ны. Существенным моментом этой концепции выступает также идея не-разрывной связи абсолютной и относительной истин. Может быть, глав-ным достижением марксистской гносеологии является то, что ее основусоставляет категория практики. Именно «в практике, - подчеркивал К.Маркс, - должен человек доказать истинность, т.е. действительность имощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности илинедействительности мышления, изолирующий от практики есть чисто схо-ластический вопрос».

2. Основные концепции истины

Разные этапы в развитии культуры характеризуются преимущест-венным интересом к различным аспектам проблемы истины. Быстрый про-гресс науки в XIX и XX веках выдвинул на передний план вопрос об ис-тинности знания, получаемого применением научных методов, вопрос обистинности научного знания. Философия откликнулась на актуализациюэтого вопроса разработкой нескольких концепций истинного знания, науч-ного знания в частности.

5.2.2Л. Корреспондентская (классическая) концепция истины

Одной из самых распространенных в философии и науке указанногопериода стала корреспондентская (от английского слова correspondence -соответствие) концепция истины. Правда, как уже мы сказали, истоки этойконцепции присутствуют уже в сочинениях Аристотеля. По причине древ-ности и согласию со здравым смыслом эту концепцию иногда называюттакже классической.

Как следует из названия, главным понятием этой концепции являет-ся понятие соответствия. Истинное - это соответствующее. Причем, рас-сматриваемая концепция изначально двойственна. Действительно, с однойстороны, можно говорить и чаще всего говорят именно так об истинномзнании (об истинности суждения, высказывания, предложения, системыпредложений), подразумевая знание, соответствующее предмету знания. -Это гносеологический вариант этой концепции. С другой стороны, можноговорить об истинной вещи, имея в виду соответствие этой вещи ее идее(понятию, сущности). - Это онтологический вариант обсуждаемой кон-цепции.

И в том, и в другом случае эта концепция представляется очень по-нятной и естественной. Однако более внимательное ее рассмотрение пока-зывает, что она содержит немало спорных моментов и неясностей.

Главная из них - это неясность содержания самого понятия соответ-ствия в контексте этой концепции. Действительно, что означает, например,

253

соответствие между высказыванием о вещи и самой вещью? Ведь очевидно же принципиальное отличие высказывания от вещи. Высказывание вотличие от вещи, не имеет пространственной формы. Высказывание не содержит в себе вещества, из которого сложена вещь, и т.д. Можно сказатьчто высказывание о вещи и сама вещь принадлежат разным мирам. Выска-зывание о вещи принадлежит внутреннему (ментальному, идеальномусубъективному) миру. Сама вещь принадлежит внешнему (материальномуобъективному) миру. В чем же тогда соответствие между высказыванием ивещью?.. Тесно примыкает к сформулированной проблеме проблема суще-ствования своеобразного посредника между высказываниями о вещах исамими вещами, в частности, проблема языка, на котором можно говоритьо двух мирах: о мире высказываний и о мире вещей.

Важный вклад в прояснение характера такого языка внесли исследо-вания польского логика Альфреда Тарского (1901-1983). Такой язык (ме-таязык) он называет семантическим. На нем можно говорить и об объект-ном языке, то есть о языке, на котором описывается мир вещей (мир фак-тов), и о самом этом мире вещей (мире фактов). Введение такого метаязы-ка позволило А. Тарскому создать работоспособный вариант корреспон-дентской концепции истины. См. об этом в его статье «Семантическаяконцепция истины и основания семантики», опубликованной на русскомязыке в сборнике: Аналитическая философия: становление и развитие. М.,1998. С. 90-129.

Не менее серьезной проблемой для обсуждаемой концепции истиныявляется установление соответствия (степени соответствия) или несоответ-ствия высказывания и вещи, проблема критерия истинности высказыва-ния. В самом деле, для установления истинности высказывания (соответ-ствия этого высказывания предмету этого высказывания) необходим неко-торый метод. Предположим, что мы нашли такой метод. В истории фило-софии и науки предлагались различные методы (критерии) истинностизнания: очевидность, логическая непротиворечивость, общепринятость,полезность, практика... Понятно, однако, что и сами эти методы распозна-вания истинности (или неистинности) высказываний должны быть прове-рены на истинность, что требует привлечения других методов установле-ния (критериев) истинности и т.д. Есть у корреспондентской концепцииистины и другие проблемы.

Это не значит, разумеется, что эту концепцию следует отправить вархив, что она неработоспособна и т.п. Это значит лишь, что она имеет ог-раниченную область применимости, что ее следует развивать, совершенст-вовать и дополнять другими концепциями. История познания показывает,что особенно успешно и интенсивно корреспондентская концепция истин-ности применяется в эмпирических науках, в естествознании в частности.Применение анализируемой концепции потребовало от исследователейзначительных усилий по усовершенствованию, уточнению и конкретиза-

254

ции многих ее моментов. Так, например, для решения проблемы истинно-сти физических теорий неопозитивистами были разработаны достаточнотонкие процедуры их верификации (эмпирического подтверждения). Дляэтого были введены и описаны особые «правила интерпретации» следст-вий научных теорий, «правила соответствия» эмпирических и теоретиче-ских объектов и т.п.

2. Концепция когеренции

Достаточно авторитетной в философии и науке является также коге-рентная (от латинского cohaerentia и английского coherence - связность,согласованность) концепция истины. Сторонники этой концепции пытают-ся обойти основную проблему корреспондентской концепции истины:проблему установления соответствия между фрагментами мира знания(суждениями, теориями, концепциями и т.д.) и фрагментами действитель-ности (вещами, свойствами, отношениями). Они видят истинность знанияне в том, что оно соответствует действительности, а в том, что оно (знание)является когерентным, то есть самосогласованным, логически связным,непротиворе чивым.

Истоки этой концепции уходят в глубокую древность. Совершенноотчетливо они прослеживаются в трудах Аристотеля, сформулировавшего,как известно, основные законы логики (законы правильного, истинного)мышления. Выполнение требований логики, в частности законов тождест-ва и противоречия, является совершенно естественным и минимальнымтребованием, предъявляемым к знанию, претендующему на истинность.Истинность, обеспечиваемую выполнением этих требований, можно на-звать формальной истинностью. И. Кант писал в связи с этим: «Формаль-ная истинность состоит всего лишь в согласии знания с самим собой, приполном отвлечении от всяких объектов вообще и от всяких их различий. Ипоэтому всеобщие формальные критерии истинности - не что иное, какобщие логические признаки согласованности знания с самим собою, или,что то же, с всеобщими законами рассудка и разума» (Трактаты и письма.М., 1980. С. 358). Впрочем, сам Кант весьма далек от абсолютизации ука-занных (формальных) критериев истинности. Он совершенно справедливоутверждает, что «знание, вполне сообразное с логической формой, т.е. непротиворечащее себе, тем не менее, может противоречить предмету». По-этому он вполне прав, полагая, что самосогласованность знания и его со-ответствие «всеобщим законам рассудка и разума» является необходимым,но недостаточным условием содержательной истинности этого знания.

Обсуждаемая концепция, несомненно, имеет «рациональное зерно».Действительно, знание, претендующее на звание истинного знания, не мо-жет быть самопротиворечивым. Правда, в истории культуры можно найтинемало претензий встать выше требований законов логики. Однако, как

255

показывает эта же история, подобные претензии чаще всего имели

~ т, ^{п св}оим

следствием крах соответствующих построении. Такие претензии зачас

свойственны авторам, преследующим далекие от достижения истинно^знания цели: пропагандистские, идеологические, политические и тВпрочем, здесь есть одна тонкость. Она состоит в том, что достаточно бо-гатый, достаточно содержательный фрагмент знания весьма нелегко про-верить на самосогласованность, на отсутствие внутренних противоречийМожно сказать еще сильнее: достаточно богатый, достаточно содержа-тельный фрагмент знания, как правило, содержит уже обнаруженные, либоимплицитно присутствующие противоречия. Наличие таких противоречийсвидетельствует о процессуальное™ этого фрагмента знания, свидетельст-вует о том, что он исторически обусловлен и ограничен. Наличие такихпротиворечий - не предмет гордости, не повод для их апологии. Скорее, -это повод для новых усилий по уточнению и усовершенствованию соот-ветствующего фрагмента знания, для усилий, направленных, в частности,на избавление, по крайней мере, от некоторых - наиболее «кричащих» - изэтих противоречий. Дело в том, что если один элемент рассматриваемогофрагмента знания (принцип, закон, теория...) противоречит другому (илидругим) ее элементу, то из такого фрагмента знания, в соответствии с из-вестным логическим правилом, можно дедуцировать любое следствие.Это, разумеется, не допустимо, в частности, в науке.

Несмотря на указанные сложности, когерентная концепция в прин-ципе является операциональной, то есть с ее помощью, затратив, конечно,определенные усилия, можно установить, способен ли тот или иной массивзнания претендовать на истинность. Допустим, что мы имеем некотороемножество высказываний, описывающих определенную предметную об-ласть. Из этого множества мы можем путем установления взаимной коге-рентности некоторых из этих высказываний выбрать подмножество по-тенциально истинных высказываний.

Очень существенно и важно для практики познания, научного по-знания в частности, то, что эта концепция обосновывает возможность по-лучения истинного знания путем логического вывода из знания, истин-ность которого уже установлена. Дело в том, что знание, дедуцированное(логически выведенное) из данной системы, будет когерентно этой системеи самокогерентно. Особенно широко и успешно эта концепция применяет-ся в логико-математических науках, а также в тех разделах естествознания,в которых используются аксиоматический метод и метод формализации.Разумеется, это не случайно. Именно в таких науках легче и надежнееосуществляется процедура установления когерентности знания, посколькув таких науках эксплицитно (явно и точно) формулируются основополо-жения (аксиомы, постулаты, принципы) теорий, достаточно строго описы-ваются основные объекты теорий и применяемые в этих теориях правилавывода.

256

Главным недостатком когерентной концепции истины является ееясе основное достоинство: она не выводит за пределы знания. Когерент-ность, провозглашаемая этой концепцией главным признаком истинногознания, характеризует только отношения одних элементов знания к дру-гим. Такая когерентность не характеризует непосредственно «когерентно-сти» (согласованности, соответствия) или некогерентности этого знания ипредмета, описываемого этим знанием. Иначе говоря, несмотря на все усо-вершенствования этой концепции (например, применение требования ко-герентности к все более расширяющимся областям знания) по-прежнемуостается справедливым вывод И. Канта, согласно которому когерентностьзнания не является достаточным условием его истинности. В таком случае,видимо, следует признать необходимость некоторого дополнения коге-рентной концепции хотя бы элементами корреспондентской концепции ис-тины. В эмпирических науках это дополнение может быть достигнуто че-рез требование когерентности соответствующих теоретических построе-ний их все расширяющемуся эмпирическому базису. Возможно такжесвоеобразное онтологическое обоснование когерентной концепции исти-ны. Такое обоснование неизбежно будет отсылать к некоторым представ-лениям о знании как онтологической сущности, к признанию некоторогоонтологического, а не только эмпирически устанавливаемого единствазнания и предмета знания. Например, это единство может пониматься вдухе Платона, согласно которому знание истинно в той мере, в какой онопричастно истинному бытию (миру вечных: и совершенных идей). В рам-ках подобного подхода когерентность знания находится в некоторомединстве с когерентностью истинного бытия, а потому когерентное знаниеистинно.

23. Прагматистская концепция истины

Экстравагантные воззрения на истину развивал Ф. Ницше (1844-1900). Истина, провозглашал он, есть род заблуждения, без которого опре-деленный вид живых существ не мог бы жить (См.: Воля к власти. Опытпереоценки всех ценностей. М., 2005. С. 285). Другими словами, немецкийфилософ, в духе своего учения о воле к власти, утверждает, что истинуследует понимать как орудие жизни, как орудие власти, в крайнем случае, -как средство приспособления человека к действительности. Ценность дляжизни человека, убежден он, является последним основанием того, что мыназываем истиной. Истинность того или иного знания доказывается, поНицше, полезностью этого знания, его способностью помогать человеку вудовлетворении его потребностей, возросшей властью человека, обладаю-щего этим знанием, над другими людьми и природой. Такому пониманиюистины соответствует ницшевское истолкование науки. Наука, утверждает

257

он, есть «превращение природы в понятия в целях господства над приро-дой» (Указ. соч. С. 341).

Подобные взгляды были систематически развиты представителямипрагматизма. Прагматизм (от греческого слова pragma - дело, действие) -философское учение, сложившееся в последние десятилетия XIX века вСША. Основные идеи прагматизма выдвинули и разрабатывали ЧарльзПирс, Уильям Джеймс, Джон Дьюи. Прежде всего, они подвергли крити-ке предшествующую философию за ее метафизическую направленность ипредложили свой вариант радикальной ее (философии) переориентации.Философия, по их мнению, должна стать общим методом решения жиз-ненных проблем, встающих перед человеком. Наибольшее внимание фи-лософы должны уделять поэтому не абстрактным идеям, а убеждениям иверованиям, которые выступают в роли регуляторов деятельности и пове-дения людей. В связи с этим одно из ключевых положений прагматизма,названное им «принципом Пирса», формулирует У. Джеймс: «Наши убеж-дения суть фактические правила для действия. Для того, чтобы выявитьсмысл какого-либо утверждения, мы должны лишь определить тот способдействия, который оно способно вызвать: в этом способе действия и за-ключается для нас все значение данного утверждения» (Прагматизм. СПб.,1910. С. 34).

В соответствии с такой установкой истолковывается сторонникамипрагматизма смысл понятия истины. Идеи, теории, убеждения оценивают-ся прагматистами с точки зрения из практических следствий. Истиннымимогут быть названы только те из них, которые имеют благоприятные длясубъекта, ими обладающего, последствия, только те, которые оказалисьполезными, выгодными для этого субъекта. Понятно, что при таком истол-ковании истина не есть что-то независимое от человека, не есть нечто не-изменное и объективное. Напротив, истина в таком случае есть нечтосубъективное, индивидуальное, множественное. Знания, идеи, убеждениярассматриваются У. Джеймсом, и в еще большей мере Дж. Дьюи, не в ка-честве образа (отражения, описания) независимой от человека действи-тельности, а в качестве средств осуществления намерений и планов чело-века, в качестве инструментов, орудий, применяемых человеком для при-способления к миру и преобразования его. Таким образом, для прагмати-стов истинными знаниями (убеждениями, верованиями) будут те, ко-торые надежно, эффективно, успешно «работают». С точки зренияпрагматизма, истинные знания (убеждения, верования) ведут человека куспеху, полезны для него.

Кроме нескрываемого самими прагматистами субъективизма их ис-толкования истины, что не может рассматриваться только как проявлениеслабости рассматриваемой концепции, тем более, что прагматисты не от-рицали значимости социальных связей и отношений человека, этому ис-толкованию свойственна своеобразная узость, ограниченность. Мы имеем

258

в виду то обстоятельство, что далеко не любое знание может быть оценено_в привычных для прагматистов категориях успешности, полезности, вы-годности. Более или менее адекватно с помощью этих категорий можетбыть оценено прикладное знание: техническое, технологическое, сельско-хозяйственное и т.д. Гораздо труднее это сделать по отношению к фунда-ментальному научному знанию, а также по отношению к философскимсистемам. Закономерно поэтому стремление прагматистов к «радикально-му эмпиризму», стремление даже философию сделать прикладной, жиз-ненно-практической дисциплиной.

Следует отметить также, что прагматистская концепция истины неопровергает, а, скорее, предполагает справедливость корреспондентскойконцепции истины. Действительно, для того, чтобы некоторое знание,убеждение, верование были истинны в прагматистском смысле этого сло-ва, то есть были полезны человеку, ими обладающему, вели к успеху соот-ветствующей его деятельности, эти знания (убеждения, верования) должныхоть в какой-то степени соответствовать своему предмету, ситуации, к ко-торой они относятся. В противном случае, если эти знания (убеждения, ве-рования) радикально противоречат предмету или ситуации, о которых ониговорят, обладание этими знаниями (убеждениями, верованиями) не дастчеловеку никаких преимуществ, а потому их нельзя будет характеризоватькак истинные и в прагматистском смысле.

3. Карл Поппер, Анри Пуанкаре, Пол Фейерабенд об истине

Многие исследователи, работающие в области гносеологии и фило-софии науки, убеждены, что вследствие неясности содержания понятия ис-тины и трудности (невозможности) ее достижения необходимо вообщесвести к минимуму употребление этого понятия в философии и науке.

Так, например, К. Поппер длительное время настаивал на том, чтопопытки понять идею истины («эту весьма странную и неуловимуюидею») безнадежны, на том, что ни одна научная теория не может считать-ся истинной в строгом смысле этого слова. Он развивает подход, которыйназывается фальсификационизмом или фаллибилизмом. Этот подходон противопоставляет верификационизму (джастификационизму). Сто-ронники верификационизма утверждают, что научное знание должно бытьпозитивно (эмпирически) обоснованно, подтверждено. К. Поппер убежден,что программа верификационизма никогда не может быть выполнена (см.об этом в первой главе нашей книги). «Мы, фальсификационисты, - пишетон, - считаем, что нам удалось обнаружить способ реализации старогоидеала различения между рациональной наукой и различными формамипредрассудков, несмотря на крушение первоначальной индуктивистской,или джастификационистской, программы. Мы считаем, что этот идеал мо-

259

жет быть реализован очень просто, если признать, что рациональностьнауки заключается не в том, что она по традиции прибегает к эмпириче-ским свидетельствам в поддержку своих положений (астролог делает то жесамое), а исключительно в критическом подходе, который, конечно, наря-ду с другими аргументами критически использует также и эмпирическиесвидетельства (в частности, при опровержениях). Следовательно, для наснаука не имеет ничего общего с поисками достоверности, вероятности илинадежности. Наша цель состоит не в установлении несомненности, надеж-ности или вероятности научных теорий. Осознавая свою способность оши-баться, мы стремимся лишь к критике и проверке наших теорий в надежденайти наши ошибки, чему-то научиться на этих ошибках и, если повезет,построить лучшие теории» (Предположения и опровержения: Рост научно-го знания. М., 2004. С. 382). В соответствии с таким подходом, он полагалболее адекватным применение для характеристики научных теорий не по-нятия истины, а понятия «правдоподобия» (verisimilitude). В таком случаенет более или менее истинных научных теорий, но есть теории более прав-доподобные, чем другие. Сам К. Поппер, поясняя смысл введенного имтермина, пишет о более ранней теории Т(1) и более поздней теории Т(2).«1. Т(2) делает более точные утверждения, чем Т(1), и эти более точныеутверждения выдерживают более точные проверки; 2. Т(2) учитывает иобъясняет большее количество факто, чем Т(1); 3. Т(2) описывает или объ-ясняет факты более подробно, чем это делает Т(1); 4. Т(2) выдержала тепроверки, которых не выдержала Т(1); 5. Т(2) предложила новые экспери-ментальные проверки, не обсуждавшиеся до ее появления (эти проверки небыли выдвинуты теорией Т(1) и, может быть, даже неприменимы к Т(1)),и Т(2) выдержала эти проверки; 6. Т(2) объединила или связала различныепроблемы, которые до ее появления не имели между собой связи» (Пред-положения и опровержения: Рост научного знания. М., 2004. С. 387). На-пример, в соответствии с таким подходом, теория относительности Эйн-штейна более правдоподобна, чем теория Ньютона.

Впрочем, в своих поздних работах, после изучения семантическойконцепции истины, развитой А. Тарским, К. Поппер начинает достаточноинтенсивно использовать понятие истины, объективной истины, в частно-сти. Так, в только что цитированной работе он подчеркивает: «Теория объ-ективной истины ... позволяет нам высказывать утверждения, подобныеследующему: некоторая теория может быть истинной, даже если никто неверит в нее...» (Указ. соч. С. 376). Справедливости ради стоит отметить,что, признавая правомерность использования понятия истины, К. Поппер ив поздних своих сочинениях продолжает оставаться фаллибилистом. Ха-рактерно в этом плане его утверждение: «Даже тогда, когда мы наталкива-емся на истинную теорию, мы, как правило, можем только догадываться обэтом, и для нас может оказаться невозможным узнать, что это и есть ис-тинная теория» (там же).

260

Любопытные воззрения на истину развивают конвенционалисты(от латинского слова - соглашение). Они утверждают конвенциональныйхарактер, по сути, всех положений науки, конвенциональный характервсех научных истин. Одним из самых известных и авторитетных предста-вителей конвенционализма был французский математик и физик АнриПуанкаре. Еще в начале XX века он обсуждал вопрос о том, какая геомет-рия (евклидова или какая-либо из множества неевклидовых) характеризуетреальное пространство. Иными словами, он обсуждал вопрос, какая изгеометрий является истинной. При этом он пришел к парадоксальному вы-воду: «Никакая геометрия не является более истинной, чем другая; та илииная геометрия может быть только более удобной» (О науке. М., 1983. С.43). К аналогичному выводу Пуанкаре пришел, обсуждая достоинства инедостатки механики Ньютона, сравнительно с достоинствами и недостат-ками механики Эйнштейна. Мы можем, утверждал он, сохранить принци-пы ньютоновской механики, поскольку опыт показал нам, что они удобны.

Еще более радикальный вариант конвенционализма развивал польскийфилософ К. Айдукевич (1890-1963). Он утверждал, по сути, полную зави-.симость картины мира, рисуемой наукой, от выбранного исследователями ₍понятийного аппарата науки. (См. об этом его статью «Картина мира и по-,нятийный аппарат», опубликованную в книге «Философия науки». Вып. 2.,М., 1996. С. 231-254)

Таким образом, согласно конвенционализму, в основе научного знанияглежат конвенции (соглашения) между учеными, заключаемые ими по со--ображениям удобства, простоты, привычности и т.п.

История науки показывает, что конвенции (соглашения) действи--тельно играют большую роль в научном познании. Научное сообщество)использует соглашения для выработки определений научных понятий щтерминов, при осуществлении выбора системы единиц измерения физиче--ских и других величин, при подборе символики, применяемой при изложе--нии той или иной теории, при разрешении многих других теоретическихпрактических проблем науки. Тем не менее, существуют достаточно жест-кие, диктуемые конкретным научным и социокультурным контекстом ^границы, в пределах которых только и достижимы работающие, жизнеспос-обные научные соглашения. Эти границы определяются, в первую оче>редь, характеристиками самого объекта познания. Так, например, мы мо>-жем договариваться между собой, в каких единицах измерять массу элек-трона (в граммах, килограммах, фунтах и т.п.). Однако масса электрона н<еизменится от того, в каких единицах мы будем ее измерять. Кроме того>₅эти пределы (пределы свободы научных конвенций) диктуются также тем!ихарактеристиками, которые перечисляют сами конвенционалисты: просто>-та, удобство, привычность. Действительно, почему, например, нам удобнопользоваться для описания пространственных характеристик макромируто есть мира привычных нам масштабов, евклидовой геометрией? - Видщ-

261

мо, не в последнюю очередь потому, что эта геометрия достаточно адек-ватно их - пространственные характеристики этого мира - описывает.

Отметим также, что в последние десятилетия в философии наукизначительно возрос интерес к тем сторонам науки, которые являются след-ствием, результатом научных соглашений, укрепилось понимание высокойзначимости научных соглашений в жизни научного сообщества. Упомянемв этой связи понятие научного консенсуса. Это понятие интенсивно при-меняется в современной философии науки. В частности оно необходимодля описания значимости для реального процесса научного познания нетолько отношений «субъект научного познания - объект (предмет) научно-го познания», но и взаимоотношений разных субъектов научного позна-ния, для описания значимости научных коммуникаций. Это понятие необ-ходимо для понимания многих важных для науки процессов: придания не-которой научной гипотезе статуса научной теории, принятия некоторыхэмпирических данных в качестве достоверных, осуществлении выбора изнескольких конкурирующих теорий наиболее истинной, принятия решенияо финансировании того или иного научного проекта и т.п. Разумеется, вся-кий научный консенсус имеет социокультурно обусловленный и историче-ски преходящий характер. Но само присутствие консенсуса в науке совер-шенно неизбежно. Значимость и неизбежность присутствия консенсуса внауке объясняется, в частности, всегда имеющей место недоопределенно-стью научных понятий, проблем и высказываний. Преодоление этой недо-определенности и достигается путем научного консенсуса, путем принятияиндивидуального или группового решения, имеющего когнитивно-волевойхарактер.

Весьма критично относится к понятию истины и к возможности еедостижения также П. Фейерабенд. Мы уже отмечали (см. об этом в первойглаве настоящей книги), что он развивал подход, который можно охарак-теризовать как эпистемологический анархизм. Одним из принципов этогоподхода является принцип пролиферации (размножения) теорий. Этотпринцип, указывает Фейерабенд, «призывает создавать и разрабатыватьтеории, несовместимые с принятыми точками зрения, даже если последниеявляются в высокой степени подтвержденными и общепризнанными» (От-вет на критику // Структура и развитие науки. М., 1978. С. 420). Новыетеории должны соперничать со старыми и, в свою очередь, они будут тес-ниться еще более новыми теориями. Причем, по Фейерабенду, большийили меньший авторитет теорий зависит не только (а, может быть, не столь-ко) от их внутреннего совершенства и степени их эмпирической подтвер-ждаемое™, но и от пропагандистской деятельности создателей и сторон-ников соответствующих теорий. В итоге он приходит к выводу, что позна-ние (научное познание в том числе) не является процессом, приближаю-щим нас к некоторому идеалу, к истине. «Познание, - пишет П. Фейера-бенд, - оказывается в этом случае океаном постоянно увеличивающихся

262

альтернатив, каждая из которых принуждает другие уточнять свои точкизрения, и все они вместе вносят свой вклад — благодаря процессу конку-ренции - в развитие мощи нашего мышления» (Указ. соч. С. 421).

4. Достижима ли истина?

О многочисленных трудностях достижения истины или даже о не-достижимости ее говорили на протяжении всей истории философии. Ар-гументы скептиков, релятивистов и агностиков хорошо известны. Они (этиаргументы) достаточно серьезны и заслуживают серьезного обсуждения.Среди них - указание на бесконечность, неисчерпаемость универсума, содной стороны, и конечность опыта человека и человечества на любойстадии его развития, с другой. Среди них - подчеркивание историческойизменчивости и социокультурной обусловленности знаний, которыми рас-полагает человек. Среди них - констатация того факта, что познание изнание всегда субъектно, субъективно нагружено, то есть неизбежно несетна себе печать персональных и социокультурных особенностей субъектапознания. Если говорить именно о философском познании, то о недости-жимости истины в ней говорят, как кажется, непрерывные дискуссии меж-ду представителями разных философских школ и направлений и непре-кращающаяся на протяжении всей истории философии своеобразная «про-лиферация» философских концепций. Великий философ XX столетияМартин Хайдеггер пишет в связи с этим: «Не видим ли мы ... во всей ис-тории философии, что касается ее усилий добиться абсолютной истины идостоверности, постоянно одну катастрофу за другой? Мыслителям вродеАристотеля, Декарта, Лейбница и Гегеля приходится мириться с тем, чтоих опровергает какой-нибудь докторант» (См.: Время и бытие, М., 1993. С.339). Поэтому многие современные философы считают, что философиядолжна отказаться от претензий на достижение истины и быть всего лишьмировоззренческой проповедью.

Думается, все же, что такая позиция является излишне категоричной,односторонней, прямолинейной. Фундаментом ее является недопустимоеотождествление истины с абсолютной истиной, понимаемой в контекстегносеологии как полное, исчерпывающее и окончательное знание о мире ичеловеке. Недостижимость такой - абсолютной - истины представляетсянесомненной в свете признания бесконечности, неисчерпаемости универ-сума. Абсолютная истина - это представитель того ряда, в который входяттакже другие абсолюты: абсолютная свобода, абсолютное добро, абсолют-ная справедливость, абсолютный смысл... На достижение этих абсолютовможно надеяться, по сути, только в рамках религиозного (или квазирели-гиозного) мировоззрения. Достижение их человеком означало бы, что онперестал быть человеком и стал Богом. Если же не отождествлять истину с

263

абсолютной истиной и считать, что истина всегда соразмерна с *человекочто она является атрибутом именно человека, то притязания человека (че*ловечества) на достижение истины, на обладание ей вполне правомерны*Тогда вполне правомерно говорить, что человек может не тольжо искатьнаходить и творить истины, но и том, что человек обладает истинами. Этоутверждение справедливо, хотя бы потому, что человек живет, действуетдобивается практических успехов и, тем более, потому, что удается(впрочем, далеко не всегда и не во всех отношениях) осуществлять себя вкачестве человека. Стремясь быть человеком, человек обретаелг истину.Человек - творец, носитель и критерий истины.

Возвращаясь к гносеологии, следует подчеркнуть: разумеется, исти-ны, которыми обладает человек (человечество), должны быть охарактери-зованы как исторически и социокультурно обусловленные и ограничен-ные, как относительные, частичные и даже субъективные. На первыйвзгляд, эти характеристики - историческая и социокультурная обуслов-ленность, ограниченность, относительность, частичность, субъективность- не могут быть свойственны истинному знанию. Разве независимость отсубъекта, объективность не является сущностным признаком истины? Раз-ве истина не является в равной степени истиной для человека, ангела, Бо-га? - Не будем спешить с выводами. Рассмотрим, совместима ли субъек-тивность знания с его объективностью.

Прежде всего, отметим, что этот вопрос уже затрагивался нами вы-ше. Здесь добавим к сказанному выше только несколько пояснений. Во-первых, субъект познания является многоуровневым и многообразно уко-рененным в универсуме. Так, например, в философии, в гносеологии в ча-стности, издавна говорят о субъекте эмпирическом и субъекте трансцен-дентальном. Понятно, что эмпирический субъект гораздо в большей степе-ни, чем трансцендентальный, отягощен собственно субъективными, инди-видуальными характеристиками (к ним следует отнести особенности фи-зиологии и психологии данного эмпирического субъекта, своеобразие егоинтересов, специфику его образования и воспитания и т.д.). Трансценден-тальный субъект представляет собой некий инвариант, присутствующий вкаждом эмпирическом субъекте. Применительно к гносеологии, трансцен-дентальный субъект есть синтез основных познавательных способностейчеловека: чувственности, рассудка, разума, воображения, памяти и т.п.Иными словами, трансцендентальный гносеологический субъект освобож-ден от многих характеристик эмпирического гносеологического субъекта,характеристик, искажающих, деформирующих процесс и результат позна-ния. Поэтому, очевидно, результат познания, осуществленного трансцен-дентальным субъектом, будет в гораздо большей мере объективен, чем ре-зультат познания, осуществленного эмпирическим субъектом. Посколькуже, трансцендентальный субъект присутствует в каждом эмпирическомсубъекте познания, в каждом человеке, постольку каждый человек, по

264

крайней мере, потенциально, может достичь знания высокой степени объ-ективности. Разумеется, трансцендентальный субъект остается субъектом.Но, видимо, эта та субъективность, которая атрибутивно присуща челове-ку. Такую субъективность человек может преодолеть, только переставбыть человеком. Подобную возможность мы здесь не рассматриваем.

Обоснование совместимости характеристик субъективности и объек-тивности истинного знания можно продолжить, имея в виду уже упомяну-тую многообразную укорененность человека в бытии универсума. Мы ужеписали (см. об этом в первой главе) о том, что обосновать познаваемостьуниверсума и, соответственно, правомерность притязаний человека на дос-тижение истинного знания можно только рассматривая познание и знаниекак онтологические феномены. Там же было сказано, что знание есть осо-бая форма самораскрытия универсума, осуществляющаяся через познава-тельную способность человека. Иначе говоря, в определенном смысле по-знание универсума человеком есть осуществление самопознания универ-сума. Познание универсума человеком, таким образом, является онтологи-ческим, объективным процессом. Этот процесс имеет глубочайшие (доче-ловеческие, в том числе) истоки и вплетен во множество других (индиви-дуальных и социальных) процессов, которые осуществляет человек.

Здесь обязательно следует упомянуть одно из активно развивающих-ся в последние десятилетия направлений гносеологии - эволюционнуюэпистемологию, весомо заявляющую о себе также в философии науки. Включе этой эпистемологии работали поздний К.Р. Поппер, К. Лоренц, Ж.Пиаже. Суть названной эпистемологии хорошо раскрыта в книге Кая Хах-лвега и К. Хукера. Эти авторы утверждают: «Развитие знания представляетсобой непосредственное продолжение эволюционного развития, и динами-ки этих двух процессов идентичны» (Эволюционная эпистемология и фи-лософия науки // Современная философия науки: знание, рациональность,ценности в трудах мыслителей Запада: Учебная хрестоматия. М., 1996. С.158). «Мы полагаем, - продолжают они, - что те структуры и процессы,которые мы желаем раскрыть, объясняют всю эволюцию жизни на планете- от формирования клеток (и, вероятно, от химической эволюции, предше-ствующей этому) до формирования культур» (там же). Иными словами, сточки зрения сторонников эволюционной эпистемологии, эволюция чело-веческого познания, в частности эволюция научного познания, представля-ет собой часть и этап единого эволюционного процесса, включающего всебя как биологическую эволюцию, так и культурную эволюцию человека.

Мы рассматриваем эволюционную эпистемологию в качестве важ-ной составляющей онтологического обоснования познания и знания. Стоитподчеркнуть, что идейная основа эволюционной эпистемологии можетбыть распространена и на более широкий, чем биологическая и культурнаяэволюция, круг процессов. Речь идет в данном случае о добиологическойэволюции, о процессах самоорганизации, подготовивших становление

265

биологических систем. Речь идет соответственно об интенсивно разви-вающихся ныне исследованиях процессов самоорганизации, речь идет осинергетике. Если иметь в виду такую - широкую - версию эволюционнойэпистемологии, то можно сказать, что эволюция человеческого познанияпредставляет собой часть и этап единого процесса эволюции Вселен-ной, в которой мы живем и познаем. Разумеется, эволюционной эписте-мологии еще многое предстоит сделать для демонстрации единства разви-тия человеческого познания и различных этапов, уровней и форм эволю-ции Вселенной. Ей необходимо освобождаться от попыток сведения про-цесса человеческого познания к тем или иным формам биологической ак-тивности, от прямолинейных переносов категорий и принципов синергети-ки на сферу гносеологии. Мы отнюдь не склонны абсолютизировать еенынешние объяснительные и эвристические возможности. Но, во-первых,мы не склонны так же и занижать их: то, что уже достигнуто эволюцион-ной эпистемологией, внушает определенный оптимизм. Во-вторых, какуже отмечено, этот вариант эпистемологии ценен своей стратегией онтоло-гического обоснования познаваемости мира, правомерности притязанийчеловека на достижение истинного знания.

Для раскрытия сущности истины и для обоснования возможностидостижения человеком истинного знания необходимо, на наш взгляд, ис-пользование категории меры.

Хорошо известно, что в истории философии (в системе Гегеля, на-пример) категория меры теснейшим образом связывалась с категориямикачества и количества. Мера, следовательно, фиксирует единство, взаимо-зависимость качественных и количественных характеристик интересую-щего нас предмета. Можно сказать, что она есть выражение сущности, оп-ределенности этого предмета. Другими словами, для того чтобы поистинепознать предмет, нам необходимо постигнуть собственную меру этогопредмета. Необходимо, как указывал в свое время К. Маркс, подходить ккаждому предмету в соответствии с его собственной мерой. Можно сказатьтакже, что истинным будет тот подход (теоретический или практический)человека к объекту (предмету), который основан на учете как меры чело-веческой (меры субъекта), так и меры этого объекта.

Очень важно при этом не приписывать, не навязывать изучаемомупредмету меры, свойственной данному субъекту познавательной деятель-ности. Опасность такого приписывания и навязывания вполне реальна.Уже Протагор, как мы помним, утверждал антропоцентрический взгляд напроцесс познания. «Мера всех вещей человек!» - гордо провозглашал он.Макс Штирнер в своей нашумевшей книге «Единственный и его собствен-ность» пошел еще дальше. «Не человек, а я есть мера всех вещей», - писалнемецкий философ, развивая сугубо субъективистскую, откровенно эго-центрическую позицию. К чему привело человечество движение по антро-поцентрическому пути, мы знаем. Попытки насильственного навязывания

266

субъективистски искаженной человеческой меры земной природе - не этоЛИ главная причина нынешнего глубочайшего экологического кризиса.Кстати, в рассматриваемом плане не является более предпочтительнымподход, который можно было бы связать с именем Платона. Согласно это-му подходу, «Бог есть мера всех вещей». Действительно, как показано Л.Фейербахом, 3. Фрейдом и многими другими мыслителями, теоцентризм -это своего рода скрытый антропоцентризм.

В любом случае подходы Протагора (Штирнера) и Платона могутбыть охарактеризованы как разновидности монистической точки зрения,утверждающей наличие некоторой единой, универсальной (человеческой уПротагора или божеской у Платона) «для всех вещей» меры. Такая точказрения, как уже сказано, ведет к «навязыванию» некоторой частной мерывсему универсуму. Она пытается представить частное (или особенное) вкачестве всеобщего. Именно она служит основанием отождествления ис-тины с абсолютной истиной. Именно она служит основанием узко прагма-тического, «хозяйского» отношения человека к природе. Монистическая (вуказанном смысле) точка зрения не соответствует ни требованиям совре-менного познания, ни требованиям современной практики. На смену ей,очевидно, должна придти плюралистическая точка зрения, основывающая-ся на признании многомерности (чтобы не сказать «бесконечномерности»)любого фрагмента действительности. Такой - плюралистический - подходподчеркивает многоуровневость и многоформенность (многомерность,бесконечномерность) каждого объекта, а также многоуровневость и мно-гоформенность (многомерность, бесконечномерность) человека. Призна-ние многомерности (и, тем более, - бесконечномерности) универсума ве-дет к признанию относительности, ограниченности и изменчивости всехчеловеческих истин. Можно сказать, что в рамках плюралистическогоподхода истина предстает как принципиально не завершаемый процессгармонизации многообразия мер, свойственных человеку, и многообразиямер, свойственных универсуму. Такая гармонизация, разумеется, можетосуществляться только на основе синтеза самых различных — научных ивненаучных - видов когнитивных практик.

3. Ценностные ориентации науки:от когнитивизма и утилитаризма к гуманизму

Наука в своем развитии прошла ряд существенно различных этапов,стадий (о некоторых из них см. в разделе 3). Эти этапы можно вычленять,принимая во внимание различные основания. В частности, они характери-зуются преобладающими ценностными ориентациями. В данном разделераскрываются доминирующие ценностные ориентации таких хорошо из-вестных этапов в развитии науки, как классическая наука, неклассическаянаука, постнеклассическая наука.

267

Значимость рассмотрения ценностных ориентаций науки на паных этапах ее развития определяется в частности все возрастающей опаностью развития науки в направлении, диктуемом преобладающими в не"ныне ценностными ориентациями. Актуальность указанной проблематикиопределяется также широко распространившимися в наше время антисциентистскими настроениями. Все более настоятельной становится необходимость смены ценностных ориентаций науки, необходимость вы-работки нового «образа науки»: науки соразмерной с человеком, нау-ки, регулируемой в своем развитии высшими гуманистическими цен-ностями.

1. Когнитивизм классической науки

Итак, классическая наука по своим ценностным ориентациям (це-лям) может быть, на наш взгляд, охарактеризована с помощью понятия«когнитивизм». Такая ее характеристика справедлива, поскольку она бы-ла сориентирована преимущественно на получение знаний о мире, по-скольку она, в первую очередь, стремилась достичь истины. Для достиже-ния объективно-истинных знаний, очевидно, необходимо было сосредото-чить все внимание исследователя на объекте познания, необходимо былоэлиминировать из процесса познания и его результата все субъективныемоменты (отсюда созерцательность соответствующей гносеологии). Хотя издесь внимание исследователей привлекает проблема истинного методанаучного познания (Ф. Бэкон, Р. Декарт). Но, по их убеждению, метод,чтобы быть истинным, должен определяться объектом познания, долженсоответствовать этому объекту. Можно сказать, что классическая наукабыла объектоцентричной по своей сути. Так, например, в классическойнауке метод познания только применяется субъектом (только в этом егообъективность), но он не определяется субъектом, он определяется объек-том. Тем более, сказанное относится к результату научного познания: к на-лшому знанию. Оно, с точки зрения классической науки, определяется>бъектом познания, если речь идет об истинном знании (а другое знаниешассическую науку не интересует), то оно должно быть объективным, онощлжно быть адекватным объекту познания. В научном знании не должно>ыть ничего субъективного. Оно центрировано на объекте: его содержание►бъективно. Субъективным в научном знании может быть только форма:зык, с помощь которого это знание выражено, символика, которая ис-юльзуется для написания формул и т.п.

Здесь к месту будет вспомнить, что в античности наука и философиявовсе были далеки от утилитарного применения, даже сознательно дис-анцировались от такого применения.

Почему в классической науке сложились именно такие ценностныериентации? - Это сложный и многоаспектный вопрос. Видимо, сущест-

268

енную роль в формировании таких ценностных ориентаций сыграла ужеупомянутая созерцательность античной науки, явившейся одним из основ-дьтх источников науки классической. Другим основанием когнитивизмаклассической науки является преимущественно гносеологическая направ-ленность тогдашней философии (философии Нового времени). Вспомнимв связи с этим декартовского субъекта: даже в своем бытии этот субъектубеждается через мышление, через познание («Мыслю, следовательно, су-ществую», - говорит французский философ). Отметим также, что класси-ческая наука строится как наука в некотором смысле вечная, аисторичная.Она сконцентрирована, как уже говорилось, на объекте познания. Она аб-страгируется от субъекта познания, от человека, от социокультурного кон-текста.

Почему классическая наука стремится абстрагироваться от социо-культурного контекста? - Разумеется, причин этому множество. Но, види-мо, одна из самых существенных причин заключается в слабости, в нераз-витости тогдашней науки. Она была слаба, в частности, по отношению крелигии. И ей (науке) просто необходимо было абстрагироваться от социо-культурных детерминаций, от детерминирующего воздействия религии,иначе она не стала бы самою собой, не обрела бы собственной логики,своих собственных внутренних детерминантов (норм и идеалов). Слабость,неразвитость тогдашней науки заключалась также в том, что в то время небыли сформированы средства экспликации субъектного вклада в процесс ирезультат научного познания.

По мере обретения наукой силы и автономности она (наука) моглапозволить себе рассмотрение и учет социокультурного контекста. В ходеэтого же процесса формируются средства экспликации субъектного вкладав результаты познавательного процесса. Здесь может быть полезной био-логическая метафора. А именно: в ходе развития наука заполняет свою«экологическую нишу», и на границах этой ниши она сталкивается с дру-гими секторами культуры, вступает в интенсивные взаимодействия с ними.До этого она (наука) могла в своем развитии отвлекаться от социокультур-ных детерминаций, могла чувствовать себя свободной, автономной, могларасти, по сути, бесконтрольно.

Видимо, существенное значение для формирования ценностной ори-ентации классической науки имело то обстоятельство, что тогдашнее ми-ровоззрение (теистическое, пантеистическое, деистическое) воспринималомир (природу, Вселенную) как творение божие, как мир божий. Этот мирсотворен наилучшим образом (вспомним, например, Лейбница), он завер-шен (совершенство-завершенность). И дело науки заключается, с точкизрения тогдашних ее деятелей, в почтительном, благоговейном познанииего (этого мира), в прочтении «книги природы». Наука здесь выступает вчастности как способ приобщения к истине, к премудрости божией. Мож-но также сказать, что научно-исследовательская деятельность тогда была в

269

священнодействием. Если религия (христианство) в пзнании Бога и мира как его творения опиралась на Библию, то науказвана была читать великую «книгу природы», восхищаясь величием и со'вершенством божественного творения.

Разумеется, в действительности классическая наука не могла не «за-девать» интересы других секторов культуры. В частности, она, чаще всегопротив своей собственной воли, не могла не «задевать» интересы религииДело в том, что некоторые достижения классической науки были мировоз-зренчески «нагружены». Эта мировоззренческая «нагруженность» некото-рых достижений науки и приводила к столкновениям с религиозным миро-воззрением (открытия Коперника, Галилея и т.д.). Мировоззренческая «на-груженность» указанных открытий (имеются в виду научные знания, сви-детельствующие в пользу гелиоцентрической системы мира) проявлялась,в первую очередь, в том, что эти знания имели непосредственное отноше-ние к мировоззренчески важному вопросу о месте человека в мире. Такимобразом, получилось, что наука, занимаясь своим делом, изучая мир, читаякнигу природы, пришла к результатам, которые требовали внесения кор-рективов в сложившуюся на основе религиозного (христианского) миро-воззрения картину мира.

2. Утилитаризм неклассической науки

Наука двадцатого столетия (неклассическая наука) по своимценностным ориентациям (целям) может быть охарактеризована с помо-щью понятия «утилитаризм» (от латинского слова иШйаэ - польза).

Такая характеристика неклассической науки справедлива, посколькуона сориентирована преимущественно на обслуживание социума, на при-несение пользы обществу и человеку. Такая наука нацелена в первую оче-редь на усовершенствование техники и технологий, экономики, политики,быта, развлечений, экологии и т.д., на эффективное решение различногорода преимущественно прикладных, практических проблем. Она сориен-тирована на получение знания, с помощью которого человек может преоб-разовывать мир для достижения своих целей, для удовлетворения своихпотребностей. Она сориентирована, таким образом, и на объект, и на субъ-екта. Причем объект все более интересует науку не как объект познания, акак объект актуального или потенциального использования субъектом (ин-дивидом, социальной группой, обществом).

Показательным в этом плане является то, что в это время интенсивноразвиваются философские направления, отводящие центральную роль ка-тегории практики: марксизм, прагматизм. На этой стадии становится оче-видным историзм науки. Становится очевидной также «вписанность» нау-ки в соответствующий социокультурный контекст. На этой стадии разви-

270

тйя науки выясняется, что субъекта познания, его «возмущающее» воздей-ствие на процесс и результат познания элиминировать невозможно.

Здесь стоит подчеркнуть, что у некоторых творцов классическойнауки присутствовало осознание значимости роли субъекта познания. По-казателен в этом смысле подход Р. Декарта. Действительно, в своих поис-ках несомненно существующего Декарт приходит к мыслящему субъекту.Можно сомневаться во всем (в частности в существовании внешнего ми-ра), но нельзя сомневаться, убежден он, в бытии мыслящего субъекта. Актнашего мышления убеждает нас в нашем бытии. Как видим, Декарт в не-котором смысле центрирует именно субъекта. Правда, как уже было сказа-но, у Декарта имеется в виду особый субъект: субъект чисто гносеологиче-ский, субъект, вырванный из социокультурного контекста. Этот субъект,по сути, тождествен акту мышления. И этот - длящийся - акт мышления, содной стороны, несомненно, свидетельствует о действительности (бытии)мышления (акт мышления само достоверен). С другой стороны, в мышле-нии открывается действительность. Разумеется, возникает вопрос о каче-стве этой открытости, об адекватности представленности действительно-сти в мышлении. По Декарту, это качество, эта адекватность имеют своимоснованием правдивость Бога. Бог, считает Декарт, никогда не лжет. Богсоздал человека таким, чтобы в его мышлении адекватно открывалась дей-ствительность. Бог создал мир таким, чтобы он адекватно открывался вмышлении человека. Таким образом, у Декарта субъект познания (созна-ние, мышление, разум) - это то место, где адекватно открывается действи-тельность, где дана действительность. Так что в таком субъекте, по сути,нет ничего субъективного. Такой субъект - полностью в духе классическойнауки - лишь средство, лишь способ данности действительности (объектапознания).

Конструктивизм, как стратегия познавательного процесса, отчет-ливо заявивший о себе в философии, начиная с И. Канта, проникает в нау-ку. Совершенно явно это прослеживается в квантовой теории. Становитсяочевидным, что методы научного познания создаются субъектом познания,что теоретические объекты в науке - это конструкты и т.п.

Кстати, истоки активизма, конструктивизма (как стратегии позна-ния) также можно усмотреть в библейской традиции. Действительно, вБиблии провозглашается особое, верховное положение человека, призван-ного Богом к «соработничеству, к сотворчеству». В Библии, наряду с под-черкиванием того обстоятельства, что мир сотворен Богом (и, следова-тельно, совершенен в известном смысле этого слова), указывается на ни-чтожество мира, на его бренность и несовершенство. Значит, человек, це-лью которого является обожение, должен стремиться преобразовать, усо-вершенствовать этот мир.

Следует подчеркнуть, что неразумно было бы выступать с категори-ческим отрицанием утилитаристской ориентации науки. Позиция «чистой

271

науки», позиция «науки для науки» представляется наивной и бесперспек-тивной. Наука не должна быть только удовлетворением любознательностиученых. Утилитаристская ориентация вполне правомерна и обязательнодолжна быть свойственна науке. Применительно к прикладной науке такаяориентация атрибутивна. То есть, прикладная наука по природе своей яв-ляется утилитарной, прагматичной. Однако утилитаризм не должен бытьверховной ориентацией науки. С нашей точки зрения, утилитаризм «бли-зорук». Утилитаризм как преобладающая ценностная ориентация наукисложился в лоне рыночного общества и более всего адекватен такому об-ществу. Он не видит главного, он не способен выстроить глобальной ие-рархии ценностей, целей, потребностей. Утилитаризм (как преобладающаяориентация развития науки) совместим, по сути, с любой идеологией, втом числе, с самой бесчеловечной. Утилитаристская ориентация превра-щает науку в средство, в орудие, в инструмент. Такая ориентация практи-чески снимает с науки (и ученых) ответственность за последствия развитиянауки, за те или иные применения научных открытий. Утилитаристскаяориентация нацеливает науку только на поиск ответов на вопросы, в кото-рых главную роль играет слово «как» (вопросы типа: как решить ту илииную задачу, как достичь той или иной цели). Если классическая наука на-целена на «открытие» (новых объектов, свойств, закономерностей), то не-классическая наука все более нацеливается на «изобретение» некоего на-учного продукта. Причем, чем дальше, тем труднее отличить этот научныйпродукт от промышленного изобретения и конструкторских разработок.Другими словами: если классическая наука стремилась открыть новыефакты, то неклассическая наука нацелена на конструирование, «изобрете-ние» новых фактов, на изготовление артефактов.

Вместе с этим происходит взаимопроникновение и срастание науч-но-исследовательских лабораторий с промышленными компаниями, в ча-стности, срастание генетических лабораторий с биотехнологическимикомпаниями. В результате научный продукт все более явно приобретаетформу товара. Если творцы классической науки занимались исследова-тельской деятельностью, по сути, не интересуясь возможными приложе-ниями их открытий и, тем более, коммерческими вопросами, связанными сприменением их научных достижений, то в неклассической науке, по сути,каждый научный результат детально оценивается специалистами по патен-тованию. Эти специалисты преобразуют научное знание в некоторое изо-бретение, в некоторое изделие, они преобразуют научное знание в товар.Научная деятельность, таким образом, все в большей степени регулируетсярынком. Можно сказать также, что наука все более становится непосредст-венной производительной силой, что прогнозировал К. Маркс еще в сере-дине девятнадцатого века.

Такая - утилитаристская — ориентация, по сути, закрывает для наукисферу вопросов, в которых ключевую роль играют слова «почему» и «для

272