Билет №7

1. Творчество Расина

Янсенизм – будьте скромнее, самодисциплина, нравственно развивайтесь и прочее. Течение внутри католицизма. Не были противниками папы, признавали его авторитет.

Вот Расин родился в такой семье и ходил в янсевистские школы. Ему там выбили бесплатное образование, а вышел он типа прекрасно обучен. Но не привлекала юношу работа на кого-то, он отдался литературе и послал в пешее эротическое предложения семьи определить его в богатый дом работать.

Писал стихи, сначала религиозные, потом более светские, что огорчало янсевистов. У них все светское доводит до греха и соблазна.

Написал пьесу, в процессе его тетка-монахиня письмами пыталась грешника образумить, но он даже не отвечал на ее мольбы и угрозы. Написал-таки пьесу, звать ее «Амазия». Не принесла лавров, но навлекла ненависть наставников его религии. Мол, где это видано, чтобы последователь их школы писал комедии! В 1661 году полностью отдаляется от наставников и религии, потому что литература наше все и важнее. А еще он вдохновлялся дальним родственником и близким другом Лафонтеном, который должностей не занимал и был вольным литератором.

Потом трагедия «Фиваида, или Братья-враги». К этому времени положил в список своих друзей известного сатирика Буало и Мольера, которому предлагал свою пьесу для его труппы.

Он еще имел средневековый театральный баттл с Корнелем, потому что они в одно время выпустили на сцену пьесы с одинаковым(почти) названием. На стороне ринга Расина «Береника» просто, а со стороны ринга Корнеля «Тит и Береника».

Если бы документ не сожрал кусок моего пересказа.. Вот цитата из учебника:

«Беренику» Расина сначала усердно замалчивали, а потом стали придирчиво разбирать, ища в ней отступления от «правил» и всяческие недостатки. И несмотря на все это, пьеса Корнеля уже после пяти-шести представлений шла при полупустом зале, тогда как расиновская «Береника» и после тридцати спектаклей подряд продолжала давать полные сборы и вызывать бурные аплодисменты зрителей. Вскоре ее успех вынуждены были признать и сами противники Расина. «Корнель довел до абсурда экзальтацию воли, Расин показал все могущество страстей, и с этой точки зрения он был, неведомо для себя, самым дерзким новатором. Он принес в поэзию новую, небывалую, глубокую правду»,— писал Анатоль Франс об этих двух корифеях классицизма в статье, посвященной мадам де Лафайет.

К Корнелю относится с почтением, приносит ему в 1665 свою трагедию «Александр Великий» и, несмотря на симпатию к таланту Расина у Корнеля, получает совет положить.. отказаться от драматургии. Расин воспринимает это не как обиду, а как стимул двигаться в поиске своего направления дальше и уходит. Ставит трагедию, она нравится Людовику XIV. Мол, там такой классный император, который все может и с дамами еще успевает покутить, это точно восхваление меня любимого. Эта трагедия так же сильнее настраивает янсвевистов против Расина, тот публично спорит с ними и рвет все отношения окончательно.

Между делом тусит с друзьями(все еще Буало, Мольер и Лафонтен) в баре, ухлестывает за актрисами.

Учил актеров иначе произносить свои реплики, более возвышенной манере. Мол, так не теряется звучность стиха. А в театре Мольера была реалистичность, у него не так. Потом Расин еще и перетащил свою пьесу в другой театр, а это неслыханно! И от этого у них потом был раскол в дружбе большой. Расину пох, он восхищен своим делом.

Про Андромаху:

По истории создания: поставлена в 1667 году в Бургендском отеле(потом называли театр Расина). Принесла звание «Великий Расин» своему автору. До постановки в театре поставили при дворе в присутствии короля, всем понравилось.

Принцип отношений между персонажами как в пасторальных романах 17в. – любовь каждого безответна. Пирр влюблен в Андромаху, Гермиона в Пирра, Орест в Гермиону. Прослеживается идея борьбы долга и чувств, когда у персонажей есть точный план, как действовать, но они связаны своими страстями, потому ограничены в действиях.

«Андромахой» Расин утверждал в драматургии и на сцене трагедию нового типа, обнажающую обычно скрытый от глаз механизм самодвижения неудержимой страсти, логику и законы ее развития, ведущего к неизбежному роковому финалу. Эта же трагедия открывает галерею героев и героинь, сила которых в цельности, благородстве и ясности их духа, противостоящих разрушительной силе страсти, губительному эгоизму.

В прессе сначала обижали. И стих неряшлив, и характеры неправильны, и ошибки есть (которые потом укоренились во французском языке).

Но нападки были бессильны повредить растущей славе. Именно его пьесам суждено было стать идеальными образцами трагедии классицизма. Гармоничность и ясность их конструкции, не допускающей ничего лишнего, строгое логическое развитие действия, исключающее всякие вплетения побочных и второстепенных линий, психологическая глубина в сочетании со сжатостью и лаконизмом выражения — эти их качества в наибольшей

степени отвечали довольно уже отчетливым в эту пору требованиям эстетики классицизма.

Требование единства времени, ограничивающее «ради правдоподобия» время действия одними сутками, неизбежно вело к сжиманию интриги и очищению ее от всяких наслоений. Расин настойчиво повторял это правило в предисловиях к трагедиям, неуклонно следовал ему в своем творчестве.

Корнель же, напротив, в своих поздних пьесах стал все больше отступать от «правил», основы которых он сам заложил своими «Горацием» и «Цинной». Его перестало удовлетворять понятие «правдоподобия» в театральном представлении. Взамен него старый драматург провозгласил принцип «правдивости», допускающей исключительное и даже неправдоподобное на сцене. Следствие этого — отказ Корнеля от благородной простоты, усложнение и запутывание сюжетов; загромождение пьес маловероятными перипетиями, отвлекающими внимание зрителей от главного действия. В соперничестве двух направлений победа досталась тому, которое наиболее полно выражало эстетическую программу классицизма. Пройдет всего три года после триумфа «Андромахи», и Расин окончательно утвердит превосходство своего расцветающего таланта над гаснущим дарованием Корнеля.

Была еще «Ифигения». Тоже трагедия.

В 1674 году в Париже представлена была «Ифигения». Успех ее был огромен, он едва ли не превзошел успех «Андромахи» и «Березники». Спектакль шел при полных сборах более сорока раз подряд. И тут враги Расина попытались еще раз взять реванш. В печати завязалась целая дискуссия о том, чья «Ифигения» лучше: Расина или Еврипида. Многие писатели, прежде относившиеся скептически к творчеству Расина, теперь взяли его сторону: так, например, поступил Перро. Расин, как всегда, оборонялся и, как всегда, болезненно переживал неприятности. На этот раз у него не хватило выдержки, и он совершил малодушный поступок. Когда театр Генего поставил в противовес его трагедии наскоро сочиненную «Ифигению» драмоделов Леклерка и Кора, он, используя свои придворные связи, добился запрещения пьесы. Между тем стряпня его соперников была настолько беспомощна, что не заслуживала мученического ореола. И без запрета она не выдержала бы больше двух-трех представлений.

«Ифигения» Расина — одна из лучших его трагедий. Нигде еще не достигал он такого мастерства в развертывании действия. Жизнь ни в чем не повинной Ифигении все время находится под угрозой, и потому трагедия держит зрителей в состоянии неослабевающего напряжения. Повороты сюжета, как всегда у Расина, несложного, но дающего простор для психологической разработки характеров, глубоко драматичны. Расин давно отошел от янсенистской секты и порвал связи с ее вождями, которые предавали анафеме театр, как светское зрелище, вводящее в соблазн и порождающее

грешные помыслы. И тем не менее в своих нравственных идеалах он, сам того не сознавая до конца, исходил из янсенистской морали. Проповедь янсенистов, призывавших бороться с губительными земными страстями, своеобразно сливалась в сознании Расина с рационалистической этикой, согласно которой рассудок — единственный надежный руководитель человека и всякое отклонение от стези разума пагубно. Не только с философской точки зрения, но и морально осуждая своих героев, одержимых необузданными страстями, жертвами которых становятся они сами, Расин оказывался близким к учению ясенистов.

Теперь про Федру.

В предисловии к «Федре» Расин писал: «Могу только утверждать, что ни в одной из моих трагедий добродетель не была выведена столь отчетливо, как в этой. Здесь малейшие ошибки караются со всей строгостью; один лишь преступный помысел ужасает столь же, сколь само преступление; ... страсти изображаются с единственной целью показать, какое они порождают смятение, а порок рисуется красками, которые позволяют тотчас распознать и возненавидеть его уродство. Собственно, это и есть та цель, которую должен ставить перед собой каждый, кто творит для театра...»

Сюжет пьесы отличается от сюжета мифа, он несколько переделан под те идеи, что поставил Расин. А именно тему трагической вины.

Жена Тесея Федра влюблена в пасынка, призналась ему и потом оклеветала. А то вдруг расскажет Тесею и обесчестит ее. Потом покончила с собой. Тесей попросил у богов смерти сыну, тот умер, и тогда правда раскрылась. Это как в мифе кратко.

Расин следует по иному пути и ставит пьесу по-другому. Если Ипполит ни в чем не повинен, он не должен погибнуть. Если Федра клевещет на Ипполита, то она не может вызвать сострадания у зрителей. В его трагедии Ипполит тайно влюблен в Арикию, дочь врага его отца Тесея. Таким образом, его любовь противоречит долгу, появляется «трагическая вина», и гибель его становится оправданной законами расиновской трагедии. На Ипполита клевещет не Федра, а ее кормилица Энона. Федра, узнав об этом, прогоняет свою верную служанку, и та бросается в море. Федра же отравляется и перед смертью во всем признается.

Насчет постановки Федры. Против Расина шли всякие заговоры, и в этот раз они нацелились на крах этой пьесы. Враги заказали плохому писаке тоже «Федру» написать. Ее подкупленно восхвалили, поставили в театре. На пьесу Расина скупили билеты на вырученные деньги, чтобы нанять всякий сброд сидеть там и не хлопать. Расин сначала был подавлен, но потом норм зрители пришли и все исправили. Прадон (плохой писака) канул в небытие, Расин снова на коне.

В 1677 году Расина привлекают к суду по обвинению в отравлении Терезы Дюпарк. Всем было известно, что Тереза умерла от родов, но обвинение могло выглядеть правдоподобным на фоне событий того времени: как раз в эту пору в Париже проходит серия скандальных процессов об отравлениях, которыми, как выяснилось, занимались весьма высокопоставленные дамы; таким способом они улаживали свои дела — материальные и любовные. Нелепость обвинения, уподоблявшего великого поэта преступным великосветским развратницам, не так легко было доказать. В конце концов Расину удалось оправдаться. Но унизительный судебный процесс сломил его. Расин проникся страхом перед актерской средой и отвращением к ней. С горечью сознавал он несостоятельность своих основных жизненных устремлений: он пытался через посредство театра воспитывать нравственность, а его чернили как преступника и певца преступления. И театральный мир, и светское общество, способное породить таких извергов, которые фигурировали в процессах об отравлениях, вызвали у него теперь глубокое разочарование.

Расином овладели покаянные настроения, его потянуло обратно в лоно янсенизма. То, что еще недавно ему самому казалось абсурдом, стало реальностью. Расин окончательно расстался с театром, примирился со своими старыми учителями-янсенистами и умолк как писатель. И это — в тридцатисемилетнем возрасте, в расцвете творческих сил и в апогее славы, как раз тогда, когда из-под его пера вышло одно из величайших произведений искусства всех времен и самая знаменитая из его трагедий! Сам поэт считал «Федру» лучшим своим творением,— именно потому так болезненно реагировал он на созданный вокруг нее скандал.

В этой пьесе, наиболее сложной из всех по своему психологическому рисунку и, как всегда, очень простой по сюжету, Расин достиг небывалой до того глубины в изображении душевных переживаний своей героини.

Отправляясь от античных источников, Еврипида и Сенеки, Расин по-своему повернул основной сюжетный ход и иначе разработал характеры. Он исключил из трагедии античный мотив обреченности Федры как безвольного орудия и жертвы мстительных богинь Артемиды и Афродиты; он снял также мотив измены Федры мужу при его жизни. Введя в сюжет ложное известие о смерти Тезея, он как бы освободил свою героиню от моральных обязательств по отношению к мужу: став вдовой, она могла сама решать свою судьбу, и это толкнуло ее на поступок, невозможный при других обстоятельствах,— признание в любви к своему пасынку Ипполиту. Расин показал Федру давно несчастной в браке с Тезеем, оттолкнувшим ее от себя своей неверностью, а Ипполита представил разительно похожим на отца в молодости, что и пленило Федру, некогда горячо любившую мужа.

Раскрыв долгую и тяжкую борьбу Федры с испепеляющей ее недозволенной любовью, Расин сделал ее натурой глубоко человечной, в сути своей благородной и трогательной. Чтобы не снижать ее образа, драматург

смягчает проступок Федры, вложив клевету на Ипполита в уста другого персонажа. Обвинение Ипполита в покушении на честь мачехи произносит нянька Энона, а сама Федра молчит, лишь пассивно соучаствуя в низком обмане.

До сих пор в трагедиях Расина всегда действовали две героини: одна — мягкая, самоотверженная, другая — властная, ревнивая и мстительная. Одна — носительница доброго начала, другая — злого. В «Федре» оба эти типа соединились в изумительном по сложности и многоплановости образе женщины, преступной и мучительно стыдящейся своего преступления, жестокой в момент отчаяния и ревности и мужественно берущей на себя ответственность за содеянное. Вся трагедия построена на смене обстоятельств, то дающих Федре право на любовь к Ипполиту, то отнимающих у нее и это право и надежду, отчего она чувствует себя еще более униженной и несчастной. Страсть Федры, при всей ее непреодолимости, не слепая стихия, не болезнь, насланная на нее богами, а глубоко естественное, вполне психологически объяснимое человеческое чувство, которое в силу обстоятельств ведет к катастрофическим последствиям. Человечность трагедии, благородство ее ведущей идеи, необычайный драматизм и эмоциональный накал при строгой сдержанности выражения и великолепном стихе (по выражению Пушкина, «полном точности, смысла и гармонии») — все это, вместе взятое, определило ее могучее воздействие на зрителей. С легкостью преодолев, как ничтожную заминку, заданный по отношению к ней враждебный тон, она на сотни лет утвердилась в театральном репертуаре Франции и других стран мира. «Федра» — высший взлет поэтического гения Расина и одна из вершин французского классицизма.