ΐ8θ СОКРАТ И ЕГО ВЛИЯНИЕ

остается чужеземцем. Хотя и трудно, исходя из этих двух пассажей, уяснить этическое учение, однако же Алексид (фр. 36 Коек = фр. 37 Kassel-Austin), комедиограф второй половины IV в. до н. э., изображает Аристиппа завзятым кутилой, а Тимои в Силлах делает сластолюбие главной чертой этой личности (фр. 27Diels).

Итак, очень трудно причесть Аристиппу концепции, принадлежащие философам, называемым киренаиками,которые, очевидно, вели полемику против школы Эпикура и Новой Академии. В конечном итоге те, кто стремились установить «преемства философов», вполне могли воспользоваться именем Аристиппа, чтобы связать с Сократом несколько эксцентричное философское течение.

КИНИЗМ

Приступая к изучению кииизма, исследователь обнаруживает недостаток фрагментов и свидетельств теоретического содержания, а также отрывочность сохранившихся текстов. Этот недостаток объясняется, может быть, не столько пробелами традиции, сколько самой природой киническойфилософии, которая считала себя прежде всего определенной практикой, определенным образом жизни и утверждалась как этика поступков. К тому же информация о киниках исходит в основном от их противников— таких, как эпикурейцы и Отцы Церкви, или же сочувствующих, склонных идеализировать кинизм, — как, например, Эпиктет и Юлиан.

Если учесть эти обстоятельства, наиболее разумной позицией представляется следующая. К анекдотам, апофтегмам и доксографическим отрывкам нужно относиться со всей серьезностью, несмотря на то что материалы в целом являются более поздними и многие из них «текучи» (нередко один и тот же анекдот рассказывают и о Диогене, и о Сократе, и об Аристиппе). Если брать их порознь, историческая ценность этих свидетельств невелика, по, прочитанные в совокупности, они указывают на постоянное обращение к одним и тем же важным темам, которые нельзя рассматривать как чистый вымысел. Из них вырисовывается единое воззрение на жизнь, отражающее своеобразный философский опыт.

СОКРЛТИКИ l8l

Антисфен

Антисфен, один из близких друзей Сократа и, как полагают, учитель Диогена Синопского, жил в период, когда влияние софистов достигло апогея. Он был немного старше Продика и Гиппия и учился у Горгия. Свои философские и религиозные взгляды Антисфен излагал в Киносарге; вероятно, отсюда в результате игры слов и произошло название «кинизм». Этот гимнасий, по соседству с храмом Геракла, неподалеку от южных ворот Афин, никогда не был постоянным местом пребывания какой-либо философской школы.

В числе 74"х названий сочинений, приписываемых ему Диогеном Лаэртским, фигурируют, в частности, торжественные речи на мифологические темы, наподобие тех, какие составлял Горгий: в одной из таких речей Аякс и Улисс по очереди доказывают свое право взять себе доспехи погибшего Ахилла, другая содержит апологию Ореста. Аристотель приводит примеры натянутых метафор, к которым прибегал Антисфен (Риторика, 1407 a го). Понятно, что Антисфена увлекал анализ смысла некоторых слов; он также предложил аллегорическое толкование, главным образом нравоучительное, хорошо известных мифологических персонажей, таких, как, например, Геракл. Притча Геракл на распутье в то время, по-видимо- му, пользовалась успехом (см. выше подраздел о Продике).

Антисфен, видимо, развил очень тонкую теорию логоса. Выступая против платоновских Идей, он заявлял, что видит лошадь, но не лошадность, так как воспринимается нечто обладающее качеством (poion), но не само качество (poiotës). Вообще Антисфен считал, что если можно объяснить, «како^ во нечто (poion ti estin)», то дать определение, «что есть нечто (to ti estin)», невозможно. Аристотель приводит пример с серебром, о котором нельзя сказать, что оно такое, а можно только отметить, что оно похоже на олово. Кроме того, Антисфен отрицал возможность противоречить (oyk estin antilegein), так как ничто не может быть обозначено иначе, как через свой собственный логос, единственный для каждой вещи

(töi oikeiöi logöi, hen eph' henos). Невозможно говорить ложь, ибо единственное выражение, обозначающее предмет согласно его собственной природе, неоспоримо.

Эту концепцию логоса Антисфен разрабатывает далее в аспекте общения, положительно трактуя фигуру Улисса, по-

l82	СОКРАТ И ЕГО ВЛИЯНИЕ

стоянно называемого в Одиссее polytropos —«(человеком) многохитростным». Слово tropos имеет двоякий смысл: оно означает и склад характера, и форму речи. Из соединения этих двух значений рождается мысль, что мудрые люди, сведущие в искусстве публично рассуждать (dialegesthai), умеют высказать одно и то же многими способами —свойство, необходимое, чтобы успешно воздействовать на слушателей с их весьма несхожими характерами. Открытие логоса, присущего всякой вещи, таким образом, не исключает обсуждения, учитывающего множественность речей.

Действительно ли Антисфен был основателем кинизма? Те, кто, как Диоген Лаэртский, пытаются найти преемства между философами, отвечают на этот вопрос утвердительно, устанавливая между Сократом, Антисфеном, Диогеном и Кратетом тесную связь, которая в конце концов приводит к Зенону Китийскому и, таким образом, к стоицизму. Однако нетрудно распознать в этих преемствах изрядную долю домыслов. В любом случае, вот как можно охарактеризовать философскую позицию Антисфена. В некоторых свидетельствах, например, подчеркивается, что для него единственный оплот, возводимый человеком, зиждется на добродетели его души, добродетель же зависит от неопровержимости развиваемых им рассуждений (Диоген Лаэртский VI, 12-13, со ссылкой на Диокла из Магнесии). Истинное богатство человека заключено в душе, а не во внешних благах, которыми он владеет (Ксенофонт. Пир IV, 34)· И цель человеческой жизни состоит в том, чтобы жить согласно добродетели (ДЛ VI, 104)· Только те, кто культивирует добродетель, могут называться мудрыми

Антисфен намечает различение между мудрецом и невеждой, которое станет главнейшим для Диогена (ДЛ VI, 5)· Невежда способен воспринять какое-то учение, ибо добродетели можно научить (ДЛ VI, 105). Но каким путем приобретает он необходимое знание, «то, что учит отвыкать от зла» (Стобей И, 31, 34)? Ему нужно искоренить в себе ложные понятия о благе и зле, внедренные в его сознание обществом, людскими обычаями и условностями. Лишь после этого он сможет притязать на более высокое знание —вроде того, к которому призывает Геракла Прометей. Но этику Антисфена характеризует не только интеллектуализм. Важно, прежде всего, совершение нравственного поступка (ДЛ VI, и). Чтобы правиль-

СОКРЛТИКИ

183

но поступать, чтобы быть счастливым, одного знания недостаточно. Нужна еще и сила (iskhys/Εσχύς). Как мыслил себе Антисфен обретение этой силы? Чтобы выработать ее, надо упражняться. Вот почему Антисфен считал страдание (ponos/ πόνος) благом (ДЛ VI, 2) — он рассматривал как благо не физическое страдание само по себе, а усилие, прилагаемое к тому чтобы стойко перенести страдание. Свидетельства его выносливости (karteria/xapTspta) и отрешенности от аффектов (apatheia/daraOsLoc), приведенные в Пире Ксенофонта, позволяют предположить, что он лично прибегал в своей жизни к такому упражнению. В конечном счете этику Аитисфена можно определить как синтез двух элементов: сократического рационализма, сосредоточенного на практической мудрости (phronësis/φρόνησις), с одной стороны, и Геракловой силы (iskhys) —с другой.

Антисфен единственный из всех сократиков удостоился хвалы яростного хулителя Платона Феопомпа (IV в. до Р. X.). Его ценили Цицерон, Дион из Прусы и Эпиктет. И в IV в. по Р. X. Юлиан и Фемистий были знакомы с его сочинениями.

Диоген

Диоген родился, вероятно в конце V в. до Р. X., в Синопе, милетской колонии на Понте Эвксинском. Он был сыном некоего Гикесия, уличенного в порче монеты — преступление, в котором будто бы соучаствовал Диоген (ДЛ VI, 20-21). Дошедшие до нас перечни его сочинений ставят перед нами проблему. Аноним, на которого ссылается Диоген Лаэртский, приписывает ему тринадцать диалогов, послания и семь трагедий. Но Сосикрат Родосский и Сатир утверждали, что ни одно из произведений Диогена не является подлинным. Сотион приписывал Диогену четырнадцать сочинений, но не признавал его автором Государства (Politeia) и трагедий. Мы не можем следовать в этом Сотиону, так как два геркуланских папируса (РНегс 155 и РНегс 339) сохранили для нас труд Филодсма О стоиках, где разбираются важнейшие положения Государства Диогена и упомянуты по крайней мере три его трагедии.

Спорным остается вопрос, был ли Диоген учеником Антисфена. Однако нет сомнения, что именно в Афинах он принял облик киника и стал вести характерный для киников образ жизни (ДЛ VI, 21-23).