Литература

Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. – М.: Эдиториал УРСС, 2004. – 256 с.

© Калкабекова Д.Б., 2009

Кара-Мурза Е.С.

Москва, Россия

Речевое преступление как проявление конфликтности политической коммуникации

Агональность и конфликтность – яркие черты политиче­ской коммуникации (Шейгал 2004: 121). В борьбе за власть со­перники дискредитируют и оскорбляют друг друга в глазах элек­тората, рассчитывая на негативный перлокутивный эффект – отказ избирателей голосовать, что влечет за собой проигрыш конкурента на выборах.

В работе (Третьякова 2000) предложена модель коммуни­кативного конфликта с опорой на понятие агрессии (охаракте­ризуем его как инициальный тип конфликта). Конфликт – парный поведенческий акт, в котором виноваты оба субъекта. Призна­вая провокационную роль автора при зарождении конфликта, надо видеть значение в его развитии воспринимающей стороны, реципиента. Так формируется второй тип КК – конфликт непо­нимания; назовем его ответным или респонсивным. Неадекват­ность понимания бывает добросовестным заблуждением реци­пиента – отрицательного персонажа критического текста отно­сительно закономерностей межличностного общения, социаль­ных задач и творческих законов, поэтики политической коммуни­кации и журналистики. Конфликт непонимания зиждется на осо­бой установке реципиента – на подозрении партнера в некоо­перативном поведении, в том, что тот намерен оказать неблаго­приятное воздействие на него или целевую аудиторию.Такое непонимание можно назвать мизинтерпретацией. Но бывает и манипулятивное, намеренное непонимание, которое ведет к эс­калации конфликта – к возбуждению дела о речевом преступ­лении против законосообразного текста: политики или чинов­ники приписывают себе неиспытанные страдания, защищают от критики сомнительную репутацию, обращаются в суд с исковым заявлением, пытаясь расправиться с конкурентами или с обли­чителями, рассчитывая на коррумпированность суда. Такую не­добросовестную интерпретацию, частую в информационных спорах, по аналогии с дезинформацией стоит называть дезин­терпретацией (Кара-Мурза 2009 в печати). А механизмом КОР­РЕКЦИИ ПОНИМАНИЯ, противодействия некорректному толко­ванию смысла конфликтогенного текста на стадии судебного процесса выступает лингвистическая экспертиза, функция кото­рой – добывание доказательств в делах по речевым преступле­ниям (Баранов 2007).

Речевые преступления – правонарушения посредством устного или письменного высказывания\текста (Галяшина 2003). Они зафиксированы в общем законодательстве – в Уголовном и Гражданском кодексах и в профильных законах – «О СМИ», «О выборах Президента РФ» и пр. В политической коммуникации преступления случаются универсальные (клевета, оскорбление, диффамация), специализированные (словесный экстремизм, нарушения предвыборного законодательства) и, условно говоря, модифицированные – универсальные, но специфически прояв­ляющиеся в политической деятельности (Кара-Мурза 2009).

Именно таково оскорбление представителя власти при исполнении служебных обязанностей (ст. 319 УК РФ), обычно инкриминируемое политическому сопернику или журналисту. Это правовой реликт, оставшийся в законодательстве некото­рых европейских стран со Средневековья. Современные прин­ципы отношения к публичным персонам, сформулированные в документах ЕСПЧ (Европейского суда по правам человека), серьезно отличаются от традиционалистского подхода: к эти людям привлечено повышенное внимание общественности, а информационная защищенность у них меньше, поскольку све­дения об жизни и деятельности политиков и чиновников реально влияют на политический, экономический и психологический кли­мат. Но в России с ее монархическими традициями и «админи­стративным восторгом» статья 319 УК РФ в последние годы явно активизировалась.

Согласно закону, оскорбление (в юрислингвистике – ин­вектива, а автор – инвектор), – это характеристика личности в неприличной форме, высказанная с умыслом оскорбить адре­сата (инвектума). Иногда экспертиза показывает, что истец, считающий себя оскорбленным, не является прямым адресатом медиатекста, а интенция автора-ответчика выявляется как кри­тика персонажа, адресуемая массовой аудитории, а не как же­лание нанести нанести ему моральный и репутационный ущерб. Тогда пейоративная оценка не должна признаваться деликтом, если только она не выражена в неприличных выражениях. В докладе будут приведены актуальные примеры обвинений по этой статье.