Глава 6 За 6 лет до... Алёна

Шестеро перепуганных девчонок, запертых в небольшой комнате, несколько часов провели в полумраке. Единственное окно было забрано снаружи тяжёлыми ставнями, и свет с улицы почти не проникал внутрь помещения, где они находились.

Но вот неожиданно зажглась люстра на потолке, и они, все шестеро, жмурясь и часто моргая, устремили взгляды на дверь, ожидая, очевидно, что сейчас кто-то войдёт и хоть что-то им объяснит. Однако, никто так и не появился.

Два молодых человека – те, по чьей злой воле их сюда привезли, обманом или силой похитив с ночных дискотек, – наблюдали за ними из соседней комнаты через стекло огромного зеркала (совсем, как полицейские в американском кино).

– Что скажешь?

– Ничего. Для съёмки они не подходят, а продать, пожалуй, можно будет всех шестерых. Только вот с этой беленькой я бы порезвился вначале.

– Но если у нас погорит заказ, Юра, мы потеряем такие бабки!

– С какой стати – мы? У нас с тобой чёткое разграничение обязанностей, Кит! Моё дело – найти заказ и снять кино. Заказ есть, и кино я готов снимать хоть завтра. А то, что твои кретины подходящих марух надыбать не могут – проблемы не наши, а исключительно ваши. Именно за это ты получаешь свою долю! И я вовсе не намерен терять свою. Я устал тебе объяснять: и для порнухи требуется качественный товар. А это что? По меньшей мере, две из этих шестерых уже плотно сидят на игле – и этого будет не скрыть. Тем двум, что справа, хорошо если четырнадцать исполнилось – так что они никак не под этот заказ. Из двух оставшихся можно было бы попробовать беленькую – ей уже верных шестнадцать, и пару «репетиций» я с ней проведу, будь уверен. Но вторая отпадает начисто: сексуальная кривизна её ног может вписаться и в европейский, и даже в азиатский бордель, однако в фильме не смонтируется с её же ушами. Поэтому извини, но либо твои дебилы к послезавтрашнему утру находят пару тёлок нужных параметров, либо я ищу нового партнёра.

Кит задумался. Ясно, что друг Юрик не шутит. Кроме того, он безусловно прав, и возразить ему трудно. Говорить о том, что он выдвигает какие-то непомерные требования, не приходится. Разъяснять же сложности и проблемы, возникающие ежеминутно, втусовывать⁴ опасности, с которыми связано добывание заказанных герлух, – дело пустое. Это и впрямь не его головная боль.

– Есть у меня ещё одна в загашнике. Отдельно.

– Я что-то не понял, Кит...

– В отключке она… Клёвая девочка, похоже, только начала зависать. Может, и вовсе впервой вмазалась. Может, самая подсадка. Короче, откололась фундаментально. Эскулап её посмотрел, тут же взял кровь и посадил на капельницы. Поэтому я тебе и не стал её показывать сразу, а в нижний бокс упаковал и Надежду приставил…

– Веди уже, наконец!

Они спустились вниз, в подвальные помещения, где находились различные технические службы: щитовая и котельная, винный погреб и холодильник, сауна и мастерская. Кит стукнул в одну из дверей, которая почти сразу открылась. На пороге стояла стройная молодая женщина в светло-голубых джинсах и рубашке, завязанной узлом на животе.

– Вот, – бросил ей Кит, – зашли на твою подопечную глянуть. Как она, не оклемалась ещё?

– Один раз очухалась, – ответила та, отступая в сторону, – но ненадолго. До ветру сбегала – и опять... Сейчас, кажется, заснула после капельницы.

Молодые люди подошли к постели, и Кит осторожно поднял одеяло.

– Как? – почти шёпотом спросил он.

– То, что надо, – кивнул его партнёр и так же тихо добавил: – Ладно, укрой. Простудишь!

Они вернулись к двери.

– Что, чаровница наша, – Юра приобнял Надежду за талию, – придётся потрудиться малость. Постарайся поскорее привести детку в божеский вид. Ну и… просвети без лишних эмоций, подготовь, так сказать, к работе. Договорились?

Он слегка шлёпнул её.

Кисло улыбнувшись в ответ, девушка закрыла за ними дверь.

Уже сев за руль, Юра многозначительно взглянул на приятеля, вышедшего его проводить:

– Проследи, чтобы никто из твоих коблов к этой детке на пушечный выстрел не приближался.

– Будь спок! – понимающе ухмыльнулся Кит.– А про беленькую ты уже забыл?

– Беленькую тоже придержи пока. Остальных – отправляй… И заясни, наконец, своим муфлонам⁵, чтобы привозили не младше шестнадцати! Педофилы долбаные...

* * *

В её замутнённом сознании всё сплавилось в один сплошной конгломерат какого-то фантастического кошмара. Снова и снова прислушивалась она к себе и вновь и вновь убеждалась, что это – не сон и не глюки. Болело всё: голова, руки, ноги… Тошнота приступообразно подкатывала к горлу… Неведомый до сих пор привкус обжигающей горечи иссушил всё во рту. Мучила дикая жажда, и какой-то мерзкий химический запах буквально изматывал, словно в нос были вставлены ватные тампоны, пропитанные неким ядовитым веществом. Так плохо ей не было ещё никогда.

Она, в который раз, попробовала открыть глаза, но вместо этого опять провалилась в темноту…

...Первое, что она увидела, придя в себя, – лицо склонившейся над ней незнакомой молодой женщины. И тут же услышала её голос:

– Наконец-то! Уж и не знаю, с прибытием или с возвращением!

– Где я? – еле слышно просипела она.

– Хороший вопрос, – ухмыльнулась девица, распрямляясь и отходя от её постели.

Она достала из кармана джинсов зажигалку, закурила и, сев в кресло, сквозь сигаретный дым щуро взглянула на девушку:

– Тебя как звать?

– Алёна, – слабо ответила та.

Незнакомка вздёрнула бровь:

– Алёна! Лена, что ли?

– Нет, Алёна.

– Ладно, Алёна, так Алёна. А меня зовут Надежда. Такое обманное имя.

– Почему обманное? Хорошее и…

Девушка закашлялась, недоговорив.

– Ах, какие мы нежные! – Надежда загасила окурок. – Ничего, это излечимо. Скоро будешь чадить как паровоз.

– Нет, – хотя и тихо, но твёрдо возразила Алёна, – курить я никогда не буду.

– Ну да,– согласилась женщина не без иронии, – и пить, конечно, тоже!

Она встала, подошла к небольшому столику в углу, на котором стояло несколько бутылок, плеснула себе что-то в рюмку и привычным движением опрокинула её в один глоток.

– Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт, – почти продекламировала она и недобро уставилась на Алёну.

– Напрасно вы мне не верите, – спокойно сказала та, глядя на неё из-под опущенных ресниц.

– О, ещё и «вы»! Обидеть, что ли, хочешь?

– Нет, почему?

– По земле!

– Что? – не поняла Алёна.

Надежда налила себе ещё одну рюмку и выпила так же порывисто, как первую.

– Тебе сколько лет? – вместо ответа задала она вопрос.

– Семнадцать.

– Понятно. И хочется, и можется, да мама не велит.

– Зачем вы так?

– Так – это как? – в очередной раз усмехнулась новая знакомая и снова спросила, вдруг, как под дых дала: – Давно зависаешь?

– Да нет, – смущённо ответила Алёна. – Я этим вообще не балуюсь. Попробовала только. И сразу – вон как…

– Ага, первый блин – комом, значит… Слушай, а что ж ты, такая вся из себя положительная, на ночную дискотеку попёрлась? Сидела б дома, вышивала крестиком. Мамаша подыскала бы тебе такого же правильного очкарика из вундеркиндов. – Она и не думала скрывать насмешку. – Ходили б вы с ним в музеи и театры, а в свободное время плодили вундеркиндиков. «Только попробовала…» Скажи ещё, что впервой! Ты кому мозги полощешь, пацанка? Я ж тебя раздевала!..

– Зачем так волноваться-то? – Алёна села на кровати, кутаясь в одеяло. – Где мои вещи? Я в туалет хочу.

Надежда хмыкнула и, подняв сиденье кресла, внутри которого оказался ящик, достала оттуда огромную фланелевую рубашку:

– На пока, накинь «пальтишко»! Ты, как, сама дойдёшь или помощь нужна?

– Думаю, дойду. – Девушка действительно утонула в рубашке. – Знать бы только – куда?

– Идём уже.

Надежда нехотя поднялась, направляясь к двери…

– Нет, а всё-таки, – вновь спросила Алёна, когда они вернулись и она, зябко дрожа, прямо в рубашке, больше напоминающей халат, снова забралась под одеяло,– где я, а?

Надя пристально взглянула на неё, закурила новую сигарету и как-то мрачно-спокойно ответила:

– В аду.

Затем, вытянув губы и пустив кольцо дыма, добавила:

– Притом, похоже, вельзевул на тебя запал...