4.3. Личностные (субъективные) лакуны

На наш взгляд, разновидностью коммуникативных лакун, существующих объективно (отсутствие лексемы при наличии концепта у носителей языка), следует считать личностные, или субъективные лакуны, когда есть лексикализованная семема как некоторая совокупность признаков соответствующего концепта, которым пользуются общающиеся на данном языке, но отдельному его носителю он не известен. В определенных речевых ситуациях говорящий, располагая понятием, имея мысленный образ предмета или явления, не сразу может вспомнить нужную лексему или вообще таковой не знает. Часто предмет может быть узнан, но не назван. Выражение “Нет на свете мук сильнее муки слова” (С.Я. Надсон) - клас­сический пример личностной лакуны. Субъективно “муки слова” сводятся к тому, что человек, хорошо зная концепт, не может его номинировать. Говоря об этом явлении, Е.М. Верещагин, ссылаясь на немецкого психолога Ф. Кайнца, приводит следующий диалог: "Дай, пожа­луйста, вон ту вещицу. - Что за вещицу? - Да вот ту, для мытья", в ходе которого говорящий так и не называет лексему “мочалка”, хотя он, разумеется, знает соответствующий предмет (его назначение) [37, С. 43].

Личностные лакуны могут быть разной степени глубины - от временно забытой лексемы до полного незнания ее (глубо­кая личностная лакуна). Нет оснований сомневаться, что понятия, выражаемые выпавшими словами, действительно актуализируются. Е.М. Верещагин предлагает проверять это с помощью так называемой негативной методики. Если информант не находит лексемы и если ему последовательно подсказывать ряд лексем, не обозначающих актуализированных понятий, он их отвергает, пока не будет названа требуемая. Наличие семемы при отсутствии лексемы, как уже упоминалось, особенно ярко наблюдается при патологических состояниях, усталости, дремоте.

В повседневном общении личностные лакуны особенно часты у детей, например, во время устного ответа на уроках в школе; при общении людей, не располагающих обширным активным словарем, что видно по вербализуемым колебаниям в спонтанной речи: “Ну, это самое... как его...”, по громоздким синтаксическим конструкциям: “А это когда...”, при использовании окказионализмов в качестве временных компенсаторов .

Личностные коммуникативные лакуны элиминируются несколько иначе, чем другие группы лакун.

4.4. Стилистические лакуны

Зачастую в языке по тем или иным причинам отсутствует общеупотребительная лексема для обозначения какого-либо коммуникативно значимого понятия или предмета при наличии ее сниженных синонимов, т.е. возникает естественная ниша - функционально-стилистическая лакуна. Например, “замучить приставаниями” – жарг. задолбать, заколебать, “попасть в щекотливое положение” – жарг.запопасть и мн. др.

Анализируя изменения в лексической системе 90-х гг., И.А. Стернин особо останавливается на межстилизации лексики как одной из основных тенденций современного развития русского языка, а также усилившейся коллоквиализации жаргонной лексики и формиро­вании общенационального сленга. Он особо отмечает, что этот процесс имеет не только экстралингвис­тические, но и собственно внутриязыковые причины, обусловленные в первую очередь лакунарностью. “Появление сленговой единицы может быть моти­вировано отсутствием в языке по тем или иным причинам общеупотребительной лексемы для обозначения коммуникативно значимого понятия или предмета. При этом в языке может существовать узкоспециальное либо, напротив, грубое или вульгарное обозначение данного денотата. Номинативные же потребности системы требуют, чтобы в языке была и единица более широкого функционального спектра, пригодная для использования в более широкой коммуникативной сфере” [282, С. 46].

К таким случаям можно отнести сленговый глагол трахаться в значении “совершать половой акт с кем-либо”, “переспать с кем-либо”. В языке нет общеупотребительной цензурной лексемы с этим значением; есть, с одной стороны, эв­фемизмы “спать с кем-либо” и “переспать с кем-либо” (но первый подчеркивает длительность отношений, а второй - однократность), а с другой стороны - грубые, непристойные лексемы. Образование сленговой номинации, таким образом, заполняет ес­тественную функционально-стилистическую нишу, элиминирует сти­листическую лакуну.

С другой стороны, появление сленговой лексемы может быть обусловлено отсутствием в системе языка экспрессивной единицы для наименования того или иного денотата при наличии межстиле­вого, т.е. стилистически “обезличенного” обозначения. Такую лакуну заполняет, например, сленговая лексема оттянуться (ср. хорошо, в удовольствие отдохнуть); к этой категории уместно отнести такие единицы как хряпнуть, тяпнуть, мент, пузырь и др. [282, С. 47].

Ю.С. Степанов [277, С. 223] и ряд других исследователей считают нейтральный стиль лексики господствующим, располагающимся между книжным (повышенным) и разговорным (пониженным) стилями, частично захваты­вающим и тот, и другой. При этом важно, что усвоение языка новыми поколениями всегда приводит к стилистической переоценке отдельных языковых единиц. Например, в 20-30-х гг. происходило заметное перемещение слов из различных стилистически окрашенных групп в состав нейтральной лексики, где явно ощущались и осознавались пробелы, т.е. лакуны. Уже в эти годы распространилось, например, нейтральное восприятие разговорного слова верхушка - “руководящая часть какой-нибудь организации”.

Косвенным свидетельством стилистических лакун, скажем, в нейтраль­ном стиле можно считать явление стилистической нейтрализации, под которой понимается утрата теми или иными единицами их стилистиче­ской отмеченности, включение их в состав нейтраль­ной лексики общелитературного языка. Таково, например, оценоч­ное слово выпятить - “выделить, сделать заметным”, потерявшее свою оценочность.

О стилистической нейтрализации книжных, возвышенных слов в 20-х гг. свидетельствует А.М. Селищев: “В течение времени некоторые из этих слов с распространением в широких кругах становились терминами обиходной речи... Таковы предпосылки, мыслю, поскольку (= потому что) и др.” [256, С. 47 - 51]. Наблюдался и прямо противоположный процесс: перемещение нейтральных слов в группы сти­листически окрашен­ной лексики, что можно проследить по сло­варям, последовательно дающим стилистическую характерис­тику слов, а также по материалам массовых опросов. “Потери” и “приобретения” отдельными единицами функционально-стилистических компонентов происходят в 30-е, 40 - 50-е и последующие годы.

Анализируя стилистическое употребление лексики 60 - 70-х гг., авторы социолого-лингвистического исследования утверждали: “Экспансия жаргонных и профессиональ­ных слов встречает в насто­ящее время сильный отпор со стороны значитель­ной части носителей языка. Поэтому крайне немногочисленны случаи вхож­дения подобных слов в общелитературный язык. За исключением фельето­нов, они почти не проникают в письменную речь” [166, С. 135].

И.А. Стернин отмечает прямо противоположное: “Нельзя сказать, что до 90-х гг. в русском языке не было сленговых единиц - они были, но их относили к отдельным жаргонам, к просторечию, сни­женной лексике, иногда к вульгаризмам. Отдельного функционально-семантического пласта эти лексические и фразеологические единицы не образовывали. Это было связано с их малочастотностью, табуированностью их употребления в большинстве коммуникативных ситуаций (даже в устной речи, не говоря уже о речи письменной, тем более - о языке радио, кино, телевидения, худо­жественной литературы). Сейчас практически все эти ограничения сняты...”.

Исследователь дает следующее определение стилистичес­кой лакуны - это слово, которое “не передает функциональный, преимущественно функционально-стилистический компонент либо пе­редает с резкой разницей” [282, С. 44, 47]. Автор указывает на заметный в последнее время в русском языке процесс утраты рядом лексических единиц функцио­нально-стилистического компонента “книжное”, а также таких компо­нентов как “специальное”, “терминологическое” и приобретение ими компонента “межстилевое”. Этот процесс связан прежде всего с увеличением частотности определенных разрядов книжной лексики, ра­нее функцио­нировавших в ограниченных коммуникативных сферах и использовавшихся преимущест­венно образованными слоями общества, в основном в письменной речи.