растание девиации (проявлений отклоняющегося поведения) и криминализации; возможное возникновение очагов харизмы с выполнением ими "аттракторных" функций разнородной кристаллизации и конфликтной институализации.

19.7.Homo zwischens

Вподобных условиях формируются и проявляются в качестве личностной доминанты особые свойства человека, позволяющие в своей совокупности охарактеризовать его как Homo zwischens. Мы допускаем тут некую лингвистическую вольность. Обычно человек наделяется латинскими предикатами - Homo sapiens (человек разумный), Homo ludens (человек играющий), Homo pulcher (человек прекрасный), Homo negans (человек отрицающий), Homo esperans (человек надеющийся) т.п. В данном же случае человек конкретизируется немецкой номинацией. Однако важно существо дела. А оно в том, что среди десятков и сотен общелюдских образов становится особо актуальным в кризисные периоды познание цвишенистской ипостаси человека.

Если уж быть точным, то человек по природе своей существо цвишенистское. Философы всегда фиксировали факт его междубытия: между земным и небесным (Августин), между телом и духом (Декарт), между экзистенцией и трансценденцией (Ясперс), между "Оно" и Супер-Эго (Фрейд), между индивидуальным и общественным (Маркс), между символами и реалиями (Кассирер) и т.д. Существенный штрих внес М. Бубер, отметивший, что состоянием "между" порождается сам человек. Ведь фундаментальным фактом человеческого существования является ситуация "человек с человеком". "Между" - это не вспомогательная конструкция, но истинное место и носитель человеческих событий. Уместно здесь также обратить влияние еще на одно существенное обстоятельство. А именно - столь важное для понимания человека выражение, как "интерес", происходит от латинского interesse, что значит "помещаться между". Но ведь только интересами живет и побуждается к социальным действиям человек.

Во времена социального цвишенизма то, что у людей таится в антропологических глубинах, может стать экзистенциальной доминантой, трансформирующей человеческую тотальность в одномерность существа хомо цвишенс. Здесь нужны специальные исследования, но уже теперь могут быть выявлены некоторые определяющие черты этого "хомо". Итак, что же возводит нормального сапиенса в статус хомо цвишенса?

Прежде всего, по обстоятельствам нестабильности своего существования хомо цвишенс ввергается в особые психические переживания, воспринимаемые нравственной личностью как утрата внутренних духовных устоев, вынужденное изменение интересов, "переоценка ценностей", отсутствие целей и смысла жизни; зачастую возникают безразличие, апатия, агрессивность и озлобленность.

Хомо цвишенс - это человек ценностно и идеологически дезориентированный, легко поддающийся суггестии и социальному манипулированию, утративший чувство критичности и иммунитет против осуществляемой средствами мас-

278

совой информации идиотизации общества, склонный к принятию новых догм и усвоению старых суеверий.

Хомо цвишенс - это оказавшийся перед выбором, колеблющийся, сомневающийся человек, вынужденный в атмосфере неопределенности принимать рискованные решения. В тисках индивидуального цвишенизма выбор ищется между альтернативами "своих" и "чужих", "личного" и "ничьего, общего", страха и долга, эгоизмаисоборности, мужестваипредательства.

Хомо цвишенс - человек, воздерживающийся от поступков, непоследовательный в социальных действиях, способный как "человек - масса" к немотивированным деструктивнымакциям.

Преодолеть дискомфортное состояние цвишенизма человек может, лишь обращаясь к ценностям Возвышенной экзистенции, к продуктивному творчеству или к религиозной вере. Общество же находит выход, воспринимая императивы конкретного практическо-действенного гуманизма как искомую в наши дни "государственную" идею.

Цвишенизм постсоветских реалий порождает необходимость непростого социального выбора в современных альтернативах: "Запад - Восток", "Золотой миллиард - остальное человечество", "техногенная цивилизация - традиционное общество", "цивилизация - варварство", "капитализм - социализм", "тоталитаризм - демократия", "стихия рынка - плановое регулирование", "экономический рост - экология", "региональный эгоизм - глобальный гуманизм" идр.

Времена цвишенизма - нередкое явление в человеческой истории. Так, США в силу глубинных имманентных причин, а также под воздействием Октябрьской революции и экономического кризиса 1929 г., потрясшего всю систему монополистического капитализма, сделали выбор, встав в 30-е годы на путь качественных эволюционных преобразований экономического строя. Вот некоторые из них: проводилась, хотя и непоследовательно, антитрестовская политика; стимулировалась коллективная (акционерная и другие формы) собственность, удельный вес которой возрастал; осуществлялись государственные социальные программы; складывались механизмы государственного регулирования (посредством экономических методов) развития отдельных отраслей и программ народного хозяйства. В результате в системе производственных отношений США выявились достаточно эффективные факторы для стимулирования научно-технического прогресса, осуществления НТР на деле. Однако глубинные противоречия между производительными силами и производственными отношениями, хотя и были смягчены, но не получили разрешения. А в международном срезе США - развивающиеся страны (Латинская Америка и др.), они еще более обнажились.

Историческая действительность включает также опыт Западной Европы, Китая, Японии и других стран, совершающих свой выбор того или иного способа и форм социального действия по обновлению производственных и всей системы общественных отношений в связи с объективной необходимостью их соответствия развитиюпроизводительных сил, разрешению глобальныхпроблем человечества.

279

19.8. Социальная синергия и человеческие действия

Одним из важнейших аспектов проблемы свободы и необходимости является вопрос о социальной синергии. Термином "социальная синергия" обозначается вся совокупность объективных и субъективных явлений общественной формы движения материи, обеспечивающих в конечном счете жизнь человека в условиях некоего "порядка", но не "хаоса". Социальная синергия - это пространство самоорганизации людей в их совместных действиях. Общество посредством социальных человеческих взаимодействий предстает в существенной мере как спонтанно самообразующаяся суперсистема. И в этом обстоятельстве просматривается фундаментальное противоречие социума - противоречие между объективным и субъективным, сознательно регулируемыми и самовоспроизводящимися процессами.

Трудности "схватывания" данного противоречия в логике понятий явились причинойвозникновения различных подходовкосмыслению социальнойсинергии. В конечном итоге они оказываются выражением уже известного философского противостояния социального детерминизма и индетерминизма, фатализма и волюнтаризма, рационализма и иррационализма. Ныне все четче в трактовке социальной синергии можно обнаружить абсолютизацию одной из ее сторон. Звучат, например, призывы к отказу философии от попыток "изменения мира". Популяризуются сейчас воззрения о спонтанной (стихийной) самоорганизации общества и практически будто бы невозможности сознательными действиями людей существенно "переломить" ход истории то ли в силу каких-то трансцендентных причин, то ли из-за отсутствия вообще объективных социальныхзаконов.

Так, американский социолог П. Штомпка в книге Социология социальных изменений" (1996) считает, что если и существует какая-либо необходимость в истории, то она чисто условна: решив действовать, люди начинают думать, как это сделать; впечатление о необходимости возникает лишь после того, как событие произошло, когда выбор уже сделан и предприняты определенные действия. Здесь правильно подчеркивается важность инициативных самостоятельных усилий человека в творении социальных событий. В то же время суждения ученого об "условности" необходимости в истории вызывают возражения. В еще большей степени сомнительны концепции местных западных теоретиков К. Поппера и Ф. Хайека.

В частности, Поппер отвергает закономерности "движения общества как целого" (то есть социальный детерминизм), но полагает возможным пользоваться термином "частичная социальная инженерия". Им обозначается "социальная деятельность - как частная, так и государственная, - в которых для осуществления какого-то замысла или конечной цели люди сознательно используют все технологическое знание, которое им только доступно". Хайек также, допуская возможность частных социальных технологий, решительно выступает против взгляда, что "созданное эволюцией могло бы быть лучше, если бы создавалось с помощью человеческой изобретательности"; по мнению Хайека, "люди не могут управлять этой эволюцией". Его позиция такова: правильное объяснение социальной синергии ("всякого порядка") "находится между

280

инстинктом и разумом". Процессы спонтанного упорядочения общества, заключает Хайек, обеспечиваются не "конструктивистским рационализмом, а функционированием таких институтов, как язык, право, мораль, рынок и деньги". Из этих механизмов социальной синергии рынок - единственно доступный способ получать "рассеянную информацию" и "объективная" основа "расширенного порядка" (а проще - капитализма). И Хайек, и Поппер видят несостоятельность социализма как общественного строя в том, что там господствует централизованное планирование во имя достижения всеобщей утопической цели. А все это, по их убеждениям, непременно предстает как "тоталитаризм", игнорирование интересов и свобод личности, пренебрежение традиционными ценностями, коллективное насилие над инакомыслящими, отказ от демократии и "столбовая дорога к рабству".

Но, вопреки подобным воззрениям, в современной философии вовсе не отвергается идея сознательного человеческого усилия в глобальной духовной ориентации социальной синергии, направленных на перспективу целерациональных действий. В истории наступает стадия, когда, как верно выразился американский философ Эрих Фромм, "первостепенной задачей для человеческого бытия стала проблема организации социальной жизни рационализации человеческого бытия на принципах гуманистически и подлинно демократически ориентированного социального взаимодействия. И даже безотносительности к марксизму, во многих философских концепциях прослеживается озабоченность необходимостью планомерного регулирования современного общества как целого". К этому, в первую очередь, побуждают размышления над глобальными проблемами - экологическими, демографическими и др. Неудивительно, что социальную синергию все чаще стали сейчас рассматривать сквозь призму теории "универсального эволюционизма" - необходимости организации коллективных действий, способных гармонизировать взаимодействие человека и окружающей среды, когда "человечество как единое целое должно подчиняться условиями экологического императива" (Н.Н. Моисеев); с привлечением идеи "устойчивого развития" (когда фиксируется невозможность самосохранения биосферы на основе естественных механизмов саморегуляции и говорится о необходимости перехода на развитие, управляемое на основе эволюционных законов природы и общества); и т.п. Все подобные концепции исходят из того, что социальная синергия в ее поддающейся регулированию части должна представлять особую органическую взаимосвязь между информацией, экологизацией и гуманизацией общества.

281