Главы 44 - 45 в результате проведённых мероприятий...

– Чем ты так испугал нашего «друга»? – мрачно спросил генерал Кривошеин, когда в шесть вечера Олег вошёл к нему в кабинет. – Он звонил четверть часа назад с извинениями, поскольку не может прибыть. Сказал, что непременно свяжется с тобой, при первой возможности. Ничего прибаутки? Так что давай – со всеми подробностями...

Кривошеин поднялся из-за стола и, по обыкновению, начал медленно прохаживаться по кабинету.

Он внимательно, ни разу не перебив, выслушал Круглова. Лишь когда тот закончил, остановился и взметнул на него свои определённо нездоровые сегодня глаза:

– Почему утром не сказали об этом вчерашнем «хвосте», подполковник?

И тихо – словно сорвавшимся голосом – добавил:

– Сукин ты сын!

Помолчав с полминуты, он продолжил более спокойно:

– О твоём однокласснике я и вовсе молчу. Начальник оперативно-следственного отдела РУБОП гуляет в компании с крупным уголовным авторитетом! Готовый заголовок для газетной статьи! А выглядит это только так! И неважно, вечер ли встречи одноклассников у кого-то дома или межсобойчик на двоих в ресторане.

– Его не должно было быть, товарищ генерал! Во всяком случае, его не приглашали. Узнал откуда-то... А с ребятами со школы – двадцать лет! – вместе не собирались. И учитель специально приехал из Германии. Неужели я должен из-за какого-то мерзавца...

– Да, сынок, должен! – перебил Кривошеин. – Именно должен! Как говорится, положение обязывает... Чтобы потом, – добавил он с едва уловимой внутренней горечью в голосе, – не оказаться без вины виноватым!

Он вновь умолк на несколько мгновений, словно переводя дух, после чего неожиданно спросил:

– А что твой учитель в Германии делает?

– Живёт он там. Уже несколько лет.

– Час от часу не легче! – Генерал сел за стол и глубоко вздохнул. – У него ещё и учитель – эмигрант! «Гасите свет, ложитесь спать!»

«Лучше не надо, батя, – прокомментировал Олег про себя. – Потому что, если ты узнаешь к тому же, чем этот учитель там занимается, то имеешь все шансы не проснуться!» Вслух же сказал:

– Вернувшись в Управление, я позвонил и затем встретился с подполковником Никитиным.

– Из УБЭП?

– Так точно.

– Зачем?

– Я знаком с ним не один год, товарищ генерал, а он много лет знает Белова, неоднократно пересекался с ним по службе. Кроме того, Никитин – близкий друг начальника четвёртого отдела УБНОН подполковника Малинина...

– Ладно, – не дослушал Кривошеин, – достаточно.

Он сурово посмотрел на Олега:

– Не думаю, что привлечение новых сторонних людей в данном конкретном случае – при всей потенциальной полезности – целесообразно. Это – первое, – повысил он голос, заметив, что Круглов хочет что-то возразить. – Прямо какой-то «заговор подполковников»! А потом будешь голову ломать, в каком месте, когда и от кого информация утекла! Второе... – Генерал опять поднялся из-за стола, сделав знак Олегу сидеть. – Опираясь на анализ объективной информации, мы теперь можем сделать однозначный и окончательный вывод о том, что наши предположения в отношении полковника ФСБ Белова подтвердились: он действует на свой страх и риск, самостоятельно, в обход собственного руководства, и действия его носят нечистоплотный, авантюрный, а быть может, и преступный характер. Так? – Он остановился посередине кабинета, снова уперев в Олега свой утомлённо-болезненный взгляд. И коротко приказал: – Продолжай!

Олег встал.

– Думаю, «может быть» надо отбросить, товарищ генерал, – начал он. – Судя по всему, Белов был долгое время тайно непосредственно связан с Монахом. Причинно-следственные связи установить несложно, принимая во внимание сферу служебной деятельности Белова и необъяснимое резко негативное отношение Кушнарёва к наркотикам. Он не мог уничтожить наркобизнес как таковой, подобно тому, как уничтожил, по сути, всех своих конкурентов в криминальной среде. Зато сумел установить довольно жёсткий контроль над северо-западным «коридором» и подчинить себе региональную наркомафию: и таджики, и азербайджанцы, и даже цыгане аккуратно отчисляли и продолжают отчислять взносы в так называемый «монастырский» общак. Однако немалая часть именно этих денег, судя по всему, направлялась покойным Лобановым, по указанию Кушнарёва, на благотворительные и созидательные цели: в две больницы, детдома, на реконструкцию и оборудование наркологического реабилитационного центра...

– Прям Деточкин из «Берегись автомобиля», – играя желваками, хмыкнул Кривошеин. – Меньше лирики, Олег.

– Это не лирика, товарищ генерал. После самоубийства Профессора и осмотра его квартиры и офиса мы располагаем многими документами кушнарёвско-лобановской «бухгалтерии», которые сейчас анализируются специалистами. Как раз некоторые их предварительные заключения, полученные буквально сегодня, и позволяют сделать подобные выводы. Кроме того, из агентурных источников, мы знаем о существовании некоего глубоко законспирированного и тщательно оберегаемого «друга» Монаха в системе спецструктур. Помимо самого Кушнарёва лично с ним знаком был только Лобанов. В свете последних событий, с большой долей вероятности можно утверждать, что это именно Белов, через которого Монах – вполне оправданно, с точки зрения воровской этики, – с одной стороны, противодействовал экспансии «внешней» наркомафии, с другой – держал под неусыпным контролем «внутреннюю». Этим тайным тандемом, я думаю, в основном, и объясняется как успешное «царство» Монаха, так и на редкость благополучная служебная карьера Белова, зарекомендовавшего себя крупным специалистом в своей области.

Круглов замолчал. Генерал, по привычке глядя в окно, так же беззвучно ожидал продолжения. А не дождавшись, проговорил – вполголоса и странно спокойно:

– Ты хочешь сказать, что теперь, когда это самое царство рухнуло, Белов решил попытаться «прихватизировать» свою наркодолю?

Он повернулся к Олегу.

– Примерно так, – кивнул тот. – Подполковник Никитин тоже считает, что Белову в ФСБ ничего не светит в плане служебного роста – он достиг «потолка». Хотя и чувствует себя там – во всяком случае, чувствовал до последнего времени – достаточно уверенно. Его раздирают комплексы: он поздно родился, не успел вовремя стать полковником, не исключено, что, в результате какого-то непродуманного манёвра, попал в зависимость к Монаху. А сейчас вдруг появилась возможность реванша, причём – сразу по всем пунктам! Ещё сегодня ночью я думал, что он хочет просто уничтожить этого загадочного прибалта, о котором вам сообщил Кушнарёв. Но теперь ясно, что он ему нужен живым и невредимым – именно для осуществления подобного плана «своей игры», как бы фантастически это ни выглядело. Непонятно лишь, зачем было за мной устанавливать наблюдение?

– По дурости, – просто ответил Кривошеин. – Он ведь очень недалёкий, этот Белов. Хотя и хитрый. – Генерал невесело ухмыльнулся. – Поспешил, не утерпел до сегодняшнего утра! А схема простая. Он неназойливо убеждает меня съездить в больницу. Монах... – Кривошеин явно «споткнулся» об это имя, – рассказывает мне о кудеснике из ресторана, найти которого для него сегодня – вопрос вопросов... Я окончательно убеждаюсь в твоей правоте и поручаю тебе его поиск. Белов же следит за тобой и черпает всю информацию у меня, сам оставаясь в тени. В случае успеха, он забирает клиента, не забыв произнести благодарственную речь. Это – первая и главная цель слежки. Ну и, конечно, при условии системного наблюдения, не исключён сбор компрометирующей тебя информации, типа той, что ты ему вчера любезно предоставил наверняка зафисиксированным его агентами фактом общения с твоим «знаменитым» однокашником.

– Который, по всей видимости, этих агентов и умыкнул! Кстати, он является одним из наиболее вероятных преемников Монаха после его смерти. По данным уголовного розыска, вскоре здесь у нас ожидается большой сход. И согласно нашим агентурным сведениям, Монах всячески форсирует его проведение.

– Да, хорошие дела! Если всё обстоит так, нужно входить в контакт с Управлением собственной безопасности ФСБ. Только с голыми умозаключениями, не подкреплёнными вескими доказательствами, мы этого сделать не можем. Связь сотрудника такого ранга с организованной преступностью – не шуточки...

Кривошеин посмотрел на часы.

– Сейчас восемнадцать тридцать пять. Я сегодня здесь допоздна, так что времени у тебя достаточно. Не успеешь сегодня – значит, завтра, самое позднее в десять утра у меня на столе должен лежать твой рапорт с подробным изложением ситуации. Я имею ввиду слежку и эту твою встречу с «другом детства». Надеюсь, с задержанием учителя никаких неожиданностей ждать не приходится?

Он вопросительно взглянул на Круглова.

– Никак нет, – ответил тот. – Там уже начато служебное расследование.

– Добро. – Иван Фёдорович тяжело опустился в своё кресло. – И вот что, сынок. Напиши-ка ещё общую подробную служебную записку, так сказать, с полным описанием существа вопроса – как мы это сейчас проделали.

Он нажал на мигающую кнопку селектора:

– Да!

– Товарищ генерал, – раздался голос его помощника капитана Гусева, – здесь капитан Крылов.

– Пусть войдёт, – Кривошеин сделал знак Олегу задержаться. – И напомните Егорову, что я жду его сводку по «Парамону».

Вошедший в кабинет сотрудник, чуть было не столкнувшийся с Кругловым в дверях, держал в руках пачку фотографий и небольшую кассету.

– На видео удалось снять только самое начало, товарищ генерал, затем пришлось щёлкать фотоаппаратом...

– Не страшно, ограничимся пока фото, – откликнулся Кривошеин. И добавил устало-удручённым тоном: – «Кина» с меня на сегодня хватит, пожалуй... – Он вздохнул. – Докладывайте, капитан!

– Вот, – Крылов разложил часть фотографий на столе. – Как только подполковник Круглов уехал, к его собеседнику подошёл некий субъект и, что-то сказав, вручил ему конверт. Субъект этот наблюдал за вашей беседой, товарищ подполковник, – обратился сотрудник к Олегу, – сидя в машине неподалёку. Затем на этой машине – вот, тут виден её номер – они проехали на улицу Рылеева. Здесь вышли и поднялись, очевидно, в одну из квартир, расположенных в этом доме. Спустя несколько минут, субъект вернулся и почти два часа просидел в машине, несколько раз покидая её для рекогносцировки. Вот тот, кого он ждал. Фотография не очень чёткая, поскольку, выйдя из подъезда, он очень быстро сел в машину, и они почти сразу уехали. Что касается объекта наблюдения, то он больше не появлялся. В результате проверки удалось установить, что здание это имеет чёрный ход с выходом через смежный двор на Манежный переулок. По-видимому, именно этим путём объект и воспользовался.

– Он не мог тебя заметить? – спросил Кривошеин, разглядывая фотографии.

– Никак нет, меня он не видел.

– Это всё?

– Почти, – сказал Крылов и – в ответ на немой вопрос – пояснил:

– Там был ещё один фотограф, товарищ генерал. Вначале я подумал, что вы решили продублировать задание и послали кого-то помимо меня. А когда понял, что ошибся, было уже поздно – он уехал, сделав всего несколько фотографий.

– Давайте подробности, капитан! – сухо приказал Кривошеин...

* * *

«Ай, да Саныч, ай, да!.. Это ж надо было умудриться так сразу всё учуять и распознать. Хочешь не хочешь, поверишь в нечистую.»

Уже проходя по родному коридору, Олег заглянул в кабинет оперативников. Как он и ожидал, Свинцов одиноко сидел за своим столом и что-то писал.

– Чем занимаешься?

– Вас жду, товарищ начальник. И, пребывая в этом сладостном ожидании, вот, составил отчёт по сегодняшней командировочке. Теперь спешу написать завещание – вдруг до утра не доживу.

– Трёп оставь здесь и пошли ко мне. Обсудим дела наши суетные да кофейку попьём.

– А спиртика у тебя нет? – спросил Свинцов, вставая и собирая документы. – Желательно – метилового. Под такие дела – в самый раз...

– Миша, я повторяю, что для хохмочек нет ни времени, ни настроения, – устало произнёс Круглов, когда они вошли в его кабинет. – Поэтому – давай, по существу.

– Слушаюсь, – с показным огорчением вздохнул Свинцов, но, не удержавшись, всё-таки ещё спросил: – Хоть присесть позволите? Ноги совсем не держат.

Олег строго взглянул на него и ответил без тени шутки:

– Садись. А то у меня большое желание тебя уронить.

Свинцов сел и, пока начальник готовил кофе, разложил на столе принесённые бумаги.

– Тебе – с сахаром?

– Разве что одну ложечку – для поддержания черепно-мозговых функций.

Круглов поставил перед ним стакан, сам – со своим – занял место напротив:

– Итак...

– Итак, по существу заданного вопроса докладываю. Все ваши... – Михаил запнулся, – не знаю – предположения или предвидения – полностью подтвердились. В результате дополнительных оперативно-следственных мероприятий удалось установить следующее. Первое – биохимический анализ проб земли, взятых под «покойным» кустиком. – Он передал Олегу заключение специалистов. – Похоже, какой-то садовод-маньяк поливал сирень кровью невинно убиенного младенца.

Он умолк и, пока Круглов, потягивая кофе, читал документ, закурил, после чего с видимым удовольствием тоже отпил из своего стакана.

– Дальше.

– Второе – соскобы у порога квартиры Лба. – Свинцов протянул следующий акт экспертизы. – Вначале я решил, что он был вурдалаком, отдохновения ради любившим прошвырнуться по кладбищам...

Михаил вновь замолчал, давая Круглову возможность ознакомиться с выводами криминалистов. Сам он тем временем благополучно допил свой кофе, загасил сигарету и… тут же закурил опять.

– Чадишь! Поберёг бы здоровье...

– Думаю, после сегодняшней поездочки мне о здоровье думать «уже рано». Так вот, поскольку в подъезде и на лестнице домика-«пряника» – чистота и стерильность, а так называемый порог квартиры – и вовсе металлический, эксперту пришлось брать пробу не столько у порога, сколько «из-под». Там такая тонюсенькая щёлка, из которой он – точнее, она – и выгребла достаточное количество грязи. А вот потом, пока эта несчастная бедолага шарилась по чердаку и подвалу – замечу в скобках: совершенно безрезультатно, – я, опять же, как вы наказывали, потолковал с тамошним домоправителем на предмет выяснения вопроса о физическом здоровье и общем самочувствии населения вверенного его заботам дома образцового содержания...

– Ещё одно слово не по существу, – не выдержал Олег, – и ты будешь докладывать по всей форме.

– А я как раз по существу, – насупился Свинцов, подавая новые листы, исписанные его убористым почерком. – Это – третье. В принтере краска закончилась, так что – извините, отчёт написал от руки. Плюс протокол опроса. Здесь вы найдёте – в дополнение к сказанному – и возможное объяснение того, когда и откуда взялась кладбищенская земля у порога квартиры Лба, и ответ на вопрос о возможном ухудшении здоровья его соседей, а заодно – и персонала, обслуживающего этот дом. Месяц назад, в частности, в результате смерти, «несколько ухудшилось» здоровье дворничихи, которая, как вспомнил этот «председатель-управхоз», как раз жаловалась ему зимой, что Лоб умудрился-де в двадцатиградусный мороз натащить откуда-то к своему порогу кучу свежей земли.

– Причина смерти дворничихи?

– Рачок. Он говорит, что тётка «сгорела» за две недели, как свечка.

– Да, – тихо протянул Круглов, сосредоточенно глядя на лежащие перед ним документы, – всё как по писаному. Мне теперь с моим ведуном вовек не рассчитаться!

– А как насчёт меня?

В голосе Свинцова всё ещё слышались нотки обиды.

Олег поднял на него глаза:

– Спасибо, Миша. Качественная работа.