин Ф. Риггса, многие

государства данного типа вполне могут быть охаракте-

ризованы как "клептократии" (правления воров), где

815

вожди накопили обширные личные состояния, экспор-

тировав свои богатства в сейфы-укрытия за рубежом

(Заир при С. Мобугу, Филиппины при Ф. Маркосе).

Вплоть до недавнего времени меньшее распростра-

нение имела "опекаемая демократия", допускающая ог-

раниченную политическую конкуренцию в рамках

многопартийной системы, однако при сохранении до-

минации правящей партии и отсутствии у оппозиции

каких-либо шансов не только завоевать власть путем

выборов, но и сколько-нибудь серьезно скорректировать

деятельность правительства (Сенегал и Египет после

1976 г., некоторые африканские и арабские государ-

ства). Механизм полусостязательных многопартийных

выборов: а) создает видимость противовеса власти -

он хотя и осложняет положение правящих кругов, тем

не менее служит своего рода предохранительным кла-

паном для легального "выпуска пара" и осторожной

коррекции общего курса; б) обеспечивает предсказуе-

мость результатов с точки зрения сохранения ключевых

позиций в парламенте за правящими группами; в) вводит

более гибкую формулу легитимации власти ГБК. Дан-

ные обстоятельства позволяют некоторым политологам

характеризовать "опекаемую демократию" в качестве

квазимногопартийной системы, при которой монопо-

лией'на власть продолжает обладать одна, правящая по-

литическая партия ГБК.

Достаточно распространенной формой политического

режима в Азии и Африке является "стратократия" -

правление вооруженных сил как таковых, "узакониваю-

щих" неконституционным путем свою власть и провоз-

глашающих себя высшим органом государственной власти.

Существует два основных варианта стратократического

режима: власть военного командования (верхушки) и

власть группы офицеров, поднявших на переворот часть

вооруженных сил. В первом случае речь идет, по существу,

о военной операции в сфере внутренней политики: ар-

мейское командование ведет законно подчиненные ему

силы на штурм объекта, каковым является собственное

правительство. Во втором случае фракция военнослу-

жащих выступает против собственного командования и

правительства, а, захватив власть, конституирует себя и

как орган государственной власти (путем создания "со-

вета революционного командования" или другого ана-

816

логичного органа), и как новое командование воору-

женных сил страны.

Утверждение военных в сфере политического руко-

водства обычно сопровождается: а) ликвидацией кон-

ституционных основ политической системы (отменой

или приостановлением действия конституции); б) во-

енно-бюрократической централизацией политической

организации общества, в структуре которого нет каких-

либо выборных государственных органов как в центре,

так и на местах (парламент распускается, а законода-

тельная власть концентрируется в руках высшего воен-

ного совета, состоящего в основном из старших офице-

ров); в) запрещением всякой политической деятельности

(включающей роспуск или приостановку деятельности

политических партий, общественных организаций и т.д.);

г) ликвидацией или ограничением конституционных

прав и свобод граждан, широким применением насиль-

ственных методов управления (введение чрезвычайного

или осадного положения, особых судов и т.д.).

Стратократия, как отмечает Г. Мирский, - феномен

столь же распространенный в "третьем мире", сколь и

недолговечный. Установление монополии на власть во-

енной фракции ГБК означает прямое подавление или

отстранение всех других фракций. Нестабильность стра-

тократического режима объясняется необходимостью

решить проблему легитимации, легально-конституцион-

ного "узаконивания" власти. По мнению С. Файнера,

военный режим в чистом виде не в состоянии решить

три проблемы: 1) обеспечить себе достаточную под-

держку в обществе и выйти из изоляции; 2) институ-

циализироваться; 3) разрешить вопрос о процедуре

"наследования", передачи власти от одного главы ре-

жима к другому. Даже если военные и не помышляют

отказаться от власти по существу, они сталкиваются с

необходимостью создания какого-то конституционного

фасада, так называемой "вторичной легитимации". Ре-

жим просто "переименовывает" себя, называя лидера

военной клики "гражданским президентом", либо сажа-

ет в кресло главы государства подставную фигуру из

числа гражданских политиков.1 Это может сопровож-

1 Как конституционный курьез может рассматриваться превраще-

ние лидера военного переворота в Центральноафриканской Республи-

ке (в 1966 г.) полковника Ж. Б. Бокассы сначала в "пожизненного пре-

817

даться референдумом или даже выборами главы госу-

дарства (без реальной возможности выбора, поскольку

никто, кроме кандидата, намеченного военными, не

может претендовать на избрание). Одновременно, как

правило, учреждается соответствующая правящая поли-

тическая партия (или объединение типа фронта), от

имени и с помощью которых армейская группировка

"конституционно" осуществляет свою власть.

Входе такой институциализации полуконституцион-

ные, чисто военные стратократические режимы часто

трансформируются в военно-бюрократические "контро-

лируемые демократии", для которых характерно совме-

стное участие военных и бюрократических элит в осу-

ществлении государственной власти. К их числу можно

отнести множество азиатских и африканских государств

самой разной ориентации: Индонезию, Таиланд, Тур-

цию, Алжир, Сирию, Нигерию, Южную Корею, некото-

рые другие страны. С точки зрения организационной

формы эти режимы мало отличаются от гражданского

политического режима: имеется конституция, разреше-

на деятельность политических партий, проводятся вы-

боры главы государства и парламента. В то же время ар-

мия, даже передав власть гражданским силам или

учрежденной ею партии, явно или скрыто контролиру-

ет ход политического процесса в стране. Такая двойная

функция армии - собственно оборонительная и соци-

ально-политическая - может закрепляться иногда и кон-

ституционно (Индонезия, Пакистан, Бангладеш). Ар-

мия или национальный лидер военного происхождения

провозглашаются в качестве гаранта политической ста-

бильности и "правильной ориентации" деятельности

всей политической системы.

Как правило, "контролируемой демократии" свойст-

венна государственно-партийная система, при которой,

даже если проправительственные партийные объедине-

ния и не обладают монополией на власть, парламент,

хоть и созданный на основе демократических процедур,

продолжает непосредственно зависеть от правительства.

Практически все военно-бюрократические системы, по

зидента" (после принятия конституции 1972 г.), а потом - в "импера-

тора" (по конституции 1976 г.); в последнем качестве он пробыл вплоть

до своего свержения в 1979 г., когда прекратила существование и Цен-

тральноафриканская империя.

818

мнению Ф. Хеди, являются своеобразными "режимами-

маятниками", которые пребывают в состоянии попере-

менной смены военных и гражданских форм правления:

перегруппировка и консолидация различных фракций и

групп ГБК здесь осуществляется с помощью непосредст-

венного привлечения "силовых ресурсов", которые могут

выходить на первый план, а могут и оставаться в тени.

В явном меньшинстве находятся режимы афро-

азиатской политической демократии состязательного ти-

па, утверждение которых в некоторых странах (Индии,

Шри-Ланке, Малайзии, некоторых островных государ-

ствах Карибского бассейна, Индийского и Тихого океа-

нов1 стало скорее исключением, чем правилом. В каче-

стве наиболее общих черт таких режимов можно назвать

следующие: а) практическую реализацию принципа

разделения властей (между конституционной главой го-

сударства и реальной главой правительства); б) регуляр-

ные выборные процедуры формирования представитель-

ных органов власти и смены правительства; в) господство

доминантно-партийной системы, когда одна и та же

крупная мега-партия (типа ЛДП в Японии и ИНК в

Индии) практически бессменно управляет государством

при наличии весьма влиятельной оппозиции. В отличие

от некоторых европейских партий, также почти непрерыв-

но стоявших у власти (ХДП в Италии, ХССв Баварии), до-

минантные партии в неопатримониальных политических

системах обеспечивают себе поддержку большинства в

большинстве социальных групп, тогда как их европей-

ские собратья - лишь влияние среди какой-то одной,

численно наибольшей группы. Достигается это тем, что

"стыковка" таких мега-партий с различными фракциями

общества происходит не столько на общегражданской,

сколько на сословно-коммуналистской основе.

Характерен пример Индийского Национального

Конгресса, политическое господство которого на про-

тяжении практически всего существования независимого

индийского государства основывалось прежде всего на

блоково-сословной, а не гражданско-индивидуалистической

композиции доминирования в обществе. Выступая в каче-

1 По мнению некоторых исследователей, к перечисленным странам

необходимо отнести также Японию, пример которой методологически

правильно рассматривать именно в данном ряду государств - так на-

зываемых "азиатских демократий".

819

стве верховного политического патрона широкого спек-

тра различных корпоративных и сословно-общинных

укладов индийского общества, партийная машина ИНК

агломерировала их основные интересы в синтетическую

политическую платформу, проецируемую затем на эк-

ран парламента - официальную политическую сцену

системы. Двойственная (гражданская и коммуналист-

ская) природа такого рода партий находит свое отра-

жение в рыхлости и нестабильности их политической

структуры, непрочности внешних границ, когда, вслед-

ствие "перебежки" членов или целых фракций из одной

партии в другую, перманентно меняется конфигурация

организации и блоковая "формула" ее доминирования.

Коррупция и злоупотребления властью зачастую ведут к

падению авторитета доминантных партий. Однако побе-

да оппозиции, а чаще даже просто реальная возмож-

ность этого, сопровождаемая дестабилизацией государ-

ственной власти, обычно заставляют население забыть

об издержках доминантной системы и вновь укрепляет

ее влияние.

Заключительные замечания. В последние годы во

многих афро-азиатских странах происходит демократи-

зация политической системы. Прошел пик расцвета во-

енных стратократических режимов, серьезной эрозии

подверглись бюрократические системы "контроли-

руемой" и "направляемой демократии", расширили

сферу политической конкуренции "опекаемые демокра-

тии". Начавшийся в 80-х годах кризис тоталитарных и

авторитарных режимов однопартийного типа распро-

странился и на страны Азии и Африки. Массовые вы-

ступления против однопартийности развернулись в Аф-

рике с конца 1989 года, явившись откликом на

"бархатные революции" в Восточной Европе и крах "го-

сударственного социализма" в СССР. Некоторые пра-

вящие партии-монополисты под давлением обществен-

ного мнения сами шли на многопартийные выборы и

мирно передавали власть соперникам (Замбия, Кабо

Верде, Сан-Томе и Принсипи). Вдругих случаях форми-

рование новых политических партий и передача им власти

осуществлялась постепенно, под контролем правящих

групп, пытавшихся влиять на характер складывающейся

партийной системы и направлять деятельность ее субъек-

тов в определенное русло. Хотя окончательные контуры

820

данных процессов еще даже не сформировались, можно

с достаточной долей уверенности сделать вывод о том,

что 90-е годы XX века войдут в историю как эра глобаль-

ной перестройки и перегруппировки стратегий господства

неопатримониальных элит во всем мире.

Закономерности функционирования политических

систем неопатримониального типа достаточно актуаль-

ны и для исследования политических процессов в Ук-

раине; их учет может способствовать более адекватной

интерпретации событий на украинской политической

сцене и вокруг нее.

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление..