5.11. Этнографические лакуны

Этот тип лакун большинство исследователей счи­тают разновидностью культурологиче­ских лакун, существование которых обу­словлено отсутствием реалий, характерных для одной культуры, в другой куль­туре [Марковина, 188, С. 38].

Для выявления абсолютных этнографических лакун В.Л. Муравьев счи­тает необходимым привлечение дополнительных этнографических крите­риев. Как явствует из самого названия, этнографические лакуны непосредст­венно связаны с внеязыковой национальной ре­альностью, что заставляет нас каждый раз конс­татировать наличие или отсутствие, а также сравнительную распространенность той или иной вещи (явления) в быту того или иного на­рода. В отличие от лингвистических лакун, абсолютные этнографи­ческие лакуны не могут быть выявлены с достаточной точностью, если про­сто констатируется отсутствие в одном из языков слова (фразеологизма) для выражения понятия, закрепленного в лексике другого языка.

Например, русское слово папироса не является полноценным эквива­лентом французского cigarette, фельетон - французского feuilleton, подста­канник - porte-verre, т.к. указанных предме­тов во французской жизни нет. Эти слова озна­чают схожие, но не идентичные предметы.

Экстралингвистические лакуны бывают не только абсолютными, но и от­носительными, которые определяются с помощью косвенных лингвистиче­ских и прямых экстралингвистических признаков. В.Л. Муравьев в качестве первых называет отсутствие фразеологической и словообразовательной ак­тивности, от­сутствие переносных значений у слова одного языка при нали­чии вышеуказан­ных признаков у слова другого языка [200, С. 33].

У многих народов Севера - лопарей, саами, чукчей, ненцев и др. - су­ществует множество (у саами - более двух десятков) слов для отдельных ви­дов снега, напоминающих наши наст, крупа, поземка. “Можно подумать, - пишет Л. Успенский, - так ведь и у нас также есть! Но разница огромная: у нас есть и они, и общее слово снег, а там существуют только они” [311, С. 178]. В этой связи В.Л. Муравьев замечает, что отсутствие в одном из языков об­щего родового понятия вовсе не свидетельствует об “отсталости”, “недоразвитости” одного языка, а также не всегда является пережитком пер­вобытного мышления. Векторные видовые лакуны, будучи тесно связаны с жизнью народа, являются прежде всего признаком значимости тех или иных понятий в той или иной цивилизации [200, С. 37].

На наш взгляд, этнографические лакуны, как и стилистические, имеют две глубины:

а) лингвистическую: обязательным лингвистическим выражением аб­солютных этнографических лакун является отсутствие в одном из языков слова либо фразеологизма для выражения соответствующего понятия [200, С. 32];

б) экстралингвистическую: отсутствие вещи (явления) в культуре, быту данного народа.

Б. Харитонова утверждает, что “лексические лакуны могут быть четы­рех видов” и в качестве первого вида называет этнографические, -когда “отсутствие слова (семемы) объясняется отсутствием предмета (явления и т.п.) действительности в культуре народа - носителя данного языка” [320, С. 34].

Мы полагаем, что этнографические лакуны (абсолютные, относитель­ные, векторные) занимают промежуточное положение между лингвистиче­скими и экстралингвистическими, их уместно назвать лингво-культурологи­ческими, а не культурологическими, как считает И.Ю. Марковина.