9.7. Отечественная культура советского периода

Октябрьская революция 1917 г. отменила не только прежнюю политическую систему, но и основные духовные ценности прежнего общества. Подлинным фундаментом русской государственности был не об­ще­ствен­но-по­ли­ти­чес­кий, сословный, строй, а ее форма – монархия. В на­род­ном сознании законной считалась только власть царя. Все сословные отношения, суды, банки, крупная промышленность и, наконец, вся утонченная культура образованных классов, литература и ис­кус­ство, деятельность университетов, консерваторий и ака­де­мий поддерживались монархией, а так­же церковной властью, но не были достаточно укоренены в на­род­ном сознании. Поэтому неудивительно, что, как только рухнула русская государственность, рухнуло и все остальное, включая дворянскую культуру, которая была непонятна, а зна­чит, не нужна.

По объективному своему содержанию революция 1917 г. была процессом экспансии низших слоев во все области го­су­дар­ствен­но-об­ще­ствен­ной жизни и куль­ту­ры. Слои эти переходили из состояния пассивного объекта воздействия в сос­то­яние активного субъекта строительства жизни. Начало этому процессу было положено гораздо раньше, во второй половине XIX в., демократизацией средней и выс­шей школы, литературы, чиновничества. Процесс демократизации приобрел бурный характер в пе­ри­од революции 1917 г. Это было временем не только ломки прежней системы общественных отношений, но и перехода к но­во­му типу культуры. Фактически в 20‑х гг. XX в. погибла русская дворянская культура, которая была гордостью мировой культуры, и воз­ни­кла советская культура.

В пос­ле­ок­тябрьский период развитие культуры проходило под знаком идейно-по­ли­ти­чес­кого единства. Поначалу (на протяжении 1920‑х гг.) куль­тур­но-сти­ле­вой плюрализм еще допускался, но исключительно в рам­ках политической монополии компартии, жесткой пролетарской диктатуры, безусловной идеологической централизации всей культурной жизни. Победа твердой (сталинской) во­ен­но-ком­му­нис­ти­чес­кой линии в со­ци­аль­ной и куль­тур­ной политике положила конец не только политическому инакомыслию, что было сделано еще при В. И. Ленине, но и разномыслию в куль­ту­ре.

В Со­вет­ской России культуре отводилась функция ликвидации культурного неравенства. В пер­вую очередь это выразилось в про­цес­се национализации культурных ценностей с целью сделать их открытыми и дос­туп­ны­ми для народа. Сразу после революции были национализированы Русский музей, Эрмитаж, Третьяковская галерея, Оружейная палата, огромное количество частных коллекций (Мамонтовых, Морозовых и др.). Однако в про­цес­се национализации вследствие массового невежества многое за ценности не принималось, уничтожалось и рас­хи­ща­лось. Горели библиотеки и ар­хи­вы, уничтожались или перепрофилировались ценнейшие архитектурные памятники. И хо­тя стараниями бывших хозяев и от­дель­ных энтузиастов, а так­же при активном участии советской власти было создано огромное количество музеев и пр., в си­лу узкоклассового подхода в об­ще­стве доминировали подозрительное отношение к яв­ле­ни­ям старой духовной культуры, антиинтеллигентские настроения.

Новая культура напрямую связывалась с ге­ро­ями революции. Сно­сились старые памятники и ус­та­нав­ли­ва­лись новые. Менялись названия городов, деревень, улиц и пло­ща­дей. В хо­де борьбы за светлое будущее отметалось все прошлое. Деятели старой культуры подвергались репрессиям. В ре­зуль­та­те имела место массовая эмиграция представителей русской культуры. Несмотря на то что большинство интеллигентов все-та­ки остались на Родине и многие из них помогали новому режиму, ду­хов­но-ин­тел­лек­ту­аль­ный уровень в стра­не существенно снизился. Параллельно с вы­тес­не­ни­ем и пря­мым уничтожением прежней интеллигенции шел процесс создания интеллигенции советской. Она мыслилась как сугубо служебное подразделение, готовое реализовывать любые указания руководства. Тем самым интеллигенция  лишалась самой основы своего существования – возможности независимого мышления, свободы творческого проявления личности.

Тем не менее развитие отечественной культуры продолжалось. Широкую известность в стра­не получили произведения М. Горького, И. Ильфа и Е. Петрова, В. Катаева, В. Маяковского, Н. Островского, А. Толстого, А. Фадеева и др., музыка Н. Мяс­ков­ского и Д. Шо­ста­ко­вича, театральные работы В. И. Не­ми­ро­ви­ча-Дан­чен­ко и К. С. Ста­ни­слав­ского, фильмы А. Довженко и С. Эйзенштейна.

Ос­но­вой советской тоталитарной культуры, сложившейся к се­ре­ди­не 30‑х гг. XXв., являлись политическое всеединство, невиданная по масштабам унификация и за­ор­га­ни­зо­ван­ность. Образовались свои эстетические, нравственные, философские каноны, клишированный язык, стереотипы массового политического экзальтированного сознания. Все это не допускало разночтений, вариантов переосмысления и оцен­ки, индивидуальных предпочтений или личностного выбора. Главными объединяющими звеньями стали мотивы советизации, пролетаризации, большевизации любой культурной деятельности. На этом фоне четко выявлялись принципиально несовместимые с то­та­ли­та­риз­мом остатки старой культуры. Начались гонения, чистки, раз­облачения в твор­чес­ких сообществах и за их пределами. Из контекста советской культуры исключались в это время и позже (если взять одну лишь литературу) А. Белый, С. Есенин, Е. Замятин, Б. Пильняк, М. Булгаков, А. Платонов, О. Мандельштам, И. Бабель, М. Зощенко, Н. Клюев, А. Ахматова, Б. Пастернак и др. То же самое происходило в му­зы­ке, изобразительном искусстве, философии.

Все деятели литературы и ис­кус­ства были объединены в еди­ные союзы. Утвердился унифицированный художественный метод – метод социалистического реализма. Новаторским порывам был положен конец. Человек дорожил своим социальным статусом и испытывал потребность в еди­не­нии с дру­ги­ми людьми. В фор­ме «бегства от свободы», как отмечалЭ. Фромм, эта потребность проявляется даже в ин­ди­ви­ду­алис­ти­чес­ких культурах Запада. Когда эта потребность становится единственной, она становится психологической базой тоталитаризма, который, в ши­ро­ком смысле слова, представляет собой господство всеобщего над индивидуальным, безличного над личным, всех над одним. Фактически все, кто не укладывался в «прокрустово ложе» тоталитарной схемы, самим своим существованием разлагали систему. Таким образом, в нед­рах тоталитарной культуры выстраивалась альтернативная культура сопротивления тоталитаризму. Наука, литература и фи­ло­со­фия этой теневой культуры представлена великими именами М. М. Бахтина, И. Бродского, В. И. Вер­надского, В. Гроссмана, П. Л. Капицы, Л. Д. Лан­дау, А. Ф. Ло­се­ва, А. Д. Сахарова, А. Сол­же­ни­цы­на, В. Шаламова, В. В. Шклов­ского и др.

Послесталинский период отечественной истории характеризуется медленным и пос­те­пен­ным, с зиг­за­га­ми и от­кло­не­ни­ями, восстановлением контактов и свя­зей с ми­ро­вой культурой, переосмыслением роли личности, общечеловеческих ценностей.

Весь советский период 1917–1991 гг. разделяется на различные этапы, такие как годы военного коммунизма и пе­ри­од нэповского отступления, время сталинизма и хру­щев­ская «оттепель», брежневский «застой» и гор­ба­чев­ская «перестройка». Однако в це­лом они характеризуются, с точ­ки зрения оценки социокультурных феноменов, следующими едиными принципами или компонентами, которые присущи в ос­нов­ном незападным цивилизациям:

● сакрализация(от лат. sacer – «посвященный богу» и sacrum – «священное»)фигуры учителя и ос­но­ва­те­ля(основоположника);

● сакрализация учения, которое сопровождается огромными комментариями, интерпретациями, догматикой для привязки к не­му мировоззрения общества и сфер духовной регуляции;

● сакрализация партиикак организатора и вдох­но­ви­те­ля всей идеологической жизни, которая подчиняет себе все другие сферы. Это светская форма религиозного сознания, корни которого уходят глубоко к древ­нейшим азиатским деспотиям, с той лишь разницей, что в древ­нос­ти время фараонов подчинялось природным циклам, круговороту сельскохозяйственных работ, а вре­мя тоталитарных деспотий антропоморфируется и би­оло­ги­зи­ру­ет­ся, измеряясь временем жизни главного харизматического лидера (Ленина, Сталина, Мао, Франко, Гитлера и др.).