10. Нормативная модель и политическая реальность

Схематично воздействие жизненного мира на систему через политико-правовое регулирование можно представить следующим образом: проблемы частной сферы жизненного мира артикулируются в публичной сфере. Изменения в неформальном политическом дискурсе улавливаются политическим сообществом, чуткость которого обеспечивается борьбой партий за электоральную поддержку. В парламенте через обсуждение законопроектов и принятие решений политическая воля граждан получает правовое выражение. Правовые нормы программируют деятельность исполнительной власти и ставят общественно необходимые ограничения стихийной саморегуляции рыночной экономики. Только через такую цепочку опосредований происходит связывание административной власти государственного аппарата с волей граждан. Данная схема – это краткое описание с позиций дискурсивной теории того, как возможна реализация идеи самоопределения граждан в современном сложном обществе. Эта модель воплощения принципа народного суверенитета исходит не из некоего трансцендентного критерия, а из имплицитной логики уже существующих демократических практик. Однако дискурсивная теория не является простым описанием наличного положения. В реальном функционировании и взаимодействии гражданского общества, политического сообщества и государственного аппарата проявляются как демократический потенциал развития, так и противодействующие ему тенденции.

Начнем с артикуляции проблем жизненного мира в неформальной публичной сфере. Она зависит от активности граждан, от их желания тратить время и силы на деятельность с весьма отдаленными и неопределенными результатами. Эта активность ограничена как личными склонностями граждан, так и объективными условиями. Далеко не все люди испытывают интерес к политической деятельности в какой бы то ни было форме. К тому же делиберативная демократия требует больше приверженности, времени и подготовки, чем те формы политического участия, которые предполагаются либеральной моделью демократии (голосование на выборах и взнос на избирательную кампанию). При этом дискриминируемые группы располагают меньшими возможностями для того, чтобы их голос был услышан, ввиду финансовых ограничений, более низкого уровня образования, либо в силу того, что им приходится выступать против стереотипов большинства. Если в парламенте институционализированы формы включения меньшинства в обсуждение, то в публичной сфере такой институционализации нет, и каждая новая тематизация тех или иных вопросов со стороны меньшинств должна преодолевать определенный барьер косности. Подобного рода замечаниям, при всей их справедливости, можно противопоставить указание на активность и эффективность новых социальных движений в защите своих интересов.

Условием публичного демократического обсуждения является независимость средств массовой информации как от административной, так и от экономической власти. Практическая реализация этого требования встречается с определенными трудностями. Гарантией от административного подавления СМИ является правовая защита свободы печати, но в еще большей мере – развитая политическая культура общества, благодаря которой законы, защищающие свободу масс-медиа, обретают действенность, или, по словам Ульриха Бека, “бумажные буквы права наполняются социальной жизнью” [131]. Но как быть с влиянием собственника? Здесь можно говорить о плюрализме, который обеспечивается тем, что собственники масс-медиа различаются по своим экономическим интересам, а также по своим политическим и идеологическим пристрастиям. Протестные движения тоже имеют свои СМИ, как интернетовские, так и печатные. Конечно, в случае частного собственника каждый отдельный орган печати или телерадиовещания политически ангажирован и защищает определенную позицию. Однако тут многое зависит от уровня общественной морали. В обществах, где серьезно относятся к требованиям профессиональной этики, масс-медиа не могут пренебрегать обязанностями, налагаемыми на них профессиональным журналистским кодексом. Свободный форум выражения различных точек зрения предоставляют общественные СМИ, которые не зависят ни от государства, ни от частного капитала. О способности общественных средств массовой информации обеспечить свободный процесс коммуникации свидетельствует опыт Великобритании, Германии, Чехии. Большие надежды сторонники демократизации публичной сферы возлагают на Интернет, который пока еще не имеет такого же массового пользователя, как телевидение и печатные органы.

Что касается чуткости реагирования политического сообщества на изменение общественного мнения, то здесь необходимо принимать во внимание негативные последствия бюрократизации партий, которых мы уже неоднократно касались. Стратегия партий определяется их интересами самосохранения как “политических предприятий”, а также влиянием корпоративно организованных групп – профсоюзов, союзов предпринимателей и т.д. Однако рядовые избиратели также располагают возможностями заставить партии считаться с их интересами как через поддержку гражданских инициатив и новых социальных движений, так и через изменение электорального поведения. Исследователи и партийные центры в западных демократиях отмечают нарастающую в последние десятилетия тенденцию к отказу избирателей от самоидентификации с партией [132]. Неуклонно растет доля “переменных избирателей”, которые ограничиваются временной, тактической поддержкой той или иной партии. Ввиду непостоянства электоральных симпатий партии уже не могут рассчитывать твердо на предсказуемую поддержку, и вынуждены более активно вербовать сторонников, что заставляет их серьезнее относиться к требованиям рядовых граждан. Во взаимодействии законодательных органов и административной власти также проявляются тенденции, противоречащие нормативной модели демократии. Мы уже говорили о неизменном стремлении администрации перейти на самопрограммирование и о том, что в рутинные периоды растет независимость исполнительной власти по отношению к законодательной. Однако это обособление аппарата государственной власти от воли граждан прерывается в моменты кризисов, когда восстанавливается “официальный цикл власти” (Луман), осуществляемый в соответствии с буквой конституции. В эти периоды мобилизации общественности коммуникация осуществляется так, как предполагается самой идеей демократии – от публичной сферы к политическому сообществу, и от парламентского комплекса к административной системе.

Оптимистический взгляд на дальнейшую судьбу демократии в современном обществе основан на необратимом процессе осуществления основных прав человека. Эти права способствуют институционализации публичного демократического обсуждения и усилению влияния гражданского общества на политическую систему в целом. Чем успешнее реализуются и наполняются содержанием права, тем больше активизируются граждане, тем заинтересованнее они становятся в политическом участии. Каждое реальное приращение демократии порождает новые притязания, обостряет чуткость к незамечаемым ранее формам исключения, подавления и избирательного толкования всеобщих прав человека. Демократизация является самоподкрепляющимся процессом воплощения в жизнь “конституции как незавершенного проекта”.