Литература

Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. – М., 1997.

История Всероссийской Коммунистической партии большевиков. Краткий курс. – М.: Политиздат, 1950.

Вышинский А.Я. Обвинительная речь на процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра. – М.: ОГИЗ, 1936.

Вышинский А.Я. Расследование дел о вредительских и диверсионных актах, совершаемых при помощи и под видом нарушений правил техники безопасности, а также дел об иных преступлениях, связанных с нарушением правил техники безопасности. Пособие для следователей. – М.: Юридическое издательство НКЮ СОЮЗА ССР, 1937.

Вышинский А.Я. Вредители электростанций перед пролетарским судом. Речь государственного обвинителя прокурора республики. – М.: Партийное издательство, 1933.

© Коробкова О.М., 2009

Котюрова М.П.

Пермь, Россия

Стилистическая модальность текста политической направленности

Политическая журналистика – динамичный и, кажется, хаотичный процесс, однако его можно рассмотреть, «остановив» пристальный взгляд на одном тексте, который всегда создан конкретным автором – индивидуальной творческой личностью.

Если иметь в виду то, что в речи (тексте) передается информация о двух важнейших системах языка – денотативной и коннотативной, нельзя не учитывать и того обстоятельства, что в формировании стиля речи (в данном случае – индивидуального стиля/ речевой манеры) «участвуют обе системы: денотативная система, можно сказать, втянута в коннотативную» (Ревзина 2003: 206). Ясно, что принципиально, по определению, невозможно дать полную характеристику индивидуальной речевой манеры носителя языка (журналиста, ученого, писателя, юриста – любого мастера слова). Как писал пермский психолог В.С. Мерлин, «в человеке нет двух сортов свойств – типичных и индивидуальных. Каждое отдельное свойство типично по одним проявлениям и индивидуально по другим» (Мерлин 1986: 32), предлагая применить интегральный подход к изучению индивидуальности человека. В связи с методической трудностью осуществления интегрального (междисциплинарного) полхода к изучению речевой индивидуальности журналиста, мы идем по усеченному (хотя несомненно, что в то же время и обобщенному), но, кажется, целесообразному пути – обратить особое внимание лишь на доминирующие свойства речевой манеры автора, иначе говоря, сам стилистический смысл текста.

Подхватим мысль О.Г. Ревзиной (в тезисах, естественно, ею не развитую) о том, что «сам стилистический смысл трактуется как стилистическая модальность, как репрезентированные точки зрения, связанные с типом личности, с типом мышления, привлеченной внеязыковой действительностью (Подчеркнуто нами. – М.К.» (Ревзина 2003: 207). Отсюда ясно, что стилистическая модальность формируется благодаря профессионализму журналиста, испытывающему неизбежное влияние социокультурных, политических, экономических и технологических факторов (Симкачева 2006: 12). Однако уточним: несмотря на значимость этих объективных факторов, «чтобы выявить константы профессионализма, следует учесть, во-первых, субъективные факторы. Для журналистской профессии это – некая природная предрасположенность к духовно-практической деятельности (Подчеркнуто нами. – М.К.)» (Тулупов 2009: 25), а также «познавательный интерес» (Ракитов 1982) к публицистике.

Лингвистической единицей анализа (выявления) стилистической модальности является текстовая категория, дискретно и с разной «плотностью» представленная в тексте различными языковыми единицами – маркерами категории. Текстовая категория определяется в «Стилистическом энциклопедическом словаре» как «один из взаимосвязанных признаков текста, представляющих собой отражение определенной части общетекстового смысла различными языковыми, речевыми и собственно текстовыми (композитивными) средствами» (СЭС 2003: 533). Обращение к текстовым категориям (а не языковым единицам или, напротив, другим текстовым единицам) целесообразным представляется по следующим причинам. Во-первых, текстовая категория понимается как «объективное свойство системного речевого явления и деятельностно значимое качество этого явления (Курсив наш. – М.К.» (СЭС 2003: 534). Во-вторых, это объективное свойство текста соотносится с тем или иным экстралингвистическим фактором, действующим законообразно, т.е. независимо от субъекта речи. Это делает возможным предположение о репрезентации текстовых категорий в любом тексте, а не специально подобранном. Однако естественно, что иллюстративный материал обычно фиксирует анализируемую категорию «на пике славы», когда она доминирует над другими категориями. Во-вторых, категориально-текстовый подход – это подход гибкий, можно сказать, эластичный. Он предполагает применение различных познавательных процедур в отношении формы и содержания категорий. Постоянное обогащение состава познавательных приемов позволяет расширять наши представления о средствах формирования тех или иных категорий, в то время как применение приемов, ставших стереотипными в познании определенных явлений, дает возможность уплотнять полученные факты и тем самым формировать новое научное знание о стилистической модальности публицистического текста политической направленности.

Итак, текстовую категорию можно трактовать как свойство текста – при феноменологическом (содержательном) рассмотрении последнего; как модель (конструкт), обусловленный познавательной установкой субъекта познания (автора) – отсюда и форма конструкта, и степень его сложности, и характер соотношения с другими конструктами, и т.д.; как единица анализа, «несущая в себе основные свойства целого, а именно его целенаправленность и композитивность» (СЭС 2003: 534). Такая методологическая насыщенность понятийной универсалии текстовой категории открывает объемное пространство потенциальной публицистической ситуации, связанной с индивидуальным стилем речи журналиста.