- •Следствии.
- •Неспособность к совокуплению у женщин.
- •Неспособность к зачатию.
- •Экспертиза спорной импотенции.
- •Неопределенный пол. Гермафродитизм s
- •О противозаконном совокуплении.
- •Диагноз бывшего совокуплении.
- •1. Анатомические изменения.
- •3 W I с h m a n n, Arztl. Sachver.-Ztg., 1900, № 4; c. R ö h s s, Diss. Greifswald, 1903, Blumreich в Krankheitennu. Ehe. Сенатора и Кампнера.
- •Ном совокуплении
- •1 Müncii. Med. Wochenschr. Ш24, № 43, 1925, № 5; Arch, f. Oyn., 1925, u cxxhi, стр. 53.
- •2 Arch. F. Gyn. 1918, т. Cvu£ 1 Там же, 1922, т. Cxvi.
- •Распознавание бывших родов.
- •Распознавание бывшего выкидыша.
- •Исследование женщины.
- •Причины аборта.
- •Статьи уголовного кодекса рсфср.
- •I. О расстройстве здоровья и насильственной смерти вследствие повреждения (травмы) в узком смысле.
- •Тяжкое телесное повреждение.
- •§ 431 Австр. Ук нормирует наказуемость неосторожных действий и упущений, если даже они и не причинили действительного вреда.
- •II. Смертельные повреждения.
- •Род смерти. Самоубийство.
- •Исследование кровяных пятен.
- •IH Убийстве гвпи ноги в клони ЛттнЯы-п vrn рям.-uno пг,,г-,о.,,.„™. -,-
- •Исследование волос.
- •Повреждения по месту их положения.
- •Б. Повреждения шеи.
- •II. Смерть от задушения,
- •Трупные явления при асфиксии.
- •Смерть от утоплении.
- •Смерть от странгуляции.
- •3. Удавление рукою.
- •Задушение в тесном помещении.
- •III. Смерть от голодания.
- •VI. Смерть от отравления.
- •Распознавание зывшего отравления.
- •2. Данные вскрытия.
- •3. Исследование яда.
- •4. Обстоятельства случая.
- •Классификация ядов.
- •1 Arch. F. Krimin., т. 66.
- •1 Aerztl. Sachn.-Ztg., 1902, № 7. ' '
- •3 Aerztl. Sachn-Ztg., 1902, № li- Там же, № 13.
- •10 Ztschr. F. Gewerbehyg., 1908, № 7-
- •Virrhmir'n a i_ t at?с _ k.'-I
- •§ 341 Проекта 1925 г. Германского ук предусматривает наказание за предоставление другому лицу опия, морфия, кокаина и подобных опьяняющих и оглушающих ядов.
- •А. Родился ли ребенок живым?
- •В. Причины смерти новорожденного.
- •Насильственная смерть после родов.
- •Трупные явления.
- •Судебная психопатология.
- •I. Спорная вменяемость. Статьи уголовного кодекса рсфср.
- •Б. Врожденные или приобретенные в раннем детстве психопатологические состояния (состояния идиотии в широком смысле слона).
- •П.. Гипноз и бнушсьиь..
- •11. Наружный осмотр.
- •V/. Правила сохранения органов и взятия материала для анатомического, патологоанатомического, микроскопического, бактериологического и биологического исследований.
- •Статьи уголовного кодекса рсфср.
Б. Врожденные или приобретенные в раннем детстве психопатологические состояния (состояния идиотии в широком смысле слона).
Сюда относятся идиотизм и слабоумие (идиотия в узком смысле, имбе-цильность и дебильность) и некоторые недостатки психической организации, часто наследственного происхождения,, выражающиеся преимущественно ненормальными чувствованиями и желаниями, а также задержка психического развития, вызываемая врожденным или приобретенным в детстве недостатком органов чувств.
Для краткости мы будем называть все эти состояния проста врожден-нымИ} имея все же при этом в виду, что все они могли быть приоберетены в раннем периоде внеутробной жизни вследствие повреждений мозга или органов чувств (детские болезни мозга, травмы черепа и т. д.).
' ВРОЖДЕННЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ДЕФЕКТИВНЫЕ СОСТОЯНИЯ. • а)Иди.отизм (идиотия в узком смысле).
Под этим подразумеваются те формы идиотии, при которых речь или совершенно не развивается или задерживается на примитивной ступени и Ъгсутствует способность к обучению (наличность исключительно конкретных представлений при полном отсутствии абстрактных понятий и представлений).
Н-в этой группе существует много степеней (глубины) психического расстройства. На самой низкой ступени стоят случаи идиотии, почти не обнаруживающие психических функций, а проявляющие главным образом автоматические и рефлекторные действия; они лишены судебно-психиатри-ческого интереса, так как такие лица совершенно не способны к преступлению.
Jtto и более высоко стоящие идиоты не представляют никаких затруднений на суде в смысле обнаружения у них душевного расстройства, тем более что невменяемость очевидна даже для неспециалистов. И они редко совершают наказуемые поступки, а если это и случается, то вопрос касается ответственности не их, а тех лиц, которые обязаны наблюдать за ними. Совершаемые преступления вызываются влечениями и аффектами, совершенно не^ обузданными никаким моральным чувством, — покушения на чужую собственность, акты злобы и #ести, бесстыдные преступления против нравственности, эффективные действия — нанесение увечий, убийство и т. д.
26 Руководство по судебной медицине. 401
. Не следует преувеличивать значение того факта, что даже при глубоких степенях идиотии обнаруживается еще способность к известному воспитанию, как это доказывают учреждения для идиотов, ибо это воспитание остается в конечном счете только механическим приобретением навыков. Не должен также вводить в заблуждение неоднократно констатированный факт, что иногда идиоты, несмотря на большие дефекты в области умственных способностей, обладают ловкостью в механических работах и обнаруживают некоторые таланты, например музыкальный, или одностороннюю одаренность, например иногда поразительное развитие памяти на имена, цифры и т. п.
б) Слабоумие (имбецильность).
При этих формах существует некоторая способность к обучению, хотя достижение цели, даже в виде начального обучения, обычно оказывается невозможным. Развиваются простейшие понятия и абстрактные представления. Развитие речи доходит до построения простых предложений.
В душевной жизни имбецилика имеются характерные черты, приводящие его сравнительно часто к совершению преступлений. У него хотя и не вполне возможно, но все же очень затруднено само формирование характера, превращающегося у здорового человека при наличии благоприят- / ных наклонностей и влияния воспитания в руководящее правило поведения и дающего возможность почти инстинктивно выбрать из многих положений правильные. Имбецилики хотя и поддаются известному воспитанию и могут заучить некоторое количество моральных правил (запретов), но вследствие неспособности к образованию самостоятельных суждений не всегда оказываются в состоянии понять> что тот или другой поступок, вызванный каким-нибудь влечением, является запрещенным^ действием. Это свойство является причиной того, что слабоумные часто поддаются своим влечениям. И даже, если они оказываются в состоянии понять запретность поступка, это не является для них задержкой, так как мысли о будущем (страх быть открытым, боязнь наказания) действуют на слабоумного гораздо слабее, чем на здорового.
Кроме того эта неспосооность к образованию самостоятельных суждений ведет к тому, что слабоумные в гораздо большей степени доступны постороннему влиянию, чем обладающие полным рассудком; первые легко внушаемы в своих суждениях и поступках и потому чаще поддаются искушению. Поэтому обстановка, в которую попадает слабоумный, оказывает до некоторой степени влияние на то, становится ли он криминальным или нет.
Далее, у имбецилика нет достаточной способности различения; он не в состоянии отличить существенное от несущественного, важное от второстепенного. Поэтому он оказывается несосостоя-тельным в конфликтах с совестью; он предпочитает большее зло в будущем, лишь бы избегнуть незначительного затруднения в настоящий момент (один слабоумный утопил слабого больного, которого он должен был проводить в несколько отдаленный госпиталь и который в дороге окончательно ослабел; сделал он это потому, что побоялся неприятностей за неисполнение поручения).
- По этой же причине слабоумные не знают границ при вспышках.. раздражительности и реагируют на оскорбления и обиды такими насилб"-ственными действиями, которые совершенно не соответствуют поводу (gjia6o-
402
умный убил своего отца, который уговаривал его украсть яблоки из чужого имения).
Медленность и тяжеловесность в восприятии и перерабатывании впечатлений настолько затрудняют принятие правильного решения слабоумным, что это может привести его к преступным действиям, когда он попадает в необычайное или требующее быстрого решения Положение. Благоразумные, обдуманные поступки даются ему гораздо труднее, чем здоровому при тех же обстоятельствах.
То же самое касается и влияния аффектов и влечений на действия слабоумного; здесь играет решающую роль форма расстройства — торпид-ное, или эретическое тупоумие.
Половое влечение нередко приводит слабоумных мужчин к преступным действиям, тем более что они редко находят возможность нормальной половой жизни. Поэтому их инстинкт приобретает часто извращенное направление (развратные действия с детьми, садистические акты вплоть до убийства из сладострастия).
Таким образом слабоумный по многим причинам подвержен опасности вделаться преступником. Эта опасность оказывается тем большей, чем меньше он остается под разумным руководством и надзором, или если он по социальным причинам оказывается вынужденным к самостоятельности. Опасность еще увеличивается, если к умственной слабости присоединяются преступные наклонности. Но об этом еще придется говорить при рассмотрении наименьшей степени слабоумия — дебильности, при которой преступные наклонности особенно часто дают о себе знать.
Особые желания и страсти, например к лакомствам, также могут привести слабоумного к противозаконным поступкам; они доводят его не только до воровства, но и до обманов и мошенничества.
Нередко подобные поступки слабоумных настолько детски, наивны и нелепы, что они сами по себе указывают на наличие слабоумия. Сюда относятся обманы и даже подделки, основанные на самых наивных предположениях о легковерии обманываемых.
При обсуждении вопроса о врожденном слабоумии преступника следует не только поста-вн^ь диагноз болезни, но и определить степень е е. Ори выполнении этой задачи не следует ограничиваться лишь установлением имеющейся налицо степени умственной продуктивности, выявлен-ной^путем исследования преступника. Необходимо считаться с его склонностью представляться глупее, чем он есть; поэтому не следует придавать слишком много значения результату так называемого исследования интеллекта, могущему сыграть большую роль при определении правоспособности.
Важнее найти объективные основания для наличия слабоумия и для определения степени его. Для этого может служить оценка успешности занятий в школе и прежнего образа жизни испытуемого, установление, обладал ли он способностью вести самостоятельный образ жизни, имел ли он профессию.
Обычно заДержка развития имбецилика обнаруживается уже в самом раннем детстве: запоздалая способность ходить и говорить, отсталость в школе, неспособность к изучению какого-либо ремесла или профессии. Характерным являются кроме того неудачи слабоумного в его профессии и в особенности мотивировки этих неудач.
Кроме того необходимо при определении слабоумия высказаться по повод/психического состояния, принимая во внимание именно данное
26* 403
преступление. Это необходимо потому, что при некоторых преступлениях в зависимости от степени слабоумия нельзя даже предположить ни понимания наказуемости, ни по крайней мере осознания непозволительности, в особенности если в данном случае обдумыванию мешало душевное волнение. При других же противозаконных поступках можно предположить наличие этих способностей.
Нужно также остерегаться возможности спутать врожденное слабоумие с легкомыслием. У слабоумного нет способности предусмотреть последствия своих поступков и действовать согласно этому предусмотрению; легкомысленный же способен предусматривать, но действует независимо от этого, так как его всецело захватывает удовлетворение влечений в настоящий момент, и представления о будущих неприятностях не вызывают никакого противодействия.
в) Дебильность.
При наиболее слабых степенях врожденного слабоумия, называемых дебильностью, в достаточной мере развиваются сложные конкретные и абстрактные понятия. Способность к обучению у подобных индивидуумов иногда достаточна для того, чтобы, хотя бы с трудом, окончить даже среднюю школу; конечно успех обучения зависит от индивидуальной помощи, оказываемой дебильному. Они заучивают главным образом благодаря памяти: суждения и комбинаторная способность остаются у них на низкой ступени.
Дебильному свойственны те же недостатки, влекущие его на путь опасного поведения, как и имбецилику; главным образом недостаточная самостоятельность суждений, внушаемость, неспособность отличить существенное и важное; но ошибки, совершаемые дебильным, в силу этих моментов менее грубы, чем у имбецильного.
Дебильный чаще имбецильного становится криминальным, потому что достигает сравнительно большей свободы и самостоятельности, не умея правильно пользоваться ими. Кроме того к нему предъявляются большие требования (выполнение профессии), которые ему все же не по силам. Вследствие этого дебильный попадает в затруднительные положения, представляющие бесчисленное множество поводов сойти с правильного пути и приводящие его в конце концов к преступлениям.
ВРОЖДЕННЫЙ НЕДОСТАТОК ОРГАНОВ ЧУВСТВ.
Из врожденных недостатков в области органов чувств врожденная слепота при обыкновенных условиях имеет для вопроса о вменяемости только второстепенное значение, потому что слепота не обусловливает существенных препятствий ни обучению, ни восприятию в области сознания высших представлений и суждений. Этот недостаток получает большое значение в тех случаях, когда он сочетается с недостатками других органов чувств (глухотой, тугостью слуха, психической слабостью или с отсутствием соответствующего воспитания.
Несравненно большее значение имеет прирожденная или приобретенная в раннем детстве глухота и обусловленная ею немота, потому что при этом уничтожается важнейший путь для восприятия элементов образования, а последовательная немота существенно затрудняет воспроизведение и обмен содержания технической жизни. Особенно затруднительно восприятие отвлеченных представлений и суждений, т. е. именно тех элементов характера, которые должны сдерживать чувственные и эгоистические побуждения.
404
Таким образом здесь существует аналогия с врожденным безумием и слабоумием. Однако в первом случае недостаток лежит в самом мозгу и потому неустраним, при обыкновенных же формах глухонемоты имеется анатомический субстрат для нормальной деятельности, но развитие ее затруднено и даже невозможно при обыкновенных 'методах обучения. Если же дается специальное образование, приспособленное к имеющемуся недо-. статку, то психические задатки развиваются настолько хорошо (хотя с большим трудом, чем при обыкновенном воспитании), что в отношении различения и способности управлять собой глухонемой ничем почти не отличается от нормального человека. Каких поразительных результатов можно достигнуть в этом отношении, показывают школы для глухонемых; в настоящее время многие глухонемые занимают различные должности и вообще ничем не отличаются от других сограждан; среди них встречаются учителя, служащие и даже литераторы.
Из этого следует, что в вопросе о вменяемости глухонемых прежде всего нужно разграничивать получивших специальное обучение от необучавшихся. Последние могут быть приравниваемы к слабоумным, потому что в их сознании или совсем нет представлений отвлеченного характера или имеются только скудные; здесь при известных условиях может итти речь только о навыках, но не о способности ориентации и управления собой в смысле уголовной вменяемости.
Иначе обстоит дело по отношению к глухонемым, получившим известное воспитание. Здесь условия для вменяемости имеются тем в большей степени, чем полнее полученное воспитание. Однако нужно заметить, что у глухонемых, как и у нормальных людей, должны существовать индивидуальные- различия в умственных способностях и что у первых разница сказывается гораздо резче вследствие трудности и несовершенства получаемого воспитания. Из этого следует, что небольшие степени умственной слабости, которые для здоровых людей могут считаться в пределах нормы, у глухонемых затрудняют обучение в такой же степени, как и слабоумие; далее, по тем ж£ причинам глухонемым требуется гораздо больше времени для учения, и минимальная степень разумения, предусмотренная законом, приобретается ими гораздо позже, чем при нормальных условиях. Кроме того глухота может сочетаться с врожденной или приобретенной в раннем возрасте олигофренией, а также с врожденными или приобретенными психическими аномалиями другого рода, вследствие чего наилучшее обучение может остаться безрезультатным. Таким образом наличие полученного глухонемым специального образования само по себе еще недостаточно для признания его вменяемым; нужно помнить, что, несмотря на полученное воспитание, под влиянием указанных условий разумение деяний и способность управлять собой могут оказаться недостаточными или существенно уменьшенными. В этом отношении имеют значение те же соображения, которые были высказаны по поводу аналогичных поступков недееспособных. Само собой разумеется, что исследование умственных способностей глухонемых лишь в редких случаях возможно без переводчика (учителя глухонемых), и даже ири возможности письменного сношения с исследуемым участие переводчика оказывается неизбежным.
ВРОЖДЕННЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ АНОМАЛИИ СПЕЦИФИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА.
Известно, что и нормальные люди в одинаковых условиях существования и развития во многих отношениях обнаруживают врожденные психические различия, касающиеся интеллекта, чувств и воли. Различия в двух
405
последних направлениях учитывают уже давно, обозначая известные психологические категории, связанные с ними, «темпераментами».
Различны также предрасположения и в области влечений, с одной стороны, по их интенсивности, что оказывает влияние на успех воспитания в смысле регулирования влечений, с другой — и качественно. В последнем случае могут проявиться отдельные, болезненно направленные влечения, органическая обусловленность которых доказывается наследственной передачей их.
Крайние отклонения этого характера, так называемые «псих о-патические предрасположения», могут привести их обладателей к конфликтам с •окружающим миром, подлежащим уголовному осуждению. В тех случаях, когда подобные аномалии очень отличаются от свойств среднего человека, может возникнуть сомнение относительно вменяемости обладателя.
Люди, о которых в подобных случаях идет речь, не находятся в состоянии так называемой душевной болезни в общепринятом смысле этого слова. Однако современное уголовное право все более считается с болезненностью таких предрасположений, и невменяемость признается часто в таких случаях тяжелых психопатий, когда о душевной болезни в тесном смысле слова не может быть и речи.
К этим случаям особенно применимо положение о том, что понятия душевнобольной и невменяемый не вполне совпадают. Сюда также относится особенно и то, что решение о невменяемости принадлежит не эксперту, а судье.
Но перед экспертом в подобных случаях стоит особая задача — выяснить не только психическое состояние испытуемого, но и соотношение между психическими свойствами его и данным поступком. Это необходимо потому, что в таких случаях судья не может признать невменяемость только на основании психического состояния преступника, а должен принимать во внимание связь между установленной психической ненормальностью и данным преступлением.
Навязчивые представления и вытекающие из них навязчивые импульсы почти не имеют самостоятельного уголовно-правового значения, даже в тех резко выраженных случаях, которые принимают характер психического расстройства.
Аномалии в сфере влечений часто играют большую роль в уголовном суде. При так называемом непреодолимом влечении психопатические личности от времени до времени впадают в такое состояние, при котором ими совершаются неожиданные, большей частью противозаконные действия.
Эти состояния описаны как импульсивное помешательство.
Среди причисляемых к нему форм клептомания например является по большей части компромиссом между недостаточно урегулированным влечением и задержкой, привитой воспитанием. Этим объясняется столь частое неиспользование украденного и устремленность влечения к определенным предметам, часто незначительной ценности или же легко доступным для тайного похищения (карандашам, книгам, сигарам и т. п.). Нередко существует связь между клептоманией и влечением к коллекционерству.
Из остальных явлений, относящихся сюда, укажем на болезненное влечение к бродяжничеству (доромания), имеющем значение главным образом в отношении военной службы (дезертирство), в
406
чение к поджогам (пиромания), к убийству (гомйпидомания). Подобные гомицидоманические импульсы обнаруживаются в убийствах посредством отравлений, остающихся нередко неоткрытыми. При этом способе убийства отпадает насильственность действия при других видах убийств, и для преступника создается большая возможность остаться неразысканньш, а в некоторых случаях даже самое преступление может оказаться нераспознанным.
Всем этим так называемым импульсивным поступкам свойственно то, что подавление влечений вызывает в переживающем их чувство недовольства или страха, тогда как совершение поступка сопровождается чувством облегчения, часто даже удовольствия.
Судебно-психиатрическое значение представляют также некоторые болезненные извращения полового влечения. Здесь подразумеваются не те ненормальные появления полового влечения, которые встречаются при многих психических расстройствах, в более узком смысле слова, при маниакальных состояниях, при различных состояниях слабоумия, эпилептических и алкогольных расстройствах, но случаи, з общем мало или совершенно не отличающиеся от психически здоровых за исключением половых извращений.
Из этих половых ненормальностей гомосексуализм вызвал особенно оживленный обмен мнений. При этом были высказаны противоречивые суждения уже но первому принципиальному вопросу: должны ли быть наказуемы гомосексуальные половые сношения. Среди врачебных кругов перевес оказался на стороне мнения, что желательная «экономия в назначении наказаний» делает излишним статью уголовного закона, преследующего гомосексуальные сношения. Сторонники этого мнения полагают, что права, которые должны быть охраняемы, в достаточной мере защищаются статьями, грозящими наказанием за половые сношения с несовершеннолетними при условии обольщения, насилия, и что в общем можно предоставить гомосексуализм суду общественного мнения.
С другой стороны, защитники гомосексуальных извращений представляют гомосексуальное направление влечений вполне равноценным и равноправным нормальному и пытаются объяснить гомосексуализм исключительно врожденным или даже наследственным свойством психической конституции, вследствие чего гомосексуальные половые сношения являются для таких людей столь же адекватным удовлетворением полового влечения, как для большинства людей сношения гетеросексуальные. На этом основании они требуют для гомосексуалистов права удовлетворения полового влечения способом, соответствующим их ощущениям, считая его естественным правом.
В противовес этому следует, с одной стороны, указать, что бывают случаи, при которых известная психическая установка в смысле гомосексуализма проявляется уже в периоде детского развития. В этих случаях уже в раннем возрасте обнаруживаются черты в склонностях и играх детей, свойственные обычно другому полу, например черты женственности у мальчиков. Нередко оказываются налицо и физические отклонения в росте, скелете и мягких частях тела, во вторичных половых признаках. Иногда удается установить и наследственный характер таких аномалий. Часто болезненность организа-нии подобных индивидуумов выдает себя тем, что проявляются и другие недостатки их психической деятельности, странности, моральные и интеллектуальные дефекты, и тем, что нередко у них возникают скоропреходящие или длительные психические расстройства.
С другой стороны, однако легко установить, что в большинстве случаев гомосексуализм не является врожденным.
Развитие гомосексуализма объясняется в этих случаях тем, что первыми проявлениями половой деятельности были онанистические манипуляции, происходившие в присутствии или при участии (взаимный онанизм) индивидуумов того же пола, например в школах, интернатах для мальчиков или при совращении мальчиков «зрослыми.
У психопатически предрасположенных лиц чувственные ощущения, связанные с половым наслаждением в его первых проявлениях, оказываются решающими для дальнейшего направления полового чувства, так что эти чувственные ощущения, привходящие моменты полевого наслаждения, образуют тесную связь с влечением, трудно разъединимую впоследствии.
407
^ объясняется большинство случаев гомосексуализма, а также и фетишизма, •собой разновидностью которого в известной мере является и гомосексуализм.
Впрочем многие гомосексуалисты вначале совершенно не лишены гетеросексуальный наклонностей и стремлений к нормальным половым снгшениял1 Но при первых попытках их часто постигает неудача, отчасти вследствие существующей уже установки к собственному полу, отчасти вследствие недостаточней половой самоуверенности (психической импотенции, частого следствия онанистических эксцессов). Этот неуспех укрепляет их гомосексуальную установку и отрицательное отношение к чувственным раздражениям по отношению к другсму полу.
Однако есть немало гомосексуалистов, которые в состоянии иметь половые сношения с женщинами, женятся, имеют детей и наряду с этим имеют случайные или продолжительные гомосексуальные связи или по меньшей мере борются с этой склонностью. Уголовные законодательства РСФСР, УССР и БССР отказались от преследования гомосексуализма, если он имеет место между совершеннолетними, рассма!р1вая его как половую болезненную аномалию, если проявления его не граничат с социальной опасностью. В этом отношении совет, кое зако юдательство сделало значительный шаг вперед по сравнению с западноев"опейскими законодательствами, где по да! ному вопросу еще происходят длинные дебаты.
К гомосексуализму примыкает обширная область фетишизма в его многообразных проявлениях, из которых некоторые безвредны и не дают повода к криминальным конфликтам, тогда как другие, например страсть к детям обоего пола, эксгибиционизм или те формы фетишизма, которые ведут к запрещенному присвоению предметов, служащих фетишом, могут оказаться значительными с точки зрения уголовного права.
Из извращений полового чувства в смысле мазохизма и садизма первое не имеет почти никакого уголовного значения, тогда как второе может привести к наказуемым поступкам вследствие насильственных нападений на лиц женского пола (загрязнение и повреждение одежды, «подкалывание» девочек) и вылиться в свою крайнюю форму — в убийство из сладострастия (Lustmord) с отвратительными сопутствующими обстоятельствами.
При оценке преступлений на почве патологических извращений полового влечения эксперт должен принимать во внимание следующее.
В значительном большинстве случае дело касается индивидуумов, которые не могут считаться психически больными в обычном смысле, ведут самостоятельную жизнь, имеют профессию и дееспособность которых в общем ни в ком не возбуждает сомнения.
При более подробном исследовании во многих случаях можно найти анамнестические данные для объяснения психопатического предрасполо-х жения и признаки такового. К ним относятся болезни нервной системы " в детском возрасте, повреждения черепа, последствия алкогольных эксцессов; аномалии чувств и воли, перевес фантазии над рассудком, односторонние и преувеличенные склонности и идиосинкразии, непостоянство образа жизни, неустойчивость и т. д. Наконец встречаются извращения полового чувства как частичные проявления морального дефективного состояния, сопровождающиеся или не сопровождающиеся дебильностью, о которых говорилось выше.
При экспертизе лица, совершившего преступление на почве непреодо лимого влечения, как полового, так и неполового характера, оказывается чрезвычайно важным выяснить психическое состояние преступника в мо мент преступления. Часто случается, что с каким-нибудь запрещенным проявлением влечения при спокойном, уравновешенном состоянии созна ния благодаря влияниям воспитания, включая сюда и угрозу наказания, вполне справляются, но эти задержки терпят крушение, когда душевное равновесие чем-нибудь нарушается. Такие влияния могут оказать иногда совсем слабые расстройства психического равновесия. **
408 "*
Так, наблюдается, что женщины-клептоманки поддаются этой мании только во ьремя менструаций, часто сопровождающихся заметным расстройством психического равновесия даже у душевноздоровых женщин.
Такое же влияние оказывает алкоголь и, разумеется, тем легче, чем сильнее опьянение; но нередко и незначительные дозы алкоголя вызывают проявления каких-нибудь патологических влечений. Такие же последствия могут быть вызваны сильными эмоциональными движениями. Это наблюдается часто тогда, когда данное волнение основано на причине, способствующей проявлению влечения, например пориомани-ческие импульсы несовершеннолетних из страха наказания; пиромани-ческие импульсы под влиянием ненависти и мести.
Чаще всего проявления болезненных (конечно также и нормальных) влечений вызываются эпилептическими расстройствами сознания, т. е. расстройствами, которые являются следствиями припадков, предшествуют им или заменяют их.
Уничтожение нормальных задержек, основанных на противоположных представлениях, вызываемое эпилептическим расстройством сознания, приводит к тому, что поступки больных в подобном состоянии часто принимают криминальный характер, что в них часто осуществляются импульсы клептоманические, пориоманические, пироманические, гомицидоманиче-ские и извращенные (или нормальные) половые влечения. В подобных случая-х мы конечно имеем налицо все признаки непреодолимости влечения в вышеупомянутом смысле.
Само собой понятно, что такие влечения могут быть вызваны и целым рядом других психических расстройств в более узком смысле слова. Прежде всего сюда относятся маниакальные состояния возбуждения, с одной стороны, а с другой — психозы, связанные со слабоумием, например: имбе-цильность, гебефрения, паралитическое и старческое слабоумие. Врожденно слабоумные особенно часто совершают преступления на почве влечений вследствие того, что они пользуются обычно большей свободой, чем другие психические больные, которых своевременно берут под надзор.
При психиатрическом исследовании болезненных проявлений влечений важно установить (а это часто и удается), что данные влечения наблюдались уже в детстве и что их осуществление неоднократно наблюдалось без уголовного вмешательства до криминального действия. Особенно это имеет значение в отношении клептомании и пиромании, играющей мало роли в^.уголовно-правовой практике. Часто приходится наблюдать наличие многих болезненных влечений у одного и того же индивидуума.
В. ПРИОБРЕТЕННЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА.
Под этим названием мы разумеем психопатические состояния, могущие развиться у людей, до того времени психически нормальных, или по достижении психической зрелости или же в то время, когда процесс психического созревания приходит к завершению (pubertas).
Заболевания в этой области подразделяются на имеющие более длительное течение (недели, месяцы, годы) и менее продолжительные, преходящие (транзиторные) расстройства сознания.
В дальнейшем изложении это разделение не может "быть строго проведено ввиду того, что и длительные психические расстройства и преходящие наблюдаются при алкогольных эпилептических, психических расстройствах; поэтому целесообразно совместное изложение этих случаев.
409
МЕЛАНХОЛИЯ И МАНИИ.
Обе эти формы болезни объединяются клинически в одну под названием маниакальн о-д епрессивного психоза, потому что они могут чередоваться у одного и того же индивидуума, либо проявляться в виде смешанных состояний, или же заменять одна другую в процессе семейной наследственной передачи. Но в пределах судебной психиатрии они требуют совершенно обособленного описания ввиду резкого различия как условий, при которых подобные больные могут совершить преступление, так и характера самих преступлений, совершаемых ими.
Меланхолия редко приводит к преступным действиям, так как этой болезни свойственна пониженная активность, происходящая от психических и психомоторных задержек. В тех случаях, где при этой болезни все-таки имеет место преступление, главной причиной его является аффект страха, доводящий больных до насильственных действий и прежде всего до столь частых среди них самоубийств. Но насильственные действия меланхоликов не всегда касаются только их самих. Нередко меланхолики — отцы или матери — в связи с планами самоубийства убивают собственных детей, так как их пессимизм рисует в самых мрачных красках не только собственную судьбу, но и будущее детей, и они не хотят оставить их несчастными. Иногда таким отчаявшимся удается даже уговорить другого супруга умереть вместе. Если это не осуществляется, потому ли, что преступнику в решительный момент нехватает силы для самоубийства, или потому, что попытка к самоубийству не увенчалась успехом, то против преступника возбуждается уголовное преследование.
В таких случаях больные приходят внезапно в состояние сильного возбуждения под влиянием страха. Это возбуждение имеет такое же значение, как транзиторное расстройство сознания, и выражается в действиях под влиянием слепого неистовства, после которых остается очень неполное воспоминание или даже отсутствие его, хотя некоторые больные действуют часто с ужасающей планомерностью и предумышленностью. Случаи первого рода именуются raptus melancholicus. Такие внезапно наступающие пароксизмы страха приводят иногда к насильственным действиям в отношении посторонних лиц, к разрушительному неистовству, направленному на неодушевленные предметы, к разрушению своей или чужой собственности (поджогам). Изредка эти поступки бывают основаны на мысли достигнуть путем наказания того, что осуществить самому нехватает мужества, т. е. собственной смерти (самоубийство).
При психиатрическом исследовании таких raptus melancholic} следует иметь в виду, что совершенное насилие часто оказывает облегчающее действие на состояние духа меланхолика, так что после преступления они не производят впечатления больных. Впрочем действие это в большинстве случаев оказывается непродолжительным.
Помимо таких насильственных действий меланхоликов доводит до соприкосновения с уголовным судом свойственная им склонность к самообвинению, вследствие которой они дают неверные показания против самих себя, выдают себя за виновников случившегося преступление, чтобы пострадать от наказания и таким образом дать удовлетворение своему сознанию виновности.
Причинная связь между наказуемым поступком и меланхолией может быть и обратной. Бывает, что человек, совершивший преступление, впадает в меланхолию под влиянием угрызений совести или из страха последствий угрожающего или уже возбужденного уголовного преследования.
410
В таком случае последующее психическое расстройство конечно не может иметь никакого влияния на уголовную ответственность заранее совершенное деяние,
Из сказанного ясно, что для правильного определения как самой меланхолии, так и связи между ней и наказуемым деянием необходимо выяснить, существовало ли болезненное душевное состояние уже до совершения данного поступка. В большинстве случаев на болезненное состояние определенно указывает самый характер преступлений, совершенных меланхоликами.
Так как меланхолия имеет свойство рецидивировать и появляться периодически приступами, то диагноз может быть подтвержден указанием на предшествовавшие приступы, а также установлением наследственности, играющей большую роль в этиологии маниакально-депрессивного психоза. В этом же смысле следует принимать во внимание частые самоубийства в семье или предшествовавшие попытки на самоубийство самого обвиняемого.
Мания приводит к криминальным деяниям самыми разнообразными способами; это наблюдается в отношении наиболее легких степеней маниакального возбуждения, так как в тяжелых случаях болезни, сопровождающихся буйством и спутанностью мыслей, больные обычно берутся под надзор прежде, чем им представится возможность сделаться преступниками.
Раздражительность у маниакальных больных и отсутствие задержек приводит к различным эксцессам — сопротивлению властям, оскорблениям, нападениям, порче вещей. • Все эти поступки вызываются иногда только повышенным настроением больного. Повышенная жажда наслаждений и склонность к самохвальству и расточительности маниакальных больных приводит их к покушениям против нравственности, к мотовству и обманам, к разнообразным преступлениям против собственности. Установление легких степеней маниакального возбуждения и тем более доказательство его наличия очевидным даже для неспециалиста образом наталкивается нередко на немаловажные затруднения ввиду отсутствия ясных неспециалисту симптомов, как-то: бредовых идей, галлюцинаций, тяжелых дефектов со стороны интеллекта или расстройств памяти. Кроме всего этого многие из таких больных умеют с большой диалектической ловкостью объяснить и прикрыть' благовидными предлогами свои эксцессы и нелепые поступки folie raisonante.
Поэтому эксперт должен прежде всего доказать, что душевное состояние, приьедшее обвиняемого к совершению преступления, не является для него обычным, а соответствует тому изменению характера, которое наступило в определенный момент.
Наличие предшествовавших маниакальных или меланхолических приступов (циркулярного психоза), а также и маниакально-депрессивная наследственность имеют здесь такое же значение, как и при меланхолии.
ПАРАНОЯ.
Мы понимаем под этим названием хронические психические расстройства, сопровождающиеся более или менее систематизированным бредообра-зованием и галлюцинациями при сохраненной формальной способности мышления и ориентировки. Говорить о правильности многих изменений, которым в последнее время подверглось понятие парания, в клинической психиатрии мы не будем, так как для судебного психиатра является практи-
411
ческой необходимостью придерживаться этой формы болезни вследствие ее особого отношения к преступным действиям.
Из всех направлений, которые принимает бред параноиков, чаще всего к преступлению приводит бред преследования.
Обычно такие больные прибегают к актам самозащиты, после того как они неоднократно и безуспешно просили судебные или административные власти о помощи от воображаемых преследователей; поэтому акты самозащиты бывают направлены чаще всего против этих преследователей и выражаются в оскорблениях словами и действием, вплоть до тяжких повреждений и убийств.
Опасность параноиков заключается отчасти в том, что они считают себя стоящими выше закона и следовательно необязанными считаться ' с ним, что происходит в свою очередь вследствие постигшей их неудачи в попытках получить законную защиту от воображаемых нападений и преследований. Иногда они совершают преступления, не направленные непосредственно против преследователей, а только ради того, чтобы обратить на себя внимание общества. Особенно опасны параноики, страдающие галлюцинациями в форме повелительных голосов, которым они часто слепо повинуются.
Бред величия приводит больных к преступлениям реже, так как онк совершают противозаконные поступки скорее невинного свойства, для того чтобы осуществить свои воображаемые претензии.
Установление параной нередко затруднено диссимуляцией, необыкновенно часто встречающейся при этой болезни, причем больные упорствуют в ней в случаях«, преступления даже во вред их собственным интересам. Нередко удается извлечь параноика из-за прикрытия, созданного диссимуляцией, доводя его противоречием до раздражения.
Особенностью насильственных действий параноиков является чаете" то, что они совершенно непонятны потерпевшим, так как последние не подозревают о своем значении в бредовой системе преступника, часто даже не знают его лично. В других случаях насилию предшествуют устные или письменные угрозы.
В тех случаях параной, когда диссимуляция проводится не очень искусно, удается довольно легко доказать болезненность психического состояния. В отдельных случаях может представить затруднение доказательство зависимости между наказуемым поступком и болезненным психическим состоянием, т. е. в данном случае бредовой системой больного. Можно себе представить, что параноик совершает наказуемый поступок, например какое-нибудь преступление против собственности, хотя этот поступок и не обусловлен его болезненными идеями. С другой стороны, в отдельных случаях бывает трудно исключить возможность того, что тот или иной поступок был приведен в исполнение не под влиянием бредовых идей, так как бред параноика обычно охватывает большую область, чем это обнару- / живается исследованием.
Решение о невменяемости должен вынести конечно судья, а не эксперт. Практически этот вопрос не имеет большого значения, так как в случаях параной, уже достигшей известной степени развития, способность обвиняемого нести наказание окажется под сомнением, на что эксперт должен указать в своей экспертизе.
С клинической точки зрения из параной многими выделяется психическое расстройство, именуемое сутяжным помешательством. С практической судебной точки зрения оба эти болезненные состояния имеют однако много общего, так как у сутяг дело касается также
<<
412
v
бреда преследования и образования бредовой системы. Недоступность коррекции и критика бредовых идей и императивное воздействие их на поступки больного свойственны обеим болезням.
Психиатрическое толкование сутяг требует особой осторожности, так как это состояние по большей части развивается постепенно из врожденных особенностей характера, как-то: упрямство, неуступчивость, обидчивость и переоценка личности, и нарастает в продолжение целого ряда судебных процессов. До некоторой степени всегда остается произвольным определение того момента, когда односторонняя оценка и превратное толкование всего происходящего, непонимание и арушение собственных интересов достигает такой высокой степени, что позволяет говорить о бреде. Во всяком случае эту границу надо считать перейденной, когда больной, как это часто бывает, совершает нарушения закона только для того, чтобы / иметь возможность вновь предъявить свое дело на рассмотрение суда.
ОСТРЫЕ ПСИХОЗЫ СО СПУТАННОСТЬЮ, ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМИ, БРЕДОВЫМИ
ИДЕЯМИ.
Сюда относятся: аменция, острые стадии различных форм шизофрении, бредовые состояния при коллапсе, истощении и лихорадке.
В судебно-медицинском отношении все эти психозы имеют небольшое значение. С одной стороны, эти больные редко оказываются в состоянии совершить наказуемые поступки, с другой — расстройство их психики очевидйо убедительно даже для неспециалиста.
В добавление к этому надо упомянуть еще о «тюремных п с и х о-з а х». Эти психические расстройства развиваются в условиях тюремного или предварительного заключения и представляют либо картину острой галлюцинаторной спутанности, либо острой параной, сопровождающейся яркими галлюцинациями. Особенно часто они развиваются в одиночном заключении.
Больные эти также редко совершают преступления в состоянии психоза, но зато часто возникает вопрос об их способности нести наказание. При обсуждении этого вопроса следует иметь в виду, что такие психозы быстро проходят при переводе больных из мест заключения в больницы или психиатрические отделения; иногда оказывается достаточной отмена ~" одиночного заключения. Иногда такие психозы переходят в длительные состояния/ являющиеся тогда поздними формами dementia jyaecox или лараноя-тюдобными и требующими перевода в психиатрические больницы. О них еще будет сказано в главе о симуляции.
шизофрения.
Из объединенных под этим именем многообразных форм болезней в уголовных делах не имеют большого значения ни острые начальные стадии, о которых только что говорилось, ни хронические исходные стадии.
Нельзя сказать того же о некоторых скрыто развивающихся формах шизофрении (dementia praecox hebephrenia), ибо такие больные остаются долгое время на свободе и имеют возможность вступить в конфликт с законами, а своеобразное смешение психического расстройства и светлых промежутков или чередование этих состояний, свойственные этим больным, часто затрудняют выяснение болезненных причин криминальных действий.
Формы гебефрении, по большей части переходящие при незначительной эмоциональной тупости и ослаблении психической деятельности в стойкое состояние, легко принимаются за врожденное или рано приобретенное
слабоумие, если не обратить внимания на то, что психический дефект т существовал с самого начала жизни, а проявился лишь в периоде полово! t созревания или тотчас же вслед за ним, между тем как в детстве или ранней юности психическое развитие шло удовлетворительным образом. Поведение таких больных в смысле их криминальности подобно поведению олигофренов.
Такие больные при неблагоприятных социальных условиях часто деклассируют и подвергаются опасностям совершения преступлений. В таких случаях эксперт должен придать особое значение выяснению того, что психический или моральный дефект не существовал вначале, а появился лишь в более позднее время.
В других, более прогредиентно протекающих случаях в продолжение долгого времени имеется дефект, особенно в моральном поведении индивидуума, тогда как интеллектуальные дефекты относительно невелики. Такие индивидуумы самым разнообразным способом становятся антисоциальными и преступными. Если принять во внимание только состояние данного момента, то такие случаи легко спутать со слабоумием или с морально-дефективными состояниями, появляющимися вследствие неблагоприятных влияний воспитания и среды.
Для обозначения этой формы гебефрении применялось название г е б о и д а. Здесь также важно доказать появление дефектов, противоречащих прежней, более благоприятной фазе развития только в период возмужалости или вскоре после него. Впрочем в таких случаях часто можно указать на отдельные черты, характерные для развившейся гебефрении. Такие лица нелюдимы и избегают общества, по большей части не имеют любовных связей7 хотя могут предаваться половым эксцессам.
У этих больных болезнь может быстро прогрессировать под влиянием предварительного или тюремного заключения (тюремные психозы).
ПРОГРЕССИВНЫЙ ПАРАЛИЧ.
Только начальные стадии этой болезни имеют криминальное значение, так как в последующих стадиях больные, если еще и не помещгны в больницы, то все же нуждаются в уходе и надзоре и едва ли могут иметь случай совершить преступление.
Начальные стадии болезни часто проявляются в форме маниакального возбуждения с бредом величия, причем уже более или менее высокая степень дементности придает характерную окраску маниакальной картине болезни.
Столкновения с властями и с уголовным законом довольно часты в этом периоде болезни. Поводом бывает повышенная раздражительность, усиливающаяся от злоупотребления плохо переносимыми спиртными напитками и повышенное половое влечение. Таким образом наносятся обиды и телесные повреждения, происходят сопротивления властям, оскорбления общественной нравственности и всякого рода половые эксцессы. Бесг покойное состояние ведет к бродяжничеству; уже существующая спутанность идей и забывчивость ведут к присвоению чужой собственности, к ошибкам в счетах и деловых книгах, что может быть принято за воровство и подлог.
В преступлениях таких больных против собственности и сексуальных уже часто бросается в глаза нелепость, с которой они совершаются, отсутствие самой элементарной предосторожности.
В тех случаях, которые протекают в виде простого слабоумия, больных Часто доводит до преступности их возрастающая забывчивость и рас-
414 »
сеянность и аффективная тупость с повышенной раздражительностью при отсутствии моральных задержек.
Больные часто оказываются виновными в неисполнении всякого рода обязательств, возложенных на них по службе, в несоблюдении мер предосторожности и т. п. Прогрессирующая слабость соображения при одновременной моральной тупости приводит больных к тому, что они в деловых отношениях часто переходят границы дозволенного и тем легче, что вследствие усиливающейся деловой неспособности они нередко попадают в финансовые затруднения. Они предпринимают, сомнительные и незаконные шаги, вплоть до нелепого, открытого воровства.
В других случаях расстройство аффективной жизни приводит боль-яых к нарушению общественного спокойствия, оскорблениям словами и насильственным действиям; в связи же с расстройством аффективной жизни больные оказываются виновными и в преступлениях против нравственности, совершаемых часто в чрезвычайно нелепой обстановке.
При судебно-медицинском обследовании паралитиков телесный осмотр имеет большее значение, чем при всяком другом психозе. Особенно важно наличие рефлекторной неподвижности зрачков, являющейся чаете одним из ранних симптомов болезни, а также отсутствие коленных и ахилловых рефлексов. Но следует иметь в виду, что эти симптомы не дают бесспорного указания на прогрессивный паралич, так как наблюдаются и при табесе; кроме того они могут оказаться стойкими остаточными симптомами ранних люэтических заболеваний нервной системы, нередко незаметно Протекающих. Несомненно ранними симптомами прогрессивного паралича являются характерные паралитические расстройства речи (спо тыкание на слогах) и паралитические припадки, появляющиеся часто в на чальной стадии болезни в форме скоро проходящих афазических расстройств
Для достоверности диагноза в ранней стадии имеет также значение исследование крови и спинномозговой жидкости; первая в большинсш случаев, а вторая почти без исключения дают положительную реакции Вассермана, причем в жидкости оказываются значительно увеличенным! число лимфоцитов и содержание глобулина и бел'ка. Поэтому в сомнитель ных случаях рекомендуется произвести подобные исследования.
Если судья сомневается в возможности признать невменяемость г ранней стадии прогрессивного паралича, когда диагноз болезни уже може' быть устадовлен, но психические явления выпадения еще слишком незначительны, то следует сослаться на последующее, несомненно прогрессирующее течение болезни, в силу которой даже после приговора к лишении свободы окажется необходимым рано или поздно признать 'невменяемость В подобных случаях следует ходатайствовать по меньшей мере об отсрочк( приведения приговора в исполнение, в течение которой болезнь стане более очевидной благодаря ее прогрессирующему течению.
СТАРЧЕСКИЕ И АРТЕРИОСКЛЕРОТИЧЕСКИЕ ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВ/
В уголовно-судебной практике поздние, ярко выраженные стадш старческих психических расстройств почти не играют роли, но начальны? стадии очень часто попадают к судье, главным образом по характерным для этих больных преступлениям. Сексуальные преступления, возбуждающие общественное негодование (эксгибиционизм и онанизм и особенно часто сексуальные покушения на детей), приводят стариков на скамью подсудимых.
В этих случаях, касающихся обычно только мужчин, дело идет не столько о свойственной старости вспышке уже угасшего полового влечения,
410
сколько об исчезновении задержек при одновременном отупении моральных чувств, обусловленных мозговым процессом. При этом может быть сохранена физическая потенция, но большей частью она понижена; это обстоятельство является очевидно решающим для перверсий, обнаруживаемых в этих случаях.
При этих часто хронических и медленно протекающих процессах лнтеллектуальный дефект еще не вполне выражен, что представляет часто затруднения для психиатрической экспертизы в смысле убедительности ее для неспециалистов. Свойственное этим процессам расстройство запоми-тния не приводит еще к расстройству ориентировки и маскируется сохранившейся памятью о прошлых событиях. Указанием на болезненное происхождение сексуальных эксцессов часто служит отсутствие при их совершении самых простых мер предосторожности. Кроме того иногда лшжно указать на имевшее место раньше безупречное поведение в половом отношении, стоящее в резком противоречии с поведением в старости.
В некоторых случаях нравственный упадок в начальной стадии стар-.еского слабоумия проявляется сильнее и приводит не только к сексуальным, но и другим преступлениям — поджогам, мошенничествам и пр.
В других случаях ранним симптомом старческого слабоумия, свой-, ственным обоим полам, является бред ревности, который может привести j к насильственным действиям против другого супруга. i
Само собой разумеется, в случаях старческого или артериосклероти-ческого психического расстройства важно также физическое состояние данного лица. Диагноз может быть подкреплен указаниями на свойственные старости изменения^ во всем организме, в особенности в сердце и сосудах, на симптомы, являющиеся показательными для органических мозговых заболеваний, как например апоплектические припадки различных степеней, афазические расстройства и явления выпадения в области других мозговых функций, парезы, поздняя эпилепсия и аномалии рефлексов. 4
ЭПИЛЕПТИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА ПСИХИКИ.
Психические расстройства, сопровождающие эпилепсию, принадлежат к числу тех, с которыми часто приходится иметь дело психиатру на суде.
Следует различать длительное психическое состояние эпилептиков, эпилептическую дегенерацию, наступающую обыкновенно после продолжительной тяжелой эпилепсии, и временные психические расстройства, которые могут появиться в связи с единичными, но чаще после повторных припадков или независимо от них.
При длительных эпилептических состояниях, под влиянием свойственной им раздражительности, совершаются преступления в виде словесных оскорблений или насильственных действий, в которых проявляется характерная для эпилептиков жестокость.
Периодические колебания настроения нередко доводят эпилептиков' в депрессивном состоянии с чувством страха до бесцельного блуждания— с алкогольными эксцессами, а так как эпилептики не переносят алкоголя,— то до патологических состояний опьянения. Подобные депрессивные со стояния, связанные отчасти с чувством тоски, отчасти с раздражительностью, могут довести до насильственных деяний не только против самого себя, но и против посторонних или до импульсивных действий. Часто при таких состояниях нет расстройства сознания, и следовательно сохраняется воспо минание о содеянном. ч
416 '
Временные психические расстройства могут либо следовать непосредственно за эпилептическим припадком, либо наступить через короткий промежуток после повторных, реже единичных, припадков, или же быть как бы предвестником последних (aura). Иногда эти расстройства проявляются у эпилептиков без связи (или, как часто говорят из осторожности, без явной связи) с припадками.
При этих расстройствах представляются самые разнообразные возможности для совершения наказуемых действий. Можно исключить из этих возможностей только преступления, требующие более широкой подготовки и продолжительного планомерного образа действия.
Достойно внимания, что при этих расстройствах, особенно при сумеречных состояниях, часто наблюдаются некоторые клептоманические, пироманические, пориоманические, гомицидоманические влечения, а также половые влечения, часто в извращенной форме. Это становится отчасти понятным, если принять во внимание, что при этих припадках вследствие расстройства сознания исчезают привитые воспитанием тормозящие влияния и проявляются влечения, более или менее достаточно сдерживаемые в психически устойчивом состоянии.
При тех временных психических расстройствах эпилептиков, которые имеют преимущественно характер бреда и большей частью клинически протекают как состояния неистовства, чаще всего встречаются опаснейшие насильственные действия, порождаемые свойственными этим состояниям сильными аффектами страха или гнета.
Перед психиатрической экспертизой подобных случаев возникает прежде всего задача установить эпилептическую сущность их. Так как эксперт чрезвычайно редко бывает сам свидетелем припадка у исследуемого, то ему по большей части приходится руководствоваться указаниями самого испытуемого и других лиц и на этих основаниях ставить диагноз и диферен-циальную диагностику с другим похожим, т. е. прежде всего истерическим или симулированным припадком. Лица, состоящие под следствием, нередко симулируют эпилептические припадки.
Может иметь значение наличие телесных симптомов, свидетельствующих о предшествовавших судорожных припадках, например рубцов от прежних прикусов языка, повреждений, произведенных во время припадков (рубцы на черепе от падения, следы ожогов, привычные вывихи).
Но может также случиться, что данный индивидуум "сам ничего не знает о своих эпилептических припадках, и от окружающих тоже ничего нельз^узнать. Это возможно при одиночных и редких припадках или только ночных, что бывает нередко, а также, если они проявляются в такой форме, в которой неспециалисты не распознают эпилепсии, как например эпилептические absence или припадки petit mal. Поэтому в криминальных случаях, вызывающих подозрение в эпилептическом помешательстве, следует собрать подробные анамнестические данные относительно признаков предшествовавшей эпичепсии. Для доказательства ночной эпилепсии имеют значение: эпилептический сомнамбулизм, единичные случаи enuresis nocturne, особенно у взрослых, падение с кровати, случаи необъяснимых повреждений и ушибов, обнаруживаемые после пробуждения. Если удается увидеть данное лицо вскоре после предполагаемого припадка, то физическое исследование иногда может указать на припадок: например свежие прикусы i языка, экхимозы на соединительной оболочке глаза, точечные кровоизлияния на кож? лица и шеи, рефлекс Бабинского непосредственно после припадка.
Руководство по судебной медицине, ^17
Временные психические расстройства эпилептиков имеют определенные общие признаки: внезапное наступление, нередко столь же внезапное окончание, часто как бы в виде пробуждения от сна, короткая продолжительность г, измеряемая часами или днями, и нарушенная способность воспоминания о происшедшем во время припадка в виде полной амнезии, особенно после коротких припадков, либо в высшей степени туманного, отрывочного воспоминания, что чаще случается после припадков, продолжающихся более долгое время (несколько часов, дней).
Доказательство амнезии требует конечно критического подхода, так как при криминальных действиях часто амнезия может быть симулирована, чтобы возбудить подозрение в психическом расстройстве. Поэтому особую ценность представляют первые показания данного индивидуума в присутствии свидетелей и должностных лиц, так как в это время преступник часто еще не успевает придумать себе оправдание. Иногда удается обнаружить симуляцию амнезии путем незаметного введения при расспросах о деле неправильных подробностей, что вызывает у исследуемого протест.
С другой стороны, картина амнезии может быть до некоторой степени искажена тем, что в течение различных допросов исследуемому столько раз повторяется сущность дела, что в конце концов он сам может быть неуверен в том, что он знает из своих воспоминаний и что из рассказов других лиц. Поэтому целесообразно, но трудно осуществимо, чтобы в подобных случаях ' первый же допрос производился при участии эксперта-психиатра.
Мотивы преступления, проявляющиеся во время эпилептического психического расстройства, в подавляющем большинстве случаев возникают не в течение светлого промежутка болезни, а лишь во время психического расстройства и не существуют ни до, ни после такового. Поэтому оказывается необходимым точное исследование личности, ее характера, наклонностей и привычек в течение светлых промежутков. В тех случаях, когда мотивы преступления имеют явно бредовой характер, задача эксперта значительно облегчается.
Однако тот момент, что мотивы чужды здоровому сознанию, вовсе еще не делает недопустимым заключение о болезненности их при отсутствии этого признака.
Ведь может случиться, что мотивы преступления, существовавшие и в светлом промежутке, но встречавшие достаточно задержек в виде противоположных мотивов, во время психоза проявляются без задержек.
Для эпилепсии характерно повторение припадков в той же или очень похожей форме. Поэтому диагноз может быть сильно подкреплен указанием на то, что раньше уже происходили подобные припадки, сопровождавшиеся подобными же поступками, не доходившими однако до преступления.
0 невыносливости эпилептиков по отношению к алкоголю уже упо миналось. С другой стороны, следует отметить, что алкоголь легко вызы вает у эпилептиков припадки и психические расстройства.
Эпилептические психозы с характером эпилептического бреда или состояния неистовства производят и на неспециалиста впечатление психического расстройства. Поэтому для установления диагноза можно ис/ пользовать по большей части свидетельские показания. Но это не касается эпилептических сумеречных состояний, при которых возможны, в ограниченной мере, разумные и правильные действия и которые вследствие этого могут не произвести впечатления болезненности на лиц, имеющих соприкосновение с больными в продолжение этого состояния.
1 Припадки, длящиеся недели или месяцы, случаются, но чрезвычайно редко. 418
В отношении временных психических расстройств эпилептиков, которые находятся не в доказанной зависимости от эпилептического припадка, иногда следует признать, что припадок был, но остался незамеченным.
Если же это оказалось бы невозможным, то следует все же отстаивать право считать такое психическое расстройство эпилептическим эквивалентом, если можно доказать, что у данного индивидуума раньше были припадки несомненно эпилептического характера. Если такое доказательство отсутствует, то при повторении подобных припадков, в такой же или похожей форме, следует опять-таки говорить об эпилептическом эквиваленте, в особенности, если это предположение подкрепляется этиологическими моментами (предшествовавшими повреждениями черепа, органическими болезнями мозга). Но многие авторы оспаривают право предполагать эпилептические психозы в тех случаях, когда нет никаких эпилептических припадков. Однако критерий повторности одинаковых приступов теряет всякую силу, когда мы имеем дело с первым таким приступом болезни. А между ними встречаются редкие непродолжительные состояния психического расстройства, имеющие все свойства описанных эпилептических психических приступов (внезапное начало и внезапное окончание, краткая продолжительность и последующая амнезия), причем данный индивидуум не обнаруживает ни до, ни после симптомов, подозрительных на эпилепсию. Такие случаи, неоднократно описанные под названием mania trausitoria, мало выяснены в отношении этиологии и принадлежности к другим болез-.ненным состояниям. Но так как психотическая картина болезни при этих припадках обычно ясно выражена, а для судебного решения теоретическое понимание состояния имеет второстепенное значение, то подобные, к тому же очень редко встречающиеся случаи вряд ли представят затруднения для эксперта.
О близко стоящих патологических состояниях опьянения и патологических аффектах будет сказано в другом месте.
ИСТЕРИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА ПСИХИКИ.
Описание роли истерии в судебной психиатрии затрудняется тем, что отграничение истерии от других расстройств чрезвычайно спорно, тем более что истерия, оказывающаяся часто сопутствующим явлением при разнообразнейших формах болезней, может присоединиться к другим психическим расстройствам. "-*
Затруднение обнаруживается особенно при попытке постигнуть постоянные характерные черты психического состояния истериков.
В общежитии часто дается далеко нелестное описание этих черт личности истериков, изображаемых со всевозможными пороками, моральными дефектами и преступными наклонностями.
Следует однако спросить, насколько справедливо называют истерическими характерами лиц, обнаруживающих либо стойкое, более или менее значительное скопление моральных дефектов, часто связанных с дефектами интеллектуальной сферы, либо разнообразные патологические характеры, ненормально направленные влечения, страсти и т. д.; все это—состояния, рассмотренные нами уже выше как натуры дебильные с преступными предрасположениями или же как психопатически предрасположенные. Ведь перечисленные болезненные черты характера часто встречаются и , У лиц, у которых нельзя доказать каких-нибудь неоспоримых признаков истерии, с другой стороны, нужно признать, что многие истерики не имеют антисоциальных свойств и ведут этически безупречный образ жизни.
2'* 419
Справедливее считать истерию в подобных случаях наслоением, . которое присоединяется к вышеперечисленным болезненным состояниям, и это тем менее удивительно, что образ жизни таких этически и по характеру дефективных людей приводит часто к душевным конфликтам, способным при соответствующем предрасположении вызвать истерические болезненные явления.
В качестве стойких психических признаков, свойственных собственно истерии, можно указать прежде всего на повышенную внушаемость и склонность к сильным и продолжительным самовнушениям, затем — на повышенную эффективность и лабильность аффектов (изменчивость настроения). Под влиянием этих расстройств образуются сверхценные представления, трудно коррегируемые жизненным опытом и действительностью, необоснованные симпатии и антипатии, неправильное восприятие внешнего мира, доходящее до бредообразования, дефекты памяти в смысле извращений воспоминаний, ложных воспоминаний. Кроме того часто встречается повышенная раздражительность в области чувственных функций, доходящая до гиперестезии чувств, иллюзий и галлюцинаций. Более всего свойственна истерии склонность к превращению психических процессов в физические болезненные явления.
Кроме того истерия приводит к преходящим расстройствам сознания, сумеречным и бредовым состояниям, имеющим большое сходство с соответствующими психозами эпилептиков. Диферен-циальный диагноз легче поставить тогда, когда данные расстройства'сопровождаются резкими судорожными припадками, так как свойство таких припадков можно с достаточной уверенностью распознать без личного наблюдения — по описаниям и анамнестическим признакам. Различие , тем труднее, чем более припадки отличаются от типа припадков с общими судорогами и потерей сознания, так что в некоторых случаях невозможно с достоверностью его установить.
Влияние психогенных моментов, в особенности предшествовавших переживаний с аффективным тоном внутренних конфликтов, на характер делириев или сумеречных состояний оказывается для истерии правилом. Но все же такой момент не является абсолютно решающим, так как и при эпилепсии могут в виде исключения оказываться влияющими на характер бреда и сумеречные состояния те мотивы, которые возникают в периоде ясного сознания.
Но вообще для судебного решения самым важным, представляется не диференциальный диагноз эпилептического или истерического психического расстройства сознания, а установление расстройства сознания самого по себе. В этом смысле имеют значение точки зрения, аналогичные тем, которые были представлены при эпилептических психических расстройствах. Следовательно нужно обратить особое внимание, появлялись ли у исследуемого лица уже раньше подобные расстройства сознания, наблюдались ли истерические припадки или какие-нибудь истерические/ симптомы болезни или так называемые истерические стигмата.
У истеричных бывают психозы, продолжающиеся более долгое время и представляющие самые пестрые картины болезни, смешанные формы и подражания другим психическим расстройствам, в самом течении проявляющие такое разнообразие, что привести их в какую-нибудь систему оказывается невозможным. Характерным является всегда наступление психоза в связи с каким-нибудь сильно аффективным переживанием, на-
420
t
пример с каким-нибудь судебным делом. Картина болезни в дальнейшем всегда проявляет черты, находящиеся в какой-нибудь связи с вызвавшим ее переживанием.
Ввиду того, что истерические расстройства нередко появляются только после незаконного поступка, будучи вызваны создавшимся для преступника положением (судебно-уголовным преследованием, предварительным заключением), следует особенно обращать внимание на то, в какой именно момент появились эти расстройства. Вышеуказанные обстоятельства особенно часто вызывают синдром, называемый ганзеровским сумеречным состоянием, при котором больные на самые простые вопросы дают бессмысленные ответы, обнаруживающие однако, что смысл вопроса понят.
Само собой разумеется, истерические психозы, наступившие лишь после совершения наказуемого'действия, не имеют влияния на решение вопроса о вменяемости; но может возникнуть вопрос о способности давать показания.
Истерические индивидуумы самыми разнообразными способами могут оказаться в конфликте с уголовным законом, и едва ли есть хоть один вид наказуемых поступков, которые бы они не совершали. Особенно характерны ложные обвинения, касающиеся главным образом сексуальных покушений со стороны других лиц, но также и другого содержания, часто возводимые с необыкновенной хитростью.
АЛКОГОЛЬНОЕ ПСИХИЧЕСКОЕ РАССТРОЙСТВО.
Следует различать опьянение, т. е. преходящее (транзиторное) психическое расстройство, наступающее после единичного приема большого количества алкогольных напитков, и собственно алкогольное психическое расстройство, развивающееся вследствие привычного злоупотребления алкоголем.
а) Опьянение.
Различаются период возбуждения и период угнетения. ^
В периоде возбуждения у большинства людей проявляются постепенные психические изменения, подобные тем, которые мы встречаем в качестве симптомов маниакального состояния: повышенное настроение, доходящее до распущенного своевольного поведения; ускорение и облегчен-,ность течения представлений с усилением деятельности фантазии, скоро переходящие однако в торопливую и беспорядочную смену мыслей; облег-ченифперехода стремлений в действия (психомоторное возбуждение) с по-вышеЦием чувства силы и самоуверенности; повышенная раздражительность и усиление влечений. Все это дает повод говорить вообще о том, что алкоголь вызывает устранение задержек.
Постепенно период возбуждения переходит в период угнетения или настоящего оглушения. При этом ход мыслей становится совершенно беспорядочным и бессвязным, чувственные восприятия все более неопределенными и неполными, так что понимание ситуации и способность соображения все более и более утрачиваются, а в то же время раздражительность и влечения проявляются без задержек. Для этой стадии опьянения характерно то, что у большей части людей наступает атактическое состояние мышечной иннервации, выражающееся в затрудненности речи, вплоть до того, что язык заплетается, в неуверенности движений, шатании; наконец опьяневший впадает в сопорозное состояние,, из которого его или совсем нельзя или не вполне можно проО'уТщтьрасталкиванием, окриком и другими
421
подобными раздражениями и которое переходит затем в продолжительный сон.
I
"ТГ психических изменениях, вызываемых опьянением, есть много моментов, могущих дать повод к криминальным действиям. Уже ненормально повышенное настроение устраняет у пьяного сомнения в отношении допустимости осуществления влечений к наказуемым поступкам, так как нарушает способность обсуждения последствии деянии, что является опасностью, еще усиливающейся быстрой сменой всего хода мышления. Вследствие этого в личности пьяного не встречают достаточного, противодействия преступные побуждения, происходящие от раздражительности, желания ссориться и спорить, а также от облегченного выявления движений со склонностью к насильственным действиям и от усиления влечений (страсть к наслаждению, преступления собственные половые эксцессы). г В соответствии с этим состояние опьяненияТшёёг -очень большое криминогенное значение. Доказано, что большая часть некоторых преступ-/ лений совершается в состоянии опьянения, особенно оскорбления, драки, j ранения, вплоть до убийства, повреждения вещей. Но опьянение играет значительную роль и при таких преступлениях, как кражи, в половых проступках и поджогах.
Это явствует также из постоянно подтверждаемого статистического факта, что некоторые преступления в большинстве случаев совершаются в определенные дни недели, а именно в субботу вечером и в воскресенье г, когда для многих имеются налицо и достаточно искушения и повода к алкогольным эксцессам (получение зарплаты, отдых от работы).
Австрийский уголовный закон в § 2 упоминает о состояниях опьянения следующее: «поступок или упущение не вменяются в вину, если они совершены в состоянии «полного опьянения» без намерения совершить преступление». Как законодатель желал понять это выражение, выясняется из добавления: «или в состоянии какого-нибудь другого расстройства сознания, при котором преступник не сознавал своих поступков». * Это понятие следовательно в общем равнозначаще понятию «бессознательности» в том смысле, как оно употребляется в § 51 немецкого уголовного закона, без специального упоминания об опьянении.
Впрочем австрийский закон не оставляет вполне безнаказанными поступки, совершенные в пьяном состоянии, которые не могут быть подведены под § 2. Он предусматривает в § 236, что в подобном случае пьянство все же должно быть наказано как нарушение, если бы следовало квалифицировать незаконный поступок сам по себе как преступление. А § 523 предусматривает в таких случаях лишение свободы сроком от одного до трех месяцев. Если же пьяному по опыту было известно, что в опьянении он подвержен сильным душевным волнениям, то заключение должно быть назначено более длительное: при более значительных проступках — сроком до шести месяцев.
Законодатель исходит очевидно из соображения, что опьянение занимали особое место по сравнению с другими психическими расстройствами, поскольку последние овладевают человеком без содействия с его стороны, против его воли, тогда как алкоголик сам приводит себя в это ненормальное состояние; поэтому в факте опьянения есть определенная вина пьяного.
Германский уголовный закон не имеет подобного законоположения. Из вышесказанного ясно, что немецко-австрийское законодательство считает алкоголика невменяемым только с того момента, когда можно считать, что его способность разумения совершенно уничтожена или по крайней мере в высшей степени ослаблена. Это происходит при более высоких степенях стадии угнетения; однако rtf подлежит никакому сомнению, что уже в более ранних стадиях опьянения способность разумения ослаблена, а сознание незаконности некоторых поступков, не сильно противоречащих человеческим чувствам, может исчезнуть, тогда как в отношении тяжких проступков оно еще сохраняется. Поэтому следует принимать во внимание не только степень опьянения, но всегда и соотношение с характером денного наказуемого деяния. По поведению пьяного нетрудно признать, что влияние
1 До введения пятидневки (конец 1928 г.) это явление имело место и в СССР. Ред. 422
алкоголя вообще выражается в уменьшении самообладания и в изменении чувствования раньше, чем в дефектах мышления.
Уголовный кодекс РСФСР, рассматривая преступления не с точки зрения их наказуемости, а с течки зрения их социальной опасности, не считает возможным экскультировать лиц, совершающих преступление в состоянии обычного алкогольного опьянения (см. примечание к ст. 11 УК). Ясные же случаи так называемого патологического опьянения и психические расстройства, наблюдаемые у хронических алкоголиков, следует рассматривать как душевные болезни (ст. 11 УК).
Обычно полагают, что расстройства, причиняемые опьянением в области мышления и самообладания, настолько известны, что органы юстиции могут сами, без вмешательства эксперта-психиатра, решить, существуют ли данные расстройства и каково их влияние на вменяемость. Поэтому в тех случаях, когда дело касается только состояния опьянения преступника, не требуется врачебной оценки психического состояния. Однако оценка таких случаев далеко не легка: существует множество переходов между полным и уже нарушенный самообладанием, а еще более между нарушением и полной утратой самообладания; с другой стороны, вследствие того, что и при нормальных условиях целый ряд индивидуальных и внешних условий влияет на интенсивность действия алкоголя, например индивидуальная выносливость и привычка к алкоголю, качество (крепость) напитка, а также то, в течение какого времени выпито определенное количество, температура помещения, другие возбуждающие причины и т. п.
Нет также такого признака в течении опьянения, пока субъект вообще способен к каким-либо действиям, появление которого само по себе обозначало бы границу между только уменьшенным и утерянным самообладанием. Большое значение имеет в этом смысле состояние воспоминания. Объективным путем нелегко провести доказательство амнезии; самое большее, что иногда удается, это доказать отсутствие ее, когда обвиняемый утверждает нарсуде, что не помнит о таких вещах, о которых он сообщал другим, чему есть доказательства. В этом отношении следует тем более соблюдать осторожность, что ничто так не свойственно людям, совершившим в опьянении какой-нибудь наказуемый поступок, как отстаивание амнезии. Часто даже эксперту трудно точно установить оценку подлинности амнезии, а для неспециалиста это является совершенно неразрешимой задачей *.
С другой стороны, воспоминание о случившемся не исключает неспособности к самообладанию, в особенности если помнить, чте оценку следует произвести, принимая во внимание данный проступок. Но и при доказан-' ности амнезии следует обсудить в каждом отдельном случае, существовала ли в момент совершения наказуемого поступка та степень опьянения, которая вызывает амнезию; ибо преступник мог пить еще и после этого, и наступившая затем амнезия могла как ретроградная изгладить впечатления, относящиеся к более'ранним стадиям опьянения.
Поведение пьяного после совершенного деяния не всегда одинаково. Во многих случаях оно и после этого остается таким же, как прежде; сохранение или даже усиление симптомов опьянения имеет диагностическое значение; еще большее значение имеет довольно скорое наступление глу-
По новейшим данным нередко удается вполне или в большой мере выяснить амнезию алкоголиков (а также некоторых эпилептиков) гипнозсм. Для судебно-пскхиат-рических случаев еще неизвестно, много ли псльзы принесет ото достижение, так как успех гипноза в высокой степени зависит от содействия гипнотизируемого, а выяснение амнезии не в его интересах. Креме того неизвестно даже при удавшемся гипнсзе, подлинность которого по большей части остается под сомнением, откажется ли преступник от своей амнезии.
423
бокого сна, которым обычно заканчивается состояние тяжелого опьянения. В других же случаях за преступлением следует некоторое отрезвление, вследствие чего ^субъект сознает значение своего поступка и старается действовать сообразно этому. Случаи такого рода представляют несравненно больше трудностей для оценки, в особенности если данные деяния имеют характер аффективных действий и кажутся мотивированными в этом направлении. В таких случаях особенно рекомендуется руководствоваться не только отдельными симптомами, мотивами и т. п., но подвергнуть тщательному разбору все моменты в их взаимодействии, чтобы достигнуть правильной оценки психического состояния данного лица в момент совершения проступка.
Из вышеприведенного ясно, что обсуждение психического состояния пьяного неспециалистом (судьей), без помощи эксперта, представляется затруднительным, особенно, если принять во внимание, что существуют состояния опьянения, распознать которые неспециалисту совершенно невозможно; это — так называемые патологические опьянения, или патологические алкогольные реакции.
Такие патологические состояния опьянения при известных патологических предрасположениях (большую роль при этом играют травмы ("черепа, заболевание мозга, эпилепсия) могут наступить уже после сравни-\_ тельно небольших доз алкоголя (количественная невыносливость), которые, как известно по опыту, совсем или не сильно опьяняют нормальных людей. С другой стороны, симптомы алкогольного отравления в этих случаях совсем иные, чем при обыкновенном опьянении (качественная невыносливость).
При патологическом опьянении отсутствуют признаки двигательного и психического расстройства координации, т. е. бормотание, шатание, неуверенность движений, бессвязная, спутанная речь, по которым и не- < специалист легко узнает физиологическое опьянение. Поэтому данные лица могут двигаться сильно и уверенно, говорить связно и понятно и действовать с некоторой последовательностью. Зато появляются бредовые и иллюзорные представления о ситуации и окружающем, причем эти заблуждения под влиянием сильных аффектов (гнева, страха, представления об опасности) или влечений ведут по большей части к чрезвычайно возбужденным, бурным выступлениям; они могут также в форме сумеречного состояния вызвать такие поступки, мотивы которых имеют бредовой характер и не возникают из непрерывности сознания. / Эти патологические состояния опьянения имеют большое судебно-J психиатрическое значение, так как особенно часто приводят к тяжким на-) рушениям законов (насильственным действиям вплоть до убийства, сек-(суальным и имущественным и т. п. преступлениям.
При экспертизе подобных состояний следует указать на то, что отсутствие атактических явлений, тесно связанных с представлением неспециалиста об опьянении, не имеет никакого значения при патологическом опьянении. Распознавание состояния как патологического не представляет впрочем особенных затруднений в случаях маниакально-бредового характера, так как картина болезни конечно похожа больше на психическоел расстройство, чем на обыкновенное опьянение.
Большую трудность могут представить случаи, имеющие характер сумеречного состояния, следовательно такие, при которых может быть-выполнен с некоторой последовательностью ряд сложных действий, например бродяжничество, кража и т. п.
424
В судебно-психиатрических случаях доказательство патологического опьянения может быть облегчено, если удастся установить, что данное лицо уже раньше бывало в подобных состояниях опьянения при таких условиях, которые не привели ни к каким столкновениям с законом.
Для предположения патологического опьянения необходимо доказательство амнезии во время расстройства. Все же единичные отрывочные воспоминания могут сохраниться. Случается, в особенности при патолси и-ческом опьянении, что в течение его наступает некоторое отрезвление с прояснением памяти, причем например может быть сделано признание; во время же сна, которым заканчивается опьянение, воспоминание обо всем происшедшем, включая и признание, теряется. Это обстоятельство вызывает обычно у неспециалиста большое недоверие, но добросовестный эксперт должен принять его во внимание.
В остальном к амнезии в состоянии опьянения относится все, что будет сказано при обсуждении эпилептоидных расстройств сознания. Патологическое опьянение вообще имеет большое сходство с этими последними, так что в тех случаях, когда эпилептические антецеденты доказаны или вероятны, то говорить о патологическом опьянении у эпилептика или же о вызванном потреблением алкоголя эпилептическом расстройстве сознания является делом вкуса.
Переход легкого опьянения в патологическое часто происходит внезапно под влиянием внешних факторов, например резкой перемены температуры (при выходе из теплого помещения на мороз) или аффектов. Аффекты, существовавшие уже до алкогольного эксцесса, особенно легко доводят предрасположенных к тому лиц до состояния патологического опьянения.
б) Алкогольное помешательство в более тесном смысле и хронический алкоголизм; нервные яды.
Алкогольные психические расстройства в более тесном смысле возникают на почве хронического алкоголизма, причем следует заметить, что это выражение, имеющее несколько значений, употребляется здесь не в смысле непреодолимого влечения, а в смысле х p о н и-ческогоотравления. Доказательством хронического алкоголизма служат явления абстиненции, обнаруживающиеся при лишении больного алкоголя» Из этих явлений два заслуживают особого внимания вследствие их регулярности; это алкогольное дрожание (tremor ^Icoholicus), резко выраженное по утрам после пробуждения и проходящее или заметно ослабевающее после нового приема алкоголя, и утренняя рвота (vomitus ma-tutinus), появляющаяся по утрам в виде выделения водянистой или слизистой жидкости бей остатков пищи, также успокаивающаяся после приема алкоголе.
Для диагноза хронического алкоголизма приведенные симптомы значительнее всех других физических признаков, которые в конце концов не являются специфическими.
Хронический алкоголизм кроме психических расстройств в более узком смысле влечет за собой известное интеллектуальное. а еше ранее и сильнее также моральное снижение личности, глубина которого зависит от степени и продолжительности пьянства. Снижение психики в особенности рано обнаруживается в виде слабости вол и по отношению к собственным и посторонним побуждениям, а главным образом в отношении соблазна к алкоголю. Настоящее длительное состояние слабоумия, которое*оста-
425
салось бы и после достаточно долгого воздержания, редко развивается в результате только одного алкоголизма. То, что обычно называют этин именем, является по большей части следствием артериосклеротического процесса или корсаковским психозом (см. ниже).
Кроме того следует принять во внимание, что хронический алкого лизм составляется из отдельных эксцессов и что противозаконные поступки пьяниц совершаются большей частью в более или менее пьяном состоянии, причем конечно на них неблаготворно влияет длительное вредное воздей ствие на психику, которому подвержен пьяница. Во многих случаях моральную неполноценность пьяницы несправедливо считают следствием хронического алкоголизма, тогда как подробный анамнез алкоголика часто ' доказывает, что эта моральная неполноценность существовала издавна ' и что пьянство является не причиной, а следствием ее. '
К незаконным поступкам, совершаемым хроническими алкоголиками, t относятся, с одной стороны, насильственные действия (драки) и наруше- ' ния общественного спокойствия (хулиганство), с другой — прогулы, нищенство, кражи, побудительной причиной которых часто является стремление алкоголика добыть средства для удовлетворения своей страсти к вину.
Нередки также и половые преступления алкоголиков, половые покушения на родных дочерей и тому подобные поступки, но совершаемые по большей части в состоянии опьянения 1.
При исследовании алкоголиков в уголовных случаях следует иметь в виду, что если оно происходит в месте лишения свободы, то картина психического состояния не та, которая была во время преступления, так как вынужденное воздержание даже в короткий срок существенно меняет черты характера, вследствие чего часто встречаешь безвредного, добродушного, до известной степени благоразумного человека, который был , однако совсем другим в состоянии продолжительного отравления алкоголем. Поэтому в таких случаях следует кроме результата личного исследования принять во внимание также и анамнестические данные, собрать свидетельские показания, чтобы иметь возможность составить себе верное представление о психическом состоянии в момент преступления.
Само собой разумеется, что в силу свойств состояния опьянения алкоголик часто повторяет преступления и нередко в одинаковой форме. Из острых психических расстройств, появляющихся у хронических алкоголиков, белая горячка (delirium tremens) играет незначительную судебно-медицинскую роль. Делиранты могут оказаться опасными для самих себя, так как нарушенное восприятие внешнего мира может дать повод к несчастным случаям, а страх — к попыткам самоубийства; кроме того они могут представить опасность и для других лиц, действуя под влиянием страха вследствие галлюцинаторных или иллюзорных представлений о людях и событиях, а также возникающих из них бредовых идей и соответствующих реакций самозащиты. Но такие случаи приходится наблюдать сравнительно редко.
Зато судебному психиатру важно знать, что во многих случаях белая • горячка проявляется после внезапного лишения алкоголя и потому нередко обнаруживается во время заключения. Следует обратить внимание на это \\
1 Поэтому было выдвинуто требование, чтобы алкоголики-преступники подвергались принудительному лечению после отбытия наказания или взамен его, для чего должны быть созд?ны соответствующие лечебные заведения для принудительного заключения преступных алкоголиков.
426
обстоятельство, чтобы не поставить в психологическую связь психоз, проявившийся в заключении, с преступлением, повлекшим за собой заключение; в действительности же такой психоз является косвенным следствием преступления, вызванным заключением.
Другое остропсихическое расстройство, возникающее на почве хронического алкоголизма, — это галлюциноз, или острый бред алкоголиков; для этой картины болезни характерны рядом с появлением угрожающих галлюцинаций слух» и соответствующего им бредо-образования также и намеки на систематизацию и состояния сильного аффекта страха при сохранности ориентировки. И здесь налицо возможность насильственных действий как реакций на мнимые опасности со стороны галлюцинируемых преследователей. Но до криминальных поступков Дело в таких случаях доходит редко, так как на этих больных страх действует по большей части так обессиливающе, что они редко нападают на своих мнимых преследователей, а скорее совершают покушение на самоубийства или ищут защиты у властей.
Большое судебно-психиатрическое значение имеет бред p e в-_н о с т и алкоголиков, направленный против жены или какого-нибудь другого лица, состоящего с ним в половой связи. В высшей степени сильный аффект, вызывающий этот бред, часто приводит к тяжелым насилиям; на этой почве нередкость даже убийства. Характерно, что ярость одержимого бредом ревности алкоголика никогда не направляется на соперника, а всегда лишь на спутницу жизни.
Для психиатрической экспертизы такие случаи нередко представляют большие затруднения. Раньше всего надо иметь в виду, что упрек в неверности, мотивируемый бредом, может быть также обоснован объективно, ибо конечно образ жизни алкоголика не таков, чтобы способствовать половой верности. В таких случаях может быть трудно убедительным образом доказать неспециалисту, что именно является бредом в образе мыслей испытуемого. Сравнительно легче удается это сделать, если можно привести доказательство галлюцинаций (голосов и лиц), укрепляющих алкоголика в его бреде. Не следует при этом забывать, что ревность может быть не только бредом, но и страстью человека, в остальном совершенно разумного, и что ревность как страсть часто также оперирует с более или менее рискованными предположениями об отношениях, с предвзятым толкованием невинных фактов.
Болезненная природа такой ревности алкоголика выясняется тем, что при воздержании она обычно быстро „исчезает, а при возобновлении пьянства тзновь оживает. £
В судебной практике почти не играет роли возникающее на почве алкоголизма психическое расстройство, именуемое корсаковским психозом; последний характеризуется потерей способности запоминания и обусловленной этим дезориентацией в окружающем, с многочисленными! ложными воспоминаниями, при сохранении воспоминаний, относящихся к доболезненному периоду.
Наконец здесь же нужно упомянуть о дипсомании, или болезни запойных пьяниц, при которой причиной является не алкоголь, jsl периодические припадки запоя оказываются следствием психической дегенерации, основанной на наследственности, болезнях мозга и повреждениях черепа. При этих припадках больные, которые в промежутках между запоями бывают дельными и порядочными людьми, могут стать преступниками; с одной стороны, стремление добыть средства для удовлетворения свЬей страсти доводит их до различных непозволительных гюступ-
^ 427
ков, с другой же — под влиянием алкоголя происходят эксцессы, свойственные состояниям опьянения; в разгаре припадка нередко наступают бредовые состояния, имеющие сходства с эпилептоидными состояниями сознания и приводящие к преступным деяниям, свойственным эпилепсии. Доказательство болезненности этих состояний не представляет никаких затруднений вследствие резкого различия между личными качествами во время приступов и в течение светлых промежутков. Кроме того бредовые состояния характеризуются по большей части амнезией.
Следует упомянуть еще об алкогольной эпилепсии, т. е. эпилептических припадках, наблюдающихся у пьяниц во время алкогольного бреда, хотя бы вне этого состояния у них никогда припадков не было; либо о таких припадках, которые проявляются у алкоголиков в продолжение всего времени, пока они предаются пьянству, и совершенно не наблюдаются у них в периоды воздержания. В судебно-психиатрическом отношении эти припадки не представляют ничего особенного, что указано в главе об эпилепсии.
С алкогольными имеют сходство острые и хронические психические расстройства, возникающие под влиянием привычного злоупотребления другими нервными ядами. Среди них следует обратить внимание на хронические—м орфинизми кокаиниз м—как на наиболее распространенные из этих болезней.
Оба эти хронические отравления в случае продолжительности приводят к таким же состояниям психического и нравственного упадка, как и алкоголизм а следовательно нередко и к незаконным действиям. При морфинизме особенно резко выражены сильные явления от воздержания, которые, вызывая разнообразные недомогания, непреодолимо влекут больных к добыче средств для удовлетворения своей страсти. Но так как высокая цена и малая доступность этих средств затрудняет для многих приобретение их, то дело доходит очень часто до преступлений (краж, мошенничеств).
Свойственная же морфинистам моральная индиферентность и наступающее после увеличенных доз состояние оглушения может довести их до всевозможных преступлений на службе (по небрежности и пр.).
Легко доказать наличие морфинизма в тех случаях, когда обвиняе: мый арестован, так как его тотчас же выдают неизбежно наступающие явления реакции от воздержания. Кроме того для морфинизма характерны равномерные чередования состояний возбуждения и расслабления, суживание и расширение зрачка, ускорение и замедление пульса в зависимости от введения новой дозы яда или от недостатка ее. Так как по большей части морфий впрыскивается под кожу, то морфинистов выдает кожа, покрывающаяся в местах обычных уколов небольшими инфильтратами, аб-цессами и рубцами.
Иногда случается, что обвиняемый выдает себя за морфиниста з надежде этим оправдаться. В таком случае следует учредить за ним строгий надзор, сделав невозможным получение морфия, после чего отсутствие у него соответствующих явлений реакции от воздержания послужит опровержением этого заявления.
f^ Основным фактором борьбы с алкоголизмом в СССР является социалистическое строительство и связанный с ним неизменный рост матери-/ ального благосостояния и культурного уровня трудящихся. Вместе с тем ] советское правительство уделяет большое внимание таким мероприятиям | по борьбе с алкоголизмом, как санитарно-просветительная работа (рас*
пространение соответствующей популярной литературы, наглядных пособий, чтения лекций и докладов) и развитие сети специальных учреждений /диспансеров, профилакториев и пр.), ведущих профилактическую борьбу с алкоголизмом и лечение алкоголиков. Мероприятия эти регулируются специальными законоположениями и инструкциями.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СНК РСФСР ОТ 11 СЕНТЯБРЯ 1926 Г. О БЛИЖАЙШИХ МЕРОПРИЯТИЯХ В ОБЛАСТИ ЛЕЧЕБНО-ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ ПО БОРЬБЕ С АЛКОГОЛИЗМОМ г.
Совет народных комиссаров РСФСР постановляет: 1. Предложить Народному комиссариату здравоохранения РСФСР усилить систс матическое изучение вопросов алкоголизма, профилактическую (предупредительную борьбу с ним и дело организации лечения алкоголиков путем максимального использс вания существующей сети невро-психиатрических и специальных учреждений (диспан '' серы, стационары, профилактории и колонии) и дальнейшего его расширения. f 2. Ввиду социальной опасности, представляемой некоторыми лицами, злоупотрс 'бляющими алкоголем и не желающими подвергаться соответствующему лечению, пред Сложить Народному комиссариату юстиции совместно с Народным комиссариатом здраво-/охранения и Народным комиссариатом внутренних дел разработать и провести в ведом-/ ственном порядке меры принудительного лечения алкоголиков, а также вытрезвление чзлкоголикоб, появляющихся в публичных местах в состоянии сильного опьянения. 3. Поручить Народному комиссариату здравоохранения и Народному комиссариату просвещения при участии Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов разработать мероприятия по усилению просветительной деятельности в области алкогольного вопроса, в частности: а) ввести в программу школ всех ступеней и типов основные сведения о вреде алкоголя; б) выпустить соответствующие наглядные пособия и литературу; в) разработать план проведения антиалкогольной пропаганды в избах-читальнях, домах крестьянина, рабочих клубах, красных уголках и красных палатках, г) принять меры к максимальному использованию для целей антиалкогольной пропаганды периодической печати, радиовещаний, стенных газет, показательных судов и т. п.;д) совместно с киноорганизациями озаботиться созданием ряда фильм как для города, так i-для деревни по вопросам борьбы с самогоном и алкоголизмом вообще.
ИНСТРУКЦИЯ НКЗ, НКЮ И НКВД ПО ПРИМЕНЕНИЮ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ЛЕЧЕНИЯ АЛКОГОЛИКОВ, ПРЕДСТАВЛЯЮЩИХ СОЦИАЛЬНУЮ ОПАСНОСТЬ '
Во исполнение постановления Совета народных комиссаров РСФСР от И сентября 1926 г. НКЮ, НКЗ и НКВД предлагают подлежащим органам подвергать принудительному лечению лиц, представляющих социальную опасность на почве злоупотреблени алко олем и не желающих подвергаться соответствующему лечению.
I. Принудительному лечению должны подвергаться:
A. Лица, обнаруживающие на почве алкоголизма явления психического расст ройства. ' f;
Б. Лица, злоупотребляющие алкоголем и систематически нарушающие спокойствие, порядок и правила общежития своим поведением, препятствующие работе и угрожающие безопасности семьи и окружающих.
B. Лица, в состоянии острого опьянения или хронического пьянства расточаю щие или разрушающие имущество.
/ П. Ходатайства или заявления о принудительном лечении подаются в органы здравоохранения непосредственно заинтересованными лицами и учреждениями (ближайшими родственниками, лицами, ведущими совместное хозяйство, домоуправлениями, Милицией, месткомами и администрацией учреждений, где работает нуждающийся в принудительном лечении).
1П. Принудительное лечение выполняется органами здравоохранения на основании предварительного обследования и проверки и после освидетельствования в специальной комиссии под председательством заведующего очделом здравоохранения краевых, областных, губернских, окружных или уездных исполнительных комитетов или
-_, -•- '.-UT.S-
1 Опубл..в «Известиях ЦИК СССР» 26/IX 1926 г., № 222.
2 «Бюллетень НКЗ» № 9 1927 г.
«8Э
ница, им уполномоченного, и в составе не менее двух врачей, из которых один по возможности должен быть психиатром.
IV. Принудительное лечение проводится в виде амбулаторного, диспансерного и стационарного, причем принудительность выражается в обязательности являться на амбу латорное или диспансерное лечение или для помещения в стационар, выполняемых и случае неподчинения добровольно—через привод родственниками, поручителями или милицией.
V. Для осуществления и проведения в жизнь возлагаемых задач по принудитель ному лечению органы здравоохранения используют существующую сеть невропсихиатри- ческих и специальных учреждений — диспансеры, стационары, профилактории, колонии и другие учреждения — и принимают меры к дальнейшему ее расширению, в частности к организации для принудительного лечения социально-опасных и требующих особой изоляции алкоголиков специальных учреждений или отделений с лечебно-трудовым режи мом и медико-педагогическим воздействием для проведения отвыкания, лечения и приспо собления к трудовой общественно-полезной жизни.
VI. При признании здравотделом необходимости применения принудительного лечения в необходимых случаях может быть возбуждено ходатайство в порядке,устано вленном законом, о лишении злоупотребляющего алкоголем родительских прав.
VII. Если нарушения, названные в ст. 1 (пп. «Б» и «В»), заключают в себе при знаки преступления, то сообщение о них суду, следователю или прокурору, в порядке 91 ст. УПК, не останавливает применения мер медицинского характера (ст. 26 УК) и воз буждения ходатайств, упомянутых в ст. VI.
VIII. Жалобы на неправильное применение принудительного лечения подаются через органы здравоохранения в президиум соответствующего исполнительного комитета, причем президиум краевого областного или губернского исполкома решает вопрос окон чательно.
Г. БОЛЕЗНЕННЫЕ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ РАЗНОГО РОДА.
Существуют еще некоторые ненормальные психические состояния, которые могут временно проявляться у людей, в общем психически здоровых, возбуждая все же сомнение' в их вменяемости.
Сюда относятся просонки — состояние, которое включено при засыпании между полным бодрствованием и глубоким сном либо проявляется при переходе сна к полному пробуждению. При некоторых обстоятельствах это состояние просонок может обусловить действие при затуманенном сознании, причем способность действовать еще существует, но отсутствуют достаточная ясность сознания и правильное восприятие внешнего мира, на оценку явлений которого оказывают влияние сновидения. Таким состояниям особенно благоприятствуют предшествующее сильное утомление или бессонные ночи, аффекты и опьянения.
В таких случаях могут наступить бредоподобные состояния сознания, в особенности при внезапном пробуждении, по большей части с аффектом страха. Хотя такие состояния продолжаются недолго, они все же могут привести к тяжелым нападениям на окружающих лиц.
Затем беременные в течение родов или непо средственно вслед за ними могут от болей и потери крови, а также от волнений (стыда и страха при внебрачных родах, беспокойства о сохранении ребенка) впасть в состояние аффекта— преходящего расстрой ства сознания и приводящего к убийству новорожденного. Разбор соответ ствующих случаев показывает, что наличие подобного расстройства можйо было с некоторым основанием предполагать, что дело касалось не психи чески здоровых, а психически больных или психопатических женщин (слабоумных, истеричек, дегенераток). Поэтому в таких случаях следует психическое состояние истолковывать в соотношении с совершенным преступ ным действием или, иными словами, следует установить, насколько обстоя тельства дела могли обусловить наступления расстройства сознания при наличии болезненного предрасположения. /
430
Особенно сильные аффекты могут в такой степени повлиять на с>-сгояние сознания психически здоровых лиц, что можно говорить о paccrpois-стве сознания; это — патологический аффект. К уголовным действиям приводят главным образом аффекты гнева, далее аффекты, возникающие на почве любовной страсти, и наконец аффекты страха и отчаяния. В этих случаях расстройство сознания может достичь такой степени, что временно совершенно прекращается деятельность представлений или же что поступок будет совершен под влиянием одного только представления, при выключении всех противоположных мотивов. Проявлению таких патологических аффектов содействуют случайные внешние обстоятельства, как физическое истощение, действие алкоголя, жара. Предрасположения к ним могут быть созданы предшествовавшими повреждениями головы или другими заболеваниями мозга.
В таких случаях возможно установить несоответствие между переживанием, вызвавшим аффект, и последовавшей реакцией; характер же реакции, поведение данного лица, противоречие между его поступком и обычным характером являются указанием на наступившее расстройство сознания.
Для диагноза имеет важное значение наличие амнезии в течение периода времени, когда имело место расстройство сознания: установление амнезии следует производить с осторожностью, на что уже указывалось раньше.