sl-2017-4_62__1

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

Квашис Виталий Ефимович

доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, ВНИИ МВД России

(e-mail: [e-mail])

Настуев Исса Мухамедович

Краснодарский университет МВД России

(e-mail: [e-mail])

Самоубийства и убийства в современной Японии (к проблеме взаимосвязи тенденций)

В статье анализируются основные тенденции и качественные характеристики двух парных в психологическом плане социологических феноменов, формирование и развитие которых связано со специфическими особенностями японской культуры, менталитета, психологии и ценностных ориентаций; подчеркивается влияние социально-экономических процессов, на фоне которых происходят изменения в динамике указанных явлений.

Ключевые слова: самоубийство, преступность, убийство, культура, психология, традиции.

V.E. Kvashis, Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, National Research Institute of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [e-mail];

I.M. Nastuyev, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [e-mail]

Suicides and murders in modern Japan (to the issue of interrelation of tendencies)

The article analyzes the main tendencies and qualitative characteristics of two psychologically paired psychological phenomena, the formation and development of which is related to the specific features of Japanese culture, mentality, psychology and value orientations; stresses the impact of socio-economic processes, against which there are changes in the dynamics of these phenomena.

Key words: suicide, crime, murder, culture, psychology, traditions.

ак свидетельствует статистика, суи-		демографических, экономических и иных по-
цид в современной Японии – явление		следствий этого массового явления. К тому
Ккуда более распространенное, чем это		же следует учесть и психологические аспек-
представляется иностранцам,	зачарованным	ты суицидального поведения, в том числе
красотой ее природы, колоритом и необычно-		связанные с его способностью к подражанию
стью всего уклада жизни. Между тем по числу и		(Г. Тард называл это «заразой») и самовоспро-
уровню суицида современная Япония намного		изводству. В 1993 г. Ватару Цуруми опублико-
превышает показатели всех наиболее развитых		вал «Руководство для самоубийц», которое
стран. Всплеск в динамике этого явления на-		разошлось тиражом в миллион экземпляров.
чался в 1998 г. – с 22 до 32,5 тыс. Еще шесть		В условиях быстрого роста средств коммуни-
лет назад в Японии ежегодно	совершалось	каций проблема суицида приобрела здесь осо-
в среднем 30 тыс. самоубийств. В 2007 г., на-		бую значимость. Не случайно именно высоко-
пример, суицид ежедневно приводил к гибели		технологичная Япония стала родиной групп ри-
90, а в 2013 г. – 75 чел.; другими словами, каж-		ска, специализированных сайтов и так называ-
дые 20 минут кто-то из японцев сводил счеты с		емых «интернет-самоубийств».
жизнью. В 2003 г. число самоубийств достигло		В конце 1990-х и в начале 2000-х гг. рост са-
максимального значения за всю послевоенную		моубийств шел на фоне резкого экономическо-
историю – 34247. И лишь с 2012 г. показатели		го спада, который последовал после кризиса
суицида стали снижаться [1]. В 2016 г. эта тен-		так называемой «экономики мыльных пузы-
денция продолжилась, их число за год снизи-		рей» и проблем на рынке труда. В этих усло-
лосьс24025 до21900, аихуровеньврасчетена		виях в 2006 г. правительство Японии – первой
100 тыс. населения (17,5–18,0) впервые вернул-		из стран, входящих в ВОЗ, – приняло закон
ся к показателям 30-летней давности [2].		(«Основной акт по предотвращению самоу-
Высокая распространенность суицида ука-		бийств»), предусматривающийцелыйкомплекс
зывает на особую значимость социальных,		профилактических мер, и объявило о планиру-

81

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ
емом на 10 лет снижении суицида на 20%. Как	него и старшего возраста. К 2016 г. в общем
видно, эти планы были даже перевыполнены:	числе самоубийц доля возрастной группы от 19
в 2016 г. показатели суицида оказались самы-	до 39 лет составляла 24,4%, а среди лиц в воз-
ми низкими за предыдущие 23 года. Особенно	расте старше 40 лет – 69,6%. Разумеется, та-
ощутимым оказалось снижение числа само-	кого рода процессы крайне важно оценивать в
убийств по причинам, связанным со здоро-	динамике. В этом плане отметим, что в 1998 г.,
вьем, – это результат серьезных успехов в	например, в результате самоубийства погибло
лечении депрессии, повышения уровня меди-	720, в2007 г. – 548, ав2016 г. – 554 несовершен-
цинского обслуживания и расширения системы	нолетних (в России, по данным СК РФ, в 2016 г.
консультирования специалистов.	в результате суицида погибло 720, а за послед-
Несмотря на то, что пиковые показатели,	ние три года – 2205 несовершеннолетних).
действительно, остались в прошлом, по уров-	Особо важными в социальном плане явля-
ню суицида (18,0) Япония и сегодня еще нахо-	ются данные о «причинах» и мотивации само-
дится среди мировых лидеров (она «делит» с	убийств: в 52,3% случаев они были связаны с
Россией 5–6 место, следуя за Южной Кореей,	проблемами со здоровьем; в 17,7% – с эконо-
Индией и Китаем). В национальной статисти-	мическими и бытовыми проблемами; в 15,7% –
ке насильственной смертности суицид намно-	с проблемами в семье; в 9,3% – с проблема-
го опережает все другие причины людских	ми на работе; в 3,5% случаев – с отношения-
потерь. Сегодня общее число самоубийств в	ми с противоположным полом [4]. За каждым
5,6 раза превышает число погибших в ДТП и в	из этих показателей, которые важно оценивать
25 раз – число жертв убийств [3]. В последнем	в динамике, стоят самостоятельные и весьма
случае необходимо учитывать важный нюанс,	специфические для страны проблемы. По дан-
связанный с особенностями уголовной стати-	ным полиции, в 2015 г. «проблемы на работе»
стики. Дело в том, что в Японии в суммарном	стали причиной 2159 самоубийств, и это лишь
числе убийств учитываются и покушения. В	верхушка айсберга, отраженная в официаль-
отличие от статистики, которая ведется, напри-	ных данных. За «проблемами на работе» сто-
мер, в Великобритании и в ряде других стран,	ит чрезвычайно актуальная для Японии про-
где показатели покушений и, соответственно,	блема психических заболеваний и суицида в
смертности от убийств учитываются раздель-	связи с переутомлением, вызванным широко
но, вЯпониичислопокушенийвкачествесамо-	распространенной	практикой сверхурочных
стоятельной позиции не выделено. Между тем	работ. По действующему законодательству
в статистике смертности, которую ведет Ми-	рабочая неделя в стране составляет 40 часов.
нистерство здравоохранения, указано, что ре-	Однако эта норма не работает, ибо есть офи-
альное число погибших в результате убийств и	циальная оговорка: если профсоюз или поло-
других насильственных преступлений на деле	вина сотрудников предприятия согласны пре-
в среднем на 45–55% ниже, чем это следует из	высить норму, такое ограничение может быть
уголовной статистики. (В 2000 г., например, в	полностью снято. Заметим, что в большинстве
уголовной статистике указано 1289 убийств, а	случаев переработки имеют место по иници-
в статистике насильственной смертности – 768	ативе самих сотрудников предприятий, ибо
погибших; в2009 г. – 1149 убийств, апогибших–	японцы, как известно, редкие трудоголики, ко-
479; в 2013 г. – 1069 и 357 соответственно и	торым неведомо понятие работы «от» и «до».
т.д.). За последние 20 лет показатели смертно-	В целом ряде компаний сверхурочные работы
сти от убийств и других насильственных пре-	составляют сегодня от 80 до 140 часов в ме-
ступлений в Японии снизились в два раза. В	сяц. Сверхурочная работа породила такие два
итоге смертность при самоубийствах на самом	явления, как инэмури и кароси. Если первое из
деле оказывается выше смертности от убийств	них означает повальный сон в метро, поездах
не в 25, а в среднем в 40–45 раз.	и иных общественных местах, то кароси озна-
В статистике самоубийств позитивный тренд	чает смерть от переработки.
сегодня все более ощутим, но в рамках обще-	Япония – одна	из нескольких стран, где
го тренда идут разные в социальном плане	«смерть от переработки» признана офици-
важные количественные и качественные про-	ально. Министерство здравоохранения давно
цессы. Один из них – рост самоубийств среди	признало смерть в результате суицида в свя-
мужчин трудоспособного возраста (на долю	зи с переутомлением несчастным случаем на
женщин приходится лишь треть всех само-	производстве, влекущим страховые выплаты.
убийств). Если в мире в целом суицид – явле-	В 2015 г. Минздрав признал таковыми смерть
ние наиболее распространенное среди лиц мо-	96 человек отпсихическихзаболеваний (подан-
лодого возраста, то в Японии – среди лиц сред-	ным газеты «The Japan Times», 151 человек) и

82

ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2017 ● № 4 (62)

93 факта суицида. Психические заболевания и болезнимозгаполучиливсеумершие, ктосверхурочно работал более 80 часов в месяц, а среди тех, кто кончил суицидом, 100 и более часов; из 93 случаев у 18 человек переработка составляла 160 и более часов. В последние два года широкий общественный резонанс получили несколько «громких» самоубийств на почве переутомления на работе, которые вынудили правительство принять меры по усилению контроля за продолжительностью рабочего дня. 7 ноября 2016 г. Кабинет министров опубликовал «Белую книгу о мерах по предотвращению смерти от сверхурочных работ», где содержатся данные о фактах «кароси» и указаны конкретные направления этой работы. Такого рода меры реализуются уже сегодня. В ряде компаний введены «дни без переработок», когда сотрудники обязаны строго вовремя покинуть офис. В компании «Тойота», например, допускаетсятолько360 часов сверхурочных работ в год; здесь ежедневно ведется рассылка, которая каждый час после 19 часовнапоминаетсотрудникамобокончании рабочего дня. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ поручил заняться реформой национальной «манеры работать», введя наказания для компаний, где допускается долгая сверхурочная и неэффективная работа. В декабре 2016 г. правительство пригрозило опубликовать списки компаний, где сверхурочные работы превышают 80 часов; до сих пор такая мера применялась к компаниям, где переработка превышала 100 часов.

Высокая распространенность суицида влечет и серьезные экономические последствия. В Министерстве здравоохранения недавно подсчитали, что экономика страны ежегодно теряет от самоубийств 22 млрд долларов. В июле 2017 г. правительство приняло «Новые руководящие указания по предупреждению самоубийств», в соответствии с которыми к 2026 г. планируется их дальнейшее снижение – за 10 лет как минимум на 30%.

Такова в общих чертах статистическая панорама и тенденции самоубийств в современной Японии. Помимо количественных характеристик, суицид в Японии имеет, конечно, и существенные качественные особенности. Этот феномен, как известно, вмещает в себя комбинацию социальных, биологических и психологических факторов, где приоритетная роль каждого из них проявляется не только на уровне конкретного факта, но и на уровне определенной совокупности (об этом см.: Дюркгейм Э. «Самоубийство. Социологический этюд»; Амбрумова А.Г., Ратинов А.Р. «Мультидисциплинарное исследование агрессивного и ауто-

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

агрессивного типа личности»; Гилинский Я.И. «Девиантология: Социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других ‘‘отклонений’’»). В последнем случае речь идет об особенностях проявлений суицида на уровне той или иной человеческой общности (региональной, этнической, религиозной и т.д.).

В Японии эти особенности многоплановы и значительны, посколькуонибазируютсянасвоеобразной культуре, менталитете и психологии, на веками формировавшихся традициях и ценностных приоритетах. Без опоры на специфику своеобразной культуры и психологии проникновение в эти особенности суицидального поведения японцев невозможно; с другой стороны, такое проникновение расширяет границы представлений об этой специфической культуре, углубляет познание особых качеств их психологии и характера, моральных основ поведения и, в том числе, их особого отношения к смерти (Мисима Ю. «Несущие кони»; «Хакагура Нюмон (Книга самурая)»; Чхартишвили Г. «Писатель и самоубийство»; Мураками Х. «Кафка на пляже» и др.). В отличие от европейцев, японцы вовсе не боятся мыслей

осмерти и относятся к ней гораздо спокойнее; эти мысли настроения японцу не испортят – он

оней никогда не забывает. Он рассматривает смерть как расставание с «временной формой существования, называемой жизнью» [5, с. 546]. Особое, «бытовое» отношение к смерти, как и вполне толерантное отношение к самоубийству, имеет в Японии глубокие, в том числе и религиозные, корни. Пренебрежение к жизни веками считалось качеством благородным, и эта идея вросла в плоть и кровь нации. «Просыпаясь утром, – гласит известная самурайская максима, – думай о смерти». Не случайно японцы – единственная нация, где были детально разработаны ритуал и эстетика самоубийства. Более того, в японской культуре глубоко укоренилась поэтизация добровольного ухода из жизни. Как отмечает Г. Чхартишвили, здесь «красивая смерть предпочтительнее счастливой жизни – эта эстетическая линия пронизывает всю японскую культуру и облегчает суицидальный выбор». Впрочем, многое из этой эстетической линии давно кануло в прошлое, и современная панорама суицида в Японии выглядит не так ярко и «лучезарно», она давно лишена былого романтизма и по всем параметрам предстает ныне куда более прозаичной и трагичной.

Все это во многом объясняет особенности формирования и пусковые механизмы суицидального поведения японцев. Речь о том, что здесь всегда подчеркивались требования

83

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

сдержанности, умеренности в эмоциях и высокой, порой чрезмерной самодисциплины. В повседневной жизни веками формировавшиеся требования к поведению позволяют избегать конфликтных ситуаций, но они не дают выхода отрицательным эмоциям, которые являются общим катализатором самоубийств и убийств. В стрессовых ситуациях сдерживающие механизмы не всегда «срабатывают» и может произойтивспышкаагрессии, исходкоторойзависит от того, куда эта агрессия направлена – внутрь или вовне. Судя по статистике, такая агрессия, как уже отмечалось, намного чаще направлена именно внутрь, что связано не только с особенностями характера и психологии японцев, их этики, воспитания и т.д., но и с целым рядом социально-экономических и иных факторов, в том числе и тех, которые направлены на предупреждение преступлений.

Сегодня Япония по праву считается одной из самых безопасных стран в мире. Результаты противодействия преступности здесь действительно впечатляют [6; 7]. Достаточно сказать, что за последние 20 лет общее число преступлений снизилось в 2,3 раза, число убийств – в 1,5 раза, а уровень убийств – почти в 3 раза. По данным полиции, к 2014 г. из 47 префектур страны в 38 уровень убийств (в расчете на 100 тыс. населения) был меньше 1,0; в 26 префектурах – от 0,9 до 0,5, а в 10 префектурах – от 0,5 до 0,17. По разным источникам, уровень убийств в Японии сегодня колеблется в преде- лах0,6–0,3. Позитивныеизменениявдинамике преступности в целом, несомненно, являются важными; но еще более важными являются изменения в распространенности убийств. Если уровень самоубийств является одним из важных индикаторов социального благополучия (или неблагополучия), то уровень убийств – это общепринятый индикатор состояния общественной безопасности [8; 9, с. 67–68].

Известно, что до начала 1980-х гг., пока страна шла по пути высоких темпов развития экономики, рост преступности тормозился за счет специфики японской культуры, менталитета и, конечно, определенной эффективности контроля за правонарушениями. Когда же темпы экономического роста упали, традиционные меры борьбы с правонарушениями не срабатывали, все более ощутимыми стали симптомы негативных процессов, грозящих ухудшением криминологической ситуации [10, с. 96; 11, с. 11; 12, с. 184–191]. Тем не менее, до начала 1990-х гг. прирост преступности можно было считать относительно небольшим. Значительный всплеск преступности произошел в начале 1990-х гг. Он явился одним из следствий за-

тянувшейся экономической рецессии предыдущих лет, которые в Японии назвали «потерянным десятилетием». Речь идет о периоде, когда стали очевидными губительные итоги экономической и социальной политики, названной «крахом мыльных пузырей» [13, с. 92]. Символом краха стала захлестнувшая страну коррупция; нация лишилась характерной для нее системы ценностей, которая определяла нравственный климат в обществе. Традиционные институты, ценностные ориентации и психологические установки размывались, способствуя все большему росту правонарушений.

Рост преступности в любой стране является платой «за негодную социальную и экономическую политику… за политику попустительства нравственному разложению людей, за принижение проблемы преступности в глазах общества и легкомысленный поверхностный подход к ней» [14, с. 99]. Что же касается неблагоприятных изменений криминальной ситуации в Японии, то они явились «социальной платой за непростой переход к умеренным темпам экономического развития и напряжение всех сил общества» [15, с. 71].

В Японии рост преступности стал особенно ощутимым в конце 1990-х гг., когда в стране разразился острый финансовый кризис. Между тем общий рост преступности почти не затронул сферу насильственных преступлений и, в первую очередь, динамику убийств. По мнению японских криминологов, причиной этого являлись неблагоприятные тенденции в демографической ситуации – старение населения и снижение доли лиц из более молодых возрастных когорт. Здесь важно отметить парадоксальную, на первый взгляд, тенденцию, когда, судя по опросам населения, уровень насильственной виктимизации снижался, а число регистрируемых полицией сообщений о насильственных посягательствах росло. Такая ситуация объяснялась сочетанием трех факторов: а) нагнетанием истерии в СМИ, когда единичные факты проецируются на общую ситуацию в сфере общественной безопасности; б) ростом активности организаций по защите жертв преступлений и самих потерпевших, чаще всего предпочитавших получение компенсации ущерба без лишней огласки; в) практикой регистрации сообщений в полиции, когда фиксировались подтвержденные и неподтвержденные факты насилия с тем, чтобы ростом сообщений оправдать загруженность полиции и низкую раскрываемость насильственных деяний [16, с. 131–132].

Последний и самый крупный всплеск преступности в 2002 г. был связан с нараставшими

84

ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2017 ● № 4 (62)

изменениями качественного плана – с изменениями структуры преступности, суть которых состояла прежде всего в резком росте числа имущественных преступлений, преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков,

сиспользованием новых технологий, а также

справонарушениями несовершеннолетних. В этих условиях в декабре 2003 г. Кабинет министров принял специальный план по снижению преступности. Вэтомважномдокументе(Action Plan to Create a Crime Resistance Society – 2003), включающем 148 конкретных мер, особое внимание уделялось борьбе с организованной преступностью, роли общественности

вреализации мер, направленных на снижение преступности, а также устранению бюрократизма и ведомственной разобщенности. Главной задачей было названо снижение к 2009 г. преступности до 1,8 млн преступлений, и, как видно из данных статистики, эта задача была выполнена. А к началу 2016 г. и общее число преступлений, и коэффициент преступности впервые за 70 лет послевоенной истории страны достигли самых низких показателей.

Что же касается насильственных преступлений, то изменения в этой сфере были в основном обусловлены заметным ростом числа грабежей и практически не сказались на динамике убийств. С 2006 г. тенденция к снижению убийств стала наиболее ощутимой, и затем получила последовательное продолжение. Снижение числа убийств было связано с многими факторами, в том числе со строгим запретом на использование огнестрельного и холодного оружия. Не удивительно, что на фоне стабильной динамики убийств их уровень в расчете на 100 тыс. населения в течение 25 лет не превышал 1,0. Тем не менее, в 2004 г. в УК Японии были внесены существенные изменения (Закон от 1 декабря 2004 г.), направленные на ужесточение уголовной ответственности за совершение так называемых «чудовищных убийств» (heinous murder). Сохранив применение в подобных случаях смертной казни, этот закон повысил нижние и верхние пределы санкции, а также установил более длительные сроки отбывания лишения свободы, необходимого для досрочного освобождения. Изменения были внесены и в «специальный» закон о запрете огнестрельного оружия, принятый еще

вконце XIX в. (Firearms and Swords Control Act).

Не случайно показатели убийств с применением огнестрельного оружия здесь самые низкие

вмире. В 2013 г., например, в общем числе зарегистрированных убийств доля убийств с при-

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

менением оружия в Японии составляла 1,7%, что в 32 раза ниже, чем в США. В том же году доля таких убийств в Нью-Йорке – 6,8%, в Мо-

скве – 3,8%, в Сеуле – 0,8%, а в Токио – 0,2%.

Уровень таких убийств (в расчете на 100 тыс. населения) в Японии – 0,01, что в 350 раз ниже, чем в США [17; 18]. В 2014 г. в Японии от огнестрельногооружияпогибло6 (шесть), авСША– 33599 человек.

Уголовная политика Японии формируется и формулируется с учетом специфических условий развития общества, его традиций, обычаев и ценностей, особой роли института семьи, общинного сознания, психологии и других факторов, позволяющих поставить в качестве основной цели максимальное сокращение преступности с акцентом на всемерные усилия государства и общества именно на предупреждении преступлений. И, судя по тому, что в течение 15 лет показатели преступности в стране снижаются, по тому, как разительно они отличаются от ситуации в других, в том числе наиболее развитых, странах, поставленные государством задачи решаются достаточно эффективно. Новые цели и задачи по повышению общественной безопасности сформулированы сегодня в связи с проведением в 2020 г. Олимпийских игр в Токио, и, судя по всему, нет оснований сомневаться в том, что они будут успешно решены.

Исследования различных аспектов преступности в Японии как уникального криминологического феномена позволяют понять роль и специфику матрицы взаимосвязанных факторов национальной истории, культуры и психологии в системе мер эффективного контроля за состоянием правопорядка. Для сравнительного исследования важно подчеркнуть, что на разном культурном и социальном фоне одни и те же меры могут привести (и приводят) к принципиально различным результатам

[19; 20; 21].

Сравнительный анализ динамики самоубийств и убийств на фоне изменений в развитии японского общества позволяет приблизиться к ответу на давно волнующий криминологов вопрос о наличии или, наоборот, об отсутствии сколь-либо ощутимой связи между динамикой суицида и динамикой убийств. В плане психологических истоков суицид и убийства можно, на наш взгляд, рассматривать как явления парные, ибо в их основе всегда лежит комплекс личностных особенностей, которые по-разному проявляются в одних и тех же проблемных ситуациях, что будет рассмотрено в следующей статье.

85

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

1.URL: www.nippon.com/ru/features/h00075/ (дата обращения: 12.05.2017).

2.URL: www.npa.go.jp/toykei/index/htm (дата обращения: 12.05.2017).

3.Квашис В.Е., Генрих Н.В. Сравнительный анализ преступности, уголовной политики и правоприменительной практики в России и Японии // Общество и право. 2016. № 2.

4.Такахаси Ёситомо. Самоубийства: фак-

ты и причины. URL: www. nippon.com/currents/ d0066 (дата обращения: 15.05.2017).

5.Мураками Х. Хроника Заводной Птицы.

М., 2015.

6.Квашис В.Е., Морозов Н.А. Основные тенденции преступности в Японии // Уголовное право. 2015. № 2.

7.Морозов Н.А. Япония: Преступность и уголовная политика / под ред. В.Е. Квашиса.

СПб., 2016.

8.Гилинский Я., Юнацкевич П. Социологические и психолого-педагогические основы суицидологиии: учеб. пособие. СПб., 1999.

9.Гилинский Я.И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. СПб., 2002.

10.Уэда К. Преступность и криминология в современной Японии. М., 1989.

11.Преступность в Японии (статистический анализ). М., 1992.

12.Миядзава С. Загадочная Япония – испытательный полигон для сравнительных криминологических исследований // Криминологические исследования в мире. М., 1995.

13.Накасонэ Я. Государственная стратегия Японии в XXI веке. М., 2001.

14.Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992.

15.Еремин Н.В. Как Япония справляется с преступностью // Знакомьтесь – Япония. М., 1998. Вып. 21.

16.Квашис В.Е., Морозов Н.А., Тё И.Б. США

иЯпония: Преступность, уголовная политика, смертная казнь / под ред. В.Е Квашиса. Владивосток, 2008.

17.Global Study on Homicide, 2013. Trends. Context. Data // United nations Office on Drugs and Crime. Vienna, 2014.

18.Квашис В.Е., Генрих Н.В. О некоторых итогах новых исследований убийств // Рос. криминологический взгляд. 2014. № 1.

19.Иншаков С.М. Зарубежная криминоло-

гия. М.,1997.

20.Бибик О.Н. Преступления, обусловленные особенностями культуры, в российском и зарубежном уголовном праве. М., 2014.

21.Квашис В.Е., Морозов Н.А. Особенности причинного комплекса преступности в Японии (методологический аспект) // Общество

иправо. 2015. № 1.

1.URL: www.nippon.com/ru/features/h00075/ (date of access: 12.05.2017).

2.URL: www.npa.go.jp/toykei/index/htm (date of access: 12.05.2017).

3.Kvashis V.E., Genrih N.V. The comparative analysis of crime, criminal policy and lawenforcement practice in Russia and Japan // Society and law. 2016. № 2.

4.Takakhasi Yositomo. Suicides: facts and reasons. URL: www. nippon.com/currents/d0066 (date of access: 15.05.2017).

5.Murakami H. Chronicle of the Lively Bird. Moscow, 2015.

6.Kvashis V.E., Morozov N.A. The main tendencies of crime in Japan // Criminal law. 2015.

№2.

7.Morozov N.A. Japan: Crime and criminal policy / ed. by V.E. Kvashis. St. Petersburg, 2016.

8.Gilinsky Ya., Yunatskevich P. Sociological and psychology and pedagogical bases of a suicidology: study aid. St. Petersburg, 1999.

9.Gilinsky Ya.I. Criminology: theory, history, empirical base, social control. St. Petersburg, 2002.

10.Ueda K. Crime and criminology in modern Japan. Moscow, 1989.

11.Crime in Japan (the statistical analysis). Moscow, 1992.

12.Miyadzava S. Mysterious Japan – the proving ground for comparative criminological researches // Criminological researches in the world. Moscow, 1995.

13.Nakasone J. The state strategy of Japan in the XXI century. Moscow, 2001.

14.Karpets I.I. Crime: illusions and reality. Moscow, 1992.

15.Eremin N.V. How Japan copes with crime // Get acquainted – Japan. Moscow, 1998. Iss. 21.

16.Kvashis V.E., Morozov N.A., Tyo I.B. USA and Japan: Crime, criminal policy, the death penalty / ed. by V.E. Kvashis. Vladivostok, 2008.

17.Global Study on Homicide, 2013. Trends. Context. Data // United nations Office on Drugs and Crime. Vienna, 2014.

18.Kvashis V.E., Genrih N.V. About some results of new researches of murders // Russian criminological look. 2014. №1.

19.Inshakov S.M. Foreign criminology. Moscow, 1997.

20.Bibik O.N. The crimes caused by features of culture in the Russian and foreign criminal law. Moscow, 2014.

21.Kvashis V.E., Morozov N.A. Features of a causal complex of crime in Japan (methodological aspect) // Society and law. 2015. № 1.

86

ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2017 ● № 4 (62)

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

Буткевич Сергей Анатольевич

кандидат юридических наук, доцент, Краснодарский университет МВД России

(e-mail: [e-mail])

Инновации в системе предупреждения терроризма и экстремизма глазами крымских правоохранителей

(по результатам социологического опроса)

В статье обобщены результаты социологического исследования проблем и перспектив разработки, использования и внедрения инноваций в систему предупреждения преступлений террористического характера и экстремистской направленности. На основании анализа результатов проведенного изыскания установлены внешние и внутренние угрозы криминологической безопасности Республики Крым, в том числе ее антитеррористической и контрэкстремистской составляющих, предложены пути повышения эффективности деятельности правоохранительных органов в этой области.

Ключевые слова: инновации в правоохранительной деятельности, правоохранительные органы, предупреждение терроризма и экстремизма, респонденты, совершенствование, социологическое исследование.

S.A. Butkevich, Candidate of Law, Assistant Professor, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [e-mail]

Innovations in the system of preventing terrorism and extremism through the eyes of Crimean law enforcers (according to the results of a poll)

The article summarizes the results of a sociological study of the problems and prospects for development, applying and implementation of innovations in the system of preventing crimes of a terrorist nature and extremist orientation. Based on analysis of the results of carried out research, external and internal threats of criminological security of the Republic of Crimea, including its antiterrorist and counter-extremist components, have been determined, and also the ways to improve the effectiveness of law enforcement agencies in this area have been proposed.

Key words: innovations in law enforcement, law enforcement agencies, prevention of terrorism and extremism, respondents, improvement, sociological research.

Очевидно, что в XXI в. распространение модифицирующихся террористических и экстремистских угроз приоб-

рела пандемический характер и имманентна для всех без исключения сфер жизнедеятельности общества и государства. Поэтому вопросы обеспечения коллективной и национальной безопасности от этих общественно опасных явлений планетарного масштаба не теряют своей актуальности и значимости для международного сообщества.

Республика Крым и город федерального значения Севастополь – самые молодые из субъектов Российской Федерации, которые присоединились к общегосударственной системе антитеррористической и контрэкстремистской безопасности и активно включились в данную работу. Научный интерес к инновационному развитию системы предупреждения престу-

плений террористического характера и экстремистской направленности в контексте социологического исследования связан не только с указанными обстоятельствами, но и с геополитическими, социально-экономическими, этнорелигиозными, национально-культурными особенностями региона и спецификой его развития до воссоединения с Россией.

С целью изучения мнения сотрудников крымских правоохранительных органов об инновациях в системе предупреждения терроризма и экстремизма в первом полугодии 2017 г. был проведен социологический опрос среди 405 сотрудников МВД по Республике Крым, УМВД России по г. Севастополю, Крымского линейного управления МВД России на транспорте, управлений федеральной службы войск национальной гвардии России по Республике Крым и г. Севастополю. Данные категории ре-

87

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ
спондентов проходили обучение в Крымском			ность их задач, функций и полномочий внеш-
филиале Краснодарского университета МВД			ним и внутренним угрозам криминологической
России по программам высшего образования			безопасности, изобретательности и наукоем-
на заочной форме обучения (выпускные кур-			кому потенциалу транстерриториальных пре-
сы), профессиональной подготовки (освоили			ступных сообществ.
более 90% программы) и дополнительного			Втожевремяуровеньинновационнойактив-
профессионального образования.			ностиисвязаннойснейдеятельностиворганах
Прежде всего отметим, что, оценивая эф-			правопорядка, по мнению опрошенных, харак-
фективность	национальной	инновационной	теризуется следующим образом: высокий –
системы, 41,0% опрошенных отнесли Россию к			12,3%; выше среднего – 17,8%; средний –
инновационным лидерам, 24,7% – к странам –			42,2%; ниже среднего – 18,5%; низкий – 9,2%.
умеренным инноваторам, 22,7% – инноваци-			Иначе говоря, в целом оценка новшеств в
онным последователям и только 11,6% – до-			исследуемой сфере		выглядит	достаточно
гоняющим странам. Вместе с тем задеклари-			позитивно. При этом далее отмечено, что
рованный лидером нации и правительством			усовершенствованию		правоохранительной
стратегический курс на развитие страны как			деятельности способствуют: улучшение фи-
инновационной современной державы, опи-			нансово-экономического обеспечения (27,9%);
рающейся на	использование	человеческого	дальнейшее реформирование системы пра-
потенциала, более эффективное применение			воохранительных органов (15,3%); совершен-
знаний и умений людей для постоянного улуч-			ствование нормативного правового регули-
шения технологий, экономических результатов,			рования (9,6%); использование современных
жизни общества в целом и т.п., не является			достижений науки и техники (8,2%); оптими-
гарантией его реализации всеми уполномо-			зация	системы ведомственного		образования
ченными органами и ответственными лицами,			(4,2%), а также целесообразность применения
автоматически не превращает органы государ-			перечисленных мероприятий (в комплексе ука-
ственной власти и бизнес-структуры в субъ-			зал каждый третий респондент – 34,8%). Ни в
екты инновационной деятельности. Поэтому			коем случае не снижая значимость финансово-
считаем необходимым осуществление мони-			экономической составляющей инновационной
торинга за своевременным и надлежащим вы-			активности, как и материально-технического
полнениемплановмероприятийпореализации			обеспечения механизма внедрения и исполь-
Стратегии научно-технологического развития			зования последних достижений научно-тех-
Российской Федерации, функционированием			нического прогресса, подчеркнем важность
инновационных центров (технополисов, науко-			инновационного развития методики,				тактики
градов, технопарков), учебно-опытных полиго-			и стратегии обеспечения общественной безо-
нов, экспериментальных площадок и реализа-			пасности, системы подготовки личного состава
цией других инновационных проектов.			для органов правопорядка, включая формиро-
На вопрос «Какие виды инноваций по обла-			вание инновационной культуры и мышления
сти применения оказывают большее влияние			по раннему прогнозированию и оперативному
на общественные процессы?» мнения участ-			устранению причин и условий потенциальных
ников анкетирования распределились сле-			угроз общественной безопасности.
дующим образом: технологические – 28,9%;			К основным предпосылкам появления инно-
организационно-управленческие – 23,7%;			ваций в правоохранительных органах участ-
экономические – 16,8%; информационные –			ники исследования отнесли: объективную
14,6%; социальные – 11,6%; маркетинговые –			необходимость реформирования соответству-
4,4%. Полагаем, что полученные данные сви-			ющего	направления	деятельности		(60,3%);
детельствуют о том, что: во-первых, опро-			внутреннюю логику развития знаний, умений
шенные правоохранители осознают, с одной			и навыков (25,9%); творческую и познава-
стороны, необходимость предупреждения ак-			тельную инициативу (7,4%); случайный выбор
туальных вызовов национальной безопасно-			(4,2%); компиляцию блоков знаний (2,2%).
сти, фактический уход криминала в киберпро-			Итак, 6 из 10 респондентов отнесли к опреде-
странство, а с другой – несовершенство форм			ляющим условиям появления инноваций в ор-
и содержания имеющихся контрмер и техниче-			ганах правопорядка объективную потребность
ских средств предупреждения таких вызовов;			реформирования соответствующего направле-
во-вторых, очевидны анахронизмы в системе			ния деятельности, каждый 4-й – внутреннюю
управления правоохранительными органами, в			логику развития знаний, умений и навыков.
том числе в кризисных ситуациях, неадекват-			Впрочем, каждый 10-й опрошенный не готов к

88

ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2017 ● № 4 (62)

кардинальным метаморфозам, их абсолютное большинство (71,1%) полагает, что процедуры использования нововведений должны быть гибкими и градационными, а их внедрение (возможно, в связи с инертностью и апатией некоторых руководителей на местах) – осуществляться именно на федеральном уровне (52,6%). Как негативный аспект отметим, что 18,0% участников опроса затруднились ответить на вопрос о роли и значимости инноваций для правоохранительных органов. По нашему убеждению, последнее является индикатором недостаточной эрудированности отдельных сотрудников о значении и ценности нововведений для предупреждения преступности и обеспечения общественной безопасности.

Также лакмусом для дальнейшей оптимизации исследуемой области и проведения научных исследований выступает мнение респондентов о необходимости инновационного развития в правоохранительных органах: информационного и материально-технического обеспечения (19,0%); форм и методов обеспечения общественной безопасности и противодействия преступности (12,3%); стратегии и тактикидеятельности(11,6%); организационноштатной структуры и кадрового обеспечения (11,1%); нормативно-правового обеспечения (8,2%); системы управления (5,9%). При этом практически каждый третий интервьюируемый (31,9%) обоснованно полагает, что такое обновление должно осуществляться в комплексе.

Что касается модернизации правоохранительной деятельности, то по итогам социологического опроса к препятствиям для развития правоохранительной сферы отнесены: просчеты государственной поддержки инновационной деятельности, недостаточность ее финансирования (26,2%); несовершенство организационного и правового обеспечения механизма реагирования и нейтрализации угроз национальной безопасности (23,2%); недостатки взаимодействия с другими уполномоченными субъектами (11,9%); высокотехнологический и наукоемкий потенциал и креативность преступного мира (8,1%); уязвимость киберпространства, объектов стратегического назначения и транспортной инфраструктуры (7,7%). На всех перечисленных вариантах остановились 22,9% опрошенных.

По нашему мнению, приведенные результаты свидетельствуют о недостаточной информированности правоохранителей о внешних и внутренних вызовах национальной безопасности в киберпространстве (де-факто – о пере-

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

ходе преступности в виртуальное измерение), более чем оперативном реагировании криминала на современные достижения научнотехнического прогресса и их активном использовании, а также пренебрежении реальными и потенциальными угрозами для объектов стратегического назначения и транспортной инфраструктуры в регионе. Последняя индифферентность наиболее удивительна для нас в связи с вариативными попытками блокад Крымского полуострова, перманентной дивер- сионно-террористической и разведывательной деятельностью украинских воинских формирований и специальных служб на территории Республики Крым и на государственной границе с Российской Федерацией, экстремистской активностью так называемых «добровольческих батальонов» и ультраправых националистов в отношении крымчан, эскалацией напряженности во время строительства моста через Керченский пролив и т.п.

Субъективное восприятие опрошенными результативности инноваций в своей практической деятельности в целом оказалось релевантным нашим ожиданиям. Так, по их мнению, при оценке эффективности использования инноваций в правоохранительной деятельности необходимо учитывать: значимость и актуальность для правоохранительной сферы (26,2%); адекватность криминологической обстановке на федеральном и региональном уровнях (15,3%); соответствие стратегии развития органов безопасности и правопорядка (14,1%); финансово-экономическую обоснованность и социальнуюэффективность(10,6%); конкурентоспособность и реализуемость создаваемых инноваций (3,7%). Всеми перечисленными критериями предложили руководствоваться 3 из 10 респондентов (или 30,1%).

Далее рассмотрим ранжирование участниками опроса террористических и экстремистских угроз национальной безопасности по степени тяжести.

Финансовая и иная поддержка международного терроризма со стороны отдельных государств (26,7%). Полагаем, ее отнесение к наибольшим рискам не случайно, а связано с идеологическим, материальным и методическим содействием некоторых государств и их альянсов деятельности международных террористических организаций (в Сирии, Ираке, Афганистане, на Северном Кавказе и др.), незаконных вооруженных формирований и государственному терроризму на Украине. Одно из приоритетных направлений такой деятельности – финансирование «умеренной» оппози-

89

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

ции на Ближнем Востоке и экспорт демократии в страны с «диктаторскими» режимами.

«Гибридный» терроризм (24,2%), связанный с атипичными или комбинированными формами и методами осуществления террористической деятельности (информационная война в отношении России и ее граждан, пропаганда русофобии, дискредитация русского мира в целом; финансирование диверсионно-террори- стической деятельности, осуществляемой под видом национально-освободительного движения, прикрытием миротворческих миссий и псевдогуманитарных организаций; создание зон замороженных конфликтов, блокада и деструкция систем жизнеобеспечения населения; ущемление основных прав и свобод физических лиц, законных интересов юридических лиц в отдельных регионах; применение транспортных средств в качестве орудий осуществления террористических актов; активизация террористов-одиночек, впитавших экстремистские идеи, пропагандируемые интернет-има- мами; использование технологий «цветных революций» для совершения государственных переворотов; поддержка модусов неофашизма и ультранационализма в странах Восточной Европы и Прибалтики).

Кибертерроризм (17,5%), получивший наибольшее распространение в последние годы (масштабные кибератаки на правительственные, банковские и новостные сайты; вирусы-

вымогатели WannaCry, Petya и Misha; шпионские программы MiniDuke, Regin, FruitFly; дове-

дение до суицида подростков, создание «групп смерти» и вербовка неофитов благодаря экспансии деструктивной идеологии в информа- ционно-телекоммуникационной среде). Тем не менее, с сожалением констатируем, что сегодня достижением считается лишь оперативная нейтрализация (минимизация) последствий этих киберинцидентов, а не установление и привлечение к ответственности виновных лиц, организаций либо государств.

Культивация и стимуляция религиозного и этнонационального факторов (12,8%), рецидивы которых систематически фиксируются в республиках Северного Кавказа и Крыму (по нашему мнению, с тенденцией к уменьшению).

Интенсификация экстремистских проявлений в молодежной среде (12,8%), зафиксированных в регионе в 2013–2014 гг., в свете общей дестабилизации социально-политической обстановки на Украине. Основная причина – отсутствие продуктивного взаимодействия семьи и школы на фоне девальвации традиционных семейных ценностей, апории гражданско-

патриотического и духовно-нравственного воспитания подростков, превенции у них социальных девиаций (исключения негативного влияния на формируемую личность как улицы, так и вредного и опасного контента в сети Интернет).

Неконтролируемость и масштабность миграционных процессов (6,0%). В 2014 г. данная проблема была актуальной для региона ввиду вооруженного конфликта на юго-востоке Украины. Считаем, что сейчас миграция не является терророгенным фактором для Республики Крым и г. Севастополя.

Соответственно, к приоритетам инновационного развития системы предупреждения преступлений террористического характера и экстремистской направленности опрошенные отнесли: совершенствование правовых, организационных и тактических основ предупреждения преступности (24,9%); использование информационно-телекоммуникационных технологий (17,5%); применение интерактивных форм и методов предупреждения преступлений (8,6%). Все указанные варианты выбрал практически каждый второй сотрудник ОВД и Росгвардии (49,0%).

Для определения наиболее уязвимых мест, пробелов и изъянов, а также приоритетных направлений криминологической превенции различных проявлений терроризма и экстремизма нами был задан вопрос: «С чем связано инновационное развитие системы предупреждения преступлений террористического характера и экстремистской направленности?». Участники опроса связали такое совершенствование с эффективной реализацией государственной политики в этой сфере (20,7%); укомплектованностьюитехническойоснащенностьюправоохранительных органов (19,8%); своевременной переподготовкой и повышением квалификации личного состава (14,1%); формированием культуры противодействия преступности

иобеспечения безопасности личного состава (5,4%); повышением роли институтов гражданского общества, образовательных учреждений

исемьи в данной области (2,5%). И на всех перечисленных вариантах остановились 37,5% опрошенных правоохранителей.

Указанные выше результаты можно объяснить: во-первых, комплексностью и системностью действующего антитеррористического и контрэкстремистского законодательства, последовательностью реализации его норм на федеральном и региональном уровнях; во-вторых, достаточным уровнем матери- ально-технического, кадрового и моральнопсихологического обеспечения органов пра-

90

ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2017 ● № 4 (62)