Глава VI

ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ XX ВЕКА

1. ОТ ТРАДИЦИОННОЙ К "НОВОЙ"

ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКЕ:

ГЕНЕЗИС СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

1.1. "Реалистическая" наука о политике Г. Моски и

В. Парето

Конец XIX - начало XX века характеризуется каче-

ственными изменениями в механизмах и способах орга-

низации политического процесса. Развитие индустри-

ального общества, демократизация общественной

жизни, утверждение гражданских прав и свобод инди-

вида приводят к резкому расширению участия масс в

политической жизни. Широкие слои населения, ранее

являвшиеся лишь объектом политики, превращаются в

ее субъект; впервые в истории они получают в таком

масштабе возможность непосредственно влиять (через

систему выборов) на политический процесс и принятие

политических решений. Испанский философ и культу-

ролог X. Ортега-и-Гассет в знаменитой книге "Восста-

ние масс" (1929) определил эту глобальную для XX века

ситуацию как установление "политического господства

масс" и "триумф гипердемократии" "человека-толпы"

[Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопр. филос. -

1989. -№3.- С. 122].

Новый порядок взаимоотношений масс и власти в

значительной степени перестраивает традиционную

конфигурацию отношений господства/подчинения в

обществе: 1) возникают новые способы легитимации,

апеллирующие к волеизъявлению масс; 2) оформляют-

ся специальные институциональные механизмы завое-

вания и удержания политической власти - массовые

политические партии, борющиеся за влияние на изби-

рателей; 3) развиваются новые средства массовой ин-

формации (многотиражные газеты и журналы, радио,

165

позже - телевидение), воздействующие на обществен-

ное сознание масс. Уже к концу XIX века многие соци-

альные мыслители констатировали неэффективность

существующих классических политических теорий для

объяснения новой политической реальности.

Наиболее значительный и весомый прорыв к более

точному и адекватному описанию механики политиче-

ской жизни новой эпохи был осуществлен теми мысли-

телями, которые, пытаясь по-новому взглянуть на госу-

дарство и политику, перешли от анализа формальной

структуры власти к исследованию ее подлинной или ре-

альной организации, вскрывали ее скрытые структуры,

мотивы и основания. Фундамент новой реалистической

политической науки был заложен концептуальными по-

строениями Г. Моски, В. Парето, М. Вебера и Р. Ми-

хельса, которые во многом предопределили общее на-

правление последующих исследований сферы политиче-

ского в XX в.

Начало новой реалистической политической теории

обычно связывают с концепциями итальянских иссле-

дователей Гаэтано Моски (1858-1941) и Вилъфредо Па-

рето (1848 - 1923), которые обратились к анализу того,

каким образом и кем в действительности управляется

общество.

Используя исторический метод, Г. Моска пришел к

выводу о том, что во всяком обществе существует фун-

даментальное деление на два политических класса: ]) пра-

вящий класс и 2) управляемый класс. Первый из них

образует господствующее меньшинство общества, кото-

рое выполняет все политические функции, монополизи-

рует власть, а также те блага и преимущества, которые

она дает. Второй, более многочисленный класс, управ-

ляется и контролируется первым. С переходом от одной

исторической эпохи к другой меняется состав правя-

щего класса, его структура, требование к его членам, но

как таковой этот класс всегда существовал и будет су-

ществовать всегда. Впервые эти идеи были высказаны

им в работе "Теория управления и парламентское прав-

ление" (1884), в последующем, более развернуто и де-

тально, они представлены в его главном произведе-

нии - "Основы политической науки" (1896).

Задача политической науки, по мнению Г. Моски,

состоит в исследовании условий существования поли-

166

тического класса, стратегий удержания им своей вла-

сти, его организации и взаимоотношения с массами.

Особое внимание должно быть при этом обращено на

способы узаконивания господства политического класса.

Концентрированное выражение они получают в так на-

зываемой "политической формуле", представляющей

собой совокупность средств и методов, с помощью ко-

торых правящий класс, апеллируя к существующим

нормам и ценностям, оформляет и закрепляет свое

пребывание у власти, заставляя других верить в то, что

они подчиняются какому-то "абстрактному принципу

властвования". Вне зависимости от своего вида - ре-

лигиозного, светского, рационального или смешанного,

"политическая формула" имеет одно предназначение:

обосновывать легитимностъ властного господства пра-

вящего меньшинства - "политического класса".

Функционирование демократии, по мнению

Т. Моски, также невозможно без координации и орга-

низации ее со стороны организованного меньшинства.

В условиях парламентаризма процесс определения

управляющего меньшинства происходит с помощью

механизма выборов в какое-либо учреждение. Иными

словами, демократия в чистом виде (как правление

всего народа) вообще невозможна и представляет со-

бой миф, не имеющий ничего общего с реальной поли-

тической действительностью [См.: Медушевский А. Н.

Демократия и тирания в новое и новейшее время //

Вопр. филос. - 1993. - № 10. - С. 15 - 16; Самсоно-

ва Т. Н. Концепция "правящего класса" Г. Моски // Со-

циол.исслед.- 1994.- № 10.- С. 176 - 186].

Наряду с Г. Моской элитистскую интерпретацию

политического процесса развивал В. Парето. По его

мнению, в любой области человеческой деятельности

есть группа людей, которая добивается наивысших по-

казателей. Такие совокупности людей, в которых каж-

дый получил в своей области самую высокую оценку,

Парето предложил называть "элитой". В его трактовке

элита - чэто избранная часть общества, стоящая в силу

своих тех или иных качеств выше всей остальной массы

населения. Можно выделить элиту, прямо или косвенно

принимающую участие в управлении ("правящую элиту"),

а также такую, которая не участвует в управлении и

действует в художественной или научной сферах ("не-

167

правящая элита"). Первые положения теории Парето

содержатся в статье "Приложение социологических тео-

рий" (1900) и во Введении к книге "Социалистические

системы" (1902), а окончательное развернутое изложе-

ние концепции представлено в его основном произве-

дении "Трактат общей социологии" (1916).

По мнению Парето, общество представляет из себя

особую систему, которая находится в состоянии постоян-

но нарушаемого и восстанавливаемого равновесия ("эк-

вилибриума"). Процесс колебания системы (выход из

равновесия и возвращение к нему) образует социальный

цикл, ход которого определяется "циркуляцией элит".

Качества, обеспечивающие элите господство, меняются

в ходе цикла социального развития; отсюда и смена типов

элит, при которой история оказывается, по знамени-

тому выражению Парето, "кладбищем аристократии".

В сущности концепции Моски и Парето представляют

собой своеобразный переходный этап между классиче-

ской политической теорией и современными полито-

логическими исследованиями, они стимулировали по-

становку и обсуждение ряда новых для политической

теории проблем: впервые исследованию подверглась

структура политической власти, подчеркнуто значение

групповых форм ее реализации. Осмысление и развитие

тезиса*о том, что функционирование демократии не-

возможно без организации и координации ее развития

со стороны определенным образом отобранного мень-

шинства, стало, по сути, сквозной темой политической

мысли XX века. При этом Моска в своей концепции

сделал акцент на значении и приоритете политического

фактора в структурировании человеческого общества,

Парето же объясняет динамику социальной жизни скорее

психологически. Поэтому элита у Моски - это полити-

ческий класс, а у Парето - более широкая антропологи-

ческая категория, связанная скорее с тезисом Ф. Ницше

о "воле к власти". В последующем именно от Парето бе-

рет начало "ценностная" интерпретация элиты, а от

Моски - "макиавеллевская" школа элитаристов.

1.2. Макс Вебер и контуры новой теории демократии

Значительное влияние на формирование современ-

ной парадигмы политических наук оказал выдающийся

168

немецкий социолог, историк, экономист, юрист Макс

Вебер (1864 - 1920). Сущность феномена власти он ви-

дел прежде всего в возможности осуществления пови-

новения определенному приказу. По его мнению, этот

приказ может выполняться по трем причинам: во-

первых, в силу собственных интересов, которые дикту-

ются целерациональной (целесообразной) калькуляци-

ей относительно своих преимуществ и невыгод; во-

вторых, по традиции и привычке и, в-третьих, вследствие

личной склонности и симпатии. Трем мотивам повино-

вения соответствуют три модели властно-политических

отношений, три типа легитимного (узаконенного в гла-

зах большинства населения) господства: легальное, тра-

диционное, харизматическое. Развернутое изложение этой

теории М. Вебер предпринял в своем наиболее фунда-

ментальном труде "Хозяйство и общество", над кото-

рым он работал в последнее десятилетие своей жизни.

Первый тип, легальное господство, подразумевает

подчинение не личности, а установленным законам.

Аппарат управления или, по Веберу, "штаб управления"

(бюрократия) действует "невзирая на лица", то есть по

строго формальным и рациональным правилам. Второй

тип, традиционное господство, основывается на из-

древле сложившихся традициях и нормах управления

сакрального происхождения. Его наиболее полным вопло-

щением является патримониальное господство, которое

характерно для основной массы докапиталистических об-

ществ. Штаб управления, подчиненный непосредствен-

но господину (властителю), состоит из членов его се-

мьи, его родственников, личных друзей и верных

вассалов. Во всех случаях не служебная дисциплина и не

деловая компетенция, как в легальном типе господства,

а именно личная верность служит основанием для на-

значения на должность и для продвижения по иерархи-

ческой лестнице [См.: Гайденко П. П., Давыдов Ю. Н.

История и рациональность.- М., 1991.- С.83 - 84].

Третьим, наиболее динамичным и интересующим

Вебера типом является харизматическое господство.

Этот тип господства основывается на аффективной вере

в сверхъестественные способности личности, которая

наделена харизмой - пророческим даром, выдающейся

силой духа и слова, магическим потенциалом. Харизмой

169

обладали религиозные пророки, великие полководцы,

политики, выражавшие тип "вождя", которому подчи-

нялись не по разумному убеждению, а по наитию, ир-

рационально. Как от формально-рационального, так и

от традиционного типа господства харизматическое от-

личается тем, что здесь нет установленных (рациональ-

но или по традиции) правил: харизматическая личность

не руководствуется последними, а сама их создает в

минуту откровения или творчества, деяния и личного

примера, "от случая к случаю". Объединяет же харизма-

тическое и традиционное господство то, что оба они

опираются на личностные отношения между властителем

и подданным (в противоположность анонимной без-

личности господства легально-рационального).

Концепция трех типов легитимного господства стала

теоретической основой для переосмысления Вебером

постулатов классической либеральной мысли. Понима-

ние того, что легальное господство, в силу своей фор-

мальной рациональности, не имеет ценностного осно-

вания, позволило сформулировать контуры нового

понимания демократической теории.

Позднекапиталистическое общество, по мысли Ве-

бера, должно заново решить для себя проблему диффе-

ренциации центров власти (центров господства), кото-

рая на раннекапиталистическом этапе была решена

классическим либерализмом в концепции "сдержек и

противовесов", "разделения властей" и т. д. Продуктом

классической либеральной мысли является и представи-

тельская система парламентской демократии. Однако

общество позднего капитализма решает иную проблему,

суть которой состоит в том, что обратной стороной раз-

вития формальной рациональности является тотальная

бюрократизация всех сторон жизни общества и выте-

кающий отсюда кризис легитимности существующих

центров политической власти. Развитие бюрократизации

есть неизбежная судьба любой современной демокра-

тии, ибо бюрократия в качестве формального механиз-

ма целерационального действия, собственно и выража-

ет сущность легального варианта систем господства.

Поэтому кардинальной проблемой демократической

теории в позднекаштгалистичесюом обществе становится

определение механизмов контроля над бюрократиче-

ским аппаратом, решение вопроса о том, кто и как бу-

170

дет определять и формулировать ценностное содержа-

ние деятельности общества. Вебер настаивал на том,

что многопартийная система парламентского предста-

вительства ныне в значительной степени утрачивает

свои былые позиции высшей легитимизирующей силы,

ибо она ставится на службу узких классовых, групповых

или фракционных интересов: парламент превращается в

место борьбы за власть между различными партиями и

группировками, его депутаты из независимых предста-

вителей избирателей превращаются в лоббистов различ-

ных партий и объединений. Демократический процесс

(бюрократическое целерациональное действие) все ре-

шительнее определяется материальными интересами

отдельных партикулярных групп и сил общества.

Веберовское переосмысливание идеи классической

демократии состояло в том, что система легального (фор-

мально-рационального) господства нуждается в источ-

нике дополнительной независимой легитимации - со

стороны традиции и/или со стороны харизмы. Классиче-

ская либеральная демократия нуждается или в системе

наследственной монархии, конституционно ограничен-

ной парламентом по типу Англии, или в институте пле-

бисцитарно выбранного полномочного лидера (пре-

зидента), стоящего над партийными или классовыми

интересами. В первом случае легитимность легального

господства усиливается с помощью апелляции к тради-

ции, во втором - с помощью апелляции к харизме.

Сам Вебер в конечном счете пришел к выводу о

том, что в условиях современной массовой демократии

формально-рациональная легальность должна быть до-

полнена именно харизматической легитимностъю пле-

бисцитарного типа. В политических статьях последнего

периода своей деятельности (в частности, "Райхспрези-

дент", февраль 1919 г.) политические идеи классиче-

ского либерализма окончательно трансформируются

Вебером в новую концепцию плебисцитарной демокра-

тии во главе с вождем, который стоит над всеми ос-

тальными центрами и силами власти. Веберовская аль-

тернатива парламентской демократии основывалась на

том, что стратегическое политическое руководство (опре-

деление программы и целей бюрократической деятельно-

сти) становилось компетенцией отдельной легитимной

силы, принципиально независимой от парламентского

171

и партийного контроля, то есть давления фрагментар-

ных групповых или клановых интересов.

Демократическая система позднекапиталистического

общества, таким образом, по мысли Вебера, не может

быть легитимизирована лишь через один (легальный)

тип господства; для устойчивости она должна являть

собой комбинацию нескольких систем отношений гос-

подства/подчинения: во-первых, профессионального

аппарата управления (формально-рационального сред-

ства осуществления власти); во-вторых, харизматической

власти плебисцитарного вождя (определяющего общее

направление политического курса, способного увлечь

массы); в-третьих, парламентской структуры (критиче-

ски-контрольной инстанции традиционного типа). Не-

трудно заметить, что в этой триединой комбинации не-

скольких типов структур господства решающую роль иг-

рают вождь и бюрократия. Парламенту отводится в

целом второстепенная роль, что вытекает из общей

негативной оценки Вебером политических партий, ко-

торые представляли для него источник своекорыстных

тенденций и рассматривались как органы партийной

олигархии[См.: Вебер М. Политика как призвание и

профессия // Избр.произв.- М., 1990.- С.672 - 689].

Напротив, в харизматическом лидерстве Вебер видел

альтернативу как партикулярному фракционизму неосо-

словных и неокорпоративных парламентских структур

(традиционных по своему генезису), так и "безымянному

царству бюрократии" (Р. Арон) формально-рациональ-

ного происхождения. Вебер отделил легитимностъ от

легальности точно так же, как последняя в ходе станов-

ления капиталистического общества была противопос-

тавлена традиционным ритуальным обычаям и нормам.

Иначе говоря, сила плебисцита, по Веберу, принципи-

ально выше силы закона, поэтому вождь нации обладает

возможностью принимать единоличные решения (само-

му конструировать новое право) вне рамок формально-

рациональной законности (при необходимости, через

голову парламента непосредственно обращаясь к народу).

Таким образом, всенародно избранный харизматиче-

ский лидер (президент), имеющий независимый от пар-

ламента и бюрократии источник легитимации, по мысли

Вебера, становится важным противовесом и контроле-

172

ром действий правительственной бюрократической ма-

шины и парламентской многопартийной "говорильни".

Три центра власти - машина управления (бюрократия),

президент-харизматик, парламент - более эффективно

сдерживают и ограничивают друг друга.

По сути, Вебер очерчивает контуры нового понима-

ния демократической теории, адекватной реалиям

позднекапиталистического общества - массового и ин-

дустриального. Во-первых, в отличие от теоретиков

классического либерализма, понятие демократии у Ве-

бера не имеет онтологического статуса и никакого цен-

ностного измерения в себе не несет. Во-вторых, следо-

вательно, демократия есть не результат, а средство,

которое функционирует не в рамках одномерной системы

легального господства (власти народа посредством народа

и т. п.), а в рамках многомерной функциональной ком-

позиции, совмещающей различные типы господства и

различные типы легитимации. В-третьих, и это самое

важное, демократия в современном, массовом обществе

становится прежде всего техникой отбора правящих элит.

Политические элиты, по Веберу, являются создателями

определенных видов легитимации и успешно сохраняют

свою власть до тех пор, пока им удается поддерживать

эффективность своих притязаний на господство в глазах

масс: по его тонкому замечанию, массовая демократия

еще со времен Перикла за свои успехи всегда платила

значительными уступками цезаристскому принципу от-

бора вождей. Сущность веберовского постлиберального

понимания демократии заключается, таким образом, в

том, что она рассматривается в качестве особого рода

функциональной системы свободного воспроизводства и

выбора конкурирующих элит и конкурирующих лидеров.

Иначе говоря, демократия впервые в мировой истории

предоставляет реальные возможности свободного выбора

желаемых ценностных ориентации действующих в об-

ществе систем господства/подчинения.

Веберовское теоретическое наследие заложило ис-

ходную аналитическую перспективу развития современ-

ной политической науки. Понятие типов господства,

исследование фундаментальных оснований легитимно-

сти, феномена харизматического лидерства, бюрокра-

тии, плебисцитарной демократии стали парадигмаль-

173

ными основами современных политологических шту-

дий. В этом смысле Макс Вебер является центральной

фигурой в политической науке XX века, а его труды до

настоящего времени остаются ее крупнейшей теоретико-

методологической доминантой.

1.3. Теория консенсуса Р. Михельса

"Реалистическая" линия анализа политических ин-

ститутов и идеологии классической представительской

демократии была продолжена Робертом Михелъсом (1876 -

1936), который как бы объединил и довел до логиче-

ского завершения идеи, намеченные, во-первых, тео-

риями элит Моски и Парето и, во-вторых, теорией ти-

пов господства М. Вебера. Первые две из них дали

четкое понимание того, что парламентская демократия,

в силу действия так называемого "железного закона

олигархии", по сути есть новая модификация власти

партикулярных элит (об этом подробно в гл. XIV "Поли-

тические элиты"), третья же наметила пути "нейтрали-

зации" парламентаризма с помощью плебисцитарной

диктатуры харизматического вождя.

Позитивная программа Р. Михелъса состоит в разра-

ботке так называемой "теории консенсуса", создание ко-

торой "приходится на последний, итальянский период

его творчества (20-30-е годы). В соответствии с этой тео-

рией, система либеральной парламентской демократии,

основывавшаяся прежде всего на выборных механизмах

представительства и делегирования, в своей подлинной

сути глубоко порочна. Развивая известные идеи Руссо,

Михельс утверждает, что "выборы - это "внутренняя

логическая невозможность". Ибо выборы - это передача

воли. Волю же нельзя передать без отчуждения воли"

[Михельс Р. Принципиальное в проблеме демократии //

Социологический журнал.- 1994.- N° 3.- C.90J.B поис-

ке альтернативы либеральной государственности Ми-

хельс обращается к понятию харизматического лидерст-

ва и плебисцитарной теории демократии М. Вебера. По

мнению Михельса, харизматическое господство осно-

вывается на идее согласия (консенсуса) вождя и ведомых

масс; это единство не есть некий рациональный выбор,

а скорее акт коллективного волевого жертвоприноше-

ния. "При харизматическом руководстве масса передает

174

свою волю вождю, сознательно восхищаясь им и пре-

клоняясь перед ним, едва ли не в форме само собой разу-

меющейся добровольной жертвы, - пишет Михельс, -

в то время как при демократии в акте передачи воли

сохраняется видимость, будто воля потенциально за-

стывает в руках тех, кто ее отдает" [Там же. - С. 90].

Наиболее полное воплощение качеств веберовского ха-

ризматического вождя Михельс увидел в Бенито Мус-

солини, а итальянский фашистский режим в целом во-

плотил его альтернативу западным плутократиям -

альтернативу, в которой существовало идеальное "гос-

подство диктатуры с согласия народа", а "единополо-

женность вождя и государства" основывалась не столько

на силе власти, сколько на "аплодисментах обществен-

ного мнения".

2. ОСНОВНЫЕ ИДЕИ И НАПРАВЛЕНИЯ АМЕРИКАНСКОЙ

ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ

2.1. Общие черты американской политической науки

Особенностью развития политической науки США

является ее ярко выраженная эмпирическая направлен-

ность, упор на социологические и социально-

психологические методы и подходы. Систематическое

применение в ее рамках эмпирических методов иссле-

дования различных аспектов политической власти и по-

литического поведения стимулировало бурный взлет

доминирующего и самого влиятельного направления

американской политологии - политической социологии.

Концептуальной основой интерпретации данных эмпи-

рических исследований стала новая аналитическая пер-

спектива "реалистической" политической науки, разра-

ботанная в трудах М. Вебера, Г. Моски, В. Парето,

Р. Михельса. Результатом эмпирического и теоретиче-

ского планов анализа стало рождение целого ряда новых

исследовательских парадигм ("политической системы",

"политической культуры", "полиархии", "модерниза-

ции" и т. д.), которые позволили поднять уровень ос-

мысления политических феноменов на качественно бо-

лее высокую ступень.

175

Политико-социологическая ориентация политиче-

ских исследований в США восходит еще к первой чет-

верти XX в., когда обнаружилась недостаточность тра-

диционных нормативно-юридических и сравнительно-

исторических методологий при анализе таких явлений

политического процесса, как соперничество различных

ветвей системы государственного управления, общест-

венное мнение и его влияние на политику, воздействие

на политический процесс "заинтересованных групп" и

т.д. Некоторые политологи и государствоведы (В. Виль-

сон, Ч. Бирд, Л. Лоуэлл, Г. Форд, А. Харт, Ф. Гуднау

и др.) попытались в этой связи обратиться к помощи

научных дисциплин, изучавших реальные социальные

структуры и процессы, и прежде всего к быстро разви-

вающейся социологии и психологии.

Наиболее выпукло новые тенденции анализа полити-

ческой жизни проявились в работе Артура Бентли (1870-

1957) "Процесс правления" (1908), которая обычно рас-

сматривается как первое политико-социологическое

исследование реальных политических процессов в США.

А. Бентли исходит из того, что деятельность людей,

определяемая их интересами, структурируется по тем

или иным направлениям с помощью различных "заин-

тересованных групп". "Каждой группе соответствует ин-

терес, каждому интересу - группа", - таково теорети-

ческое кредо А. Бентли. В ходе политического процесса

эти многочисленные группы и подгруппы свободно

комбинируются, распускаются и вновь комбинируются

в самых разных сочетаниях в зависимости от их внут-

реннего сцепления и силы влияния. Деятельность заин-

тересованных групп и их отношение друг к другу рас-

сматривается А. Бентли как постоянно изменяющийся

процесс, в ходе которого осуществляется давление оли-

цетворяемых ими общественных сил (интересов) на

правительство с целью принудить его подчиниться их

воле. В этом процессе сильные группы доминируют,

подчиняя и заставляя подчиниться более слабые, а само

государственное управление включает в себя адаптацию,

урегулирование конфликтов и достижение равновесия

между соперничающими группами. При этом, по мнению

А. Бентли, политическое управление значительно шире

различных "официальных" взаимодействий в рамках ин-

176

ституциализированных структур, поэтому необходимо

эмпирически исследовать менее формальные механизмы

взаимодействия различных "скрытых" малоинституциа-

лизированных групп и сил общества. Анализируя поли-

тический процесс сквозь призму борьбы интересов раз-

личных групп между собой, А. Бентли по сути намечает

контур ключевых положений новой "реалистической"

(процессуальной) интерпретации теории демократии.

2.2. "Бихевиоралистская революция" и ее особенности

Двигаясь в русле обозначенных А. Бентли аналити-

ческих задач, "чикагская школа" политической науки

(Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл) в 20 - 30-е годы развивает

принципиально новую, бихевиоралистскую парадигму

политических исследований, сущность которой состоит

в изучении эмпирически наблюдаемого человеческого

поведения в институтах, группах и политическом про-

цессе в целом.Для этого в качестве научного метода из

экспериментальной психологии была заимствована идея

изучения поведения людей с помощью анализа их уста-

новок (attitude), которые можно было выявить и даже

измерить с помощью анкет и интервью. По мнению

сторонников нового направления, это открывало путь к

выяснению различных намерений и мотиваций, лежа-

щих в основе фактического поведения как отдельных

людей, так и целых групп. По классическому определе-

нию основателя и ведущего ученого этого направления

Гарольда Лассуэлла (1902 - 1978), сформулированного

им в этапной работе "Политика: кто получает что, ко-

гда и как" (1936), новой задачей политической науки

становится "изучение влияющих и находящихся под влия-

нием" [См.: Оберемко О. А. Чикагская традиция и поли-

тическая наука Гарольда Лассуэлла // Социол. журн. -

1994.- № 1].

Бихевиорализм достаточно быстро завоевывает ши-

рокую популярность и после Второй мировой войны

превращается в ведущее направление политической

науки СИТА. "Бихевиоралистская революция" 50 - 60-х

годов коренным образом изменяет содержание и мето-

дологию политических исследований: центром анализа

теперь становится не государство, а политическая

власть и политический процесс. От изучения формаль-

177

ных институциональных структур политическая наука

переходит к исследованию более широкого спектра

общественных отношений и связей, отодвигаемых на

задний план или вовсе игнорируемых традиционной

политологией: изучению выборов и общественного

мнения, политической социализации и политического

рекрутирования, политических партий, неформальных

групп давления, политического лидерства элит. В методо-

логическом плане бихевиорализм опирался на заимство-

ванные из точных наук модели, теории и методы ис-

следований. Одновременно политическая наука под его

воздействием установила тесные междисциплинарные

связи с другими социальными дисциплинами - куль-

турной антропологией, психологией, историей и т.д.

Эмпирические исследования власти и политического

поведения, а также теории "среднего уровня" со второй

половины 50-х годов дополняются разработкой в рамках

бихевиорализма общих теоретико-методологических

проблем. В основу таких более общих макротеорий были

положены идеи системного и структурно-функциональ-

ного анализа Талкотта Парсонса (1902 - 1979). Среди

них следует выделить прежде всего три глобальные кон-

цепции, ставшие фундаментом современной политиче-

ской сдциологии: теорию "политической системы", раз-

работанную Д. Истоном, Г. Алмондом и К. Дойчем;

теорию "политической культуры", предложенную Г. Ал-

мондом, С. Вербой, Л. Паем и др.; теорию "модерниза-

ции", связанную с именами Д. Аптера, С. Хантингтона,

Э. Шилза, С. М. Липсета, Ф. Риггеа и др. Каждая из

них будет специально охарактеризована в дальнейших

главах, а мы остановимся на перипетиях одного, но

самого важного и сквозного для всей политической

теории сюжета - становлении постклассической тео-

рии демократии и полемике вокруг нее.

2.3. Постклассическая теория демократии

Наиболее важным концептуальным следствием утвер-

ждения бихевиоралистской методологии в политических

исследованиях стало развитие новой постклассической

парадигмы демократической теории - процессуальной

(или конкурентной) теории демократии. В соответствии

с ней демократия перестает трактоваться как норма-

тивная модель целевого долженствования ("правления

народа посредством народа и для народа", как в фор-

муле А. Линкольна), а становится прежде всего опреде-

ленным методом, процедурным средством осуществления

политической власти в обществе. Контуры такой постклас-

сической интерпретации начинают просматриваться уже

у М. Вебера, Р. Михельса, А. Бентли, но впервые наи-

более четко формулируются австрийским экономистом

И. Шумпетером (1883 - 1950) в работе "Капитализм,

социализм и демократия" (1942). В этом произведении

Шумпетер осуществляет программную модификацию

исходной классической доктрины демократии, меняя мес-

тами ее важнейшие элементы. Поскольку в современном

обществе вряд ли возможно непосредственное участие

граждан как в законодательстве, так и в политическом

процессе в целом, то на первый план в содержательном

истолковании демократии выходит проблема способа

определения лиц, которые будут осуществлять полити-

ческие решения. По Шумпетеру, демократия является

прежде всего определенным способом "институализации

политических решений", при котором "индивиды доби-

ваются власти для принятия решений средствами кон-

курентной борьбы за голоса народа". Либеральные

принципы рыночных отношений переносятся Шумпете-

ром на сферу политического: каждый политик вьшосит на

продажу свой "товар", а избиратель волен сделать свой

выбор в качестве потребителя.Демократия у И. Шумпе-

тера сводится к методу, а точнее, становится побочным

продуктом процедуры конкуренции в обновлении лидеров,

Благодаря И. Шумпетеру, в демократической теории

впервые обретают свое "законное место" 1) групповые

и личные конфликты различных преследуемых интере-

сов и 2) феномен политического лидерства. Их отныне

начинают трактовать как важнейшие составляющие

движения демократического процесса.

Шумпотеровская линия рассуждений заложила ос-

новы постклассической демократической парадигмы,

согласно которой демократия - это не способ правле-

ния (большинства или кого-то еще), но прежде всего

способ определения, кто будет править и - в общем

плане - с какой целью.

178

179

2.4. Полемика элитистов и плюралистов

Можно выделить две основные версии интерпрета-

ции "процессуальной" парадигмы демократической тео-

рии - плюралистическую и элитистскую. Сторонники

первого варианта рассматривают демократию как поли-

тический механизм, регулирующий взаимодействие между

конфликтующими интересами путем "демонополиза-

ции" законного доступа к "принятию решений". В рам-

ках второго подхода демократия рассматривается как

политический процесс, обеспечивающий осуществле-

ние демократических принципов отбора и функциони-

рования политической элиты. Исходный тезис Шумпе-

тера о демократии как системе конкурентной борьбы за

позиции власти получает в первом и втором случаях

разное прочтение.

Развивая некоторые идеи А. де Токвиля, А. Бентли,

Г. Ласки, сторонники плюралистской интерпретации

"процессуальной" теории (Р. Даль, Д. Трумен, С. Лип-

сет, Д. Рисмен и др.) подчеркивают диффузный и

фрагментарный характер политической власти в демо-

кратическом обществе, ее рассредоточенность между

многочисленными социальными группами и институ-

циями. По аксиоматическому определению Р. Даля,

вместо единого центра суверенной власти в обществе

должно быть множество таких центров, ни один из ко-

торых не должен быть полностью суверенным. Меха-

низм шумпетеровской конкурентной борьбы за власть

рассматривается плюралистами как средство достиже-

ния относительно равного влияния основных социаль-

ных групп и одновременно как препятствие усилению

независимости государства от гражданского общества.

Поскольку процесс принятия решений и формирования

политического курса осуществляется через систему "противо-

борства" различных полярных сил на некоем "среднем"

пути, одинаково удаленном от наличных в каждом случае

частных интересов и позиций, то монополизация поли-

тических решений со стороны отдельных общественных

групп попросту невозможна [См.: Гуггенбергер Б. Тео-

рия демократии // Полис.- 1991.- № 4.- С. 141].Каж-

дая из групп оказывает определенное влияние на про-

цесс формирования политики, но ни одна из них не

обладает монополией или решающей долей власти, так

180

как другие группы играют роль сдерживающего факто-

ра. Подчеркивая, вслед за Шумпетером отличие этой

системы от традиционных представлений о демократии,

предполагающей не только равенство политических

прав, но и действительное участие граждан в политиче-

ской жизни, Р. Даль и Ч. Линдблом в работе "Полити-

ка, экономика и благосостояние" (1953) назвали ее

"полиархией". "Полиархия, - отмечает Р. Даль, - озна-

чает значительную степень социального плюрализма,

или разнообразие социальных организаций, сочетаю-

щееся со значительной степенью их автономии в отно-

шении друг друга" [Даль Р. Полиархия, плюрализм и

пространство // Вопр. филос. - 1994. - № 3. - С. 41].

Полиархическое распределение власти предполагает:

во-первых, множественность инструментальных форм

добровольных ассоциаций и допущение их публичных

функций; во-вторых, институциональную и территори-

альную фрагментацию формальной публичной власти и

децентрализацию неформальных видов политической

активности. Даже если различные группы интересов,

образующие гражданское общество, в свою очередь и

контролируются элитами, это, по их мнению, - раз-

ные элиты, и их движение по орбите политического

процесса препятствует формированию монопольных

сил, способных контролировать сам политический про-

цесс в целом. Политические партии и лидеры, нуждаясь

в поддержке избирателей, по мнению плюралистов,

вынуждены учитывать интересы голосующих за них со-

циальных групп. Это позволяет говорить о том, что в

определенном смысле большинство, по крайней мере

большинство активных граждан, правит в полиархии.

Рынок политики мыслится теоретиками плюрализма по

аналогии с хозяйственным рынком: правительство и

политики, в их представлении, способны откликаться

на запросы, выражаемые через фракции и группы ин-

тересов, точно так же, как предложение откликается на

спрос в экономике.

Несколько иначе расставили акценты в шумпетеров-

ской конкурентной теории демократии сторонники

элитистской ее интерпретации. Если плюралисты сосре-

доточились на "горизонтальном измерении" процесса

демократической политики, то элитисты обратили вни-

мание прежде всего на ее вертикальное измерение -

181

проблемы компетентности элит и нейтрализации нега-

тивных эксцессов политической активности масс. По об-

щему мнению элитистов, политическая компетентность

народа не абсолютна, она не может притязать на под-

мену профессиональной политики:

- представления о самоуправляющемся демосе ос-

нованы на несостоятельном мифе либо на демагогиче-

ских лозунгах, которые в обоих случаях ведут к бан-

кротству системы (Дж. Сартори);

- политическая активность масс имеет тенденцию

приобретать антидемократический характер и отвергать

принципы свободной конкуренции и публичного обсу-

ждения как основы для компромисса между различны-

ми частями общества (В. Корнхауз);

- демократическая утопия всеобъемлюще активи-

зированной общественности, выступающая в качестве

программы действий, столь же тоталитарна, как и все

утопии, к счастью, она столь же невозможна (Р. Да-

рендорф).

"Ирония (парадокс) демократии" заключается в этом

случае в том, что она (демократия) для последователь-

ной реализации собственных принципов и для прочной

стабилизации должна определенным образом ограни-

чить и снизить степень непосредственной вовлеченно-

сти граждан в процессы выработки, принятия и реали-

зации политических решений. Опасность для такой

реализации, по мнению элитистов, проистекает не

только и не столько со стороны отдельных кланов, ко-

торые аккумулируют в своих руках различные источни-

ки и ресурсы власти (как считают плюралисты), сколь-

ко и прежде всего со стороны масс, претендующих по

сути на такую же безраздельную монополию. Поэтому

именно массы, а не элиты, представляют, по их мне-

нию, главную опасность для демократического порядка.

Суммируя взгляды сторонников элитистской интер-

претации теории конкурентной демократии, можно

сказать, что, по их мнению, демократические системы

с самой широкой представительностью как раз и приводят

к неуправляемости государства, поэтому парламенты и

правительства (правящие элиты в целом) должны обла-

дать определенной "независимостью" от настроений

"избирателей", иначе они не в состоянии нести ответ-

ственность за свою политику. В модели "полиархии"

Р. Даля акцент был сделан на "отзывчивости" полити-

ческих элит на требования масс (взаимная конкуренция

заставляет их чутко реагировать на нужды избирателей).

Элитисты считают, что это открывает путь к популист-

ской политике и охлократическим трансформациям

демократической системы. Необходима не только "от-

зывчивость", но и определенное "дистанцирование"

системы управления от требований масс.

По мнению Сартори, современную демократию

нельзя определить только лишь описательным (функ-

циональным) образом, ибо она должна осуществлять

не только выбор (элекцию) политических элит, но и их

отбор (селекцию), то есть нести в себе не только коли-

чественные, но и качественные коннотации. "Опре-

деляя демократию только как выборную (элективную)

полиархию, - пишет Дж. Сартори о позиции Р. Даля, -

мы не обращаемся тем самым к налаживанию "хоро-

шего" функционирования системы, поскольку конку-

ренция на выборах не обеспечивает качество результата,

а только его демократический характер" [Сартори Дж.

Вертикальная демократия // Полис.- 1993.- № 2.- С. 89].

Следовательно, современная демократия должна быть

определена еще и с качественной стороны - как сис-

тема отбора выборных конкурирующих меньшинств.

Демократия, в соответствии с мнением Дж. Сартори,

должна обеспечить реализацию не только горизонталь-

ного (арифметического) равенства, но и геометриче-

ского "равенства по вертикали", пропорционально за-

слугам и достоинству каждого. Поэтому она должна

быть не просто выборной (элективной), но и, главное, се-

лективной полиархией.

Как мы видим, основные положения плюралистиче-

ской теории демократии, сформулированные в 50- 60-е

годы, подверглись существенным уточнениям и крити-

ке. Сторонники умеренного крыла плюралистической

теории скорректировали свою позицию и сблизились с

представителями элитистских концепций (к их числу

можно отнести С. М. Липсета, С. Хантингтона, Р. Дарен-

дорфа, Э. Шилза, Д. Белла и др.). Другая часть - в их

числе такие крупные теоретики плюрализма, как Р. Даль

и Ч. Линдблом, - эволюционировала в сторону так на-

зываемой партисипаторной демократии ("демократии

непосредственного участия"). Последняя акцентирует

182

183

необходимость сочетания элементов представительной

демократии на национальном уровне с прямым участи-

ем граждан в политическом процессе на уровне города

и общины, подчеркивает необходимость обеспечения

большего равенства политического влияния, важность

возвращения к представлению о демократии не только

как о средстве, методе, но и цели общественного устрой-

ства. Эволюцию далевской позиции в сторону демокра-

тии участия некоторые политологи характеризуют как

движение от положений классического плюрализма ("плю-

рализма I") к "ревизированному плюрализму" ("плюра-

лизму II").

3. ФРАНЦУЗСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАУКА

3.1. Происхождение и общая характеристика

По мнению большинства исследователей, политиче-

ская наука во Франции сложилась в известной мере,

как итог развития науки государственного или консти-

туционного права: ее развитие шло от "Курсов консти-

туционного права" через "Курсы конституционного

права и политической науки" к "Курсам политической

науки" [См.: Грацианский П. С. Политическая наука во

Франции.- М., 1975.- С. 10 - 11; Бодуен Ж. Вступдо

полггологй.- К., 1995.- С. И - 15].Во французской науке

конституционного права процесс ее политологизации

прослеживается уже начиная с конца XIX в. и первой

трети XX в.Значительно расширили традиционные рам-

ки конституционного права А. Эсмен, Л. Дюги и в осо-

бенности М. Ориу, который сформулировал понятие

института, ставшее одним из основных в современной

политической теории. Значительный вклад в развитие

политических исследований внесли также во многом

новаторские работы М. Острогорского "Демократия и

политические партии" (1898) и А. Зигфрида "Поли-

тическая картина Западной Франции в период III Рес-

публики (1913). Первая из них стала отправным пунктом

политико-социологического изучения политических

партий, вторая же положила начало так называемой

"социологии выборов", изучения поведения избирате-

лей и электорального процесса. Обе они достаточно

184

четко продемонстрировали, что понимание механизмов

функционирования демократического общества прихо-

дит не из знания о том, каким оно должно быть (изу-

чаемого конституционным правом), а из исследования

того, что существует в действительности.

Наконец, в период после Второй мировой войны

следует выделить огромный вклад Раймона Арона (1905-

1983), крупнейшего представителя французской социо-

логической мысли, автора более шестидесяти моногра-

фических исследований, посвященных различным ас-

пектам социально-философской и политической теории

современного общества. Среди них следует особо выде-

лить такие работы, как "Демократия и тоталитаризм" (1965),

в которой разрабатывается общая теория политических

режимов, а также формулируются классические кон-

цепции тоталитаризма и политического плюрализма;

"Восемнадцать лекций об индустриальном обществе"

(1963), где разрабатывается один из первых вариантов

теории индустриального общества; "Мир и война между

нациями" (1962), "Размышления о войне: Клаузевиц"

(в 2 т., 1976), посвященных социологическому исследо-

ванию международных отношений, проблемам войны и

мира, а также "Этапы развития социологической мыс-

ли" (1967), в которой анализируется развитие социаль-

ной теории в новое и новейшее время.

Развитие новых исследовательских ориентации как

внутри юридических наук (А. Эсмен, Л. Ориу, М. Ориу),

так и вне их (М. Острогорский, А. Зигфрид, Р. Арон)

способствовало обращению ряда известных правоведов-

конституционалистов к разработке собственно полито-

логической проблематики. Это так называемое "старшее

поколение" французских политологов, представленное

именами Ж. Бюрдо, М. Прело, Ж.-Ж. Шевалье, Ж. Веде-

ля и, конечно же, Мориса Дюверже (род. 1917), который

на протяжении 50 - 60-х годов по сути персонифици-

ровал собой политическую науку Франции. Этот круп-

нейший французский политолог первым среди авторов-

юристов предложил анализировать политические режи-

мы, партии и группы давления, способ голосования

как важные вопросы, требующие аналитического и

практического изучения. Одним из первых он начал

рассматривать политическую науку не просто в качестве

обычного дополнения к конституционному праву, а как

185

самостоятельное направление исследований. Многие его

работы ("Политические партии", 1951; "Диктатура",

1961; "Янус.Два лица Запада", 1972; "Социология поли-

тики", 1973; "Шах королю", 1978) получили мировую

известность. Его теория политических партий практиче-

ски сразу же приобрела статус классической.

3.2. Понятие политического института

Центральной категорией французской политической

науки стало понятие "политического института", сфор-

мулированное М. Ориу в работе "Теория института и ее

основания. Очерки социального витализма" (1925) и в

более поздних трудах. По М. Ориу, институт - это идея

дела или предприятия, осуществляемая и длящаяся

юридически в социальной среде; для реализации этой

идеи организуется власть с соответствующими органа-

ми; между членами социальной группы, заинтересо-

ванными в осуществлении идеи, возникает общение,

руководимое органами власти и регулируемое правила-

ми процедуры. Институты, по мнению М. Ориу, объе-

диняют индивидов для совместных действий и сами яв-

ляются воплощением этих действий, персонифицируя

организованную группу для реализации общей цели.

Развив'ая данный подход, Ж. Бюрдо рассматривает по-

литические институты как предприятие на службе идеи,

причем в результате инкорпорации идеи в предприятие

последнее приобретает силу и продолжительность суще-

ствования, превосходящие силу и продолжительность

существования тех индивидов, посредством которых

оно действует.

Институциональный подход к изучению политиче-

ских явлений позволил французским политологам в

значительной мере преодолеть юридический формализм

традиционной науки конституционного права, расши-

рить рамки политических исследований и радикально

изменить сам их характер. Политическая наука обрати-

лась к изучению не только тех политических институ-

тов, которые регламентируются правом, но и тех, ко-

торые полностью или частично им игнорируются,

существуют вне традиционного права: политических

партий, общественного мнения, пропаганды, прессы,

групп давления и т.д.

186

Существенно модифицировал понятие института

М. Дюверже, который дал структурную интерпретацию

этого понятия. По его мнению, существуют институты

двух видов: одни являются "простой системой отноше-

ний", которые копируют исходную структурную модель,

другие, кроме того, имеют техническую и материаль-

ную организацию - регламентирующие их юридические

тексты, помещения, мебель, машины, эмблемы, блан-

ки, персоналы, административную иерархию и т. д. Та-

ковы, например, парламент, министерства, политиче-

ские партии и профсоюзы. М. Дюверже решительно не

согласен с теми, кто только последние рассматривает в

качестве политических институтов. Соотнося со струк-

турными моделями не только устойчивые "организаци-

онные общности", но и устойчивые "системы отношений"

(социальные роли, социальные статусы, социальные

классы и т. д.), М. Дюверже плодотворно расширил

традиционное понятие института, сложившееся в поли-

тической науке. Это, например, позволило показать, что,

хотя в определенном смысле наличие осязаемой орга-

низации усиливает сплоченность и стабильность струк-

турных моделей, однако последняя может обладать

данными характеристиками еще в большей степени и

без материальной организации, будучи просто "систе-

мой отношений" (например, в кастовом строе, риту-

альных празднествах, семейных обрядах и т. д.).

Широкий институциональный подход, развиваемый

М. Дюверже, позволил ему, как и другим французским

политологам, перейти от изучения юридических норм,

призванных регулировать функционирование политиче-

ских институтов, к исследованию также и того, как эти

нормы фактически реализуются. Эта стратегия была из-

ложена им в книге "Янус.Два лица Запада" (1972), ко-

торая посвящена анализу прошлого и настоящего поли-

тической системы западного общества. Последнее, по

мнению М. Дюверже, может быть интерпретировано в

качестве демократии лишь частично - и в этом состоит

его главная "структурная" особенность. Развивая соответ-

ствующий аристотелевский комплекс идей, М. Дюверже

определяет западную политическую систему в качестве

плутодемократии, поскольку властью здесь располага-

ют одновременно народ (демос) и богатство (плутос).

В этом смысле западное общество, как и древнерим-

187

ский бог Янус, принципиально "двулико": с одной сто-

роны, это демократия, а с другой, - олигархия. При

этом М. Дюверже выделяет две основные исторические

формы плутодемократии: 1) классическую "либераль-

ную демократию" среднего класса и 2) современную

массовую "технодемократию", возникшую после Вто-

рой мировой войны. Кроме того, между ними он помес-

тил неустойчивый период 1914 - 1939 гг., названный

им переходным.

3.3. Концепция "политического поля" П. Бурдье

Современные политические исследования периода

80 - 90-х годов проходят под знаком постепенного

движения от парадигмы "политических институтов" к

парадигме "политического поля" (работы Д. Гасли, М. Офер-

ле, Б. Лакруа). Это движение в значительной степени

было стимулировано новаторскими работами одного из

крупнейших социологов современности Пьера Бурдье

(род. 1930), который попытался выявить наиболее глу-

бинные структуры различных сред социального про-

странства и установить механизмы, служащие их вос-

производству и изменению.

Социальный мир, по его мнению, представляет из

себя многомерное пространство, каждое измерение ко-

торого (экономическое, политическое, культурное)

можно описать в качестве определенного поля взаимо-

действующих в нем сил, "точнее как совокупность оп-

ределенных отношений сил, которые навязываются

всем, входящим в это поле, и которые несводимы к

намерениям индивидуальных агентов или же к их непо-

средственным взаимодействиям" [Бурдье П. Социология

политики.- М., 1993.- С.56].Анализируя такие раз-

личные поля, как, например, поле политики, поле

экономики, поле литературы, П. Бурдье обнаруживает

неизменные закономерности их конституирования и

функционирования: 1) автономизацию поля и его про-

фессионализацию; 2) определение "ставок" (выигры-

шей) и специфических интересов профессиональных

участников игры; 3) борьбу за установление внутрен-

него деления поля на классы позиций (доминирующие

и доминируемые) и социальные представления о неиз-

менности именно этого деления.

188

Каковы же основные принципы функционирования

того или иного поля? "Каждое поле - пишет

П. Бурдье, - является местом более или менее декла-

рированной борьбы за определение легитимных прин-

ципов деления поля" [Там же.- С.77].Эти принципы,

как и структура позиций участников игры, в каждый

данный момент времени определяется структурой рас-

пределения капитала и прибыли, специфических для

каждого отдельного поля.Обычно в различных полях ак-

тивируются те или иные разновидности экономического

капитала, культурного капитала и символического капи-

тала, обычно называемого престижем, репутацией и

т.д.Они, как козыри в игре, определяют шансы на вы-

игрыш в том или ином поле или, как выражается

П. Бурдье, "наличную или потенциальную власть в раз-

личных полях и доступность специфических прибылей,

которые она дает" [Там же.- С.58].

Понятие поля определяется, следовательно,

П. Бурдье с двух точек зрения: во-первых, в качестве

определенного структурированного состояния соотно-

шения сил между агентами и институтами, вовлечен-

ными в борьбу, где распределение специфического ка-

питала, накопленного в течение предшествующей

борьбы, управляет будущими стратегиями его агентов;

во-вторых, в качестве места (символического и физиче-

ского пространства) борьбы, направленной на измене-

ние соотношения сил его участников, где ставкой (вы-

игрышем) является монополия легитимного насилия

(принуждения), которая характеризует это поле, то есть

в итоге сохранение или изменение распределения специфи-

ческого капитала данного поля.

Обращаясь к исследованию собственно политиче-

ского поля, П. Бурдье трактует его как особый рынок,

в котором существует производство, спрос и предло-

жение продукта особого сорта - политической партии,

программ, мнений, позиций. "Политическое поле, -

отмечает П. Бурдье, - является местом конкурентной

борьбы за власть, которая осуществляется посредством

конкуренции за непосвященных, или, лучше сказать,

за монополию на право говорить и действовать от име-

ни какой-либо части или всей совокупности непосвя-

щенных" [Там же.- С.205].Профессиональный политик

присваивает себе не только количественный голос

189

группы непосвященных (от имени которой он "гово-

рит"), но и "саму" силу этой группы, производству ко-

торой он способствует, наделяя ее голосом, признавае-

мым в качестве легитимного в политическом поле ("силу"

"рабочего класса", "женщин", "трудящегося крестьян-

ства", "угнетенного этнического меньшинства", "люби-

телей пива", "нудистов", "всего трудового народа" и т.д.).

Иначе говоря, "сила" выдвигаемой на политическом

рынке продукции измеряется, конечно, не ценностью

истины (в этом смысле Бурдье можно считать продол-

жателем макиавеллевской традиции политической мыс-

ли), но силой заключенного в них мобилизационного

потенциала, то есть "силой группы, признающей эти

идеи" [Там же.- С.205 - 206].

Используя метафору "политической игры", П. Бурдье

проводит аналогию между политическим полем и полем

игры в бридж, где все участники изначально находятся

в неравных условиях, имея различные шансы на выиг-

рыш. Правила игры определены в каждый момент вре-

мени так, что агенты, имеющие более высокие ставки,

обладают и большими шансами на победу. Соответст-

венно, другие игроки ведут постоянную борьбу за из-

менение правил в свою пользу, дабы повысить коти-

ровку своих ресурсов, сделать их более значимыми.

В принципиально важной для понимания смысла

поля политики статье "Политическое представление:

элементы теории политического поля" (1981) П. Бурдье

пишет, что "в каждой социальной формации организу-

ется собственно политическая игра, в которой разыг-

рываются, с одной стороны, монополия разработки и

распространения принципа легитимного разделения со-

циального мира и тем самым мобилизации групп, а с

другой - монополия применения объектированных ин-

струментов власти (объективированный политический

капитал)" [Там же. - С. 193]. Таким образом, отмечает

он, политически^, игра принимает форму борьбы за

чисто символическую власть монопольного распростра-

нения определенных политических представлений,

мнений и предписаний, которая неотделима от борьбы

за власть над "органами государственной власти" (госу-

дарственной администрацией). "В парламентских демо-

кратиях, - пишет П. Бурдье, - борьба за завоевание

расположения граждан (за их голоса, их взносы и т.п.)

190

является также борьбой за поддержание или переуст-

ройство распределения власти над органами государствен-

ной власти (или, если угодно, за монополию легитим-

ного использования объективированных политических

ресурсов, права, армии, полиции, государственных

финансов и т.п.)" [Там же.].

Сущность "политического" П. Бурдье видит прежде

всего в фундаментальном отношении между обозна-

чающим и обозначенным, точнее, между представите-

лями, дающими представление и представляемыми

агентами, действиями, ситуациями. Согласованность

между обозначающим и обозначенным, между предста-

вителем и представляемым достигается, по мнению

П. Бурдье, не столько путем сознательного приспособ-

ления к запросам сторонников (которого часто может и

не быть), сколько в результате фундаментальной гомо-

логии (соответствия) "структуры политического театра"

и "структуры представляемого мира", "между межклас-

совой борьбой" (за право устанавливать правила игры)

и сублимированными формами этой борьбы (за пози-

ции монопольного влияния), которая разыгрывается на

политическом поле. Сущность политики и "политиче-

ской игры" и состоит, по П. Бурдье, в том, что "стремясь

к удовлетворению специфических интересов, которые

навязывает им конкуренция внутри поля, профессио-

налы удовлетворяют сверх того интересы своих довери-

телей" [Там же. - С. 195]. Поэтому высказывания

М. Вебера о том, что можно жить "для политики" и "с

политики" П. Бурдье уточняет так: можно жить "с по-

литики" при условии, что живешь "для политики". Ина-

че говоря, профессиональные продавцы политических

услуг (политические деятели, политические журналисты

и т. п.), служа интересам своих сторонников, служат

также и себе (увеличивая собственную "силу" и полити-

ческий капитал) "тем более пунктуально, чем точнее

их позиция в структуре политического поля совпадает с

позицией их доверителей в структуре социального поля"

[Там же.- *С. 196].

Концепция "политического поля" П. Бурдье - одно

из выдающихся достижений французской политической

социологии, которое открывает новые перспективы и

направления политических исследований [Подробнее об

этом в Разделе III].

191

3.4. Авангардные стратегам политических исследований

К теории П. Бурдье логически примыкают другие

авангардные (постструктуралистские и постмодернист-

ские) стратегии изучения сущности политических фе-

номенов (М. Фуко, Ж. -Ф. Лиотара, А. Турена и др.),

которые отличаются радикальным пересмотром устояв-

шихся представлений и мнений в социально-политиче-

ских науках. Так, например, выдающийся французский

философ и социолог Мишель Фуко (1926 - 1984) обра-

щает внимание на экзистенциальный аспект отношений

господства/подчинения, то есть интерпретирует их в

качестве некоего опыта существования. Ибо, утверждает

М. Фуко, определяющим моментом власти является то,

что она кем-то отправляется, с одной стороны, и кем-

то переживается, испытывается, с другой, то есть то,

что она есть в своей самой глубокой сущности отноше-

нием силы. В этом плане важнейшим оказывается не

борьба за выигрыш (что предполагает равноправие с

партнером), а принуждение, насилие со стороны более

мощного, более удачливого игрока, диктующего свои

условия и наслаждающегося своим преимуществом. Это

насилие может быть завуалированным и иметь вид за-

конов, норм политической деятельности, легитими-

рующих удобные условия существования "титанам",

"боссам" политического поля. А может быть и откро-

венной, жесткой "игрой" сильного со слабым. [Более

подробно об этом см.: Астафьев Я. У. Постмодернизм в

познании общества // Полис.- 1992.- № 3. - С. 70].

Серия знаменитых работ М. Фуко 70-х - начала 80-х

годов ("Надзор и наказание", 1975; трехтомная "История

сексуальности", 1976 - 1984, где особо следует выде-

лить I том "Воля к знанию", 1976) посвящена исследо-

ванию утверждения механизмов власти на низовом

уровне - уровне человеческого тела, действий и форм

поведения (археология власти) и исторических аспектов

сопротивления этому утверждению (генеалогия власти).

Фундаментальная диспозиция современной "власти-

знания" состоит во "всеподнадзорности" ("паноптизме"),

дисциплинировании и нормировании, что предполагает оп-

ределенные стратегии управления индивидами ("соци-

альную физику"), надзора за ними ("социальную опти-

192

ку"), процедуры изоляции и перегруппировок ("соци-

альную механику"), наказания или терапии социальных

недугов ("социальную физиологию"). Концентрированное

(соединенное в одном месте) действие этих процедур

можно увидеть на примере некоторых социальных ин-

ститутов, например, тюрьмы или психиатрической ле-

чебницы.

Значение новой парадигмы политических исследова-

ний, предложенной П. Бурдье, М. Фуко и др., состоит

в том, что она позволяет выявить наиболее скрытые

структуры отношений господства/подчинения, обра-

зующие глубинные основы существования политиче-

ского порядка и всей социальной реальности.

4. НЕМЕЦКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ

4.1. Основные направления

Главной особенностью развития немецкой полито-

логии является то, что она в значительной степени со-

храняет теоретико-философский характер, продолжая в

значительной степени традиции немецкой классической

философии. Именно в рамках философии государства,

политической и социальной философии Канта, Гегеля,

Фихте традиционно исследовались фундаментальные

проблемы общества и государства, природа власти и

политического господства; мощная и глубокая прора-

ботка всего спектра проблематики политического осу-

ществлялась и в немецком юридическом государствове-

дении (начиная от исторической школы Савиньи и

Пухты и кончая построениями К. Лампрехта, Г. Кель-

зена, Г. Хеллера, К. Шмитта).К этой же традиции тео-

ретико-философских исследований, несомненно, может

быть отнесена и теория М. Вебера, которая в опреде-

ленном смысле сформулировала программу политиче-

ской науки XX века.

В целом структуру современной немецкой полити-

ческой науки можно разделить на три крупных блока:

1) фундаментальная политическая философия и иссле-

дование научно-методологических принципов политиче-

ской науки; 2) государствоведческие концепции, связан-

ные с традиционной философией государства и общим

7 "Политология"

193

учением о государстве в юриспруденции; 3) глобальные

политико-социологическое теории общества.

В первом, политико-философском блоке, можно вы-

делить два полемизирующих друг с другом основных

направления: первое представлено нормативно-онтоло-

гической теорией, второе являет собой неопозитивист-

скую концепцию "критического рационализма". Рас-

смотрим их основные положения.

4.2. Нормативно-онтологическая теория

и "критический рационализм"

В основе нормативно-онтологической теории лежит

тезис о необходимости соединения в практической по-

литической деятельности этики и политики, при этом

этике должна отводиться роль духовного критерия поли-

тики. Крупнейшие представители этого направления -

Э. Фегелин, Л. Страусе, А. Бергштрассер, Г. Майер,

Э. Хшшелъ, В. Хеннис и Д. Оберндорфер. Нормативно-

онтологическая теория ставит перед собой задачу опре-

деления целей и норм политической деятельности, вы-

явления их глубинных взаимосвязей с определенными

социальными и моральными ценностями. "Норматив-

ной" она является потому, что воспринимает античное

понимание политики как этико-практической науки,

которая подготавливает и предопределяет любые человече-

ские действия. В качестве "онтологической" теории она

предстает в силу того, что апеллирует к фундаментальной

онтологии человеческого существования в противовес уста-

новке на самоопределение и эмансипацию автономного

субъекта в теориях Просвещения. Иначе говоря, она ори-

ентирована на то, что "связывает" людей, а не на то, что

человека обособляет. Для нормативно-онтологической тео-

рии характерны: 1) презумпция существования объек-

тивной истины (в противовес внеценностным установ-

кам политической науки современности); 2) трактовка

основной функции всякой политики как обеспечение

государственного порядка в обществе; 3) рассмотрение

надличностного авторитета государства как гаранта по-

рядка и гражданского мира (государство как "действи-

тельность нравственной идеи"); 4) приоритет морально-

духовного единства политического сообщества над

194

упшитарно-индивидуалистическими "контрактами" ("по-

лис", а не "общественный договор").

Нормативно-онтологическая школа сформировалась

в противовес позитивизму и сциентизму, которые под-

чинили теорию методу и тем самым поставили с ног на

голову смысл и цель политической науки; она стала ре-

акцией на веру в то, будто "политическое" может быть

редуцировано в предмет чисто научных и технических

операций. И именно вследствие того, что позитивизм

Нового времени лишает проблему нравственности в по-

литике своего онтологического статуса, крупнейший

представитель данной школы Э. Фегелин считает необ-

ходимым вернуться к античному пониманию политики.

Основные идеи исследовательского поля нормативно-

онтологической теории таковы: порядок, консенсус, "хо-

рошая" (правильная) жизнь, справедливость, нераз-

дельность сущего и должного, неизменность и постоян-

ство природы человека.

Нормативно-онтологической теории противостоит

неопозитивистское направление "критического рациона-

лизма", которое отрицает идентификацию политики и

этики, утверждая позицию свободы от оценочного суж-

дения. Основные положения этой теории были разрабо-

таны К. Поппером и Г. Альбертом, ее крупнейшие

представители - К. Байме, Г. Лембрух, Э. Криппен-

дорф, К. П. Лудц и др. "Критической" она является по-

тому, что исходит из идеи перманентного социально-

политического критицизма, который можно считать

важнейшей методологической установкой этой теории.

Появление термина "рационализм" в названии теории

объясняется тем, что в ее основе заложена идея тожде-

ственности рационального философского и политиче-

ского способов мышления и действия: последние, по

мнению сторонников данной теории, должны отвечать

тем же критериям рациональности, что и естественные

науки.

Фундаментальная посылка неопозитивистской поли-

тической теории состоит в том, что сферу сущего и

должного, реального и идеального необходимо принци-

пиально разъединить, причем научному анализу может

быть подвергнута лишь сфера наличной политической

действительности. Сторонники критического рациона-

•" 195

лизма считают, что политика не имеет своей непосред-

ственной целью достижение всеобщего счастья и не

нуждается в каком-либо метафизическом обосновании.

Построение совершенного ("морального", "справедли-

вого") гармоничного общества, по их мнению, прин-

ципиально невозможно, поэтому критический рациона-

лизм ориентирует политику не на достижение "порядка",

той или иной "справедливости", "консенсуса" верхов и

низов, правых и левых и т.д., а на выработку процедур

и приемов "плавания" в ситуации перманентных кон-

фликтов и фундаментального человеческого несовер-

шенства.

Центральный вопрос политической теории, по мне-

нию представителей этого направления, сводится к та-

кой организации человеческих институтов, при которой

недобросовестные и некомпетентные власти (другие,

идеальные существуют лишь в утопиях) не могли бы

причинить слишком большой ущерб. В качестве основ-

ной проблемы демократического общества рассматрива-

ется контроль за исполнением власти, чему способствует

институционализация оппозиции и конкурентная сис-

тема образования власти ("открытое общество" в про-

тивоположность "закрытому", по К. Попперу).

4.3. Политическая философия К. Шмитга

и немецкое государствоведение

Второй блок политических теорий включает в себя

различные теоретические конструкции и концепции го-

сударствоведения, которые традиционно рассматрива-

ются немецкой политической мыслью в качестве важ-

нейшей и центральной части политической науки,

принципиального фундаментального введения (проле-

гомен) к более частным эмпирическим исследованиям.

Проблематика государства активно прорабатывается в

рамках нескольких направлений, которые условно можно

обозначить как: 1) философию государства и 2) поли-

тическую социологию государства.

Первое направление - философия государства - за-

нимается исследованием его нормативных основ в двух

основных аспектах: 1) с точки зрения положения ин-

дивида по отношению к государству и обществу, поли-

тико-философской антропологии; 2) с точки зрения

196

этических и социально-философских принципов органи-

зации его как целого, представляющего все общество.

На разработку проблем государства не только в не-

мецкой, но и вообще в современной политической

науке большое влияние оказал известный государство-

вед и видный консервативный мыслитель Карл Шмитт

(1888 - 1985). Исследуя в серии работ 20 - 30-х годов

фундаментальные вопросы функционирования полити-

ческих явлений, он приходит к выводу о том, что они

неразрывно связаны с проведением экзистенциального

различения друзей и врагов: политика, по мнению Шмит-

та, начинается именно там, где есть "мы" и "они", свои и

чужие. Поэтому политические отношения всеобщи и не

могут быть отдельной "сферой" общества или сосредо-

точиваться в какой-то одной ее части: для создания лю-

бой органически целостной группы людей необходимо

противопоставить ей внешнего врага. Те отношения,

общие чувства и переживания, которые связывают всех

в противопоставлении кому-то, собственно, и являются

основой формирования "политической общности" -

она всегда обнимает все общество и совпадает с ним.

Либеральная демократия, развивая обманчивое впе-

чатление о дуализме общества и государства, об осо-

бом, независимом существовании политической сферы

наряду с другими, допускает опасную "нейтрализацию

и деполитизацюо" остальных сфер действия политиче-

ского (то есть выявления диспозиции своих и чужих,

друзей и врагов) в областях религии, культуры, эконо-

мики, образования и т. д. В действительности, по мне-

нию ученого, "нет никакой политической ассоциации

наряду с другими ассоциациями", есть одно фундамен-

тальное и всеобщее "политическое единство", "поли-

тическая общность", которая демаркирует "своих" и

"чужих", "друзей" и "врагов" в любой области и сфере

социальной человеческой деятельности: от религии до

литературы, от экономики до моды или кулинарного

искусства; политическая общность, утверждает Шмитт,

есть высшее "главенствующее единство, которое есть

нечто специфически иное, а по отношению к осталь-

ным ассоциациям - нечто решающее" [Шмитт К. По-

нятие политического // Вопр. социологии. - 1992. -

№ 1.- С.49].

197

Основная идея К. Шмитта состоит в том, что либе-

ральное "правовое государство" должно уступить место

более высокому типу социальности - "тотальному го-

сударству", которое станет тождественно самому обще-

ству. Преодолевая это пагубное разделение, "тотальное

государство" утверждает субстанциональное единство

нации-государства, возникающего из экзистенциальной

воли народа к политическому существованию и органи-

ческой целостности. В качестве высшей "ценностной

общности" (Wertgemeinschafl) "тотальное государство" вос-

станавливает разорванное эпохой Просвещения единст-

во метафизического и политического, государственного

и сакрального, гражданского и этического. Гомогенный

и прошедший политическое самоотождествление (иден-

тифицировавший себя в диспозиции свои/чужие) народ

становится способным к политическому действию, ко-

торое есть не поддающийся количественной эксплика-

ции высший экзистенциальный выбор, вырастающий

из глубин народной воли; трансцендентная легитим-

ность этого выбора выше любой позитивной легально-

сти и поэтому приоритетна по отношению к любым ус-

тановленным правилам и нормам, то есть абсолютна.

Возрожденная К. Шмиттом под новым названием

абсолютистская теория Т. Гоббса стала, по мнению

многих исследователей, политической формулой дик-

таторских режимов середины XX века [См.: Медушев-

ский А. Н. Демократия и тирания в новое и новейшее

время // Вопр.фшюс. - 1993.- № 10.- С. 17 - 19J. Вна-

стоящее время теория К. Шмитта остается классикой

консервативной мысли, одним из фундаментальных ис-

точников изучения политического в современной поли-

тической философии.

В 50-е годы, полемизируя с К. Шмиттом, Эрнст

Френкель попытался заново определить соотнесение

общества и государства. В его критике К. Шмитта мож-

но выделить два положения:

1) следует отвергнуть представление о "единой воле

народа", которое ставит под угрозу принцип свободы,

то есть признание "законности" различия интересов и

мнений;

2) однозначно установленной общественной (все-

общей) воли не сзацествует, ее не способно однознач-

но установить и государство,

198

По мнению Э. Френкеля, задача современного де-

мократического государства состоит скорее в достижении

общегражданского консенсуса путем учета и координа-

ции множества зачастую противоречивых интересов

различных групп населения. Ученый считает, что в плю-

ралистически, а не гомогенно организованной демо-

кратии достижение блага осуществляется через сбалан-

сирование групповых интересов в рамках государства

при соблюдении минимальных требований общеобяза-

тельного кодекса ценностей.

Современные консервативные теоретики государства

(В. Вебер, Р. Герцог, Э. Форстхофф), в принципе уже

признавая плюрализм в жизни современного индустри-

ального общества, делают акцент на опасностях "обоб-

ществления" государства, которое все шире использует-

ся обществом в качестве инструмента для достижения

своекорыстных целей. Превращаясь, по выражению

В. Вебера, в "аппарат предоставления услуг", государ-

ство оказывается под контролем "олигархических групп

господства", к которым он относит политические пар-

тии, профсоюзы, союзы предпринимателей и прочие

группы давления. Государство становится "добычей"

групп интересов, пространством игры конкурирующих

олигархий, в то время как его призвание как высшей

инстанции состоит в интеграции этих групп в целост-

ный порядок, который создает общеобязательную выс-

шую волю, ответственную за все политическое целое.

По мнению консервативных теоретиков, все реальные

и потенциальные олигархические носители власти (пар-

тии, лобби, кланы и другие "группы интересов"), кото-

рые беззастенчиво манипулируют государством, долж-

ны быть поставлены под его контроль и подчинены его

высшему авторитету.

Несколько иначе оказались расставлены акценты в

политической социологии государства, традиции которой

восходят к работам Г. Хеллера (1891 - 1933). В них он

определил государство как общественное объединение,

которое в качестве высшей инстанции обеспечивает

упорядоченную согласованность всех общественных

действий на определенной территории. Хеллеровское

определение возникло как своеобразное развитие идей

М. Вебера, который видел в государстве организован-

ное единство обладающих властью и подчиняющихся

199

ей. По Хеллеру, государство это также постоянно само-

обновляющаяся структура господства, которая упорядо-

чивает общественные акты в определенной сфере и в

последней инстанции. Однако, в отличие от М. Вебера,

Хеллер делает упор не на функциональную характери-

стику государства (монополия физического принужде-

ния), а на общее социальное назначение государства,

его воздействие на распределение власти и формирова-

ние общественной жизни в русле "товарищеского со-

трудничества" членов общества.

После Второй мировой войны концепцию Г. Хеллера

начал развивать О. Штаммер в своей политической со-

циологии государства. Политическая социология, по его

мнению, делает объектом исследования государство как

организованный союз господства в его отношении к

социальному порядку, то есть изучает проблематику го-

сударства в контексте внутренней взаимосвязи всех

норм, образцов поведения, институтов и групп,

влияющих на политическое волеобразование и полити-

ческое решение. По Штаммеру, государство - это по-

литический порядок совместного существования, со-

ставляющее ядро политической организации господства

и в своих высших органах - форум для принятия вер-

ховных политических решений.

Ученый формулирует три функции государства от-

носительно общества: 1) обеспечение порядка; 2) осу-

ществление господства; 3) направление (целеполагание)

общественно-политического развития. Таким образом,

социальная функция государства, согласно Штаммеру,

состоит в том, чтобы гарантировать существующий об-

щественный порядок с помощью созданного государст-

вом правопорядка и аппарата господства. Специфиче-

ский интерес политиче-0ябй социологии государства

прежде всего направлен на социальный процесс обра-

зования всеобщей государственной воли и факторы

этого образования, ибо социальные силы общества

имеют различные организационные возможности воз-

действия на этот процесс. Такова ключевая социологи-

ческая основа проблемы демократии, так как ее нельзя

понимать лишь в виде процесса переноса аморфной

всеобщей народной воли (через образование большин-

ства и выборы) на государственную волю. По мнению

200

О. Штаммера, современные демократические государ-

ства с помощью сформулированного ими же целепола-

гания пытаются определенным образом выравнивать

конкурирующие воли, образуя единую государственную

волю с помощью сложной системы многоступенчатых

"фильтров".

4.4. Макросоциологические теории

"радикального функционализма" Н. Лумана

и "активизированной общественности" Ю. Хабермаса

Третий блок немецкой политической науки образуют

глобальные политико-социологические теории социаль-

но-философского и социально-системного планов. Здесь

следует выделить получившие мировую известность

концепции "радикализированного" системного функ-

ционализма Н. Лумана, "активизированной обществен-

ности" Ю. Хабермаса и "теорию конфликта" Р. Дарен-

дорфа. В известном смысле, они выходят за рамки тра-

диционной государствоведческой ориентации немецкой

политической мысли (философии и социологии госу-

дарства), разрабатывая более широкие теории общества

в целом. В то же время, в отличие, например, от англо-

американской политической социологии, немецкие

макротеории общества отличает гораздо больший теоре-

тический акцент и связь с фундаментальной этико-

нормативной проблематикой.

В "системной интерпретации" теории демократии

крупный немецкий социолог Никлас Луман (1927 - 1999),

двигаясь в русле структурно-функционалистской мето-

дологии, пытается заново определить нормативные

предпосылки демократии. По его мнению, демократия

есть определенная система поддержания сложной

структурности ("комплексности"), то есть достаточно

широкой сферы многообразия альтернативных мнений,

позиций и ориентации, в рамках которой происходит

выработка и принятие решений в системе,

В отличие от теоретиков нормативно-онтологичес-

кой ориентации, Н. Луман считает, что политическая

система (политика) не может легитимировать себя тем,

что она определяет процесс политического волеизъяв-

ления. Политика в своих решениях, по его мнению, не

201

может использовать какие-либо внешние опоры, смыслы

и ценности. Напротив, последние в качестве критериев

принятия решений вырабатываются самой политикой

(внутри, а не вне нее). С одной стороны, эта методо-

логия дает возможность суживания, "редуцирования

комплексности" для отбора лишь определенного реше-

ния, с другой стороны, она воспроизводит эту ком-

плексность (многообразие потенциальных решений),

оставляя ее в качестве субстанциональной основы для

восприятия иного выбора в будущем. Демократия, таким

образом, комбинирует способность выработки нужных

решений с сохранением комплексности, то есть струк-

турной открытости для альтернативных действий.

В то время как классическая теория демократии

рассматривает участие индивидов в процессе политиче-

ского волеобразования не только как средство, но и

как "цель в себе", одну из возможностей самореализа-

ции человека в современном мире, "системная интер-

претация" Н. Лумана превращает ее в чисто техниче-

скую функцию, обеспечивающую политической системе

долговременную устойчивость и возможность существо-

вания. Демократия начинает оправдывать себя уже не в

качестве "наиболее гуманной" или "наиболее справед-

ливой" формы организации властных отношений, а как

cTpaf егая, которая в современных условиях лучше всего

позволяет сохранить систему. Веберовско-шумпетеровс-

кая парадигма процессуальной теории демократии у

Лумана получает свое развернутое системно-функцио-\

нальное обоснование ("избирательных действий высо-

кого уровня").Однако, как правильно указывает Б. Гуг-

генбергер, замещение нормо-онтологических признаков

демократии функционалистскими критериями не созда-

ет все же легитимной основы демократии. "Ибо в прин-

ципе любая и каждая организация власти, создающая

оптимальные условия для самосохранения системы,

может быть оправдана на этой основе" [Гуггенбергер Б.

Указ.соч.- С.145- 146].

Иначе расставляет акценты в своей "критической

теории общества" видный немецкий философ Юрген Ха-

бермас (род. 1929), В серии своих работ - "Структурное

изменение общественности" (1962), "Познание и интерес"

(1968), "Теория коммуникативного действия" в 2-х тт.

202

(1981), "Фактичность и значимость" (1992), - немец-

кий мыслитель разворачивает альтернативную концеп-

цию активной, "политически функционирующей" "об-

щественности" и "деяиберативной демократии". По сути

это самая серьезная в современной политической мыс-

ли попытка снять антагонизмы классической и совре-

менной парадигм демократии.

По мнению Ю. Хабермаса, современный демокра-

тический процесс характеризуется тем, что он в основ-

ном протекает в союзах, политических партиях и на

парламентской сцене, оставляя при этом общественно-

сти роль почти безучастного зрителя, лишь опосредо-

ванно включенного в процесс политической коммуни-

кации. Последняя по сути замещается "демонстративной

и манипулятивной публичностью" организаций, дейст-

вующих через голову, но не от имени публики.

В качестве альтернативы (для нейтрализации инсти-

тутов, располагающих потенциалом господства) Ю. Ха-

бермас выдвинул идею развития базовых неформальных

структур "активизированной общественности", в кото-

рых было бы возможно свободное, неподконтрольное

обсуждение важнейших, основополагающих политиче-

ских вопросов, j выработка целей и идеалов социально-

политической жизни. Такие структуры могли бы стать

неким глобальным пространством "свободной комму-

никации общественности", которая была бы неподвла-

стна бюрократическому контролю и где между ее участ-

никами были бы равномерно распределены шансы на

участие в ней. Необходимо, по мысли Ю. Хабермаса,

осуществить новое "разделение властей" - не между

государственными властями, но между различными ис-

точниками интеграции общества. "Интегративная сила

коммуникации" должна утвердить себя в противовес

системной интеграции в рамках экономических и адми-

нистративно-властных отношений, которые утверждают

собственное "своеволие", так сказать, поверх голов

субъектов социальной жизни [См.: Хабермас Ю. Демо-

кратая.Р&ум.Нравственностъ.- М., 1995,- С.190 - 197].

В работе "Фактичность и значимость" (1992) Ю. Ха-

бермас развивает на этой основе концепцию "делибера-

тивной демократии" (от лат.беПЬега1]о - обсуждаю, де-

батирую, дискутирую). В качестве нормативной модели

2ft?

последняя представляет собой сообщество равных ин-

дивидов, которые в открытом для всех коммуникатив-

ном дискурсе, свободном обсуждении основных тем и

проблем общества определяют формы своей свободной

жизни.

"Делиберативное" понимание демократии как ком-

муникационного дискурса снимает противоположность

классической и современной (веберовско-шумпетеровс-

кой) парадигмы демократии: во-первых, она опять ста-

новится не только средством, но и целью политической

деятельности; во-вторых, процессуальность уже не про-

тивостоит нормативности, а соединяется с нею. Демо-

кратия, по мнению Ю. Хабермаса, не может опираться

на "тотальный субъект общественного целого", на суб-

станционально единую, как бы заранее сформирован-

ную "волю народа" (так предполагала классическая тео-

рия). Демократическая самоорганизация общества

должна мыслиться не как плебисцитарное и/или техни-

ческое суммирование отдельных воль, а как процесс -

как процедура дискурсивного формирования мнений и

воли народа, в которой принимают участие наибольшее

количество граждан. Ю. Хабермас подчеркивает, что

дискурсивная коммуникация, в противоположность

элективным техникам и процедурам, именно формирует,

"образовывает" волю ее участников, а не просто отра-

жаетих дополитические пристрастия.

Итак, если основной постулат классической теории

демократии (о непосредственном самоопределении об-

щества) и имеет какой-либо нормообразующий смысл

в современном мире, то он должен иметь качествен-

ную, а не количественную определенность (а отсюда и

подтверждение своей приоритетности). Дискурсивная,

делиберативная демократия в концепции Ю. Хабермаса

оказывается не просто властью мнения народа (как в

парадигме Руссо) или властью народных любимцев (как

в парадигме Вебера - Шумпетера), скорее она оказы-

вается определенной возможностью "внепартийного"

формирования и отбора качественных решений, выяв-

ленных в коммуникационном пространстве дискурсив-

ного общения граждан, обмена мнений, взаимообога-

щения и взаимоуточнения собственных позиций.

Концепция делиберативной демократии Ю. Хабер-

маса - это своеобразная новая, уже процессуальная

204

интерпретация классической теории непосредственной

демократии, в которой гомогенное единство "общест-

венного целого" заменено децентрализованным плюра-

лизмом дискурсивных практик, жизненных проектов и

картин мира. "Общая воля" подвижна и конфшуративна,

она непрерывно и каждый раз заново порождается в

неподконтрольном коммуникационном дискурсе струк-

тур "общественности": при этом каждый, в той или

иной степени, приобщается к ее авторству именно в

формативно-образующем смысле, а не просто в качестве

"голосующей единицы". Количественная плебисцитар-

ность (элективность) заменяется процессом качествен-

ного формирования необходимого решения (делибера-

тивностью).

Проводя параллели с Дж. Сартори, который также

попытался дать нормативное определение демократии с

точки зрения качества демократической политики,

можно отметить следующее. Как Дж. Сартори, отталки-

ваясь от модели И. Шумпетера, элективность дополняет

селективностью (качественным отбором), точно так же

Ю. Хабермас, отталкиваясь от противоположной модели

Руссо, дополняет ее делиберативностью. Иначе говоря, у

Сартори мы имели дело с селективной полиархией, а у

Хабермаса с делиберативной полиархией. Первая структу-

рирована преимущественно вертикально, вторая - го-

ризонтально, Сартори дает право интерпретации реше-

ний немногим, Хабермас - потенциально всем.

РАЗДЕЛИ

ПОЛИТИКА И ВЛАСТЬ