2 Февраля 1950 года Клауса Фукса, руководителя отдела теоретической физики в

британском институте атомной физики, арестовали в Лондоне.

«Фукса, — вспоминал Ким Филби, — передали для допроса Уильяму Скардону из

контрразведки МИ-5. Скардон сумел настолько втереться к нему в доверие, что Фукс

не только признался в своем участии в этом деле, но и опознал по фотографии

своего связного в США — Гарри Голда. От Голда, который тоже оказался

разговорчивым малым, ниточка потянулась к Розенбергам, которых затем казнили на

электрическом стуле».

Для Англии Клаус Фукс сделал больше, чем для Советского Союза. Британский вклад

в создание ядерного оружия был важным, но в основном теоретическим. В самом

процессе создания бомбы англичане практически не участвовали, и с этими

секретами англичан не познакомили, поэтому им пришлось фактически самостоятельно

создавать ядерное оружие. И тут ключевую роль сыграл Клаус Фукс. Он так много

старался выяснить для Москвы, что знал чуть ли не все — и всем этим помог Англии.

После его ареста бумаги передали другим физикам, и эта информация была

использована при создании британской бомбы. Первое ядерное взрывное устройство

англичане испытали 3 октября 1952 года на западном побережье Австралии.

Клаус Фукс во всем признался и был приговорен к четырнадцати годам тюремного

заключения за передачу атомных секретов «агентам советского правительства».

Сразу после вынесения приговора, 8 марта 1950 года, появилось заявление ТАСС: «Выступавший

на этом процессе в качестве обвинителя генеральный прокурор Великобритании

Шоукросс заявил, будто бы Фукс передал атомные секреты «агентам советского

правительства». ТАСС уполномочен сообщить, что это заявление является грубым

вымыслом, так как Фукс неизвестен Советскому правительству и никакие «агенты»

Советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения».

Все государства публично отрекаются от пойманных шпионов, но тайно стараются

помочь им или их семьям. Но арестованный Фукс не имел для Сталина и

руководителей разведки никакой ценности. Кроме того, признание Фукса было

расценено как отсутствие чекистской стойкости, если не как предательство. В

Москве о нем забыли.

«То, что Советский Союз не выразил ему ни слова признательности, — считал Маркус

Вольф, — я объясняю тем, что в Москве с самого начала подозревали его в том, что

он держал себя недостаточно стойко, или в том, что он привел в движение цепь

предательства. Если бы там были лучше осведомлены, им было бы слишком мучительно

сознаться в своей ошибке и извиниться перед Фуксом».

За примерное поведение в июне 1959 года Клауса Фукса освободили. Он переехал в

ГДР, где его сделали заместителем директора Института ядерной физики, избрали

академиком, членом ЦК партии, дали Государственную премию. Один раз, в 1968 году,

Фукс приехал в Советский Союз. К нему не проявили никакого интереса.

Когда полковник Феклисов просил руководство первого главного управления КГБ

возбудить ходатайство о награждении Фукса орденом или об избрании его

иностранным членом Академии наук СССР, воспротивился президент академии Мстислав

Всеволодович Келдыш.

— Делать это нецелесообразно, — сказал Келдыш, — ибо ослабит заслуги советских

ученых в создании ядерного оружия.

Уже после смерти Клауса Фукса полковник Феклисов побывал на его могиле в

Германии, навестил его вдову.

— Что же вы так поздно пришли? — горестно спросила она. — Клаус двадцать пять

лет ждал вас…

В девяностых годах заговорили о том, что шпионаж играл второстепенную роль в

создании советской ядерной бомбы. Информация, которую передавали в Москву, в

лучшем случае сократила срок работы над бомбой примерно на год. А некоторые

исследователи даже уверяют, что разведывательная информация в какой-то степени

мешала талантливым советским ученым. Они сами разрабатывали более удачную модель

— вдвое более мощную и вдвое меньшую по размерам, а их заставляли копировать

американскую.