Немецкая дилемма

Впервые за последние восемьдесят лет Германия держит в руках ключ от судьбы Европы, её демократии и цивилизацион-ного наследия. Тем не менее, она не сможет хранить его долго и, кажется, не знает, что с ним делать. На какой-то момент нем­цы скооперировались с «рынками» против Греции. Они исполь­зовали их как своего рода «полицию Маастрихта» (4) с целью «наказать» греков и призвать к порядку других европейцев, не осознавая, какую чудовищную цену им придётся заплатить за союз с дьяволом (вспомним Фауста). С экономической точки зрения они разорвали Грецию на куски, как Сталин и Гитлер — Польшу в 1939 г. Германия в настоящий момент так же переоце­нивает себя и собственную хозяйственную мощь, как на протя­жении первой половины ХХ столетия — военную силу. Берлин полагает, что способен играть с Рынками в своих интересах. То же самое Даладье, Чемберлен или Сталин думали про Гитлера.

Между 1939 — 1941 гг. Гитлер подмял под себя всю Европу, которую он пытался объединить и дисциплинировать, прежде чем устремиться к главной цели — завоеванию России и свер­жению большевизма. Однако по существу гитлеровский проект

являлся отражением местечкового, узкого и насильственного немецкого национализма. Германия так и не поняла своего ве­ликого теоретика Войны, уроженца Пруссии, Карла фон Кла­узевица, который справедливо связывал победы Наполеона с силой лозунгов Великой французской революции. Наиболее устойчивыми и успешными являются те гегемонии, которые основываются на общих идеях и, кроме того, имеют в запасе «пряник» для управляемых наций. Таково было господство США и СССР, покоившееся, соответственно, на представлении о «независимом, свободном и успешном индивиде» и «социа­лизме». Такова же была власть Евросоюза — пока он опирался на мечту о «всеобщем благосостоянии и свободе».

Гитлер не сумел покорить Великобританию и дорого за­платил за нападение на Грецию. Он мог бы победить в войне с Советским Союзом, однако к моменту её начала в 1941 г. дра­гоценные энергия и время были потеряны. Ангела Меркель по­ступает так же. Она пытается наказать греков и дисциплиниро­вать остальных европейцев и только потом заняться проблемой Рынков от имени всего ЕС, рискуя при этом разрушить весь по­литический капитал Германии в «единой Европе».

«Полиция» в лице Рынков и МВФ, которых Германия сама же охотно пригласила и с которыми сотрудничала, не просто «наказала» предполагаемого греческого «преступника». Она его в буквальном смысле уничтожила и теперь атакует одну за другой страны Европы, и даже США. Это доказывает, что Гре­ция — не исключение, а предельный случай, и позволяет уви­деть и понять действие фундаментальных механизмов. На про­тяжении вот уже двух лет все занимаются греческим вопросом, однако единственным результатом этих усилий является увели­чение громадного долга страны и беспрецедентное разрушение её экономики и общества.

Внутри системы решения нет

Немецкие и европейские политики пытаются найти решение, однако любые шаги, которые они предлагают и согласовывают,

очень быстро оканчиваются неудачей, подтверждая, что проблема носит системный характер. Иными словами, она не может быть урегулирована в рамках существующей политической и экономической глобально-либеральной модели, характеризующейся аккумулированием огромной власти в руках финансовых «воротил» и полной дерегуляцией финансового и других рынков, а по сути — всякой экономической и торговой активности. Мы разрушаем Европу, приближая наступление мирового кризиса, ещё более тяжёлого, чем в 1929 г.

Финансовое чудовище, созданное нами за последние сорок лет, — мировая «Империя денег» — в настоящий момент унич­тожает наши государства, нации и культуру. До тех пор, пока поиски решения проблемы не будут нацелены на её главный источник, кризис продолжит углубляться, подвергая опасности само существование не только Европейского союза, но и всей европейской цивилизации, государства благосостояния, демо­кратии — словом, всего того, чего европейцы смогли добиться после 1945 г. Попытка выплатить гигантские долги, накоплен­ные банками и другими финансовыми институтами, приведёт либо к разрушению европейского общества и превращению граждан в своего рода пожизненных рабов, либо к новым мас­штабным войнам, либо к ускоренной деградации окружающей среды — фундамента нашего существования.

История ставит немцев перед драматической стратегиче­ской дилеммой. Сегодня у них есть реальный шанс снова стать «нормальной» нацией, выйти из той психической «тюрьмы», в которой они оказались после поражения во Второй мировой во­йне благодаря самим себе и своим победителям (5). Чтобы это произошло, Германия должна взять на себя лидерство в борьбе европейских стран за установление контроля над финансовым чудовищем, угрожающим их обществу, демократии и циви­лизации. Она должна возглавить титаническую, чрезвычайно трудную, но абсолютно необходимую работу по кардинальной смене экономической парадигмы — если мы действительно хо­

тим спасти наш континент от тоталитарной силы так называе­мых Рынков. Необходимо радикально реструктурировать евро­пейский долг, запретить или хотя бы ввести жёсткий надзор за операциями с CDS и другими деривативами, создать реальную, а не спекулятивную модель экономики, обратившись к кейнси-анству, той или иной форме протекционизма и регулированию. Необходимо произвести масштабное перераспределение дохо­дов и богатства. Необходимо учредить европейское правитель­ство (а не правление), которое, однако, должно быть демокра­тическим и удовлетворять социальным и экологическим целям, а не просто гарантировать стоимость денег, как Маастрихтский договор. Необходимо заключить Новый Договор, а для этого нужны политические лидеры, которые обладали бы смелостью и мастерством Франклина Рузвельта, Уинстона Черчилля или Шарля де Голля. Только так можно преодолеть текущий кризис и спасти Европу.

Другой путь для Берлина — продолжать делать то, что он де­лает, с тем чтобы ускорить разрушение ЕС, оттолкнуть от себя большинство его членов и таким образом собственными рука­ми заложить основы для подчинения «Империи денег» всего континента, включая в конечном итоге и саму Германию. Эта страна, безусловно, обладает важными относительными преи­муществами и сможет какое-то время протянуть без остальных европейцев, но что она будет представлять собой как единица мировой политики через двадцать лет в сравнении с Индией и Китаем? Какой «мягкой» (не только «экономической») силой будет она обладать на фоне ужасных политических и идеоло­гических последствий тотального уничтожения Европы, слу­чившегося под её руководством? Такой исход на деле означал бы экономическое, моральное, политическое и стратегическое поражение Германии, горшее, чем то, которое она испытала во Второй мировой войне. Ни больше, ни меньше.