5.3.4.2. Рефрейминг как языковое манипулирование сознанием и поведением слушателей. Пределы его возможного использования в процессе убеждения присяжных заседателей и председательствующего судьи

В связи с тем, что общественное и профессиональное сознание юристов в целом отрицательно относится к такому методу психологического воздействия на людей как манипуляция, который у большинства людей обычно ассоциируется с различными махинациями и мошенническими проделками, необходимо сначала разобраться в более общем вопросе - сущности и пределах возможного использования манипуляции в процессе убеждения людей, в том числе присяжных заседателей.

Слово "манипуляция" (от лат. manipulus - пригорошня, горсть, ручной прием) имеет прямое (неметафорическое) и переносное (метафорическое) значение. Прямое значение этого термина означает выполняемые руками сложные виды действий, требующие мастерства, ловкости и сноровки: управление рычагами, выполнение медицинских процедур, ловкое обращение с предметами, например, жонглирование.

Переносное (метафорическое) значение слова "манипуляция" означает ловкое обращение с людьми как с объектами, вещами для достижения определенной цели *(870).

Современные исследователи манипуляции отмечают, что "как ни парадоксально, но в последнее время именно переносное значение манипуляции становится основным и ведущим содержанием этого понятия, привлекающим все большее внимание исследователей" *(871).

В широком смысле переносное значение слова "манипуляция" означает:

а) психологическое воздействие, нацеленное на изменение направления активности другого человека, выполненное настолько искусно, что остается незамеченным им;

б) психологическое воздействие, направленное на неявное побуждение другого к совершению определенных манипулятором действий *(872);

в) требующее определенной ловкости и сноровки скрытое побуждение адресата к переживанию определенных состояний, принятию решений и (или) определенных действий, необходимых для достижения инициатором поставленных целей *(873).

Переходной степенью к переносному (метафорическому) значению явилось использование термина "манипуляция" применительно к демонстрации фокусов и карточным играм, в которых ценится искусность не только в проведении ложных отвлекающих приемов, но и в сокрытии истинных действий или намерений, создание обманчивого впечатления или иллюзии. Все фокусы манипуляторов с картами и другими предметами - "ловкость рук и никакого мошенничества". Основные психологические эффекты создаются на основе управления вниманием (отвлечение, перемещение, сосредоточение), широкого использования механизмов психологической установки, стереотипных представлений и иллюзий восприятия *(874). Эти психологические эффекты в той или иной степени проявляются и в манипулятивном психологическом воздействии на человека - объекта манипуляции при помощи языка, речи.

В зависимости от характера преследуемых человеком-манипулятором целей манипулятивное психологическое воздействие может быть позитивным или негативным. При негативной манипуляции манипулятор пренебрегает общественными интересами и интересами людей, которыми он манипулирует для достижения своей корыстной цели. Манипулятивное психологическое воздействие при такой манипуляции является основным, а иногда и единственным средством достижения цели манипулятора.

Позитивная манипуляция отличается от негативной не только направленностью на достижение социально полезных целей, но и тем, что она применяется эпизодически в ситуациях, в которых ее применение уместно в качестве дополнительного средства достижения социально полезной цели.

Как отмечает Е.Л. Доценко, "Трудно представить себе управленца, не использующего манипуляцию. Напротив, в управленческой среде ценность этих приемов очень высока... Манипуляция - это сама жизнь в отношениях людей. Это нормальное (в смысле общераспространенной нормы) взаимодействии... Такова она до тех пор, пока не становится единственным средством достижения целей, превращаясь в деформированные личные качества манипулятора... Если же манипуляция используется эпизодически и адекватно ситуации, то ее скорее следует признать жизненно необходимым средством управления... без манипуляции снижается психологическое качество управления: с устранением манипуляции исчезает тонкость управления, уменьшается палитра используемых средств. У руководителя, не использующего или не владеющего манипуляцией, возникает риск соскальзывания к более грубым средствам управления. Это плодит недовольных среди подчиненных, растет вертикальное противопостояние. Манипуляция же - смягчает... Умеренное использование манипуляции снижает конфликтность, создает мирную атмосферу и наряду с другими средствами позволяет повысить качество управления" *(875).

Такое позитивное манипулятивное психологическое воздействие в той или иной степени используется в различных сферах деятельности и повседневной жизни для оптимизации процесса общения, обеспечения эффективного достижения его целей. Позитивное скрытое управление поведением людей с применением добросовестной манипуляции осуществляется в различных сферах практической деятельности для оптимизации процесса общения, обеспечения эффективного достижения его целей, например, в процессе обучения, воспитания и убеждения людей, особенно тех, кто трудно поддается обучению, воспитанию и убеждению, в медицинской практике, в частности, психотерапии, - для решения психологических проблем пациентов.

"Меня часто обвиняли в манипуляции пациентами, - пишет Милтон Эриксон, - и в ответ на это я сказал следующее: каждая мать манипулирует своим младенцем, если она хочет, чтобы он выжил. Каждый раз, когда вы приходите в магазин, вы манипулируете продавцом, чтобы сделать нужную покупку. И когда вы приходите в ресторан, вы манипулируете официантом. А учитель в школе манипулирует вами, заставляя учиться читать и писать. Фактически, жизнь представляет собой одну большую манипуляцию - она состоит из нее целиком" *(876).

Как отмечают социальные психологи, "...не стоит делать вывод о том, что манипуляция - это всегда плохо и надо провозгласить лозунг "Смерть манипуляторам!". Надо отдавать себе отчет в том, что огромное количество профессиональных задач, предполагающих общение, подразумевает именно манипулятивное общение. По сути, любое обучения (субъекту надо дать новые знания о мире), убеждение, управление всегда включает в себя манипулятивное общение. Поэтому их эффективность во многом зависит от степени владения законами и техникой манипулятивного общения" *(877).

В связи с этим одним из важных направлений воспитания и образования современного человека является формирование знаний, умений и навыков интеллигентного позитивного манипулятивного общения.

Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой общего языкознания и стилистики Воронежского государственного университета, зав. кафедрой теории и практики коммуникации Воронежского института повышения квалификации работников образования И.А. Стернин пишет: "Наука о речевом воздействии включает изучение как средств собственно речевого воздействия, так и манипуляции. Современный человек должен обладать всеми коммуникативными навыками, поскольку в различных коммуникативных ситуациях, при общении с различными типами собеседников появляется необходимость как в речевом воздействии, так и в манипуляции (ср., например: случаи манипулятивного воздействия на расшалившихся или расплакавшихся детей, эмоционально возбужденных людей, пьяных и др.). Манипуляция как тип не может рассматриваться в качестве "ругательного слова" или морально осуждаемого способа речевого воздействия. Это вполне законное средство речевого воздействия" *(878).

Неоднозначное отношение в обществе к манипулятивному психологическому воздействию объясняется тем, что одни и те же способы манипулятивного психологического воздействия, в том числе и речевые, широко и успешно используются как при позитивной, так и при негативной, недобросовестной манипуляции.

Одним из многочисленных способов манипулятивного психологического воздействия на людей является лежащее в основе рефрейминга языковое манипулирование.

Под языковым манипулированием (или языковой манипуляцией) понимается использование особенностей языка и принципов его употребления с целью скрытого, неосознаваемого (или плохо осознаваемого) адресатом воздействия на него в нужном для говорящего направлении. При этом скрытые возможности языка используются говорящим для того, чтобы навязать слушающему определенное представление о действительности, отношение к ней, эмоциональную реакцию или намерение, не совпадающие с тем, какое слушающий мог бы сформировать самостоятельно *(879).

Один из типичных приемов языкового манипулирования, основанный на использовании многозначности фразы, был обыгран в мультипликационном фильме. Крестьянин продавал на рынке корову, которая вообще не давала молока. На вопрос "А сколько корова дает молока?" он давал честный ответ: "Да мы молока не видали пока". Естественно, что корову никто не покупал. Ему вызвался помочь один человек, знающий толк в "рекламе". На тот же вопрос он нашел иной ответ: "Не выдоишь за день - устанет рука". Он одновременно и солгал, и сказал правду. Он сказал правду, поскольку эту фразу можно понять так же, как и ответ хозяина: сколько ни дои - молока не выдоишь. И вместе с тем он солгал, поскольку сознательно построил фразу таким образом, что ее можно понять и в другом смысле: корова дает так много молока, что даже за весь день все не выдоишь *(880).

Искусством сознательного построения фразы таким образом, чтобы слушатели могли понять ее в нужном для говорящего смысле, должны владеть не только специалисты в области рекламы, но и судебные ораторы. Для этого они должны прежде уметь подбирать подходящие для передачи определенного смысла слова и выражения с учетом их значения.

Неумение подбирать подходящие для передачи определенного смысла слова и выражения, неспособность учитывать их значение - одно из проявлений безграмотности судебных ораторов, страдающих дефицитом здравого смысла. Обычно этот недостаток проявляется в неточности слога судебных ораторов. Известный русский юрист П.С. Пороховщиков отмечал, что этот недостаток может существенно подорвать аргументацию судебного оратора, извратить его мысли, сделать трогательное смешным, значительное лишить содержания и, таким образом, запутать присяжных заседателей, исказить их картину мира, их представления и мысли о фактических обстоятельствах дела.

"Остановимся теперь на неточности слога в другом отношении. Когда мы смешиваем несколько родовых или несколько видовых названий, наши слова выражают не ту мысль, которую надо сказать, а другую; мы говорим больше или меньше, чем хотели сказать, и этим даем противнику лишний козырь в руки. В виде общего правила можно сказать, что видовой термин лучше родового... Прислушиваясь к нашим судебным речам, можно прийти к заключению, что ораторы хорошо знакомы с этим элементарным правилом, но предпочитают сказать: "душевное волнение"... вместо: "радость", "злоба", "гнев", нарушение телесной неприкосновенности - вместо "рана"; там, где всякий сказал бы "громилы", оратор говорит: "лица, нарушающие преграды и запоры, коими граждане стремятся охранить свое имущество" и т.п. Судится женщина; вместо того, чтобы назвать ее по имени или сказать: крестьянка, баба, старуха, девушка, защитник называет ее человеком и сообразно с этим произносит всю речь не о женщине, а о мужчине; все местоимения, прилагательные, глагольные формы употребляются в мужском роде. Не трудно представить себе, какую путаницу это вносит в представление слушателей.

Обратная ошибка, то есть употребление названия вида вместо названия рода или собственного имени вместо видового, может иметь двоякое последствие: она привлекает внимание слушателей к признаку, который невыгоден для оратора, или, напротив, оставляет незамеченным то, что ему нужно подчеркнуть. Защитнику всегда выгоднее сказать: подсудимый, Иванов, пострадавшая, чем: грабитель, поджигатель, убитая; обвинитель уменьшает выразительность речи, когда говоря о разоренном человеке, называет его Петровым или потерпевшим. В обвинительной речи о враче, совершившем преступную операцию, товарищ прокурора называл умершую девушку и ее отца, возбудившего дело, по фамилии. Это была излишняя нерасчетливая точность; если бы он говорил: девушка, отец, эти слова каждый раз напоминали бы присяжным о погибшей молодой жизни и о горе старика, похоронившего любимую дочь... одно неудачное выражение может извратить мысль, сделать трогательное смешным, значительное лишить содержания" *(881) (выделено мною - В.М.).

Отсюда видно, что при произнесении судебной речи позитивная языковая манипуляция, основанная на значимом языковом варьировании, выражается в расчетливо-уместном употреблении слов и выражений при описании фактических обстоятельств дела с учетом заложенной в значениях используемых слов и выражений нейролингвистической программы, "запускающей" мысли и чувства слушателей в нужном для дела направлении. Усвоение слушателями содержания этой программы позволяет скрытно управлять их сознанием, их мыслями и чувствами, изменять в заданном направлении их "внутреннюю картину мира", представления, взгляды и убеждения об определенных фактах, людях, предметах, обстоятельствах, их взаимосвязях, определяющих основное содержание оцениваемой ситуации или события в целом.

В связи с тем, что, как уже отмечалось, основанный на языковом манипулировании рефрейминг одинаково эффективно может быть использован как для добросовестной, так и для недобросовестной манипуляции сознанием и поведением присяжных заседателей, возникает вопрос о допустимости использования подобных приемов в суде присяжных и целесообразности обучению им прокуроров и адвокатов.

Представляется, что это обстоятельство не дает основание заключать, что такие приемы следует запретить вообще, изъять их из арсенала технических средств борьбы в состязательном уголовном процессе и, таким образом, разоружить добросовестных государственных обвинителей и защитников только потому, что у кого-то из процессуальных противников может возникнуть искушение злоупотребить этими приемами. Ведь, как известно, даже банальный кухонный нож может использоваться не по прямому предназначению, а как орудие убийства. Но это не означает, что кухонные ножи следует изъять из гражданского оборота.

Как справедливо отмечает известный польский праксеолог Ян Котарбинский, общие приемы борьбы применяются и добром и злом, "...а тот, кто обучает искусству борьбы вообще, кто помогает овладеть ею, косвенно становится соучастником ее возможного применения (в интересах добра и зла - В.М.) ...техника борьбы, как и любая техника, может применяться с пользой для людей или использоваться им во зло. Но мы считаем, что всеобщая польза от честного сознательного применения ее техники значительнее, чем вред, который принесут результаты употребления этой техники нечестными людьми. Важно также и то, что знание приемов, применение которых в борьбе можно ожидать со стороны противника, вооружает в известной степени честных людей в борьбе против таких методов" *(882) (выделено мною - В.М.).

Составной частью техники интеллигентной борьбы в различных областях деятельности, в том числе в состязательном уголовном судопроизводстве, является знание приемов добросовестной и недобросовестной языковой манипуляции, их речевых и психологических механизмов, которые используются в процессе полемики для скрытого управления пониманием слушателей, склонения их таким образом к своему мнению.

"Умение вскрывать приемы неявного управления пониманием есть важнейшее условие квалифицированного ведения полемики. Обычно достаточно указать оппоненту на то, что он использует приемы скрытого управления пониманием, чтобы свести на нет действие этих приемов" *(883).

Одним из важных направлений коммуникативной подготовки современных специалистов является формирование у них знаний, умений и навыков по своевременному распознаванию и разоблачению различных способов негативного (недобросовестного) манипулятивного психологического воздействия.

Такая подготовка особенно необходима для адвокатов, прокуроров и судей, чтобы они могли своевременно обнаруживать и пресекать различные способы негативного манипулятивного психологического воздействия на присяжных заседателей, в том числе основанные на языковом манипулировании.

Основанный на языковом манипулировании рефрейминг относится к числу тех технических приемов ораторского искусства, о которых П.С. Пороховщиков писал:

"В красноречии, как во всяком практическом искусстве, технические приемы часто переходят в настоящую ложь, еще чаще в лесть или лицемерие. Здесь нелегко провести границу между безнравственным и дозволенным. Всякий оратор, заведомо преувеличивающий силу известного довода, поступает нечестно; это вне сомнения; столь же ясно, что тот, кто старается риторическими оборотами усилить убедительность приведенного им соображения, делает то, что должен делать" *(884).

Риторические обороты, при помощи которых судебный оратор старается усилить убедительность приведенного им соображения, представляют собой различные виды рефрейминга, основанные на языковом манипулировании. В состязательном уголовном судопроизводстве использование и возможное злоупотребление процессуальными противниками этим приемом борьбы почти неизбежно. Это вытекает из социально-психологических особенностей состязательного процесса, на которые обратил внимание П.С. Пороховщиков:

"В нашем суде существует поговорка: истина есть результат судоговорения. Эти слова заключают в себе долю горькой правды. Судоговорение не устанавливает истины, но оно решает дело. Состязательный процесс есть одна из несовершенных форм общественного устройства, судебные прения - один из несовершенных обрядов этого несовершенного процесса. Правила судебного состязания имеют до некоторой степени условный характер: они исходят не из предположения о нравственном совершенстве людей, а из соображений целесообразности. Наряду с этим сознание того, что последствием судебного решения может быть несправедливая безнаказанность или несоразмерное наказание преступника, а иногда и наказание невиновного, обращает спор между обвинителем и защитником в настоящий бой. Если человек, владеющий шпагой, вышел на поединок с неумелым противником, он волен щадить его, не пользуясь своим превосходством и промахами врага. Но если перед ним равный противник, а от исхода боя зависит участь другого человека, он будет считать себя обязанным пользоваться своим искусством в полной мере. В судебном заседании это сознание борьбы не за себя, а за других извиняет многое и больше, чем должно, подстрекает обыкновенного человека к злоупотреблению своим искусством. Готовясь к судебному следствию и прениям, каждый оратор знает, что его противник приложит все свое умение к тому, чтобы остаться победителем; знает также, что судьи и присяжные, как люди, могут ошибаться.

При таких условиях человек не может отказаться от искусственных приемов борьбы. Поступить иначе значит идти с голыми руками против вооруженного" *(885).

Итак, для того, чтобы прокуроры и адвокаты могли действовать с какими-то шансами на успех в указанных социально-психологических условиях состязательного судопроизводства, они должны владеть различными техническими приемами состязательной борьбы, в том числе основанным на языковом манипулировании рефреймингом.

В условиях состязательного судопроизводства существует только один способ защиты от недобросовестного использования другой стороной рефрейминга - публичное разоблачение используемых им приемов языковой манипуляции. Действенность различных приемов рефрейминга, основанных на языковом манипулировании, их "магическое" влияние на сознание присяжных заседателей пропадает или резко снижается, как только процессуальный противник или судья обратит на них внимание слушателей и раскроет им речевые средства и механизмы языковой манипуляции.

Публичное разоблачение в ходе полемики манипулятивной сущности этих приемов, заложенной в них нейролингвистической программы изменения в заданном направлении взглядов, убеждений и представлений слушателей активизирует здравый смысл присяжных заседателей, их критическое мышление, что препятствует недобросовестному скрытому управлению их сознанием в целях побуждения их к принятию выгодного судебному оратору решения. Как гласит латинская поговорка, "Предупрежден - значит вооружен".

Кроме того, разоблачение перед присяжными заседателями и судьей подобных "фокусов языка" может бумерангом обернуться против судебного оратора-манипулятора, подорвать его репутацию, что лишит его способности оказывать какое-либо влияние на председательствующего судью и присяжных.