2. Определение термина

«Что такое лите­ратура?». Какого рода этот вопрос? Если его задает пятилетний ребенок, ответить на него легко. Мы скажем: «Ли­тература – это рассказы, стихи, пьесы». Но если этим вопросом зада­ется теоретик литературы, то понять, о чем он спрашивает, гораздо сложнее. Может быть, его интересует общая природа данного предме­та – литературы, которую он отлично знает. Что собой представляет данный предмет или данная деятельность? Как они функционируют? Каким целям они служат? Тогда вопрос «Что такое литература?» тре­бует не определения, а анализа, даже рассуждения о том, для чего че­ловек вообще обращается к литературе.

Но вопрос «Что такое литература?» может относиться и к отличи­тельным характеристикам произведений, считающихся литературны­ми. Что отличает их от произведений внелитературных? Что отличает занятия литературой от других видов деятельности или времяпрепро­вождения? Этот вопрос люди могут задавать в том случае, если они должны решить, какие книги им читать. Вероятно, однако, у них уже есть определенное представление о том, что считается литературой, и они хотят узнать другое: есть ли существенные черты, свой­ственные всем литературным произведениям?

Это непростой вопрос. Теоретики пока не могут разрешить его.. Причины увидеть легко: произведения художественной ли­тературы имеют самые разные формы, объем, и многие из них имеют больше общего с текстами, которые литературой не считаются, нежели с теми, которые признаются литературными. Например, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте больше похожа на автобиографию, чем на со­нет, а стихотворение Роберта Бернса больше напоминает народную песню, чем шекспировского «Гамлета». Есть ли у стихов, пьес и романов такие общие качества, которые отделяют их от, допустим, песен, протоколов и автобиографий?

Исторические вариации

Даже самое поверхностное обозрение исторической перспективы еще больше осложняет вопрос. В течение двадцати пяти столетий люди со­здавали то, что мы сегодня называем литературой, но современный смысл слова «литература» возник около двухсот лет назад. До 1800 года тер­мин «литература» и его аналоги в различных европейских языках озна­чали «письменные труды» или «книжность». Даже сегодня, когда ученый говорит, что «литература по эволюции очень обширна», он имеет в виду не романы и стихи, а только то, что о данном предмете очень много на­писано. Труды, которые сегодня изучаются как литература на уроках латыни или английского языка в школах и университетах, когда-то рас­сматривались не как особый вид письменных произведений, а как об­разчики мастерского использования языка и риторических приемов. Они включались в более широкую категорию образцов письма и мыш­ления наряду с речами, проповедями, историческими и философскими трактатами. От студентов не требовалось разбирать их, как сегодня мы разбираем литературные произведения, раскрывая, «о чем» они. На­против, учащиеся заучивали их наизусть, изучали их грамматику, ис­пользованную аргументацию, определяли риторические приемы, которые встречались в тексте. Такие произведения, как «Энеида» Вер­гилия, которые сегодня изучаются как художественная литература, при­близительно до 1850 года воспринимались совершенно иначе.

Бытующее в наши дни представление о литературном произведении как о порождении творческого воображения восходит к немецким романтикам конца XVIII века.

Если нам нужен конкретный источник, можно обратиться к книге французской баронессы ма­дам де Сталь «О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями». Но даже если мы ограничимся последними двумя столетиями, то увидим, что категория «литературы» ускользает от нас. Сочла бы мадам де Сталь литературой, скажем, стихотворения, похо­жие на обрывки обыкновенных разговоров, лишенные метра или чет­кого ритма? А если мы обратимся к неевропейским культурам, вопрос о том, что считать литературой, невообразимо осложнится. Заманчиво было бы не ломать себе голову и договориться: литература - это все, что в данной культуре считается литературой, то есть все то, что экс­перты признают принадлежащим литературе.

Разумеется, такой вывод совершенно неудовлетворителен. Он лишь меняет форму вопроса, а не разрешает его. Вместо того чтобы спра­шивать: «Что такое литература?», мы должны спросить: «Что побуж­дает нас (или какое-либо иное общество) относить то или иное произведение к литературе?» Существуют, впрочем, и другие катего­рии, которые основываются не на определенных качествах, а лишь на критериях, различных для всех общественных групп². Например: «Что такое сорняк?». Есть ли это некая квинтэссенция «сорности», что-то je пв sais quoi, что объединяет все сорняки и отличает их от не-сорняков? Каждый, кому доводилось пропалывать сад, знает, как сложно отличить сорную траву от не-сорной, и может спросить, есть ли тут секрет. В чем он? А секрет в том, что секрета нет. Сорняки – это расте­ния, которые не должны расти в саду, по мнению садовника. Если вы заинтересуетесь сорняками, станете искать сущность «сорности», то напрасно потратите время, доискиваясь до ботанических характерис­тик сорняков, докапываясь до их отличительных форм или физичес­ких свойств, делающих то или иное растение сорняком. Нет, вам потребуется провести исторические, социологические, может быть, даже психологические изыскания о сортах растений, которые признаны не­желательными разными социальными группами в разных областях.

Вероятно, литература подобна сорняку.

Но такой ответ не снимает вопроса. Только он звучит иначе: «Что в нашей культуре побуждает считать произведение литературным?»

Природа литературы