17 Июня с утра забастовщики останавливали автомобили, в которых направлялись на

работу чиновники, вытаскивали их из авто, срывали с них партийные значки, машины

поджигали. Полицейские не показывались. Рабочие толпились возле ворот

предприятий, станки не включали, митинговали, потом шли к центру города.

Аббревиатура ГДР по-немецки звучит как ДДР. Восточные немцы, освоившие некоторые

русские слова, переводили название своей республики так: «ДДР — это давай, давай,

работай!» Восточные немцы были уверены, что они живут так плохо, потому что

русские все вывозят. Правящий бургомистр Западного Берлина Вилли Брандт писал о

больших репарациях из восточной зоны: «Создавалось впечатление, будто тамошние

жители проиграли войну в большей степени, чем немцы на западе страны.

Федеративной Республике было легче».

Внушительным был марш четырех тысяч рабочих Геннингсдорфского металлургического

завода. Они шли сплоченными шеренгами по восемь человек в ряд, в промасленных

комбинезонах и кепках. Моросил дождь, вода стекала с их лиц. Некоторые шли

босиком, другие в башмаках на деревянной подошве. Они прошли почти двадцать

километров. Их приветствовали тысячи людей, угощали бутербродами, покупали им на

свои деньги сигареты и шоколад.

Шесть тысяч железнодорожников тоже пришли в центр города. Трамваи, автобусы и

метро не работали. Без пятнадцати двенадцать почти пятьдесят тысяч немцев

собрались на площади Люстгартен, переименованной в площадь Маркса и Энгельса.

В Магдебурге колонна подошла к площади Гассельбахплац в центре города.

Восставшие вошли в семиэтажное здание Союза свободной немецкой молодежи,

выбросили из окна портреты Сталина, Отто Гротеволя и Вальтера Ульбрихта. На

вокзале сорвали объявление с надписью «Межзональная проверка документов» и

заявили, что будут приветствовать пассажирский поезд из Кельна как символ

единства Западной и Восточной Германий. Несколько полицейских пытались вмешаться,

но их разоружили, винтовки разбили, а самих полицейских заперли.

Пассажиры из Кельна, увидев, что происходит, стали раздавать магдебуржцам

шоколад, сигареты, печенье и фрукты. Потом прибыл поезд с прицепленным к нему

вагоном для заключенных. Тюремщиков разоружили. Просмотрели документы

арестованных и, решив, что в вагоне политические заключенные, всех выпустили,

раздав им их тюремные дела.

Толпа двинулась к полицейскому управлению на Гальберштедтерштрассе в центре

Магдебурга. Было около часу дня. Там собралось уже много людей, которые пытались

взломать ворота. С крыши здания толпу обстреляли. Когда вокруг здания собралось

уже почти двадцать тысяч человек, появилось десять советских танков и столько же

бронетранспортеров…

Принято считать, что к организации восстания в Восточной Германии приложил руку

Запад. Но события в Берлине были большой неожиданностью и для американцев.

Руководство радиостанции РИАС приняло такое решение:

— Давать объективную информацию о случившемся, но прямого эфира рабочей

делегации не предоставлять и к всеобщей стачке не призывать.

Советские представители докладывали в Москву вечером 17 июня: «Американская

радиостанция РИАС призвала мятежников подчиняться приказам советских властей и

не втягиваться в конфликты с Советской армией».

Западные страны подчеркнуто держались в стороне. Западные берлинцы, возможно,

видели в восстании шанс на объединение, но союзники запретили им вмешиваться в

происходящее в Восточном Берлине и даже проводить манифестации солидарности

рядом с межсекторальной границей.

Директор ЦРУ Аллен Даллес 18 июня 1953 года доложил президенту Эйзенхауэру:

— Мы не имеем к этому никакого отношения.

Разговоры американских политиков о том, что нужно «освободить порабощенные

народы из-под советского владычества», были всего лишь риторикой. Соединенные

Штаты понимали: дать оружие берлинцам — спровоцировать бойню.

Помогали только продовольствием. Соединенные Штаты организовали раздачу

продуктовых наборов для жителей Восточного Берлина (подробнее см. журнал «Вопросы

истории», № 11–12/1999). Хватило чуть ли не всем жителям города. Жители других

городов ГДР рвались в город «за наборами от Эйзенхауэра», их не пускали, даже

перестали продавать железнодорожные билеты в Берлин.

Запаниковавшие руководители ГДР попросили советских товарищей вывезти их семьи в

Москву. Советский военный комендант остановил движение городского транспорта и

объявил в столице ГДР чрезвычайное положение. Военное положение, введенное

советским командованием по всей Восточной Германии, сохранялось двадцать четыре

дня и было отменено в воскресенье 12 июля в двенадцать часов ночи.