234Напоминает эта сосна не что иное, как священное дерево, которое,

говорят, было в седой древности у каких-то народов.

А вокруг шумит рожь. Сорвите колосок, рассмотрите его повни-

мательнее. Не ради ль такого колоска умирали бунтующие мужики,

целые деревни, скрипя немазаными телегами, тащились на чужбину?

Шуми, шуми, рожь! Что бы ни напоминал твой колос, шум его

все равно успокаивает и радует!

№24

Гроза ширилась и наступала на нас. Не успели мы оглянуться,

как туча, почти не двигающаяся, казалось, с самого горизонта,

неожиданно оказалась перед нами. Вот блеснула огненная нить, и

густой смешанный лес, через который мы пробирались, мгновенно

озаряется зловещим светом кроваво-красного пламени. Сразу же оби-

женно пророкотал гром, еще нерешительный, но как будто тревож-

ный и угрожающий, и тотчас же по листьям забарабанили капли

дождя.

Вряд ли знает грозу человек, не встречавшийся с нею в лесу.

Мы бросились искать убежище, пока ливень не пустился вовсю. Но

было уже поздно: дождь хлынул на нас бешеными, неукротимыми

потоками. Оглушительно грохотал гром, а молнии, все время не

перестававшие вспыхивать серебряными отблесками, только ослеп-

ляли. Лишь на какую-то долю секунды можно было рассмотреть по-

чти непроходимые заросли, едва не затопленные водой, и крупные

листья, обвешанные маслянистыми каплями.

Скоро мы поняли, что, несмотря на все наши старания, мы так

и останемся совершенно не защищенными от дождя. Но вот небо

медленно очищается от туч, и мы продолжаем идти по путаной тро-

пинке, которая приводит нас на малоезженую дорогу.

Мы проходим мимо невысокой, но стройной лиственницы, вер-

шина которой расщеплена, и видим не что иное, как обещанную

нам избушку лесника. Приветливый старик в холстинной рубахе с

несвойственной ему торопливостью разжигает печурку, ставит на стол

топленое молоко, печенную в золе картошку, сушенные на солнце

ягоды, предлагает ненадеванный тулупчик. Старик потчует нас на

славу.

В продолжение целого дня дождь лил как из ведра, но впослед-

ствии погода прояснилась. Послеполуденное солнце безмятежно за-

сияло, и наступила ниспосланная благодать. Начинался чудесный

безветренный вечер.

235№25

В порту

Громадный порт, один из самых больших портов мира, всегда

бывал переполнен судами. В него заходили темно-ржавые гиганты-

броненосцы. Весной и осенью здесь развевались сотни флагов со всех

концов земного шара и с утра до вечера раздавались команды на

всевозможных языках. От судов к бесчисленным складам туда и об-

ратно по колеблющимся сходням сновали грузчики: русские босяки,

оборванные, почти оголенные, смуглые турки в широких до колен,

но обтянутых вокруг голени шароварах, коренастые мускулистые пер-

сы, с волосами и ногтями, окрашенными хной в огненно-рыжий

цвет. Часто в порт заходили прелестные издали двух- или трехмач-

товые итальянские шхуны. Здесь месяцами раскачивались в грязно-

зеленой портовой воде маленькие суденышки со странной раскрас-

кой и причудливым орнаментом. Сюда же изредка заплывали и ка-

кие-то диковинные узкие суда, под черными просмоленными

парусами, с грязной тряпкой вместо флага. Матросы такого суд-

на — совершенно голые, бронзовые, маленькие люди, — издавая

гортанные звуки, с непостижимой быстротой убирали рваные пару-

са, и мгновенно грязное таинственное судно делалось как мертвое.

И так же загадочно, темной ночью, не зажигая огней, оно беззвуч-

но исчезало из порта.

Окрестные и дальние рыбаки свозили в город рыбу: весною —

мелкую камсу, миллионами наполнявшую доверху их баркасы, ле-

том — уродливую камбалу, осенью — макрель, а зимой — десяти- и

двадцатипудовую белугу, выловленную часто с большой опасностью

для жизни.

Все эти люди — матросы разных наций, рыбаки, веселые юнги,

лодочники, грузчики, контрабандисты, — все они были молоды,

здоровы, пропитаны ядреным запахом моря и рыбы, знали тяжесть

труда, любили прелесть и ужас ежедневного риска, а на суше преда-

вались с наслаждением бешеному разгулу, пьянству и дракам. По

вечерам огни большого города, взбегавшие высоко наверх, манили

их, как волшебные блестящие глаза, всегда обещая что-то новое,

радостное, еще не испытанное и всегда обманывая.

№26

Внизу, у беспорядочно нагроможденных в бессчетном количестве

пепельно-серых камней, плещутся, и брызжут, и дышат горько-