10.2. Типология политической культуры

Типологии политической культуры многообразны. Особенно важна для нашей темы типология по признаку ориентации индивидов (Г. Алмонд, С. Верба)⁴⁴⁴:

1. Патриархальная (парохиальная - приходская) культура господствует в традиционных обществах. Люди не знают о политической системе, не интересуются ею и ничего полезного от неё не ждут.

2. Подданническая культура преобладает в обществах ранних стадий модернизации с авторитарными режимами. Индивиды осознают существование политической системы, исполняют дифференцированные роли в системе, но относятся к ней пассивно.

3. Партисипаторная культура (культура участия) складывается в обществе зрелой модернизации с демократическим режимом. Граждане имеют высокий уровень знаний о политической системе, заинтересованы в политическом участии и свободно проявляют свою активность.

Поскольку все три типа явно абстрактны, то на деле они образуют смешанные переходные формы. Алмонд и Верба считали самой распространенной и наилучшей для поддержания устойчивости политии гражданскую культуру (civic culture). В ней политические ориентации участия сочетаются с патриархальными и подданническими. Преобладают подданнические установки и активные формы участия в политике.

Данную типологию усложнили голландские исследователи Ф. Хьюнкс и Ф. Хикспурс⁴⁴⁵. Они выдели типы: гражданскую партисипаторную культуру, клиентелистскую, протестную, автономную и культуру наблюдателей. В отличие от исходной модели Алмонда и Вербы, обновленная основана на обширном социологическом материале стран Запада.

Разработаны типологии и по иным признакам. Д. Каванах классифицировал культуры по внутренней целостности на консенсуальные и поляризованные⁴⁴⁶. Первые имеют высокую сплоченность населения вокруг базовых ценностей и целей, в них высока лояльность граждан к режиму и правящим элитам.

Поляризованная культура разобщена на субкультуры с резко не совпадающими базовыми ценностями и целями.

У. Розенбаум видоизменил эту типологию, введя понятия фрагментированной и интегрированной культуры⁴⁴⁷. Фрагментированная (сегментированная) культура предполагает некоторое общественное согласие относительно главных ценностей страны. Но местная лояльность часто преобладает над национально-государственной. Велики расколы общества по социальному, конфессиональному, этническому и иным признакам. Это закрепляет традиции взаимной нетерпимости и недоверия групп, вследствие чего низок авторитет сплачивающих ценностей и институтов. Большинство людей безразличны к политике и отчуждены от власти. Интегрированная культура, напротив, обладает достаточно высокой степенью общественного согласия с базовыми общенациональными ценностями. Активность нацелена на поиск компромиссов в рамках мирных форм отстаивания интересов.

Следует упомянуть также о типологии культур по открытости или закрытости политических ценностей к внешним инокультурным контактам (Р.-Ж. Шварценберг), по идеологиям (Е. Вятр), по социальным акторам: элитарную или массовую (Р. Патнэм), господствующую (официальную) либо реальную (Б. Джэссоп)⁴⁴⁸.

Важны также типологии культур по страноведческому и международному признакам (Г. Алмонд, С. Верба), теоретически основанные на моделях цивилизаций и этнического сознания⁴⁴⁹. Р.Инглхарт предложил деление политических культур по стадиям ценностей на традиционную, модернистскую и постмодернистскую⁴⁵⁰. Наконец, культуры можно подразделить на рыночную и этатистскую по восприятию смысла политики.

Политические субкультуры – подсистемы ориентации и моделей поведения, присущие некоторым группам людей. Они отличаются от преобладающих в данной стране систем культуры. Субкультуры обладают полной совокупностью качеств и проявлений всей политической культуры, но в своеобразном виде. Наиболее ёмко определил политическую субкультуру У. Розенбаум – это социальная группа, которая «отличается сравнительно широкими масштабами, важными различиями во взглядах по сравнению с большинством нации и прочным групповым осознанием своего отличия...»⁴⁵¹. Субкультуры приобретают большую важность и устойчивость, если они сосредоточены географически.

Субкультуры могут быть вертикальными (по социальным и демографическим признакам) либо горизонтальными (по религиозным, этническим, региональным признакам). Деление основывается на теориях социальной стратификации⁴⁵².

Для нашей темы принципиально важно обстоятельство: в российском и восточных обществах субкультуры строятся пространственно, они локализованы общественными сегментами по вертикали (страна-регион-местность) и по горизонтали. В этом проявляется слабая готовность России к глобализации. Вдумайтесь в меткое суждение З.Баумана: «Те, кто может себе это позволить, живут исключительно во времени. Те, кто не может, обитают в пространстве. Для первых пространство не имеет значения. При этом вторые изо всех сил борются за то, чтобы сделать его значимым»⁴⁵³.

Региональная идентичность особенно важна для крупных и территориально разнородных стран. П.А. Сорокин считал, что «из всех связей, которые соединяют людей между собой, связи по местности являются самыми сильными. Одно и то же местожительство порождает в людях общность стремлений и интересов. Сходство в образе жизни, семейные связи, товарищеские отношения, созданные ещё с детства, придают им общий характер, создающий живую связь... В итоге образуется группа, отмеченная колоритом данного места»⁴⁵⁴.

Идентичность в глобализируемом мире становится всё более изменчивой и зыбкой. Множественность и неопределенность идентичностей превращаются в постоянную детерминанту культурогенеза⁴⁵⁵.

Такое «расплывание горизонта» картины мира, естественно, усиливает региональную идентичность как более близкую повседневному пространству общения, компенсирующую отчуждение провинциальных жителей от глобальных и национальных смыслов культуры. Отсюда - ренессанс в странах Запада регионального фольклора, местных сообществ (local communities), образования на исторических языках регионов. Традиционалистские элементы идентичности переосмысливаются в новом контексте, становятся инструментами поддержания многообразия культур⁴⁵⁶

Д.Н. Замятин, изучивший создание географических образов регионов в постсоветской России, приходит к неутешительным выводам. «Парадоксальным образом, традиционный консерватизм регионального самосознания оказался наложенным на инородные ему политические инновации... Географические образы регионов стали как бы полураспавшимися, двоящимися, с причудливыми сочетаниями «почвеннической» и ультрадемократической фразеологии». Региональные идентичности оказались расщепленными, мятущимися в поисках новой цельности образа⁴⁵⁷.

Совокупность субкультур образует в «ансамбле» своих автономных проявлений национальную политическую культуру, более или менее интегрированную. Возникает весьма идеологизированный неудобный вопрос: можно ли считать субкультурами сегментарные образования в странах, где крайне слаба или даже отсутствует общенациональная идентичность?

Многие исследователи отвечают: нет, такие страны теряют «смысловое ядро» культуры и не составляют целостности (работы Р.Хейга, М.Хэрропа и Ш.Бреслина, С. Хантингтона, П.Бьюкенена)⁴⁵⁸. Такой подход предполагает негативную оценку самого существования субкультур. Г. Алмонд полагал, что «раздробленные» политические культуры нестабильные и таят в себе постоянную угрозу установления диктатуры. Д. Каванах рассматривает субкультуры по признаку региона, религии, касты и племени как главные угрозы государственной целостности и национальной идентичности. У. Розенбаум категорично считает, что субкультурные различия воспринимаются большинством жителей страны «с явным беспокойством, если не враждебностью»⁴⁵⁹. Р.Даль делает заключение: общество с ярко выраженными и противостоящими друг другу субкультурами (этническими, религиозными, социокультурными, лингвистическими) не может стать обществом развитой современной демократии⁴⁶⁰.

На наш взгляд, такая оценка субкультур пристрастна и страдает западноцентризмом (а точнее - идеализацией англоамериканской традиции). Подобные выводы нерепрезентативны, т.к. распространяют свойства части объектов (стран) на свойства всей совокупности. Априорные обобщения просто нелогичны.

В политической науке сложилась и противоположная, менее пристрастная традиция изучения субкультур. Д.Элазар создал школу исследований региональных политических культур США. Он и его последователи доказывают, что национальная политическая культура Америки — мозаика самобытных региональных субкультур, которые тем не менее являются вариантами единой системы и усиливают ee.⁴⁶¹ Один из представителей школы сравнительного федерализма С.Пэтерсон подчеркивает, что идентификация людей с политической культурой может быть и поляризованной, и консенсусной. Политические последствия субкультур не фатальны, а зависят на альтернативной основе от сочетания широкого круга факторов⁴⁶². Сходные мнения высказывают политологи Ж.-М. Дэнкэн и Х.-Г .Велинг. Они доказали на материале европейских стран наличие сложного спектра взаимоотношений между национальной культурой и субкультурами: от терпимости до жесткого противодействия⁴⁶³.

Теоретическое обоснование реальности компромисса субкультур дал А.Лейпхарт в концепции сообщественной (consociative) демократии⁴¹. Характер сегментации многосоставных обществ качественно различен, и Лейпхарт доказывает это на основе социологических методов. Учет интересов сегментов общества, применение технологий консенсусного взаимодействия, институциональные преобразования способны обеспечить достаточно устойчивую демократию⁴⁶⁴.

Политическая культура призвана обеспечить социализацию личности, что происходит с помощью своеобразных «посредников», которые называются институтами политической социализации.

В качестве таких институтов выступают: семья (особенно на раннем этапе становления личности), школа и другие учреждения образования, производственные (трудовые) коллективы, партии, общественные и государственные органы и организации, средства массовой информации и т.д. С помощью этих институтов идёт необходимый процесс формирования политических качеств личности, её ценностных политических ориентаций и жизненных установок.