Глава 4

Неясность

95

много извлекли из того факта, что управляющие пекар­ней были коренными итальянцами. Многие бостонские итальянцы были так же бедны, как и представители дру­гих этнических групп, но в этих «других» эмигрантских общинах полагали, что те итальянцы, которые высоко поднялись в обществе, получали помощь от мафии. Пе­карей волновала проблема социальной мобильности и движения вверх, но при этом они боялись, что их дети, все больше и больше становясь американцами, утратят свои греческие корни. Эти пекари были некими бос­тонскими «англо-саксонскими протестантами», которые смотрели на такую же, как они, эмигрантскую Америку сверху вниз, и, возможно, это была реалистическая оценка.

Традиционный марксистский подход к вопросу о классовом сознании базируется на оценке трудового процесса, особенно на том, как рабочие относятся друг к другу в процессе своей работы. Связывало работников пекарни их самосознание. Эта пекарня в некотором от­ношении больше напоминала бумажную фабрику Дид­ро, нежели булавочную фабрику Смита. Выпечка хлеба была настоящим балетным упражнением, которое тре­бовало долгих лет тренировки, чтобы делать все пра­вильно. Пекарня была наполнена шумом, запахом за­кваски, который смешивался с запахом человеческого пота. Руки пекаря постоянно находились в движении, «нырянии» из муки в воду и - обратно. Мастера опреде-

ляли, готов ли хлеб, лишь поглядев на него и понюхав его. Поэтому они очень гордились своим ремеслом, но все-таки мужчины говорили, что они не получают удо­вольствия от своей работы, и я им верил. У печей они часто обжигались; примитивная мешалка для теста вы­зывала растяжение мышц. Кроме того, это была ночная работа, и эти мужчины, у которых семья занимала глав­ное место в жизни, редко видели свои семьи в течение рабочей недели.

Но мне казалось, когда я наблюдал, как они бьются, что этническая солидарность, возникшая из их принад­лежности к грекам, помогла им солидаризироваться и в этой трудной работе. Для них быть хорошим работни­ком означало быть хорошим греком. Знак равенства между хорошей работой и хорошим греком имел кон­кретный, а не абстрактный смысл. Пекари должны бы­ли тесно кооперироваться, чтобы координировать раз­нообразные операции по выпечке хлеба. Когда двое из них, братья, которые были алкоголиками, приходили на работу в стельку пьяными, остальные резко осужда­ли их, говорили, что они разрушают свои семьи, кото­рые из-за этого теряют свой престиж в общине, ведь все греки жили вместе. Не быть хорошим греком счита­лось большим позором, и такое осуждение укрепляло трудовую дисциплину.

Как и у Энрико, у греческих пекарей в итальянской пекарне был свой набор «бюрократических» руководя-

96

Глава 4

Неясность

97

щих указаний, как организовать свой жизненный опыт на длительный срок. Пекарские рабочие места перешли к ним от их отцов через местный профсоюз, который также строго структурировал зарплату, привилегии и пенсии. Конечно, ясность в этом мире пекарей требова­ла неких фикций. Первый владелец пекарни был очень бедным евреем, который кое-что сделал из этого бизне­са, а затем продал его средней организации, которая наняла менеджеров с итальянскими фамилиями, но дела заладились просто благодаря постановке знака ра­венства между боссом и мафией. Профсоюз, который организовывал их жизни, был фактически в развале, некоторым из его деятелей грозили тюремные сроки за коррупцию, взяточничество, пенсионный фонд был почти разграблен. И все же пекари говорили мне, что эти коррумпированные профсоюзные чиновники по­нимали их нужды.

Существовало несколько способов, которыми некая группа рабочих делала для себя понятным на более лич­ностном языке «ситуации, которые европеец стал бы прочитывать» в понятиях класса. Раса как бы «отмерла», а этнос как бы «измерял» соответствие понятию «мы». Характер рабочих выражался в их труде, в их действи­ях, которые были достойны уважения, в их согласован­ной и честной совместной работе с другими пекарями. И это было возможно, потому что они принадлежали к одной и той же общине.

98

Глава 4

Когда я вернулся на фабрику после встречи и разго­вора с Рико, я был поражен тем, как все изменилось.

Гигантское пищевое объединение сейчас владеет этим бизнесом, но это не массовое производство. Эта пекарня работает по принципам гибкой специализа­ции Пьоре и Сейбла, используя сложнейшие механиз­мы, меняющие свои конфигурации машины. Так, в какой-нибудь из дней пекари могут произвести тысячу французских булок, а на следующий - уже тысячу дру­гих изделий, в зависимости от сиюминутной рыночной потребности. В пекарне больше не пахнет потом и потрясающе прохладно там, откуда рабочие часто выбегали на улицу, спасаясь от жары. Сейчас под успо­каивающим светом флуоресцентных ламп все кажется странно тихим.

С социальной точки зрения, это больше не грече­ский цех. Все мужчины, которых я знавал, вышли на пенсию. Теперь здесь работают пекарями несколько мо­лодых итальянцев, вместе с ними трудятся два вьетнам­ца, стареющий и некомпетентный «англо-саксонский» белый хиппи, а также несколько личностей неопреде­ленной этнической принадлежности. Более того, в кол­лективе цеха уже не только мужчины; среди итальянцев - есть девушка, которой едва минуло 18 лет, и еще есть женщина, у которой двое взрослых детей. Рабочие при­ходят и уходят в течение всего дня, пекарня - это запу­танная паутина расписаний неполного рабочего дня

Неясность 99

для женщин и даже для некоторых мужчин; старая ноч­ная смена заменена на гораздо более гибкое рабочее время. Сила профсоюза пекарей «выветрилась» из этого цеха, и как результат - молодые люди больше не защи­щены профсоюзными договорами, они работают на основе личного контракта, а также по гибкому расписа­нию. Но самое потрясающее, если вспомнить те пред­рассудки, которые царили в старой пекарне, это то, что бригадир здесь - чернокожий.

С позиций прошлого, все эти изменения должны вы­глядеть весьма запутанными. Такая «окрошка» из этниче­ской принадлежности, пола и расы, конечно, делает весьма затруднительным чтение этого текста старым ме­тодом. Хотя при этом характерная для Америки предрас­положенность переводить классовые характеристики в личностные термины статуса все еще превалирует. По-настоящему новым для меня в этой пекарне был потря­сающий парадокс: на таком высокотехнологичном, «гиб­ком» предприятии, где все выглядит уютно-дружелюб­ным, рабочие чувствовали себя личностно принижен­ными самим способом организации труда. В этом рае для пекарей такая реакция на свою работу непонятна да­же им самим. Операционно все выглядит таким ясным, эмоционально же - таким непонятным и невнятным.

Компьютеризованная выпечка хлеба фундаменталь­но изменила «балетно-физическое действо» на производ­ственной площадке. Теперь пекари не имеют непосредст-

венного контакта с материалом, с буханками хлеба: весь процесс отслеживается посредством экрана, который по­казывает, например, разного цвета хлеб, который берет­ся из базы данных и соответствует определенной темпе­ратуре и времени выпекания. Но лишь немногие пекари видят ту буханку хлеба, которую они произвели. Их рабо­чие экраны организованы в привычной системе «Уиндо-уз» (Windows). Одним словом, сейчас доступно для обоз­рения намного больше видов хлеба, чем в прошлом русские, итальянские, французские булки можно увидеть, просто нажав клавишу. Хлеб стал экранным образом.

Но в результате работы, организованной таким об­разом, пекари теперь действительно уже не знают, как выпекать хлеб. «Автоматизированный» хлеб не такое уж чудо технологического совершенства. Машины часто «рассказывают» ошибочную «историю» о булках, кото­рые «вызревают» внутри них. Например, они зачастую ошибаются в определении так называемой «силы под­нимающей закваски» или действительного цвета хлеба. Рабочие могут «поиграть» с экраном, чтобы устранить кое-что из этих дефектов; но чего они не могут, так это привести в порядок машины, или - что куда важнее! -испечь хлеб вручную, если вдруг все машины разом выйдут из строя. Руки работников, зависящих от компь­ютерной программы, перестали быть «умными». Работа перестала быть для них ясной, в смысле настоящего понимания того, что они делают.

100