Independants des autres. C'est donc также, способствуя первым в

dans cet ordre que la progression, разрешении проблем, выдвигаемых

quoique simultanee a du avoir lieu" науками конкретными. Во все время их

(p. 100). развития происходило тесное

"Понятно, действительно, что беспрерывное взаимодействие между

рациональное изучение каждой тремя большими классами, ими

основной науки, требуя образуемыми; от фактов конкретных

предварительного развития всех переходили к абстрактным, а затем

прочих наук, предшествующих ей в факты абстрактные прилагались к

нашей энциклопедической иерархии, не анализу новых классов конкретных

могло иметь действительного успеха и фактов (см. Генезис науки}.

усвоить себе свой истинный характер,

как только после значительного

развития предшествующих наук,

относящихся к явлениям более общим,

более абстрактным, менее сложным и

независимым от остальных. Именно в

этом порядке и должно было

происходить их развитие, хотя и

одновременное."

* Хорошим объяснением этого процесса мысли может служить новая

интеграция тепла, света, электричества и т. д., как видов молекулярного

движения. Если мы сделаем шаг назад, мы увидим, что современное понятие об

электричестве произошло из интеграции в уме двух форм, под которыми оно

обнаруживается в гальванической батарее и в электрической машине. Если мы

шагнем назад к периоду еще более древнему, мы увидим, каким образом идея

статического электричества родилась из отождествления в мысли

** Один критик снисходительно возражает мне, что Конт неверно

освещается этой цитатой и что он, напротив, вызывает на себя порицание

своего биографа, Литтре, за свое преувеличение роли чувства как двигателя

человечества. Если в своей Позитивной политике, которую, очевидно, имеет в

виду это возражение, Конт оставил принципы, выдвинутые им вначале, то тем

лучше. Но я говорю здесь о том, что известно под именем Позитивной

философии; а что место, приведенное выше, передает вполне верно доктрину

Конта, это доказывается тем, что мнение это вторично встречается в начале

Социологии.

*** Может быть, скажут, сам Конт допускает, что то, что он называет

совершенством позитивной системы, никогда, вероятно, не будет достигнуто и

что он осуждает изыскания природы причин, а не общее верование в причину. На

первое возражение я отвечу, что, насколько я понимаю Конта, препятствие к

совершенному осуществлению позитивной философии состоит в невозможности

уничтожить идею причины. На второе возражение я отвечу, что основной принцип

философии Конта есть полное признание неведения относительно причины вообще.

Иначе если это не так, то что станется с принимаемым им различием между

совершенством позитивной системы и совершенством системы метафизической? В

данном случае я могу позволить себе сказать, что, утверждая здесь совершенно

противоположное тому, на чем настаивает Конт, я тем самым исключаю себя из

позитивной школы. Если надо принимать его собственное определение

позитивизма, то ясно, что я не могу быть назван позитивистом, потому что то,

что он называет позитивизмом, кажется мне полной невозможностью.

**** В 1885 г. во время спора с одним из английских учеников Конта я

принужден был выслушать упрек за то, что я говорю о Конте, будто он

установил ряд из шести наук, тогда как он во всех своих сочинениях, кроме

первого, устанавливает ряд из семи наук. Так как я касался именно позитивной

философии, то и считал всего лучшим ссылаться именно на Курс позитивной

философии. Мой оппонент вежливо называл это "недосмотром", забывая, что если

с моей стороны было недосмотром говорить, что Конт признавал шесть наук,

когда он позднее признавал их семь, то еще более серьезным недосмотром было

со стороны самого Конта так долго упускать из виду седьмую науку.

Вот принципы, которыми Конт воспользовался для организации своей

философии. За исключением тех общих истин, которые были известны и до него и

являются общим достоянием всех современных мыслителей, не остается ничего,

кроме этих общих доктрин, что отличало бы и характеризовало бы его систему.

Ни с одной из этих доктрин я не-согласен. На каждое его положение я выдвигаю

или положение совершенно особое, или же вовсе противо-

воположное; такого отношения я держался всегда с самого того времени,

когда впервые познакомился с его произведениями. Я думаю, что одного этого

факта отрицания его основных принципов было бы вполне достаточно, но в

философии Конта есть немало иных воззрений, составляющих ее отличительную

особенность, которые я также не признаю. Укажем на них мимоходом.

Вопрос о происхождении По моему мнению, вопрос этот

органических существ Конт относит к доступен решению и будет решен рано

числу бесполезных умозрении, так как или поздно. Отдел биологии,

он действительно полагает, что виды изучающий происхождение видов,

неизменны. кажется мне самым важным ее отделом,

Самый важный из всех отделов все остальные являются

психологии, именно тот, который вспомогательными, так как от

состоит в субъективном анализе наших решения, какое биология даст этой

идей, считается Контом вполне проблеме, должно зависеть всецело

невозможным. наше понятие о человеческой природе

По мнению Конта, самое в ее прошедшем, настоящем и будущем,

идеальное общество есть такое, в должна зависеть наша теория познания

котором управление достигло своего и наша теория общества.

высшего развития; в котором В моем сочинении, озаглавленном

отдельные функции подчинены в Основания психологии, половина

значительно большей степени, чем которого субъективна, я решительно

теперь, общественной регламентации; выразил свою уверенность в

в котором иерархия, крепко сложенная субъективную науку о духе.

и снабженная признанной властью, По моему мнению, напротив,

заправляет всем; в котором идеалом, к которому мы идем,

индивидуальная жизнь должна быть является общество, в котором

подчинена в наивысшей степени жизни управление будет доведено до

социальной. наивозможно меньших пределов, а

Исключая из своей философии свобода достигнет наивозможной

идею и сознание причины, широты; в котором человеческая

обнаруживающейся нам во всех природа будет путем социальной

явлениях, но, однако, признавая дисциплины так приспособлена к

необходимость религии со гражданской жизни, что всякое

свойственным ей объектом, Конт внешнее давление будет бесполезно и

принимает за тот объект человечество каждый будет господином сам себе, в

Эта коллективная жизнь (общества) в котором гражданин не будет допускать

системе Конта есть "Высшее Существо" никакого посягательства на свою

(E'tre Supreme) единственное, свободу, кроме разве того

доступное нашему познанию и, посягательства, которое необходимо

следовательно, единственное, для обеспечения равной свободы и для

подлежащее нашему обоготворению. других; в котором самопроизвольная

кооперация, развившая нашу

промышленную систему и продолжающая

развивать ее с быстротой все более

возрастающей, поведет к упразднению

почти всех социальных функций и

оставит в качестве цели

правительственной деятельности

былого времени только обязанность

блюсти за свободой и обеспечивать

эту самопроизвольную кооперацию; в

котором развитие индивидуальной

жизни не будет ведать себе иных

пределов, кроме наложенных на него

социальной жизнью, и в котором

социальная жизнь будет преследовать

только одну цель - обеспечение

свободного развития индивидуальной

жизни.

Я же, напротив, полагаю, что

объектом религиозного чувства всегда

останется то, что было им всегда и

раньше, а именно неизвестный

источник бытия. Тогда как формы, под

которыми люди сознают неизвестную

причину вещей, меняют и исчезают,

сущность, заключающаяся в этом

явлении сознания, всегда остается

одна и та же. Начав с понятия

причинных деятелей не вполне

известных, перейдя потом к понятию

деятелей менее известных и менее

доступных познанию и дойдя, наконец,

до понятия всеобщей причины,

признанной за абсолютно

непознаваемую, - религиозное чувство

достигло объекта, от которого оно

никогда не должно отказываться.

Придя, после целого ряда эволюции, к

принятию Бесконечного Непознаваемого

за объект созерцания, религиозное

чувство не может более (если только

не пойдет вспять) снова принять за

объект созерцания конечное

познаваемое, каким является

человечество.

Вот еще несколько пунктов, и весьма важных, причем два последних даже

чрезвычайно важны, относительно которых мои идеи диаметрально противоположны

идеям Конта; если бы позволяло место, к этим пунктам разногласия я мог бы

прибавить много других. Таким образом, расходясь с Контом решительно во

всем, что есть существенного в его философии, и заявляя постоянно свое

разногласие печатно и в частных беседах с самого того времени, когда я

впервые познакомился с его сочинениями, я был крайне удивлен, когда увидал

себя причисленным к его ученикам. Я понимаю, что те, которые читали только

Основные начала, могли еще быть введены в заблуждение указанным выше образом

вследствие двусмысленности термина "позитивная философия". Но чтобы тот, кто

знает мои предшествующие сочинения, мог предположить, что между учением

Конта и моим есть какое-либо общее сходство, кроме разве того сходства,

которое вытекает из предпочтения, оказываемого доказанным фактом перед

простыми предрассудками и суевериями, этого я никогда не мог предполагать.

Правда, расходясь с Контом во всех его основных принципах,

характеризующих его систему, я приближаюсь к нему во многих вопросах

второстепенной важности. Так, я ссылаюсь на Конта в своей попытке

подтвердить новыми доказательствами учение о том, что воспитание отдельной

личности должно согласоваться как в своей цели, так и в направлении с

воспитанием человечества, рассматриваемого исторически. Я вполне разделяю

мнение Конта относительно необходимости в новом классе ученых, на

обязанности которых лежало бы сведение воедино результатов, добытых другими.

Конту же я обязан и своим понятием социального consensus; и когда настанет

время рассмотреть это понятие, я засвидетельствую ему мою признательность. Я

принимаю также изобретенное им слово социология. Кроме того, в тех его

сочинения, которые я читал, я находил немало побочных наблюдений, весьма

верных и глубоких, и я не сомневаюсь, что еще большее количество таких истин

скрыто и в других его трудах, которые я не читал { Я прочел "exposition"

Конта в подлиннике в 1853 г.; впоследствии мне также приходилось справляться

с оригиналом, чтобы сверить его точные выражения. Неорганическую физику и

первую главу из Биологии я прочел в сокращенном переводе мисс Мартино, как

только он появился. Остальные взгляды Конта известны мне только из сочинений

м-ра Льюиса и из сведений, усвоенных мною из различных мест.}. Весьма также

возможно (так как в этом меня уверяют), что я сказал несколько таких вещей,

которые были сказаны Контом раньше меня. Было бы трудно, я думаю, найти двух

людей, у которых не оказалось бы некоторых одинаковых мнений. Тем более было

бы странно, если бы два человека, исходя из одних и тех же общих доктрин,

установленных современной наукой, могли идти по одному пути исследований,

никогда не сталкиваясь друг с другом. Но какое значение может иметь наше

единомыслие относительно второстепенных пунктов, если мы расходимся в

основных принципах? Если выключить те общие истины, которыми мы владеем

сообща со всеми учеными и мыслителями нашего времени, различия между нами

оказываются весьма существенными, тогда как сходство весьма несущественно. А

я беру на себя смелость думать, что родство должно основываться на признаках

существенных, а не на побочных обстоятельствах { Литтре, в своем недавно

изданном труде Огюст Конт и позитивная философия, защищая Контову

классификацию наук против критических замечаний, сделанных мною в "Генезисе

науки", обращается со мною вполне как с противником. В начале главы,

посвященной им возражению, он ставит меня в оппозицию к английским ученикам

Конта, каковы Милль и Бокль.}.

Кроме двусмысленного значения выражения "позитивная философия",

имевшего своим следствием то, что к числу учеников Конта были причислены

многие мыслители, или отчасти, или вовсе не признававшие его принципов, есть

еще одно особое обстоятельство, которое еще более способствовало причислению

меня к той же категории. Предположение о некотором соотношении между Контом

и мною неизбежно должно было вытекать из заглавия, данного моему первому

труду: Социальная статика. Когда эта книга печаталась, я не знал, что

заглавие это было уже раньше употреблено; если б я знал, я дал бы своему

труду иное название, которое имелось у меня в виду { Я думал в то время, да

и теперь продолжаю также думать, что выбор этого заглавия имел совершенно

особый смысл, чем какой давал ему Конт. В то время как я писал эти строки, я

напал на некоторые причины, заставившие меня предположить противное.

Перечитывая Социальную статику, чтобы припомнить свои взгляды на социальную

эволюцию в 1850 г., когда о Конте я знал только понаслышке, я нашел

следующую фразу. "Социальная философия весьма удобно (подобно Политической

экономии) может быть разделена на две части: статику и динамику". Я

вспомнил, что это была ссылка на деление, которое я прочитал в Политической

экономии Д. С. Милля. Но почему я не сослался тогда на Милля? Перечитывая

первое издание его сочинения, я нашел в начале IV книги следующую фразу:

"Три предшествующие части заключают в себе настолько подробное, насколько

это позволяют пределы этого сочинения, обозрение того, что, по удачному

обобщению математической формулы, было названо статикой этого предмета". Это

помогло мне решить вопрос. Разделение это было сделано не Миллем, но, по

моему предположению, каким-нибудь другим писателем по политической экономии,

которого он не назвал, а сам я не знал. Тем не менее теперь достаточно ясно,

что, рассчитывая дать более обширный смысл этому делению, я пользовался им

только в том узком смысле, какой придал ему Милль. Другое обстоятельство,

по-моему, также ясно: так как я очевидно хотел указать на мое заимствование

у неизвестного мне экономиста, разделение которого я постарался расширить,

то я конечно назвал бы его по имени, если бы знал. И в этом случае я не стал

бы считать расширения этого разделения за нечто новое.}. Однако если вместо

одного заглавия обратиться к самому сочинению, то станет очевидно, что оно

не имеет никакого отношения к философии Конта. Относительно этого имеется

решительное свидетельство. В "North British Review" за август 1851 г. в

рецензии о Социальной статике говорится следующее:

"Заглавие этого труда не вполне ему соответствует. Согласно аналогии,

выражение социальная статика следовало бы употреблять только в том смысле, в

каком, как мы это уже объяснили, оно было употреблено Контом, т. е. в смысле

обозначения той отрасли изысканий, которая имеет своей задачей открытие

законов равновесия или социального порядка, поскольку эти законы идейно

отличаются от законов движения и социального прогресса. Обо всем этом

Спенсер не имел, кажется, никакого понятия, так как, по-видимому, он дал

своему труду это заглавие только в видах неопределенного указания на то, что

в книге этой излагаются социальные отношения научным образом" (стр. 321).

В настоящее время, когда я знаю то употребление, какое Конт дал словам

статика и динамика относительно социальных явлений, мне достаточно будет

сказать, что, вполне понимая возможность употребления, путем законного

расширения того значения, какое термины эти имеют в математике, одного из

них для обозначения социальных функций, находящихся в состоянии равновесия,

а другого для обозначения функций, вышедших из состояния равновесия, я,

однако, совсем не в состоянии понять, каким образом явления строения могут

скорее скрываться в одном отделе, чем в другом. Но здесь мне важны две вещи: