1845 Г. И последующих годов. Законодательной санкции, установленной в

качестве гарантии добросовестности и так и понимаемой всеми, ловкие

авантюристы добивались без труда для самых негодных проектов и благодаря

этому приобретали доверие общества, которого бы иначе никогда не добились.

Таким путем возникли буквально сотни позорных предприятий, которые иначе не

могли бы явиться на свет Божий, и тысячи семей потерпели разорение, чего не

произошло бы без этих законодательных усилий сделать их более надежными.

Кроме того, если эти сомнительные средства, применяемые

государственными людьми, не увеличивают зла, против которого направлены, они

постоянно вызывают побочные виды его, часто более серьезные, чем

первоначальное зло. Общий грех этой эмпирической школы политиков заключается

в том, что они никогда не заглядывают далее ближайших причин и

непосредственных результатов. Подобно необразованной массе, они обыкновенно

рассматривают каждое явление как продукт одной предшествующей причины и

начало одного последующего явления. Они не думают о том, что каждое явление

есть только звено в бесконечной цепи звеньев, результат целых мириад

предшествующих явлений и будет иметь свою долю в создании целых мириад

последующих явлений. Вследствие этого они упускают из виду тот факт, что,

нарушая какую-нибудь естественную цепь последствий, они видоизменяют не

только один ближайший результат, но также и все дальнейшие результаты, в

которые данный результат войдет в качества частичной причины. Периодический

генезис явлений и взаимодействие каждой отдельной серии явлений на всякую

другую серию явлений создают комплекс явлений, далеко превосходящий

человеческое разумение. И это наблюдается уже в самых простых случаях.

Прислуга, которая кладет уголь на огонь, видит очень незначительное число

последствий горения, между тем как человеку науки известно, что тут имеет

место множество явлений. Он знает, что горение вызывает многочисленные

атмосферные течения, посредством которых передвигаются тысячи кубических

футов воздуха внутри и извне. Он знает, что распространение теплоты вызывает

расширение и следующее за ним сокращение всех тел, находящихся в сфере его

действия. Он знает, что нагревание вызывает в особях изменение в ритме

дыхания и в обмене веществ и что эти физиологические изменения должны

повлечь за собой различные побочные результаты. Он знает, что, если бы он

мог проследить во всех их разветвлениях результаты всех действующих при этом

сил механических, химических, термических, электрических, если бы он мог

перечислить все последующие явления, произведенные испарением, образованием

газов, распространением света, лучеиспусканием теплоты, ему понадобился бы

целый том, чтобы вместить их всех. И если простое неорганическое изменение

вызывает такие многочисленные и сложные результаты, как бесконечно

многообразнее и сложнее должны быть окончательные результаты какой-либо

силы, действующей на человеческое общество. При своем удивительном строении

- при взаимной зависимости его членов относительно удовлетворения своих

нужд, при влиянии каждой единицы на другую не только в отношении к

безопасности и благоденствию, но и в отношении к здоровью, характеру,

культуре - социальный организм не может быть подвергнут какому-нибудь

влиянию в одной своей части без того, чтобы остальные его части не

подверглись каким-либо изменениям, которые невозможно предвидеть. Уничтожая

пошлину на кирпич, вы замечаете, что существование ее увеличивало опасность

горнозаводских работ, препятствуя укреплению стен в шахтах и подземных

галереях. Облагая пошлиной мыло, вы, как оказывается, значительно

содействовали употреблению едких порошков при стирке и, таким образом,

совершенно невольно причинили значительную порчу белья. И так на всяком шагу

вы видите, при внимательном изучении, что, кроме воздействия на то, на что

вы желали действовать, вы воздействовали еще на целую массу других вещей, из

которых каждая, в свою очередь, воздействовала на другие, и, таким образом,

распространили целую массу нелепостей по всем возможным направлениям. После

того вам нечего удивляться, что в своем стремлении устранить то или другое

зло законодатели постоянно вызывали побочное зло, которого вовсе не

предвидели. И ни мудрейший человек Карлейль, никто другой в этом роде не мог

бы избегнуть этого. И хотя причины этого достаточно ясны, когда дело уже

сделано, оно никогда не предвидится заранее. Когда в силу нового закона о

бедных приняты были меры для устройства бродяг в домах призрения (Union

houses), вряд ли предполагали, что таким образом создастся целая корпорация

странствующих бедняков, которые будут проводить время, переходя от одного

дома призрения к другому по всему государству. Когда в давно прошедшие

времена назначена была плата от прихода за содержание незаконных детей,

тогда отнюдь не имелось в виду, что в результате такой меры окажется, что

семья, в которой имеются такие дети, будет со временем считаться

пользующейся некоторым преимуществом и что их мать будет завидной партией;

не предвидели также государственные люди и того, что своим законом о месте

жительства они создадут печальное неравенство платы в различных округах и

вызовут такую систему очистки коттеджей, которая приведет к переполнению

комнат и к соответствующему нравственному и физическому вырождению.

Английский закон о водовместимости был издан просто с целью урегулировать

способ измерения. Создатели его упустили, однако же, из виду, что на самом

деле они содействовали "успешной и принудительной постройке негодных судов"

и что "обойти закон, т. е. построить сносное судно, несмотря на этот закон,

было верхом искусства, доступного английскому кораблестроению" {Лекция,

читанная в Королевском институте И. С. К. Росселем (I. Scott Russel. Esq.)

On Wave-line ships and Jachts, 6 февр. 1852.}.

Придать большую надежность коммерческим предприятиям - вот единственная

цель закона о товариществах. Однако же теперь мы находим, что неограниченная

ответственность, налагаемая им, является серьезной помехой для прогресса; на

практике он не допускает ассоциации мелких капиталистов, он является большим

препятствием для постройки улучшенных жилищ для народа; он препятствует

установлению лучших отношений между рабочими и нанимателями и, лишая рабочий

класс хорошего помещения для его сбережений, препятствует развитию

предусмотрительности и поощряет пьянство. И таких благонамеренных мер,

создающих непредвиденное зло, масса - например: разрешительный закон,

вызывающий порчу пива; система предоставления преступникам льгот, поощряющая

людей к совершению преступлений; полицейское распоряжение, загоняющее

разносчиков в рабочий дом. И ко всем этим прямым и ближайшим недостаткам

присоединяются еще более отдаленные и менее резко бросающиеся в глаза

дефекты, которые показались бы нам еще более серьезными, если бы мы могли

оценить их суммарный результат. Вопрос, однако, не столько в том, возможно

ли для правительства при наибольшем напряжении умственных сил достигнуть

всех предлежащих ему разнообразных целей, сколько в том, вероятно ли их

достижение. Это менее вопрос возможности, нежели доброй воли. Допустим

безусловную компетентность государства и посмотрим, насколько можно в таком

случае рассчитывать на удовлетворительные результаты его деятельности.

Посмотрим прежде всего, какова та движущая сила, которая приводит в движение

законодательную машину, и вникнем, соблюдается ли при этом та разумная

экономия сил, которая существовала бы при других условиях.

Так как неизбежным стимулом какого-либо действия для каждого

индивидуума является какое-либо желание, то и каждый социальный орган, к

какому бы роду он ни принадлежал, должен направляться в своих действиях в

качестве мотива некоторым агрегатом желаний. Люди в своей коллективной

деятельности не могут произвести никакого результата, который не коренился

бы в каком-нибудь общем им аппетите, чувствовании, вкусе. Если бы они не

любили мяса, не было бы ни торговцев скотом, ни Смифильда, ни распределяющей

организации мясников. Оперы, филармонические общества, песенники и уличные

шарманщики вызваны к жизни нашей любовью к музыке. Посмотрите торговую

адресную книгу, возьмите путеводитель по Лондону, прочтите указатель

железных дорог Брадшау, отчеты ученых обществ, объявления о новых книгах, и

в самом объявлении, как и в предметах, которые оно описывает, вы имеете

целый ряд продуктов человеческой деятельности, стимулированной человеческими

желаниями. Благодаря этому стимулу возникают учреждения как самые

колоссальные, так и самые ничтожные, самые сложные, как и самые простые:

органы национальной обороны и заведения для очистки дорог, для ежедневного

распределения писем и для собирания остатков угля из тины на берегах Темзы,

органы, служащие для всякого рода целей, - от пропаганды христианства до

покровительства животных, от производства хлеба для целой нации до

заготовления крестовника для содержимых в клетках певчих птиц. Но если этот

комплекс желаний индивидуумов составляет ту движущую силу, которая приводит

в действие всякий социальный орган, то перед нами является вопрос: какой род

организации является наиболее выгодным? Так как организация сама по себе

никакой силы не имеет, представляя из себя только орудие, то наша задача

заключается в том, чтобы найти наиболее выгодное орудие, т. е. такое,

которое при наименьших издержках расходует наименьшее количество движущей

силы, орудие, наименее подверженное порче и возможно легче поправимое.

Спрашивается теперь: из двух описанных выше родов социального механизма -

добровольного и правительственного - который лучше?

Из самой формы вопроса ясно вытекает предполагаемый опыт: наилучший

механизм тот, который заключает в себе наименьшее число. Народная поговорка

"Если хочешь, чтобы было хорошо сделано, - делай сам" заключает в себе

истину, одинаково приложимую как к политической, так и к частной жизни.

Испытанный факт, что ведение сельского хозяйства посредством

управляющего приносит убытки, тогда как хозяйство при помощи арендатора дает

барыши, составляет опыт, который в истории нации подтверждается еще лучше,

чем в хозяйственной книге землевладельца. Эта передача силы от избирателей к

членам парламента, от этих последних к исполнительному органу, от него к

управлению, от управления к инспекторам, а от них через их подчиненных к

действительным работникам, - такая работа при посредстве целого ряда

рычагов, из которых каждый поглощает, через трение и инерцию, часть движущей

силы, настолько же дурна по свое и сложности, насколько непосредственная

деятельность ассоциаций индивидуумов, частных обществ и свободно созданных

учреждений хороша в силу своей простоты. Для того чтобы оценить в полной

мере этот контраст, нужно сравнить действие этих двух систем в их деталях.

Официальная деятельность обыкновенно бывает медленна. Когда

неправительственные органы мешкают, общество имеет против этого средство:

оно отказывается от их услуг и находит взамен более расторопных. Такая

дисциплина научает все частные учреждения торопиться; но против проволочек в

государственных департаментах не так-то легко действовать. По отношению к

долгим, как жизнь, тяжбам канцлерского суда приходится вооружиться

терпением, появления каталогов музея нужно смиренно ждать. В то время как

сам народ задумывает, строит и наполняет в продолжение нескольких месяцев

Хрустальный дворец, законодательное собрание целых двадцать лет употребляет

на постройку для себя нового здания. В то время как частные лица печатают и

распространяют по всему королевству парламентские прения в течение

нескольких часов после того, как они имели место, таблицы департамента

торговли (Board of Trade) правильно публикуются месяц и даже более спустя. И

так во всем. Вот санитарное управление (Board of Health), которое с 1849 г.

собирается закрыть столичные кладбища и до сих пор еще не сделало этого и

которое так долго дремало над проектами кладбищ, что "London Necropolis

Company" взяла это дело из его рук. Вот владелец привилегии, который 14 лет

переписывался с главным штабом в Лондоне, прежде чем получил окончательный

ответ относительно употребления в войске его усовершенствованной обуви. Вот

плимутский командир порта, который только через 10 дней после крушения

"Amazon'ы" собрался снарядить поиски за пропавшими шлюпками.

Официализм, кроме того, нелеп. При обычном течении вещей каждый

гражданин стремится к наиболее подходящей для него функции. Люди, хорошо

знакомые с делом, за которое берутся, преуспевают и, в среднем выводе,

возвышаются сообразно своей успешности, тогда как человека незнающего

общество живо распознает, перестает к нему обращаться, вынуждает его, таким

образом, предпринять что-нибудь более легкое и в конце концов делает его

полезным. Совершенно другое видим мы в государственных органах. Тут, как

всякому известно, решающим моментом является не заслуга, а происхождение,

возраст, интриги с заднего крыльца и угодливость. Известный в семье "дурень"

находит легко место в церковной иерархии, если "семья" имеет хорошие связи.

Юнец, слишком мало образованный для какой бы то ни было профессии, отлично

годится в офицеры. Седые волосы или титул гораздо лучше обеспечивают

повышение во флоте, чем талант. И можно положительно сказать, что способный

человек часто убеждается, что на государственной службе превосходство

является помехой: что его начальникам докучают предлагаемые им улучшения, их

оскорбляет предполагаемое в нем критическое к ним отношение. И таким

образом, выходит, что законодательная машина не только сложна, но что она,

кроме того, построена из низшего качества материала. Вот причина промахов, о

которых мы ежедневно читаем, вроде снабжения адмиралтейства из королевских

лесов негодным для употребления лесом, причина неудачной администрации

помощи во время голода в Ирландии, помощи, согнавшей земледельцев с полей и

уменьшившей последующую жатву на целую четверть {См. отчет майора Ларкома.},

регистрации патентов в трех различных учреждениях, из которых ни одно не

имеет перечня их. И эти несообразности дают себя знать везде и повсюду,

начиная с неудачной вентиляции здания палаты общин и кончая The London

Gazette, неизменно являющейся дурно сфальцованной.

Еще одной характерной чертой официализма является его расточительность.

В главных своих частях - в войске, флоте и духовном ведомстве - он держит

гораздо более служащих, чем нужно, и выдает некоторым из этих бесполезных

людей огромные оклады. Работа, сделанная комиссией Сюэра, стоила, по словам

сэра Б. Голла (Sir В Hall), от 300 до 400 % сверх предложенной суммы, в то

время как расходы по управлению достигли 30,40 и даже 45 % всего расхода.

Поверенные Рамсгэт Гарбур (Ramsgate Harboug) порта, на устройство которого

потребовалось целое столетие, тратят 18 тыс. ф. на то, для чего оказалось

достаточным 5 тыс. ф. Санитарное управление (The Board of Health) требует

теперь новых исследований всех городов под его контролем в целях дренажа,

что, как свидетельствует м-р Стефенсон и как знает каждый новичок в

инженерном деле, составляет совершенно бесполезную трату денег. Эти

правительственные органы не подвержены ни одному из тех влияний, которые

вынуждают частные предприятия к экономии. Торговцы и торговые предприятия

выигрывают, доставляя публике случай воспользоваться дешевизной. Те, которым

это не под силу, постоянно вытесняются первыми. Они не могут обременять

нацию результатами своей расточительности, и это удерживает их от

расточительности. В предприятиях, которые должны приносить доход, нельзя

тратить 48 % из капитала на надзор, как в инженерных управлениях

правительства Индии; зная это, железнодорожные компании в Индии стараются,

чтобы расход по содержанию администрации не превышал 8 %. Лавочник не

оставляет вне своего счета ничего подобного тем 6 млн ф., которые парламент

разрешает отчислять по дороге к казначейству. Осмотрите любую фабрику, и вы

увидите, что суровая альтернатива - процветание или разорение - предписывает

беречь каждый пенни; сходите в любое из национальных адмиралтейств, и на все

ваши замечания по поводу той или иной очевидно бесполезной траты вам

беспечно ответят ходячей фразой: "Казна все терпит".

Неумение приспособляться - вот еще один из грехов официализма. В

противоположность частным предприятиям, которые быстро видоизменяют свои

действия в зависимости от новых условий, в противоположность как лавочнику,

который быстро находит способ удовлетворить всякое новое требование, так и

железнодорожной компании, удваивающей число поездов для передвижения

специального скопления пассажиров, казенная машина при самых различных

обстоятельствах продолжает тянуть обычную лямку с обычной медлительностью.

По самой своей природе она приспособлена только для средних требований и

неизбежно оказывается несостоятельной при каких-нибудь требованиях,

выходящих из обыкновенных рамок. Вы не можете ступить шагу без того, чтобы

этот контраст не поразил вас снова. Если это лето вы видите, как бочки для

поливки улиц едут предписанным им раз навсегда путем, не обращая почти

никакого внимания на условия погоды, - сегодня они поливают мокрые уже и без

того дороги, завтра они посылают те же потоки, ни на каплю не увеличенные,

на дороги, покрытые пылью. Если это зима, число метельщиков не изменяется

сообразно количеству грязи, и, если случится сильный снег, улицы остаются

целую почти неделю в невозможном виде, и даже в центре города не принимается

никаких необходимых в данном случае мер. Последняя снежная метель

подчеркнула резкое различие, существующее между обоими родами учреждений в

отношении воздействия того и другого на омнибусы и кебы. Не завися от

установленного законом тарифа, омнибусы припрягли добавочных лошадей и

повысили проездную плату. Кебы, которые ограничены в своей таксе

парламентским актом, обнаружившим и здесь свою обычную недальновидность и

потому не предусмотревшим данного рода случая, отказались от своих стоянок,

покинули свои биржи и станции, предоставили несчастным пассажирам тащиться

как знают домой с багажом на руках и таким образом оказались бесполезными в

такое время, когда они наиболее нужны. И не только это полное отсутствие

отзывчивости и приспособляемости официализма причиняет серьезные неудобства,

- это вместе с тем создает и большую несправедливость. В данном случае,

например, с кебами получилось то, что после вступления в силу нового закона

старые кебы, продававшиеся раньше по 10- 12 ф., теперь не могут быть проданы

и идут на слом; таким образом государство отняло у владельцев кебов часть их

капитала. Точно так же и недавно принятый билль о табаке для Лондона,

применяющийся только в известном, точно определенном, районе, привел в

результате к тому, что один фабрикант облагается налогом в то время, как его

конкурент свободен от него, потому что работает в расстоянии 1/4 мили от

первого; таким образом, как нам известно из достоверных источников, закон

дает одному преимущества перед другим на 1500 ф. в год. Этот факт может

служить типичным представителем того бесконечного вреда, различного по

степени, который неизбежным образом влечет за собой вмешательство закона.

Такой живой, постоянно развивающийся организм, как общество, помещенный

между аппаратами по мертвым, механическим формулам, не может не быть

стесненным и сдавленным. Единственные органы, могущие служить ему с успехом,

суть те, в которых ежечасно бьет его пульс и которые изменяются вместе с

ним.

Как неизбежно официализм подвергается нравственной порче - это известно

всем и каждому. Лишенные таких антисептических средств, как свободная

конкуренция, не завися в своем существовании, подобно тому как зависят

частные несубсидированные учреждения, от необходимости поддерживать в себе

интенсивную жизненность, все казенные учреждения приходят в инертное,

пресыщенное состояние, от которого до болезни только один шаг. Жалованье

служащими получается в них независимо от усердия, проявляемого при

исполнении обязанностей, выдача его продолжается и тогда, когда обязанности

совершенно прекратились, и потому становится настоящей премией для родовитых

лентяев и поощряет людей к клятвопреступлению, к взяточничеству, к симонии.

Правители Восточной Индии избираются не в силу их особенных административных

способностей, они покупают голоса путем обещаний своего покровительства в

будущем, - покровительства, которого многие добиваются и которое оказывается

с полнейшим пренебрежением к интересам сотни миллионов людей. Регистраторы

духовных завещаний не только зарабатывают в год несколько сот фунтов за

работу, которую их плохо оплачиваемые уполномоченные делают только

наполовину, - они очень часто завладевают и иными доходами, и это после

неоднократных выговоров. Повышения в адмиралтействе являются результатом не

действительных заслуг, а политического фаворитизма. Чтобы иметь возможность

жить роскошно, духовенство проповедует то, чему не верит само; епископы

составляют неверные отчеты о своих доходах, и при своем избрании в братства

хорошо обеспеченные священники часто дают клятву быть pauper, pius et

doctus. И эта продажность ежедневно проявляется везде и во всем, начиная от

инспектора, который не замечает злоупотреблений, потому что глаза его

закрыты подарком арендатора, и кончая первым министром, который раздает

прибыльные должности своим родственникам, и все это вопреки неодобрению

общества и вопреки постоянным попыткам прекратить такой порядок вещей. Как

совершенно верно заметил однажды один чиновник, прослуживший 25 лет: "Где

правительство, там низость". Это представляет неизбежный результат нарушения

прямой связи между полученной выгодой и произведенной работой. Ни одно

некомпетентное лицо не рассчитывает посредством подарка Times'y получить

постоянное место в каком-нибудь торговом предприятии. Но там, где, как в

государственных учреждениях, личные интересы чиновников роли не играют, где

назначение зависит от человека, который ничего не теряет от неудачного

выбора, там подарок имеет большую силу. И та же самая нравственная порча

замечается во всех социальных учреждениях, в которых исполненная обязанность

и полученное вознаграждение не идут рука об руку, как, например, в

больницах, в общественных богадельнях, в субсидированных школах; и это зло

пропорционально степени нарушения правильного соотношения между обязанностью

и доходом. Поэтому-то оно и неизбежно в государственных учреждениях. В

промышленных предприятиях это редко имеет место, и если когда и проявляется,

то инстинкт самосохранения скоро находит против него лекарство.

Ко всему, что сказано было выше, прибавьте еще, что в то время как

частные предприятия являются по своему характеру предприимчивыми и

прогрессивными, государственные учреждения неизменны и несомненно

структивны. На изобретательность официализма никто и не рассчитывает; чтобы

он вышел из своей механической рутины, стал вводить улучшения, да еще с

большой затратой мыслительной силы и гибкости, без расчета на выгоду, этого

нельзя и думать. Но он не только неподвижен, - он противодействует каждому

улучшению как в себе, так и во всем, с чем связан. До сегодняшнего времени

все судейские упорно противодействовали реформе закона, так как суды в

графствах уничтожили их практику. Университеты сохраняли свой старый

curriculum целые сотни лет после того, как он уже перестал быть годным, и

борются еще и теперь против устрашающей их перестройки. Против всякого

улучшения, вводимого в почтовом ведомстве, энергично восставали почтовые

власти. М. Уистон (Whiston) мог бы порассказать, как силен консерватизм в

церковных грамматических школах. Противодействия официализма не могут

сломить даже вытекающие из него тяжелые последствия. Доказательством этого

может служить тот факт, что хотя, как уже упомянуто было выше, проф. Барлоу

(Barlow) донес в 1820 г., что из бывших в то время в запасе в адмиралтействе

компасов "по крайней мере, половина представляет никуда негодный хлам", тем

не менее, несмотря на постоянно грозящую опасность кораблекрушений,

вызываемую таким состоянием компасов, "в промежуток времени между 1838 и