§ 3. Первичные ассоциации

Теперь мы попытаемся, исходя из брентановского учения о происхождении времени, получить доступ к поставленным проблемам. Брентано полагает, что он нашел решение в пер­вичных ассоциациях, в «возникновении непосредственных представлений памяти т. е. таких, которые присоединяются, согласно закону, не знающему исключений, к соответствую­щим представлениям в восприятии (Wahrnehmungsvorstel-lung) без всякого опосредования*-. Когда мы нечто видим, слышим или вообще воспринимаем, то происходит это всегда так, что воспринимаемое остается для нас некоторый период времени настоящим, хотя и не без модификаций. Отвлекаясь от других изменений, таких как интенсивность и полнота, ко­торые проявляются то в меньшей, то в более заметной степе­ни, необходимо еще постоянно констатировать иное и весьма своеобразное изменение: что именно такого рода пребываю­щее в сознании является нам как более или менее прошлое, как будто оно темпорально отодвинуто назад. Когда, напри­мер, звучит мелодия, то отдельный тон не исчезает полностью вместе с прекращением вызвавшего его стимула и, соответ­ственно, возбуждения нерва. Когда звучит новый тон, про­шедший не исчезает бесследно, в противном случае мы не мог­ли бы ведь заметить отношение последовательных тонов, мы имели бы в каждый момент один тон, и тогда в промежутке до появления второго тона — незаполненную паузу, однако ни­когда не имели бы представления мелодии. С другой стороны, дело не ограничивается пребыванием представлений тона в сознании. Если бы они оставались неизменными, тогда вместо мелодии мы имели бы аккорд одновременных тонов, или, ско­рее, дисгармоническое смешение тонов, как мы бы получили, если бы мы все тоны, которые уже прозвучали, взяли бы од-

13

новременно. Лишь благодаря тому, что появляется такая свое­образная модификация, что каждое ощущение тона, после то­го как исчез вызвавший его источник возбуждения, пробуж­дает из себя самого подобное представление, имеющее времен­ную определенность, и [лишь благодаря тому], что эта вре- 5 менная определенность беспрерывно изменяется, можно об­ладать представлением мелодии, в котором отдельные тоны имеют свое определенное место и свою определенную времен­ную границу. Итак, это общий закон, что к каждому данному представлению естественным образом присоединяется непре- i о рывный ряд представлений, из которых каждое воспроизво­дит содержание предыдущего, однако таким образом, что оно постоянно прикрепляет к новому (представлению) момент прошлого.

Таким образом, фантазия здесь обнаруживает специфи- 15 ческим образом свой продуктивный характер. Здесь имеет ме­сто единственный случай, где она поистине творит новый мо­мент представлений, а именно: временной момент. Таким об­разом, в сфере фантазии мы открыли источник представлений времени. Психологи до Брентано тщетно пытались обнару- 20 жить истинный источник этого представления. Психологов сбивало с толку вполне понятное смешение субъективного и объективного времени, и это не позволяло увидеть заключаю­щуюся здесь подлинную проблему. Многие полагают, что на вопрос о происхождении понятия времени нельзя ответить 25 иным образом, чем на вопрос о происхождении наших поня­тий цветов, тонов и т. д. Так же, как ощущаем мы цвет, ощу­щаем мы длительность цвета; как качество и интенсивность, так и временная длительность является имманентным момен­том ощущения. Внешнее раздражение возбуждает посред- з° ством формы физических процессов качество, посредством их жизненной силы — интенсивность и посредством своей про­должающейся длительности — субъективно ощущаемую дли­тельность. Однако, это очевидная ошибка. То, что раздраже­ние длится, еще не означает, что ощущение ощущается как 35 длящееся, но только то, что ощущение так же длится. Дли­тельность ощущения и ощущение длительности — две разные вещи. И точно так же при последовательности. Последова­тельность ощущений и ощущение последовательности не од­но и то же.

Таким же образом должны мы возразить, естественно, и тем, кто хочет свести представление длительности и последо­ вательности к фактам длительности и последовательности психических актов. Все же мы проведем возражение специ­ ально в отношении ощущений. 5

Можно было бы допустить, что наши ощущения дли­лись бы или следовали друг за другом, а мы бы об этом все же совершенно ничего не знали, ибо наши представления не нес­ли бы в себе ни малейшей темпоральной определенности. Ес­ли мы рассмотрим, например, случай последовательности и ю допустим, что ощущения исчезают вместе с вызвавшими их раздражениями, тогда мы имели бы последовательность ощу­щений без всякого понятия о временном потоке. С появлением нового ощущения мы бы не помнили уже о бытии (Gewesen-sein ) предыдущего; в каждый момент м ы имели бы только соз- 15 нание только что произведенного ощущения, и не более того. А так же и дальнейшая длительность уже произведенных ощущений не привела бы еще нас к представлению последова­тельности. Если при последовательности тонов более ранние удерживались бы точно в таком же виде, в каком они были, в 2о то время как звучали бы все новые и новые, тогда мы имели бы в нашем представлении одновременную сумму тонов, но не последовательность тонов. Здесь не было бы никакого разли­чия с тем, что все эти звуки звучали бы одновременно. Или другой пример: если бы в случае движения движущееся тело 25 удерживалось бы в сознании в каждом конкретном положе­нии без всяких изменений, тогда пробегаемое пространство являлось бы нам непрерывно заполненным, но мы не имели бы представления движения. К представлению последова­тельности приходят лишь благодаря тому, что предыдущие з° ощущения не пребывают в сознании неизменными, но специ­фическим образом изменяются, и притом беспрерывно изме­няются от момента к моменту. При переходе в фантазию ощу­щение получает постоянно изменяющийся временной харак­тер, и содержание является в каждый последующий момент 35 все более и более отодвинутым в прошлое. Эта модификация не является более делом ощущения, на него не действует раз­дражение. Раздражение производит содержание представле­ния в настоящем. Если исчезает раздражение, то исчезает и ощущение. Но ощущение само теперь становится творческим:

15

оно производит равное или почти равное себе по содержанию и обогащенное временным характером представление фанта­зии (Phantasievorstellung). Это представление опять пробуж­дает новое, непрерывно к нему присоединяющееся представ­ление и т. д. Это постоянное присоединение темпорально мо- з дифицированного представления к данному представлению Брентано называет «первичными ассоциациями». В качестве следствия своей теории Брентано приходит к отрицанию восприятия последовательности и изменения. Мы полагаем, что слышим мелодию, а, следовательно, еще слышим только ю что прошедшее, между тем — это лишь видимость, вызывае­мая живостью первичной ассоциации.