9. Политическое сообщество как опосредующее звено между жизненным миром и административной системой

Идея дополнить двухуровневую модель общества Хабермаса опосредующим звеном также принадлежит Коэн и Арато. Эти авторы совершенно справедливо указывают на двусмысленное содержание концепций политической системы, административной системы и госаппарата у Хабермаса [119]. Обосновывая свою двухуровневую модель общества (система/жизненный мир) в “Теории коммуникативного действия”, Хабермас относит к системе две формально организованные сферы действия, регулируемые такими средствами как деньги и власть. Одну из них он неизменно именует экономикой, тогда как в названии другой встречаются вариации: “государственная администрация” [120], “аппарат современного государства” [121], “государство” [122],“административная система действия” [123]. Употребление этих терминов как синонимов не вызывает возражения, за исключением слишком общего для данного случая понятия “государство”. Все термины означают конституированную позитивным правом систему действия, в пределах которой интеракции координируются властью, а не ориентацией на взаимопонимание. Термин “государство” не вполне годится для употребления в данном контексте, поскольку государство включает в себя не только исполнительную власть, опирающуюся на бюрократический аппарат, но и законодательные органы власти. Политическая деятельность в рамках парламента принципиально отличается от деятельности, характерной для государственной администрации. Для законодательных учреждений свойственны обсуждения, дискуссии и дебаты, а для исполнительной власти – бюрократические формы принятия решений.

Понятийная неопределенность при обсуждении второй, дополнительной к экономической, подсистемы усиливается в работе “Фактичность и значимость”. Здесь, рассматривая гражданское общество и политическую публичную сферу, Хабермас обсуждает их взаимодействие с политической системой [124]. Поскольку при этом говорится о взаимосвязи политической системы, как одной из систем действия, с экономической системой, а также с жизненным миром [125], то не вызывает сомнения, что понятия “политическая система” и “административная система” используются как синонимы.

Однако такое отождествление вызывает еще большие возражения, чем употребление терминов “государство” и “административная система” как взаимозаменимые понятия. Хабермас использует предложенную Бернардом Петерсом модель, согласно которой политическая система имеет ядро и периферию. “Ядро политической системы составляют … институциональные комплексы администрации (включая правительство), юридической системы и демократического формирования мнения и воли (включающего парламентские органы, политические выборы и соперничество партий)” [126]. Центр, в отличие от периферии, имеет власть принимать формальные решения, при этом парламентский комплекс наиболее открыт для восприятия и тематизации социальных проблем, но по сравнению с административным комплексом он менее способен их решать. Публичная сфера и гражданское общество в этой модели принадлежат к периферии политической системы: “Структуры коммуникации публичной сферы связаны со сферами частной жизни таким образом, что гражданское общество, периферия политической системы, обладает по сравнению с политическим центром большей чувствительностью в отслеживании и идентифицировании новых проблемных ситуаций” [127]. При таком понимании политической системы совершенно смазывается различие между системой и жизненным миром, которые основаны на разных принципах интеграции. В одну систему действия вместе с администрацией попадает не только парламентский комплекс, но и часть жизненного мира – публичная сфера и гражданское общество. Впрочем, Хабермас здесь не очень последователен. Так, в той же главе он пишет: “В сложных обществах публичная сфера состоит из промежуточной структуры между политической системой, с одной стороны, и частными секторами жизненного мира и функциональными системами, с другой стороны” [128].

Думается, что такая терминологическая неаккуратность вызвана тем, что Хабермас порой следует за Луманом, который всегда говорит о политической системе как одной из автономных социальных систем. По Луману, политическая система дифференцируется на общественность, партийно-политические структуры и административную подсистему (куда он относит и законодательные органы). В рамках теории систем такая концептуализация не является противоречивой, поскольку Луман не проводит различие между системной интеграцией, при которой действия координируются “за спиной” акторов, и социальной интеграцией, достигаемой через ценностно-нормативный консенсус и ориентацию на взаимопонимание. Но с двухуровневой моделью общества Хабермаса подобный способ концептуализации политической деятельности не совместим.

На наш взгляд, вполне обоснованным является предложение Коэн и Арато дополнить двухуровневую модель общества опосредующим уровнем – политическим сообществом. Эти исследователи рассматривают политическое сообщество как сферу деятельности партий, парламента и суда [129]. Политическое сообщество может рассматриваться как опосредующее звено между публичной сферой и гражданским обществом (как частью жизненного мира) и государственным аппаратом (т.е. административной системой), потому что деятельность институтов политического сообщества направляется стратегическими соображениями и организована в соответствии с формальными правилами, что роднит их с системой, но в то же время значительное место в их жизни занимает рациональное публичное обсуждение. Хотя процессы коммуникации в политическом сообществе не являются такими свободными, как в гражданском обществе, тем не менее, они открыты для влияния со стороны тех процессов общественной коммуникации, которые осуществляются в неформальной публичной сфере.

Граждане могут воздействовать на государственные механизмы управления косвенно, через институты политического сообщества. Дискурс, который ведется в неформальной политической публичной сфере, влияет на институционализированное общественное обсуждение в парламенте. Выборы – это тот механизм, который заставляет партии и парламент быть чуткими к артикуляции новых проблем, изменению ценностей, интерпретации потребностей и трансформации коллективных идентичностей, то есть к тем преобразованиям “универсума политических дискурсов”, которые осуществляет гражданское общество. С точки зрения жизненного мира, политическое сообщество может рассматриваться как средство проникновения гражданского общества в государство. А с точки зрения государственного администрирования как системы, парламент и партии являются рефлексивными подсистемами, ответственными за адаптацию государственной системы в целом к окружающей среде, то есть обществу.

Коэн и Арато утверждают, что идея политического сообщества как опосредующего звена восходит к гегелевской “Философии права”, где парламент рассматривается как институт опосредования между гражданским обществом и государством. На их взгляд, та же идея опосредования неявным образом выражена у Парсонса, когда он в разных текстах помещает партии то в политическую систему, то в социетальное сообщество [130].