Глава 5

Риск

121

справиться с этой озабоченностью тривиального по­вседневного типа - она была одним из самых стойких человеческих существ, которых я когда-либо знал, но ощущение, что у нее нет якоря в этих сверкающих морях имидж-бизнеса, подтачивало ее изнутри.

Более того, в рекламном агентстве она уяснила горькую правду насчет своего прошлого практического опыта, на который она делала ставку в своей азартной игре за обретение новой жизни: к людям среднего воз­раста, таким, как она, относились как к сухостою, мерт­вому дереву; их аккумулированный опыт ценился невы­соко. Все в офисе фокусировалось на конкретном моменте, на том, что должно вот-вот произойти, на том, чтобы упредить «поворот». Глаза у присутствующих на­чинают стекленеть или подергиваются дремотной по­волокой, когда кто-то начинает предложение словами: «одна вещь, которую я понял, заключается в том...».

От человека среднего возраста, вроде Розы, требует­ся немалое мужество, чтобы пойти на риск, испытать что-то новое, но неопределенность ее положения в со­четании с отрицанием ее жизненного опыта, в конце концов, истощили запасы ее стойкости.

«Изменение», «возможность», «новое» - для нее это были лишь пустые слова к тому времени, когда она ре­шила вернуться в свою «Форель». Хотя ее желание риск­нуть было неординарным, а медиа-бизнес - необычно текучим и поверхностным, ее неудача хорошо иллюст-

рирует некое более общее непонимание того, как ори­ентировать самого себя в этом гибком мире.

Стремление рисковать может, во многих различных обстоятельствах, стать стоящим многого испытанием характера. В романах XIX века герои типа стендалев-ского Жюльена Сореля или бальзаковского Вотрена психологически совершенствуются, когда рискуют по-крупному, и в своем стремлении все поставить на кон они становятся почти героическими фигурами. Когда экономист Джозеф Шумпеттер прославляет предпри­нимателя, осуществляющего «созидательную деструк­цию», он делает это в духе тех же романистов: исключи­тельные человеческие существа совершенствуются, находясь постоянно на острие. Черты характера, явлен­ные в Давосе, людей, спокойно расстающихся с про­шлым и чувствующих себя нормально в условиях бес­порядка, это тоже один из способов жить на острие.

Желание рисковать - больше не заповедная зона только для венчурных капиталистов или экстраорди­нарных авантюрных личностей. Предназначение риска в современных условиях стать повседневной необходи­мостью, взваленной на плечи масс. Социолог Ульрих Бек говорит, что «при развитой "модерности" общест­венное производство богатства систематически сопро­вождается общественным производством рисков»⁵⁵. Бо­лее обыденно изъясняются авторы книги «Укрупнение роли личности в сокращающейся корпорации». Они пи-

122

Глава 5

Риск

123

шут о том, что смысл работы должен постоянно обнов­ляться, как бы постоянно пересаживаться, подобно тому, как пересаживают растущее растение, «из горшка в гор­шок», работник тут выступает в роли садовника. Именно это нестабильность гибких организаций навязывает ра­бочим необходимость постоянно «пересаживаться», то есть рисковать своей работой. Это пособие по бизнесу - типичный образец многих таких пособий в их стрем­лении превратить необходимость в благо. Теория гла­сит, что вы обновляете свою энергетику, идя на риск, и сами как бы постоянно обновляетесь⁵⁶. Этот образ пере­садки «из горшка в горшок» умиротворяет; он как бы одомашнивает героизм риска. На место драматических, сотрясающих всю жизнь, азартных рисков Жюльена Со-реля приходит какой-то заурядный, обыденный риск.

Само слово «риск» происходит от итальянского сло­ва эпохи Возрождения, означавшего «осмеливаться», «сметь» - risicare. Корень слова, действительно, предпо­лагает отношение к жизни, полное бравады и уверенно­сти в себе, но это не все. До сравнительно недавнего времени сами по себе игры в удачу или риск как тако­вой рассматривались как вызов богам. Современное выражение «искушать судьбу» происходит из греческой трагедии, в которой Ате, Сила судьбы, наказывает муж­чин и женщин за гордыню - за то, что они осмеливают­ся на слишком многое, «играют» с будущим. В то же вре­мя Фортуна - римская богиня удачи определяет каждый

выброс очков на игральных костях. В той вселенной, которой правили боги или Бог, было пространство для того, чтобы «сметь», но не слишком много было про­стора для удачи.

Знаменитая книга Фибоначчи о риске «Liber Abaci» знаменовала поворотный пункт в утверждении как чисто случайного характера событий, так и способности чело­веческих существ управлять своими рисками. Книга Фи­боначчи, появившаяся в 1202 году, опиралась на практи­ку арабской математики в написании чисел, например, 1, 2 или 804738, что позволяло проводить расчеты, кото­рые нелегко было сделать старыми римскими цифрами - I, II или MCIV. Самой знаменитой в книге Фибоначчи стала задача «Кролики»; он пытался предсказать, сколько кроликов родится через год от одной пары родителей. На основе практики таких вычислений затем возникла целая математическая наука о предсказании результатов. Итальянские математики эпохи Ренессанса, такие, как Пацциоли, Кардано, начали развивать новую науку рас­чета степени риска. То же самое делали Паскаль и Ферма во Франции. Многие из расчетных стратегий, использо­ванных в современных компьютерах, в свою очередь, восходят к работам Джакоба Бернулли и его племянника Дэниэла Бернулли, живших на заре эпохи Просвещения.

Не так давно, в середине XVIII века, люди пытались понять проблему риска просто через вербальную дискус­сию. Страховая компания «Ллойде» из Лондона, напри-

124