Глава 4

Неясность

101

Гибкие графики в пекарне до известной степени сглаживают трудности такого типа работы. Рабочие часто уходят домой, когда из печи идет брак. Я отнюдь не хочу сказать, что рабочие безответственны, просто на них лежат и иные обязанности и другие востребо­ванности, например, дети, за которыми нужно присмо­треть, или другая работа, куда они должны прибыть вовремя.

Когда вы имеете дело с компьютеризованными вы­печками, которые пошли в брак, легче выбросить ис­порченные булки, перепрограммировать компьютер и начать все заново. В те давние дни я видел очень мало хлебных отходов на полу цеха, теперь же каждый день огромные пластиковые контейнеры наполняются горами почерневших буханок сожженного хлеба. Кон­тейнеры для мусора, похоже, стали некими символами того, что случилось с искусством хлебопечения. Нет серьезной причины романтизировать эту утрату чело­веческого ремесла, хотя как повар-любитель я обнару­жил, что хлеб, которому удается благополучно пройти весь производственный цикл, - отменного качества, и это мнение, очевидно, разделяется многими жителями Бостона, так как пекарня стала популярной и доходной.

Согласно старому марксистскому представлению о классе, рабочие должны чувствовать себя «отчужденны­ми» от производства из-за этой потери ремесла; они должны гневно поносить отупляющие их ум и чувства ус-

ловия труда. Но единственный человек, которого я смог найти в пекарне, соответствовавший этому описанию, был не кто иной, как чернокожий бригадир, стоявший на самой низшей ступеньке управленческой лестницы.

Родни Эвертс, как я буду его называть, был родом с Ямайки, приехал в Бостон, когда ему было всего 10 лет. Он проделал свой путь наверх в старомодной мане­ре: вначале - ученик, затем - квалифицированный мас­тер-пекарь и наконец - бригадир. Эта траектория дви­жения вверх - итог двадцатилетнего сражения. Его навязали прежнему руководству в контексте програм­мы по установлению расового равенства. Он испытал на себе всю каждодневную холодность старых греков, но проделал свой путь наверх, благодаря своим реши­мости и квалификации. «Следы» сражений видны на его теле: он ужасно толст, у него огромный излишек веса, так как от волнения у него разыгрывается аппетит. По­этому наш разговор сначала вращался вокруг диет и различных заквасочных культур. Родни Эвертс привет­ствовал и смену управления, как освобождение, по­скольку новая национальная компания была менее расистской по своему характеру, и технологические изменения, так как для него это уменьшало риск сер­дечного приступа. Он был рад и тому, что большинство греков уволилось, и тому, что взяли на работу предста­вителей разных языковых групп. Он ответственен по положению за подбор большинства людей в цехе. Но в

102

Глава 4

Неясность

103

то же время он злится, наблюдая, как «слепо» рабочие трудятся, хотя и понимает, что низкий уровень соли­дарности и мастерства - это не их вина. Большинство людей, которых он выбирает, остаются в пекарне самое большее два года; особенно быстро уходят молодые рабочие, не члены профсоюза. Его раздражает, что ком­пания отдает предпочтение вот этим не членам проф­союза: Эвертс убежден, что если бы им лучше платили, они бы оставались подольше. И еще его злит, что ком­пания использует систему гибкого расписания как при­манку для низкооплачиваемых работников. Он хотел бы, чтобы его люди находились в цехе в одно и то же время, чтобы справляться с возникающими проблема­ми вместе и в наилучшем виде. Переполненные браком контейнеры приводят его в ярость.

Я особенно потеплел к Родни Эвертсу, когда он вы­сказал уверенность в том, что многие из этих проблем можно было бы решить, если бы рабочие сами владели этой пекарней. Он точно не был пассивным созерцате­лем неспособности рабочих самим выпекать хлеб: он по своей инициативе провел несколько семинаров по искусству хлебопечения, но их посещали только два вьетнамца, которые едва могли «отследить» его англий­ский. Но более всего я был поражен его способностью отстраниться и увидеть вещи в истинном свете: «Когда я был учеником (Вы меня поймете), мной владела сле­пая ярость черного человека, - прилежный чтец Биб-

лии, он использует в своей речи библейские пассажи. -Сейчас я ясно вижу это». Эта ясность есть то, что «не­кий» гуманист Маркс имел в виду под «отчуждением», -несчастное, разорванное сознание, которое, однако, показывает вещи такими, каковы они есть, и место, где находится его носитель.

Но этот бригадир был один такой. Люди «под ним» не видели самих себя столь же ясно и четко. Место «от­чуждения» в их восприятии ежедневной жизни в пекар­не занимало безразличие. К примеру, чтобы быть сего­дня принятыми на работу в пекарню, претенденты должны продемонстрировать известную компьютер­ную грамотность. Однако многое из этого знания они не используют в своей работе, где им нужно просто на­жимать на кнопки в программе «Уиндоуз», которая со­ставлена другими. «Печь хлеб, тачать обувь, печатать... Называйте любое - это я умею!», - сказала со смехом одна из женщин в цехе, когда мы стояли и смотрели на контейнеры с отходами. Пекари ясно осознают тот факт, что они выполняют простые, бездумные задания, делая меньше того, что они умеют. Один из итальянцев сказал мне: «Я прихожу домой и там я действительно пеку хлеб, я ведь пекарь. Здесь же я только тычу кноп­ки». Когда я спросил его, почему он не посещал семи­нар Эвертса, он ответил: «Это не имеет смысла, я же не буду заниматься этим всю оставшуюся жизнь». Снова и снова люди говорили одно и то же, только разными

104