3. Переписка второй половины века

Вторая половина ХIХ в. лишена таких крупных по объему и широких по кругу отражаемых вопросов эпистолярных коллекций, как указанные выше издания переписки Тургеневых или кн. Воронцова. Огромное количество документов этого рода еще не опубликовано, множество писем рассеяно по различным журналам и другим изданиям. При этом характерно то обстоятельство, что в гораздо большем количестве изданы письма писателей и общественных деятелей, чем деятелей государственных. Как уже отмечено выше, даже и переписка первых из них подвергалась отсеву по соображениям политического характера.

Из крупных и важных изданий эпистолярного материала следует прежде всего отметить большое количество писем Герцена, опубликованных в собрании его сочинений. Переписка его начинается еще в первой половине ХIХ в., но наиболее важные части ее приходятся на середину века и начало второй половины. В личной переписке Герцена выясняется ряд существенных сторон его общественно - политической деятельности.

В письме к Мишле (8 июля 1855 г.) Герцен говорит о близком выходе «Полярной звезды», надеждах, какие он возлагает на это издание. Прудону он сообщает, что смерть Николая I все изменила в России: «Украина встает, а крепостные говорят: мы готовы итти умирать под Севастополем, на барщине работать не будем». Ряд писем выясняет отношения Герцена со славянофилами этого времени (в частности с И. С. Аксаковым), его отношения с представителями новых течений общественной мысли – с «Современником», отношение к польскому восстанию и польской эмиграции.

Большое значение имеют письма Герцена для истории русской зарубежной литературы и прежде всего для истории «Колокола». Несмотря на оторванность автора этих писем от России, они представляют существенный и важный источник для истории нашей страны.

Не меньшее значение имеет переписка Чернышевского, характеризующая его работу в «Современнике». Скованный царской цензурой, Чернышевский ищет способов говорить свободно, и о целях, какие он преследовал своими статьями, говорится в ряде писем. Так, сообщая о содержании ближайшей книжки журнала, Чернышевский замечает: «В Науках, кроме окончания Пекарского, мой Лессинг. В критике, о письмах Алексея Михайловича, постараюсь (без упоминания о славянофилах, которые надоели и опошлели в один год) сказать о до-Петровской Руси разные вещи, имеющие отношение к нашему времени». Литературные и общественные темы постоянно звучат в его письмах Некрасову, Добролюбову и др. Но и в содержащих гораздо более личных элементов письмах к родным Чернышевский касается положения университета, студенческих волнений и т. п. Письма из Сибири открывают условия жизни Чернышевского в ссылке, его занятия, интересы. Даже и те из его писем, которые не дают материала широкого общественного значения, сохраняют большой биографический интерес.

Выдающимся по своему значению эпистолярным источником для конца ХIХ в. является переписка К. П. Победоносцева с Александром III и другими лицами.

Сначала преподаватель, затем тайный руководитель политики Александра III, хотя с официальным положением лишь обер-прокурора Синода, Победоносцев – очень крупная, определяющая для своего времени фигура. Он действует уже в конце 70 - х годов, но развертывается после вступления на престол Александра III. В первые же после 1 марта дни Победоносцев – частый гость царя; помимо личных встреч, посылает ему записки по разным вопросам и в частности о судьбе первомартовцев, настаивая на суровой расправе. Царский ответ гласил: «Будьте спокойны... что все шестеро будут повешены, за это я ручаюсь».

Самая оживленная переписка завязывается у Победоносцева и преемника Лорис-Меликова – гр. Игнатьева. Здесь советы о мерах по поводу печати, по различным административным вопросам. Реакционный издатель «Московских ведомостей»– Катков – пишет и на общегосударственные и на чисто газетные темы. Чиновник цензурного ведомства Феоктистов информирует о новостях в газетном мире. К центру реакции, каким был Победоносцев, начинают тянуться бывшие либералы, как Чичерин, посылающий Победоносцеву свои записки о необходимых государственных мерах. Оживленную переписку ведет Победоносцев с близкой к славянофильским кругам фрейлиной Тютчевой

Но над всеми этими корреспондентами Победоносцева возвышается фигура Александра III, политическое значение переписки с которым особенно велико.

Близость Победоносцева с Александром III возникла, когда последний был еще наследником. Уже тогда Победоносцев стремился овладеть умом будущего самодержца. «Придет, может быть, пора, – писал он, – когда льстивые люди... станут уверять вас, что стоит лишь дать русскому государству так называемую конституцию на западный манер, – все пойдет гладко и разумно и власть может совсем успокоиться. Это ложь, и не дай боже истинному русскому человеку дожить до того дня, когда ложь эта может осуществиться». Победоносцев является одним из рупоров алармистского направления, толкавшего к войне с Турцией. Во время русско-турецкой войны, когда наследник был в Болгарии, Победоносцев информировал его о новостях в русской жизни, освещая их с той же реакционной точки зрения. После вступления на престол Александра III роль Победоносцева становится еще более видной. В вопросе о проектах Лорис-Меликова, об охране дворца, о манифестах (в том числе 29 апреля 1881 г.) и других мерах, ознаменовавших начало реакционного курса, влияние Победоносцева исключительно велико.

В делах экономических, политических, в области национальной политики царизма мы многого не понимали бы без данных, содержащихся в этой переписке. Изучать период реакции 80– 90 - х годов, не привлекая этот замечательный в своем роде источник, нельзя. Интерес его тем больший, что фактический материал переписки весьма богат и отличается большой степенью точности. Критика писем Победоносцева должна итти по линии элиминирования субъективно - реакционной окраски. Эта окраска налагает свой отпечаток на письма, но не лишает их огромного исторического значения.