Факторы, стимулирующие или затрудняющие интеграции иммигрантов на рынке труда

Факторы, стимулирующие интеграцию		Факторы, затрудняющие интеграцию
Со стороны мигрантов (субъективные)	Со стороны принимающей страны (объективные)	Со стороны мигрантов (субъективные)	Со стороны принимающей страны (объективные)
Высокий уровень квалификации мигрантов	Доступность работы в различных секторах экономики и регионах	Длительная или частая безработица	Статусная (официальная) дискриминация
Трудоспособный возраст мигрантов (25 – 45 лет)	Доступ на рынок труда при незначительном государственном контроле	Значительный (пенсионный) возраст мигрантов	Дискриминация de-facto со стороны менеджеров или чиновников при получении работы или продвижении по службе
Персональная мотивация к труду	Активная политика в отношении этнических меньшинств и иммигрантов	Низкая квалификация и отсутствие трудовых навыков	Сопротивление общества принимающей страны по интеграции иностранцев
Легальное пребывание мигранта в стране	Политика равенства возможностей иммигрантов и коренного населения	Преобладание женщин среди мигрантов (обычно женщины имеют ограниченные возможности для трудоустройства)
Постоянная занятость иммигрантов	Склонность коренного населения признавать мигрантов (толерантность)	Ненадежные условия занятости (ограничительные трудовые контракты, различные условия труда для иммигрантов и коренного населения)	Полный контроль государства за доступом на рынок труда, включая самостоятельную занятость
	Предоставление гражданства иммигрантам
			Невозможность получения гражданства иммигрантом
Сходная культура		Большое количество детей
Трудовой доход, устраивающий мигранта		Значительная культурная дистанция

Нет сомнения, что процесс интеграции иммигрантов гораздо более широкое явление, выходящее далеко за рамки экономических составляющих интеграции, поэтому считаем необходимым, привести еще целый ряд факторов, оказывающих существенное влияние на процесс интеграции.

Первый фактор - продолжительность проживания в новом месте жительства. Видимо, необходима смена как минимум нескольких поколений для успешной и окончательной ассимиляции иммигрантов в новое общество. Хотя часто дети иммигрантов, которые прибыли в раннем возрасте с родителями, или родились в стране настоящего проживания, чаще всего уже идентифицируют себя с гражданами нового государства.

Они представляют собой некоторую переходную группу, которая характеризуется некоторой социально-культурной двойственностью. С одной стороны они прекрасно владеют языком страны происхождения родителей, знают культуру и традиции, невольно придерживаются их в своей повседневной жизни, но с другой стороны часто отнюдь не считают себя представителями той страны, и которой происходят их родители. Этот вполне закономерный процесс, происходящий по мере смены поколений, можно назвать процессом социально-культурного «размывания» или «растворения» этнической группы, казавшейся еще недавно сплоченным монолитом.

Франция ассимилировала многие этнические группы иммигрантов – поляков, русских, итальянцев, которые приехали сюда до второй мировой войны. В то же время некоторые этнические группы, прибывшие в страну позже, до сих пор сохраняют свою четкую этническую идентичность, или идентичность в отношении страны происхождения. Например, португальцы, алжирцы, марокканцы, тунисцы достаточно далеки, а зачастую не особенно стремятся к ассимиляции (13). Следует, видимо признать, что желание интегрироваться в новое общество выступает в роли одного из решающих факторов успешности этого процесса.

В Германии достаточно далеки от ассимиляции не только представители новых этнических меньшинств – турки, марокканцы, курды и другие этнические группы, но и даже этнические немцы, которые мигрировали из стран Восточной Европы и СНГ.

Проведу весьма наглядный пример, Владелец небольшой сети турецких закусочных и пекарен в Берлине Э. Бекташа - сын гастарбайтера, приехал в Германию в возрасте шести лет. Сейчас он целыми днями трудится целыми днями, его бизнес размещен в районе столицы с преимущественно турецким населением. Надеется, что его четырехлетний сын продолжит его дело. При этом Э. Бекташа считает, что получение немецкого гражданства отнюдь не означает принятие его немецким обществом. «Пусть у меня будет немецкий паспорт, но внешность все равно остается азиатской, - сетует турецкий бизнесмен. – И для немецкого полицейского я все равно останусь турком» (14).

Это вполне закономерно, поскольку окончательная ассимиляция не может произойти спустя одно-два поколения - для окончательной ассимиляции потребуется гораздо больше времени.

Второй фактор – характер расселения и численность иммигрантов. Известно, что традиционно мигранты стремятся концентрироваться в определенных местах, что, видимо, помогает им чувствовать себя уверенными в новом обществе. Подобная концентрация является следствием цепной миграции и устоявшихся исторических связей. Можно свидетельствовать, что в странах Европы существуют такие устойчивые связи турок с Германией, выходцев из Северной Африки – с Францией, индийцев и пакистанцев – с Великобританией, суринамцев – с Нидерландами и т.п.

Установлено, что даже в пределах городов иммигранты предпочитают селиться в определенных местах. К примеру, в Лондоне 16% населения составляют иммигранты и этнические меньшинства, во внутреннем Лондоне доля иммигрантов достигает 30%, в определенных районах города превышает 70% (15). Во многих крупных городах Европы существуют различные этнические кварталы.

Их возникновение обычно связано с низким социальным и образовательным статусом иммигрантов, желанием сэкономить средства, или отсутствием денежных средств. П. Стокер приводит пример «гастарбайтеров» в Германии, которых первоначально расселяли в общежитиях и временных лагерях и азиатов в Великобритании, которые часто покупают большие дома для приема нескольких семей в бедных районах городов (16). На наш взгляд объяснить компактное размещение этнических меньшинств только экономическими причинами нельзя. Поскольку существуют социальные, культурные и иные связи в пределах общин, которые оказывают существенное воздействие на концентрацию иммигрантов.

Можно предположить, что существует своеобразная этническая сплоченность иммигрантов и представителей различных этнических меньшинств, которая во многом определяется численностью общины и степенью компактности проживания в новой стране. Гораздо более тесным взаимодействие является в пределах небольших этнических групп, к тому же поселяющихся достаточно компактно.

Несмотря на противодействие властей, различных стран и регионов, пытающихся искусственно разорвать ареалы расселения этнических меньшинств, данные действия обычно ни к чему не приводят. К примеру, шведская стратегия расселения беженцев «всех по всей Швеции», заключавшаяся в стремлении правительства распределить в течение шести лет более 100 тыс. беженцев за пределами трех крупных городов в пропорции три беженца на тысячу местных жителей, завершилась неудачей. В Великобритании вьетнамских беженцев также первоначально распределяли по многим городским районам, но они постепенно перегруппировались в небольшое количество мест поселения (17).

Зачастую официальные власти все-таки пытаются ограничивать концентрацию иммигрантов различными административными методами, но достичь своей цели им не всегда удается. В Бельгии в 1986 году шесть коммун в Брюсселе были объявлены «заполненными» и получили от правительства разрешение не предоставлять лицензию на проживание новым иммигрантам. Во Франции во многих населенных пунктах местные власти установили предельные нормы концентрации иностранцев – 10-15%. В Дании существует законодательный акт, согласно которому в каждый подъезд дома нельзя вселять более чем одну семью иммигрантов (18).

В ФРГ идея «предела приема» привела к мысли, что концентрация более чем 20% иностранцев становилась причиной беспокойства и после 1975 года муниципалитетам, где проживало более 12% иностранцев, было разрешено прекратить прием новых иммигрантов. Во Франции мэры было издано распоряжение, что иммигрант, желающий воссоединиться с семьей, должен доказать, что его жилье отвечает определенным стандартам (19). Однако меры запрета вряд ли могут сыграть в этом случае значительную роль в ограничении компактного проживания иммигрантов. Консолидация этнических меньшинств и иммигрантов, выражающаяся в стремлении к компактному проживанию чаще всего берет верх над административными барьерами.

Консолидация на основе этнических и родственных связей выступает важнейшим фактором выживания и последующей социально-экономической интеграции мигрантов на новом месте жительства. Пожалуй, можно говорить об этнической сплоченности как своеобразном внутриобщинном иммунитете, проявляющемся только в условиях, когда этническая группа оказывается в результате миграции меньшинством. Этническая сплоченность среди мигрантов проявляется в ведении совместного быта, постоянном общении на родном языке, часто в совместных поисках работы или открытии дела.

Объяснение столь тесного общения людей, которых объединяет только общая этническая принадлежность или территория происхождения двояко. Наверняка для многих из иммигрантов моральная поддержка соотечественника удовлетворяет потребность в «ностальгии» по родине, но в подавляющем большинстве эти взаимосвязи представляют собой своеобразные «точки опоры» в условиях зыбкой и неустойчивой почвы чужбины. Возможность выжить в новой этнокультурной и экономической среде, в пределах которой социально-экономические ниши уже заполнены и поделены, представляется возможным только совместными усилиями, в том числе важно иметь более солидный капитал, чем тот, которым обладает отдельный человек или даже семья.

Немаловажным фактором компактного расселения иммигрантов является также механизм функционирования рынка жилья в большинстве европейских городов. Обычно в таких этнических микрорайонах расположены кварталы самого доступного и дешевого жилья, развита сеть недорогих магазинов, культурные и рекреационные объекты соответствуют вкусам этнических меньшинств (20). При этом, чем больше культурная дистанция между иммигрантами и обществом нового проживания тем прочнее территориальная сегрегация и более замкнутыми являются «этнические гетто».

В большинстве европейских городов сложились достаточно высокие цены на рынке жилья. Учитывая, что многие прибывающие иммигранты не имеют первоначально стабильного заработка, то для них практически закрыт доступ к приобретению жилья в кредит. Наиболее распространенный способ решения иммигрантов жилищной проблемы – его аренда. Известно, что зачастую иммигранты сталкиваются с фактами дискриминации по расовому признаку. Многие независимые исследования показали, что иммигрантам и иностранным рабочим хозяева отказывают гораздо чаще, чем своим согражданам. Этот фактор в свою очередь частично поднимает цены на жилье.

Третий фактор – уровень образования и социально-экономическое положение иммигрантов. Не все группы иммигрантов желают поселяться в анклавах. Люди с более высоким уровнем образования («профессионалы») обычно выбирают свое место жительства не столько по этническому принципу, сколько по социальному статусу. К примеру, в Париже выходцы из стран Магриба могут быть сконцентрированы во внутренних районах города вместе с французами того же социального уровня, при этом они никак не разделены по этническому признаку (21).

Кроме того, по мере укрепления социально-экономического положения иммигранта в обществе может происходить ослабление тех прочных нитей, которые связывали его на ранних стадиях интеграции с представителями своей диаспоры. Степень ослабления этих связей возможно прямо пропорциональна росту уровня дохода мигранта. В случае, если все или многие представители этнического меньшинства продвигаются вверх по социальной лестнице новой родины эти связи могут сойти до уровня дружественных, где от этнической сплоченности не останется и следа. Более того, часто вчерашний мигрант пытается откреститься от своего этнического прошлого.

Четвертый фактор – религиозная основа этнической общности, который в некоторых случаях играет весьма существенную роль в ассимиляции. Значительно медленнее ассимилируют в новое общество представители этнических групп, исповедующих иную религию по сравнению с преобладающей в данной стране. Неслучайно наибольшими конфликтами в странах Западной Европы сопряжена ассимиляция этнических групп исповедующих ислам.

Когда в 1989 году трое мусульманских девушек в Париже были исключены из школы из-за того, что носили традиционную мусульманскую паранджу. Это вызвало ожесточенные дебаты в стране относительно французской модели ассимиляции. Во Франции этому факту было уделено огромное внимание, гораздо большее, чем могло бы быть в любой другой стране. В итоге Государственный совет принял постановление, что студенты могут носить религиозные символы в классах, при условии, что это не будет касаться религиозной свободы других учеников (22). Нередки случаи, когда турецкие рабочие, проживавшие в Швейцарии, отказывались подчиняться женщинам – руководителям во многом по религиозным мотивам (23). Все приведенные выше факторы можно отнести к числу субъективных, т.е. формирующихся со стороны иммигрантов.

Однако нельзя не затронуть важный объективный фактор, который оказывает существенное воздействие на интеграцию – восприятие коренным населением интеграции иммигрантов. Во многих странах Западной Европы оно неоднозначно и иногда не может не вызывать беспокойства в связи с некоторыми обстоятельствами. Несмотря на толерантность европейцев, о которой писали многие исследователи, выражающуюся в «менталитете портовой таверны» (по К. Ясперсу) - готовности воспринимать новую информацию и новых людей, в последние годы многие страны Европы ощутили на себе подъем расизма и ксенофобии.

Как отмечает Г. Костинский «иммигранты воспринимаются как опасный элемент ломки сложившейся этносоциальной односторонности и структурированности, в их поведении усматривают неуважение к нормам и традициям той культуры, в которую они попали, пренебрежение сложившимися в этой среде ценностями и устоями».

Считается, что рост ксенофобии существенно усилился с ростом неофашистский партий в Великобритании в середине 1970-х годов. Национальный фронт и другие ультраправые партии устраивали шествия и нападения на «цветных» - азиатов, африканцев, выходцев из Вест-Индии. Правые обвиняли в экономических неурядицах не правительство, а иммигрантов, которые, по их мнению, отобрали рабочие места у коренного населения (24).

Реалиями настоящего времени для многих стран Европы стало смешение ксенофобии с коллективной завистью к тем группам иммигрантов, которые добились определенного успеха в жизни и новых местах проживания. «Мигранты – в обыденном сознании – не просто чужаки, а чужаки на «не на своей земле», то есть не имеющие того уровня легитимности, который имеют коренные жители. Мигранты – это всегда «чужие люди в доме, занимаемом другими» (25) - отмечает Г. Костинский.

Можно констатировать, что рост ксенофобии становится явлением весьма распространенным даже в толерантных обществах. Весьма показательна в этом отношении ситуация в толерантной Швейцарии. Здесь произошел своеобразный раскол общества по вопросу миграции. Некоторая часть населения, настроенная категорически против иммигрантов, выдвинула инициативу по ограничению доли мигрантов в общей численности населения кантонов до 18%. Данная инициатива собрала в стране более 125 тыс. подписей. Однако, в то же самое время несколько организаций выступили категорически против данной инициативы и начали активную кампанию противодействия реализации этого проекта. В сентябре 2000 года состоялся референдум по данному вопросу (26). Большинство швейцарцев, все-таки, сказали «нет» инициативе правых партий, выдвинувших предложение по ограничению иммиграции.

Некоторые считают, что правительства уделяют мало внимания проблеме интеграции иммигрантов. Их оппоненты, возражая, заявляют, что процесс интеграции должен «происходить сам собой в процессе повседневной жизни» и жестко регулировать и влиять на него невозможно. Иные думают, что по истине свободное общество должно быть толерантным к гражданам любых убеждений (в том числе фашистским или националистическим).

Вместе с тем, похоже, что критическая масса возмущения общества против экстремистских действий сторонников идеи ксенофобии достигла определенного предела в некоторых странах. По некоторым свидетельствам, в Швеции вдруг резко увеличился отток молодежи из рядов неонацистских партий. Во многих странах Европы вновь становится актуальным лозунг «Фашизм не пройдет!», а демонстрации против разгула правого экстремизма находят все больших сторонников в европейском обществе.

Следует признать, что для снятия этнической напряженности правительства стран Западной Европы, все же предпринимают определенные усилия. Правда, их нельзя назвать до конца эффективными, поскольку зачастую они только пресекают последствия ксенофобии и мигрантофобии, но не решают причин их порождающих. Вполне определенно полиция способна пресекать деятельность подобных партий и предотвращать вандализм и насилие, но она не может бороться с идеями. В любом обществе необходима пропаганда этнической терпимости через все институты – политические партии, культурные и экономические организации, церковь и школу.