Грамши и гегемония

Все идеи Грамши были выведены из истории: как из его собственных размышлений насчет исторических периодов, которые, по его мнению, смогли бы пролить свет на события настоящего, так и из его личного опыта политической и соци­альной борьбы. К их числу относятся движения рабочих на­чала 1920-х гг., его участие в Третьем Интернационале и его оппозиция фашизму. Учение Грамши должно быть соотнесено с историческим контекстом. Более того, он всегда адаптировал свои идеи к конкретным историческим обстоятельствам. Невоз­можно должным образом рассмотреть понятия в отвлечении от их применения; в противном случае может оказаться, что раз­личное использование одного и того же понятия содержит в себе противоречие и двусмысленность [2]. По мысли Грамши, понятия должны быть свободными и гибкими; они достигают точности лишь при взаимодействии с определенной ситуацией, которую они могут объяснить — данное взаимодействие также способствует разработке смысла понятия. Это сильная сторо­на историзма Грамши, в ней же содержится ее объяснительная сила. Однако термин «историзм» часто неверно воспринимает­ся и критикуется теми, кто ищет более абстрактную, система­тическую, универсальную и неисторическую форму знания [3].

Мысли Грамши направлены в соответствии с практически­ми целями политического действия. В своих тюремных работах он постоянно ссылается к марксизму как к «философии прак-тики»[4].По крайней мере, отчасти можно предположить, что это было сделано для того, чтобы подчеркнуть практическое революционное предназначение философии. Также это могло быть сделано для того, чтобы обозначить свое намерение вне­сти вклад в активное развитие мысли, которая посредством ра­бот Маркса дала импульс развитию; однако не стоит навсегда ограничиваться лишь этими работами. Ничто не отстоит так да­

леко от мыслей Грамши, как марксизм, целью которого является толкование священных текстов для уточнения вневременного набора категорий и понятий.

Происхождение концепции гегемонии

Существует два основных направления, ведущих к идее гегемонии Грамши. Первое берет свое начало в дебатах, про­изошедших внутри Третьего Интернационала относительно стратегии большевистской революции и создания Советского социалистического государства; второе — из сочинений Ма­киавелли. Обращаясь к первому направлению, некоторые ис­следователи стремились противопоставить идеи Грамши идеям Ленина, совместив учение Грамши с гегемонией пролетариата, а Ленина — с диктатурой пролетариата. Другие же подчеркива­ли их согласие по основным пунктам [5]. Важно отметить, что Ленин ссылался на русский пролетариат как на доминирующий и направляющий класс. Доминирование подразумевает дикта­туру, а направление предполагает руководство с согласия союз­нических классов (в частности крестьянства). Грамши, по сути же, берет на себя идею, распространенную в то время в кругах Третьего Интернационала: рабочие осуществляют гегемонию над союзническими классами и диктатуру над вражескими классами. Однако эта идея была применена Третьим Интерна­ционалом только к рабочему классу: ему была отведена роль руководящего класса в союзе рабочих, крестьян и, возможно, некоторых других групп, потенциально поддерживающих рево­люционные преобразования [6].

Оригинальность Грамши заключается в совершении резкого поворота внутри первого направления: он начал применять данную идею к буржуазии — устройству или же механизму гегемонии доминирующего класса [7]. Для него стало возможным различать те случаи, где буржуазия занимала господствующее положение над классами, а где нет. В Северной Европе, в странах, где впервые был установлен капитализм, гегемония буржуазии приобрела наиболее завершенный вид.

Она обязательно включала в себя согласие классов подчиниться в обмен на уступки со стороны руководства буржуазии, что, в конце концов, могло бы привести к формированию социальной демократии, которая сохраняет капитализм, делая его более приемлемым для рабочих и мелкой буржуазии. Поскольку их гегемония прочно укрепилась в гражданском обществе, буржуазии часто не требуется самостоятельно управлять государством. Приземленная аристократия в Англии, юнкеры в Пруссии или изменник, претендующий на мантию Наполеона I во Франции, могут управлять за них настолько долго, пока правители не признают гегемонистское устройство гражданского общества в качестве основного ограничения их политических действий.

Такое понимание гегемонии привело Грамши к расширению своего определения государства. В то время как администра­тивные, исполнительные аппараты и аппарат принуждения пра­вительства были фактически ограничены гегемонией руководя­щего класса всей социальной формации, стало бессмысленно ограничивать определение государства лишь этими элементами управления. Для приобретения значения, понятие государства также должно включать в себя основы политического устрой­ства гражданского общества. Грамши выдвигал эту идею в со­ответствии с определенными историческими условиями: Цер­ковь, система образования, пресса — все институты, которые способствовали созданию у людей определенных типов поведе­ния и ожиданий, согласующихся с гегемонистским социальным порядком. Например, Грамши утверждал, что масонские ложи в Италии являлись обязательством для тех правительственных служащих, кто вступал в государственный аппарат после объ­единения Италии и, таким образом, должны рассматриваться как часть государства, для того чтобы должным образом оце­нить расширенное политическое строение. Таким образом, гегемония доминирующего класса преодолевает препятствия, связанные с обычными категориями государства и гражданско-

го общества, категориями, которые сохранили определенную аналитическую пользу, однако перестали соответствовать от­дельным реалиям.

Как отмечалось выше, второе направление, которое привело к идее гегемонии Грамши, берет свое начало в учении Макиа­велли и позволяет еще больше расширить потенциальную сфе­ру применения данной концепции. Грамши размышлял над тем, что Макиавелли написал главным образом в своем произведе­нии «Государь» насчет проблемы создания нового государства. В XV веке деятельность Макиавелли была связана с поиском необходимого руководства и поддержкой социальных основ для объединенной Италии; в XX веке деятельность Грамши — с по­иском руководства и основы, способной стать альтернативой фашизму. В то время как Макиавелли ищет отдельного Госу­даря, Грамши рассматривает современных Государей: револю­ционная партия вовлечена в продолжительный и развертываю­щийся диалог со своей собственной базой поддержки. Грамши перенимает у Макиавелли образ власти, представленной в виде кентавра: наполовину человека, наполовину зверя — необходи­мая комбинация согласия и принуждения [8]. По мере того как консенсуальный аспект власти выходит на первый план, преоб­ладает гегемония. Принуждение всегда скрыто и применяется только в крайних отклоняющихся случаях. Гегемонии доста­точно, чтобы обеспечить конформистское поведение у боль­шинства людей большую часть времени. Соединение с идеями Макиавелли относительно концепции власти (в том числе и гегемонии как одной из форм власти) освобождается от при­вязки к определенным историческим классам и получает более широкое применение к отношениям господства и подчинения, включая, о чем будет сказано ниже, отношения мирового поряд­ка. Это не означает отрыва отношений власти от их социальной основы (например, в случае превращения отношений мирово­го порядка в отношения между государствами в узком смысле),

однако обращает внимание на необходимость углубления зна­ний об этих социальных основах.