Глава 4

Неясность

109

готовитель была терпимой к потерям и поломкам, вос­принимая их просто как часть стоимости ведения биз­неса. На высших уровнях технической деятельности пришествие компьютера обогатило содержание многих видов труда. Намного более позитивная сторона техно­логии выявляется, например, в исследованиях, которые провели Стенли Арановитц и Уильям Ди Фазио, выясняя степень воздействия автоматизированного проектиро­вания на деятельность группы гражданских инженеров и архитекторов, работавших на мэрию города Нью-Йорка. Люди, привыкшие делать чертежи от руки, были взволнованы возможностью манипулировать изобра­жением на экране компьютера. Так, один архитектор сказал им: «Сначала я думал, что это будут машины, про­сто рисующие некую заготовку... но сейчас я по-насто­ящему взволнован тем, что, похоже, я могу манипулиро­вать любым чертежом, «разобрать на части», растянуть его, передвинуть его, убрать какую-то его часть»⁵¹. Такое использование машины, конечно же, стимулировало пользователей высокого уровня к анализу.

Тем не менее будет столь же неправильно исклю­чить машинерию из причин, порождающих отчужде­ние и смущение в умах в условиях «гибкой» системы. Это происходит потому, что новым инструментом сов­ременного капитализма является намного более «ум­ная» машина, чем механические устройства прошлого. Собственный «разум» машины может заменить разум ее

пользователей, и, таким образом, довести кошмар Ада­ма Смита о лишенном мысли труде до крайности. Ког­да автоматизированное проектирование было впервые введено в архитектурную программу Массачусетского института технологии, один архитектор, например высказал возражения на том основании, что «когда вы делаете чертеж участка под строительство, проводя контурные линии и рисуя деревья, этот вид запечатле­вается в вашем сознании. Вы приходите к знанию это­го участка путем, который невозможен при работе с компьютером... Вы должны понять топографию местно­сти, вычерчивая и перечерчивая ее, а не позволяя ком­пьютеру воспроизводить ее для вас»⁵².

Примерно то же самое физик Виктор Вайскопф од­нажды сказал студентам, которые увлекались исключи­тельно компьютерными экспериментами: «Когда вы по­казываете мне этот результат, компьютер понимает, как он его достиг, но я не думаю, что вы это понимаете»⁵³.

Как процесс мышления, интеллект при использова­нии машины притупляется, поскольку выполняет при этом большей частью операционные функции, а не аналитические. Технологический аналитик Шерри Тёркл вспоминает, что беседовал с очень смышленой девочкой о том, как лучше играть в «Сим Сити», компь­ютерную, моделирующую жизнь города и его жителей, игру. Одно из наиболее впечатляющих правил гласило: «Повышение налогов всегда ведет к мятежам»⁵⁴. Девочка

110

Глава 4

Неясность

111

не задавалась вопросом, почему повышение налогов ведет к социальным взрывам; она просто знала, что соблюдение этого правила делает игру более легкой. В системах автоматизированного проектирования вы мо­жете нанести на экран маленький кусочек объекта и почти немедленно увидите вещь целиком. Если вам ин­тересно, как будет выглядеть объект сзади, если его уве­личить, сжать, перевернуть, то всего лишь несколько ударов по клавишам обеспечат вам это. Но машина не скажет вам, какая польза в этом изображении.

Отчужденность и смятение в умах, которые я обна­ружил у рабочих в Бостоне, являются реакцией на такие особенности использования компьютера при «гибкой» организации труда. Не будет новостью для любого из этих людей, что противодействие и трудности являются важными источниками стимулирования мыслительной деятельности, что, когда мы бьемся над тем, чтобы уз­нать что-то, мы лучше это узнаем. Но для таких истин здесь нет места. Трудности и гибкость - противополож­ности при обычном производственном процессе в этой пекарне. Но в момент поломки машины, пекари вдруг обнаружили, что сами они из-за этого оказались отстра­ненными от выполнения своей работы - и это рикоше­том ударило по их восприятию самих себя как трудя­щихся личностей. Когда женщина в пекарне говорила: «Печь, тачать обувь, печатать... все, что угодно», ее отно­шение к машине было вполне дружелюбным. Но она же

несколько раз повторила мне: «Я - не пекарь». Эти два ее заявления внутренне связаны. Ее понимание работы по­верхностно, а ее личность, как работника, легковесна.

Несомненно, современные личности более флюид-ны, чем при четком разделении людей на классы в обще­стве прошлого. «Флюидный» может означать и «адаптив­ный». Но в другом ряде ассоциаций «флюидный» также предполагает «легкость». Флюидное движение требует, чтобы на его пути не было никаких препятствий. Когда «вещи» для нас делают легкими, как при той работе, кото­рую я описал, мы становимся слабыми; наши обязательст­ва по отношению к работе становятся поверхностными, так как нам не хватает понимания того, что мы делаем.

Уж не та же самая это дилемма, которая волновала и Адама Смита? Я думаю, что нет. Ничто не было сокрыто от рабочего на булавочной фабрике, но многое сокры­то от рабочих в современной пекарне. Работа кажется теперь такой ясной, но в то же время и такой непонят­ной. Гибкость создает различия между поверхностью и глубиной; те, кто слабее всех, с точки зрения гибкости, вынуждены оставаться на поверхности.

Прежние пекари-греки испытывали большие физи­ческие нагрузки, выполняя свою работу, и, конечно, ни­кто бы не хотел, чтобы те времена возвратились. Одна­ко та работа была чем угодно, но только не чисто поверхностной деятельностью, потому что опиралась на их этнические связи, - а вот в современном Бостоне

112