1.3.2. Психоаналитическая концепция культуры

З. Фрейд (1856–1939) в сво­ем понимании культуры исходил из убеждения в про­ти­во­ре­чи­вос­ти, имеющей место между природным началом, бессознательным, сексуальностью и на­си­ли­ем в че­ло­ве­ке – и куль­ту­рой, которая, по его мнению, основана на отказе от удовлетворения желаний бессознательного и су­ще­ству­ет за счет сублимированной энергии либидо. Культура, по Фрейду, – это своего рода узда бессознательного. Именно культура осуществляет жесткий контроль и цен­зу­ру инстинктов. Отсюда Фрейд приходит к вы­во­ду, что развитие культуры ведет к умень­ше­нию человеческого счастья, усиливая чувства вины и не­удов­лет­во­рен­нос­ти человека и подавляя его естественные желания.

К. Юнг (1875–1961), исследуя душевное здоровье личности и ее психические болезни, пришел к вы­во­ду, что все они коренятся в со­ци­аль­но-культурных процессах. В от­ли­чие от Фрейда, редуцировавшего общественную психику к ин­ди­ви­ду­аль­ной, Юнг разработал концепцию коллективного бессознательного. Коллективное бессознательное» идентично у всех людей, образуя всеобщее основание душевной жизни каждого человека; являясь по природе своей сверхличным, оно есть та база, на которой вырастает человеческая психика. Содержанием коллективного бессознательного, по Юнгу, выступают общечеловеческие первообразы – архетипы (например, образ ма­те­ри-зем­ли, мудрого старца, демона и т. д.). Архетипы – это вневременные схемы, согласно которым формируются культурные образования (символические изображения, имеющие место в ми­фо­ло­гии, религии, искусстве). Если общество утрачивает связь с этой архетипической символикой, то возникает кризис культуры. Выход из кризиса Юнг искал в гар­мо­нии сознания и бес­соз­на­тель­но­го.

1.3.3. Культурологические концепции в контексте феноменологии, структурализма и постмодернизма

Феноменология исходит из положения о том, что история культуры в сво­ем развитии ориентирована на уходящий в бес­ко­неч­нос­ть нормативный образ. Данный образ понимается не в ка­че­стве некоторой вычленяемой из наблюдаемых фактов структуры, а как интенция сознания индивида или группы индивидов.

Э. Гуссерль (1859–1938), немецкий фи­ло­соф-иде­алист, полагал, что феноменология – это наука о чис­том сознании как переживании интенциональных актов. Гуссерль называл это переживание «усмотрением сущности». Согласно Гуссерлю, интенциональность– это последнее неразложимое единство сознания, полученное с по­мощью редукции, т. е. очищения сознания от эмпирического содержания. Отсюда гуссерлевское понимание «телоса» как внутренне присущей истории разумной цели. Так, объективацией этого «телоса» было возникновение греческой философии и куль­ту­ры – деятельности, способной стать всеобщей нормой. Для складывающейся европейской сверхнации, выявляющей заключенный в ней «телос», характерна высшая духовность, поднимающаяся над различием и борь­бой отдельных наций и объ­еди­ня­ющая многие поколения людей. С данной сверхнацией и ее «телосом» и свя­за­ны для Гуссерля надежды на преодоление культурного кризиса в Ев­ро­пе.

М. Хайдеггер (1889–1976), немецкий фи­ло­соф-эк­зис­тен­ци­алист, полагал, что бытие нельзя созерцать, ему можно только внимать. Отсюда хайдеггеровский термин «вслушивание», который он употребляет для характеристики истинного мышления. Особую известность приобрел термин Хайдеггера «Dasein». На русский язык Daseinпереводится как «тут‑бытие», «сие‑бытие», «присутствие».Dasein, по Хадеггеру, стоит в «просвете» бытия, и бы­тие ему открывается (или не открывается), выходит (ли не выходит) из «потаенности». «Философия Хайдеггера ярко отразила кризис человеческой субъективности и гу­ма­низ­ма в сов­ре­мен­ной культуре. Выход виделся Хайдеггеру в но­вом опыте мышления, исходящего из несокрытости истины бытия, мышления, возвращающегося к сво­им греческим первоистокам. Свершится ли такая мысль и как это произойдет – от этого зависит судьба европейской духовности»¹.

Структурализм возник в се­ре­ди­не XX столетия в ка­че­стве новой парадигмы исследования человека и куль­ту­ры. В струк­ту­ра­лиз­ме под­вергаются критике основания антропоцентристских концепций человека и куль­ту­ры (субъективность, переживание, свобода и т. д.) и ут­вер­жда­ют­ся принципы объективности, строгой научности и жест­кой детерминации. Согласно этой новой парадигме структура понимается как способ связи элементов в сис­те­ме, как совокупность глубинных отношений между элементами целого.

М. Фуко (1926–1984), философ, историк и те­оре­тик культуры, один и вид­ных представителей французского структурализма, разработал особую дисциплину – «Археологию знания», направленную на изучение исторически изменяющейся системы мыслительных предпосылок познания и куль­ту­ры. Согласно Фуко, эти предпосылки опре­деляютсягосподствующим в куль­ту­ре того или иного периода типом семиотического отношения, т. е. отношения «слов» и «вещей». По мнению Фуко, существуют три скачкообразно сменяющие друг друга системы таких предпосылок, или «эпистем»: возрожденческая, классического рационализма и сов­ре­мен­ная. В «Археологии знания» главным предметом анализа становятся так называемые «дискурсивные» (речевые) практики, существующие внутри одной эпистемы. Взаимодействия дискурсивных практик определяют и «слова», и «ве­щи», т. е. и средства культуры, и ее объекты.

Постмодернизм, получивший широкое развитие в XX в., представляет в фи­ло­соф­ском смысле деконструкцию традиционного миропонимания. Это ирония по поводу утопий и рас­се­ива­ние устоявшегося. «Ничего не гарантировано» – главный пафос сознания постмодерна.

Ж.‑Ф. Лиотар (1924–1998) первым из мыслителей новейшей философии осознал необходимость постановки вопроса о пос­тмо­дер­не. Его книга «Состояние постмодерна» (1979) принесла ему мировую известность. Лиотар утверждает, что по мере вхождения общества в эпо­­хупостиндустриализма, а куль­ту­ры – в эпо­ху постмодерна изменяется статус знания. И прежде всего это связано с вли­яни­ем информационных технологий.

Любое знание рассматривается Лиотаром в ка­че­стве языковой игры. Структура же этой игры определяется соотношением денотативных, перформативных и прес­крип­тив­ных высказываний. В каждом из этих высказываний позиционируются определенным образом в пред­мет высказывания отправитель и по­лу­ча­те­ль информации. Так, «денотативные высказывания что-либо констатируют (например, “Университет болен”; действительно ли он болен, каждый может определить на основе фактов. Перформативные высказывания являются исполнением некоторого действия (ректор объявляет: “Университет открыт”; университет открыт, ибо во власти ректора исполнять действие – открытие университета). Прескриптивные высказывания предписывают действия получателю информации в со­от­вет­ствии с влас­тны­ми полномочиями ее отправителя (“Дайте средства университету”). Во всех трех случаях имеет место языковая игра, и она легитимна (оправдана) не иначе как в си­лу явного или неявного противоборства (агностики) игроков»¹.